Спартанец: Спартанец. Великий царь. Удар в сердце

* * *

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

© Алексей Живой, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Спартанец

Пролог

Узкая тропинка уходила в гору, петляя меж скалистых отрогов. То тут, то там виднелись расселины, из которых часто поднимался пар – дыхание горячих источников, вокруг которых обычно собирались верующие, чтобы омыться перед посещением храма Аполлона.

Но сегодня утром у источников людей не было. Храм ожидал особых гостей. Сотня длинноволосых воинов, облаченных в доспехи и красные плащи, быстро шагали вверх по извилистой тропе, несмотря на то что каждый из них сжимал в правой руке копье, а в левой круглый щит. Солнце играло на боках массивных шлемов с гребнями из красных перьев.

В центре процессии шестеро воинов, разбившись по двое, тащили на своих плечах тяжелые ящики, привязав их для верности кожаными ремнями к копьям. Эти ящики, обитые медными пластинами и закрытые на замки, больше походили на ларцы для сокровищ. Пот струился по лицам «носильщиков», но ни один из них за все время пути не издал ни звука и ни разу не пожаловался на тяжесть ноши. А день обещал быть жарким.

Небольшой отряд спартанцев еще накануне вечером прибыл в Дельфы, раскинувшиеся у подножия горы Парнас, но для того, чтобы подняться в храм Аполлона, нужно было дождаться утра. И царь Леонид в точности выполнил наказ дельфийских жрецов. Он, сам верховный жрец своей страны, как никто другой знал, как важно чтить богов, в точности исполняя все обычаи. Ни к одному важному делу не стоило приступать, не получив на то предсказания Дельфийского оракула, а тем более к такому делу, которое задумал царь Леонид. Задумал втайне от эфоров^[1], уже отобравших у спартанских царей часть их древней власти и с каждым годом стремившихся контролировать их все больше.

Однако Спарта регулярно приносила большие дары в дельфийский храм Аполлона после каждой победы, и оракул часто поддерживал спартанских царей-жрецов в их начинаниях. А в последнее время даже против воли эфоров.

«Если и на этот раз оракул возвестит правоту царя Спарты, – подумал Леонид, шествуя впереди отряда своих телохранителей и поглядывая на ящики с золотом, отобранные в последней битве у аргивцев^[2], – то даже трусливые эфоры не смогут мне помешать осуществить задуманное».

Снова посмотрев вперед, Леонид заметил величественный храм, который стоял на скалистом гребне Парнаса, возвышаясь над Дельфами, как и положено святилищу. Царь, много раз бывавший здесь прежде, отлично знал дорогу к оракулу, столь явно благоволившему к Спарте. Оставалось пройти вверх пару стадий^[3] по самому краю пропасти, затем обогнуть еще два отрога, миновать Кастальский источник, в котором совершала омовения Пифия^[4], и оказаться на священной территории храма, устроенного жрецами на том самом месте, где согласно преданию древних Аполлон победил грозного змея Пифона.

Взбивая пыль на горной дороге, спартанцы вскоре оказались у самых ворот храма. И Леонид, повернув к нему свое скуластое лицо, разглядел чуть в стороне небольшую рощицу из лавров – священных деревьев самого Аполлона. За их кронами был укрыт от посторонних взоров тот самый источник, в котором купалась Пифия. Роща вплотную примыкала к священной территории храма, и оттуда Пифия, надев золототканую одежду, распустив волосы и украсив голову венком из лавровых ветвей, могла, никем не увиденная, пройти в адитон^[5], где свершала свои пророчества.

Беспрепятственно войдя во двор храма, к обширной территории которого примыкало несколько каменных строений, Леонид приказал своим воинам остановиться. Спартанцы замерли, выстроившись в шеренги, и опустили щиты и копья на землю. Двор горного святилища, обычно полный народа в те дни, когда пифия делала свои пророчества, сейчас был пуст. Никто с благоговением не рассматривал статуи мойр^[6], украшавших храм Аполлона. Лишь несколько работников прошли стороной. Стараясь не смотреть на прибывших спартанцев, они быстро исчезли за оградой.

Из-за колоннады главного здания на шум вышел жрец – высокий бородатый мужчина в длинном белом одеянии, расшитом понизу золотой нитью. Он был уже стар, но еще крепко стоял на ногах и всем своим видом излучал величие – ведь он был близок к оракулу, которому внимала вся Эллада.

– Рад видеть тебя, храбрейший Леонид, царь великой Спарты! – поприветствовал жрец командира спартанцев, слегка подняв руку.

– И я рад видеть тебя, благочестивый Эврип, – поклонился Леонид, – прими эти дары, которые Лакедемон^[7]жертвует Аполлону.

По его знаку шестеро «носильщиков» подняли стоявшие на камнях ящики и, сделав несколько шагов вперед, вновь опустили их у нижних ступеней мраморной лестницы.

– Боги отблагодарят тебя за твою щедрость, – проговорил старец, оглядев со своего места внушительных размеров ларцы, – пусть их занесут в храм. Но Пифия еще не закончила свои ритуальные омовения, и тебе придется ждать здесь, пока я не позову.

Леонид молча поклонился и знаком показал солдатам сделать так, как велел жрец. Шестеро воинов последовали за Эврипом в храм и вскоре вернулись, оставив там сокровища.

Ожидать, пока прорицательница будет готова общаться с богами, спартанцам пришлось довольно долго. Стоя на солнцепеке в полном боевом облачении, воины обливались потом и от нечего делать изучали надписи на фронтоне храма. Однако это было им не в тягость. Вся их жизнь была изнурительной подготовкой к войне, поэтому простая жара не могла всерьез расстроить спартиатов^[8].

Леонид тоже невольно поднял голову, смахнул с виска капли пота и прочел глубоко высеченные на сером камне изречения семи мудрецов – «Познай самого себя» и «Ничего сверх меры». Эти изречения предназначались не только для спартанцев, но больше всего подходили именно к ним. Остальные греки меры не знали. В этом спартанский царь из рода Агиадов, хранителей древних законов Лакедемона, был уверен.

Прочитав слова мудрецов, Леонид окинул взглядом обширный двор храма, примыкавшие к нему строения и земли, считавшиеся священными, невольно вспомнив о том, что согласно закону здесь могли сколь угодно долго скрываться беглые цари или другие неугодные новым властителям люди. Едва добравшись до храма, беглецы могли чувствовать себя в полной безопасности: они находились под защитой Аполлона, и здесь никто не мог их тронуть, пока они сами не пожелают покинуть храм. История греческих царств, даже самой Спарты, знала тому немало примеров.

– Ты можешь войти, Леонид! – внезапно расколов тишину знойного дня, позвал голос из-за колонн.

Спартанский царь кивнул стоявшему рядом с ним воину, остававшемуся за командира, и, придерживая ножны меча, поднялся по ступеням лестницы. Жрец уже находился в глубине храма. Стоя на границе адитона, он бросил взгляд на Леонида, указав ему место, где спартанский царь должен был слушать изречения Пифии и ожидать сообщения жрецов. А затем скрылся в запретном для всех гостей помещении, уходившем в глубину скалы.

Помедлив мгновение, Леонид шагнул к вырубленной в скале арке и остановился, сняв шлем. Дальше начиналась внутренняя часть храма Аполлона, недоступная для всех простых смертных и даже для царей. Никто из них не имел права ни заходить, ни заглядывать в пещеру, где находились золотая статуя Аполлона, священный источник, бивший из недр горы, и саркофаг с истлевшим телом Пифона. Посреди пещеры, тонувшей в полумраке, имелась площадка с расселиной в скале, из которой исходили зловонные испарения источника. Там же, прямо над трещиной, стоял золотой треножник, на котором сейчас восседала Пифия. Ничего этого Леонид не мог видеть, поскольку, выполняя указания жреца, остановился в нескольких шагах от входа в пещеру. Но как царь Спарты, он бывал в ней раньше, в дни, когда предсказания не давались, и видел своими глазами все сакральные предметы, помогавшие жрецам слушать голоса богов.

Дыхание горы доносилось и сюда, отчего стоявший в нескольких шагах от расселины Леонид, сделав несколько вдохов сладковатого пара, покачнулся. Голова царя закружилась, но он устоял на ногах, стряхнув с себя оцепенение.

– Спрашивай… – низким дребезжащим голосом произнесла Пифия, голос которой, отразившись от сводов священной пещеры, отчетливо донесся до Леонида.

– Я хочу знать, – медленно произнес Леонид, проведя рукой по своей бороде, – будет ли иметь успех то дело, которое я задумал, чтобы возвеличить Спарту… Спроси об этом Аполлона.

Наступило долгое молчание. Все время, пока оно тянулось, Леонид напряженно вслушивался и жадно ловил каждый вздох, доносившийся из пещеры. Наконец из адитона послышалось тихое завывание, оно постепенно усиливалось, а затем вдруг перешло в смех. Пифия смеялась! Затем все снова стихло и только сладкий запах, доносившийся из адитона, опять стал обволакивать Леонида, затуманивая разум.

– Грядет великая битва, – взвизгнула Пифия, – в которой ты победишь врагов, пришедших с востока…но грязь и смерть будут стоять за твоими плечами…

Леонид молча кивнул, он понял, о каких врагах идет речь, даже без объяснений жрецов. А грязь и смерть для него привычны.

– Что будет дальше? – негромко, но твердо спросил царь. – Пусть Аполлон предскажет мне.

Сквозь пар до Леонида донеслись рыдания. Теперь Пифия плакала. Но вскоре ее низкий голос зазвучал снова.

– Лакедемон содрогнется… – прошипела Пифия, – вся Греция содрогнется…

Леонид замер, даже затаил дыхание, отступив на шаг от пещеры. Аполлон читал в его сердце.

– Летающие змеи падут с небес на землю, чтобы сожрать потомков Геракла. Морские гады выйдут на сушу, и хаос бесконечной войны охватит ее, – произнесла Пифия и вновь перешла на крик: – Моря станут красными от крови, а пустыня соленой. Погибнут все, лишь Лакедемон устоит.

Голос Пифии внезапно ослаб, и, уже еле слышно, она произнесла:

– И тогда придет новый властелин мира и народы падут к его ногам…

Спартанский царь вновь сделал шаг в сторону адитона, словно боялся пропустить самое важное. Но Пифия больше ничего не сказала. Лишь тихое бормотание доносилось теперь до его слуха.

Внезапно из глубины пещеры появился Эврип.

– Аполлон сказал свое слово, – произнес жрец, глядя в глаза Леониду, – оракул с толкованием ты получишь сегодня же вечером.

Потрясенный Леонид отступил на шаг, сжимая в руках шлем. Ему и так было все ясно. Бог утвердил его в том, что следовало сделать.

Часть первая
Племя равных

Глава первая
«Тайфун» работает

БTP на полном ходу проехал через открытые охранниками ворота «шлюза», ворвался на территорию тюрьмы, взял влево и оказался на плацу, до отказа забитом разбушевавшимися зэками. Увидев мчавшийся прямо в толпу на полной скорости БТР спецназа «Тайфун», знакомый многим из них не понаслышке, взбунтовавшиеся бросились врассыпную. В этот момент с башни БТРа в воздух прострекотала короткая пулеметная очередь, добавившая зэкам прыти. Словно тараканы, они стали забиваться во все щели, расталкивая друг друга, ломиться в двери бараков, карабкаться по обледеневшим настенным лестницам, рискуя сорваться вниз. Бунт бунтом, а жизнь была дороже.

– Полегче, Колян, – предупредил стрелка в башне командир, сидевший внизу, – не зацепи кого-нибудь.

И добавил, процедив сквозь зубы: «раньше времени».

– Да я в воздух, – отмахнулся Колян, разворачивая тяжелую машину, – больше для острастки.

За первым БТРом на территорию взбунтовавшейся в Ленинградской области тюрьмы въехали еще три, остановившись на расчищенном плацу.

– За мной, – приказал командир группы лейтенант Широкий^[9] и, перехватив огромной ладонью автомат, первым выпрыгнул наружу через открывшийся люк. Вторым на плац спрыгнул рядовой Пархоменко, инструктор-подрывник штурмового отряда. Третьим Тарас Черный, крепко сжимая автомат и озираясь по сторонам, – как ни крути, а первый «боевой» выезд после армии и зачисления на службу в «Тайфун». За ним из бронированного чрева машины посыпались остальные спецназовцы.

Не прошло и десяти секунд, как на плацу оказались четыре группы, в каждой по семеро бойцов. Окинув тяжелым взглядом быстро опустевший плац, лейтенант Широкий приказал, слегка повысив голос и не трогая рацию, торчавшую из кармана бронежилета:

– Чемизов и Кардыба берут второй и третий бараки, Семенов первый, за мной четвертый. Все. Начинаем зачистку.

Командиры подразделений молча кивнули и разбежались со своими группами по указанным направлениям. Они были отлично знакомы с расположением бараков в этой зоне, где им уже приходилось бывать. Гнилая была зона. Неспокойная. Ее на бунт поднять, как два пальца испачкать. Но это было лет десять назад, как рассказывали Тарасу опытные бойцы по дроге сюда. А с тех пор, как «Тайфун» пару раз навестил этот адрес, зэки немного присмирели. Почти половина отправились залечивать случайные раны, переломы и сотрясения мозга в медицинский изолятор, где долго потом добрым словом вспоминали бойцов, которые помогли им откосить от тяжелых работ.

Но эти предания Тарас слушал вполуха. Он, конечно, отслужил срочную в десантуре, имел черный пояс по карате и боксировал на разряд. Но все-таки зону усмирить – это не на ринге выстоять три раунда. Здесь – бои без правил. А положенный курс молодого бойца после отбора и зачисления в «Тайфун» он едва успел пройти до конца, как случилась эта заварушка.

Вот и сейчас, топая подкованными берцами^[10] по асфальтированному плацу к бараку, где зэки уже успели забаррикадироваться, Тарас подумал, что восемь человек против сотни разъяренных зэков это как-то маловато. «Держись за спиной бывалых, – приказал лейтенант Широкий, назначая его в группу, – и все будет пучком. Главное, на первом выезде не проворонь перо под ребро и не пристрели кого-нибудь сдуру. Это тебе не армия. А потом привыкнешь».

И Тарас бежал за спинами бывалых бойцов, на каждом из которых кроме шлема, бронежилета и автомата было навешано много всяких приспособлений, нужных для быстрого вскрытия закрытых дверей и «вырубания» большого количества людей в тесном помещении. Светозвуковые гранаты «Заря», например, лишавшие всех, кто оказался рядом, зрения и слуха почти на пятьдесят процентов. Газовые и дымовые шашки. А чего стоил один только нож-тесак с широким лезвием, похожий на мачете и лопату одновременно. Им можно было делать все: и зэка резать, и решетку пилить, и банку тушенки вскрыть при необходимости.

Спины бойцов штурмового отряда, маячившие перед Тарасом, были, надо сказать, широкие. Тарас и сам был не хлипкий – метр восемьдесят пять ростом, и мышцы имелись, но эти «штурмовики» были почти под два метра. А лицом и телосложением они походили на боксера Валуева, хотя тот против них казался просто бледной немочью. Особенно против Вадика, большого специалиста по рукопашному бою и холодному оружию. Вадик своим тесаком мог так виртуозно порезать костюм на человеке – на ленты весь распадется, а сам без царапины останешься.

Поначалу Тараса из-за его роста чуть не обидели – хотели зачислить в снайперы или в подрывники, – туда брали толковых ребят пониже ростом. Но стрелок из Тараса оказался не лучший, да терпения и усидчивости не хватало, чтобы научиться минному делу. А вот подраться, кулаками помахать, «помесить» кого-нибудь от души, это он любил. Да еще чтобы противник с ножичком в руках был, так интересней. Адреналин прет, когда у тебя перед глазами сталь сверкает.

Но «бывалые» бойцы «Тайфуна», не один раз смотавшиеся в чеченскую командировку, уже успели объяснить ему, что это все ребячество. Настоящий адреналин там, на войне. Правда, если с первого раза не получилось, то второго может и не быть. Но Тараса и это не останавливало. Он был не прочь съездить на войну, подставить свою буйную голову под пули горцев. В мирное время жизнь для него казалась скучной. Потому, видно, едва вернувшись из армии, сразу принялся искать себе занятие по душе. Чтобы повоевать можно было хоть иногда. И, похоже, нашел.

Дверь в барак оказалась завалена изнутри.

– Всем отойти от двери! – рявкнул Широкий так, чтобы его и без «матюгальника» услышали зэки, и, не заботясь больше об этом, приказал: – Пархоменко, работай.

Боец привычным движением выхватил из кармана лифчика^[11] кусок пластиковой взрывчатки, воткнул в нее короткий шнур, прилепил на дверь, поджег и отскочил в сторону. Все остальные тоже прижались к стене. Взрывом металлическую дверь сорвало с петель и вдавило в тамбур. Но она не упала, лишь опрокинулась. Дав очередь в воздух, бойцы посыпались внутрь, перемахивая через столы и шкаф, подпиравшие дверь с той стороны. Но зэки уже отошли дальше, спрятавшись за следующей дверью тамбура. Оттуда слышались пьяные голоса, поносившие «Тайфун» на все лады. Видно, отступать дальше было некуда. Готовились дать последний бой «ментам поганым».

Когда дым рассеялся, пробравшийся в тамбур Тарас увидел в дальнем углу мертвого охранника в камуфляже. Решив, что его случайно убило взрывом, он насторожился. Но, присмотревшись, увидел лужу крови, натекшую из рваной раны на шее. Кровь уже запеклась, хотя труп был недавний.

– Чем это они его? – спросил Тарас у Вадика, тоже смотревшего на мертвеца. – Ножом?

– Каким ножом, дурик, – просветил новобранца Вадик, – зэку заточенной ложки хватит, чтобы тебя на тот свет отправить.

– Вот суки, – сплюнул Тарас, покрепче сжимая автомат.

– Так-то, брат, – кивнул головой Вадик и добавил громко: – Тут не зевай. Мочи всех, кто подвернется.

Тарас бросил короткий взгляд на командира, стоявшего в двух шагах, но тот ничего не сказал. Видно, ситуации и в самом деле бывали разные.

Второй взрыв произошел без предупреждения. На сей раз Пархоменко удвоил заряд, и дверь вышибло так, что придавило двух зэков, слишком близко подошедших к баррикаде из тумбочек и стульев. Ворвавшиеся под стрельбу в потолок спецназовцы прошлись по ним сверху, не обращая внимания на стоны придавленных, и сразу набросились на особо буйных, которые стояли в первой шеренге. Было их десятка два, судя по рожам, все обкуренные, с ножами и железными прутьями. Остальные орали из-за их спин до тех пор, пока «Тайфун» не начал работать по-настоящему. В близком контакте, прижимая к койкам.

Тарас, хоть и передвигался во второй шеренге, тоже быстро вошел в раж рукопашной. Убивать даже тех, кто бросался на тебя с ножом, было запрещено. Только в крайнем случае. И все же наступление нескольких человек в бронежилетах на сотню пьяных и обкуренных зэков, которым было нечего терять, выглядело даже для недавнего десантника диким.

Услышав пальбу, многие зэки попадали на пол, отползая в дальний конец барака. Но зачинщики продолжали драться со спецназовцами, стремясь задавить их числом и посадить на перо. Этот номер не прошел. Вадик и трое бойцов, дав пару очередей в потолок, быстро разворотили прикладами несколько подвернувшихся челюстей, пинком ноги отправляя бунтарей в нокаут. Еще двоим, бросившимся на него с заточками, Вадик безжалостно сломал ноги, вмазав подошвой ботинка по коленям.

Тарас тоже предпочитал работать прикладом автомата, не выпуская его из рук. Так он вырубил двоих урок, прыгнувших на него с арматурой. Увернувшись от первого удара, он въехал ботинком в промежность нападавшему – лысому и голому по пояс детине, тело которого было синим от наколок, – заставив его позабыть обо всем на свете и свалиться с диким воем, зажав руками свое раздавленное хозяйство. Второму Тарас засадил под ребра прикладом, а когда тот задохнулся от боли, добавил еще удар в лоб. Выронив арматуру, зэк завалился на спину и пропал за потными телами своих сокамерников, сгрудившимися между коек.

Это наступление в центре быстро прорвало оборону, и вскоре «заградотряд» четвертого барака валялся на полу, стоная на все лады. Но «Тайфун» продолжал зачистку. Вадик и остальные бойцы месили зэков, больше не прибегая даже к устрашающим выстрелам до тех пор, пока в плотной толпе заключенных не появилась просека до самого конца барака. А все, кто попытался оказать хоть какое-нибудь сопротивление, были заботливо уложены мордой в пол и приласканы прикладом по голове. Глядя на них сзади, Тарас, которому лейтенант после успешного наступления приказал охранять дверь, подумал, что Вадик вел себя как настоящий цепной пес, который получил команду «фас» и теперь не остановится, пока не отметелит всех, кто встал у него на пути. И количество врагов не имело значения. Сто их там или двести. Не важно. Он молотил зэков без страха и устали, даже с каким-то особым удовольствием.

– Хорошо сработали, быстро, – заметил лейтенант Широкий, осмотрев поле битвы, оставшееся за спецназом. – Даже газ не пришлось использовать. Размялись, да и только.

Прогулявшись между койками, он приказал:

– Особо буйных спеленать и в карцер.

– Да им скорее больничка понадобится, – усмехнулся Вадик, пнув носком ботинка одного из местных паханов, – буйных мы всех уже научили жизни. Век не забудут.

Широкий прислушался к стонам, доносившимся изо всех углов захваченного барака, удовлетворенно кивнул и выхватил из кармана рацию, вызывая остальные группы.

– Второй, третий, как дела?

– Все в норме, зэки упакованы, – прохрипела рация голосом Чемизова.

– Заканчиваем, – вышел на связь Кардыба.

Из рации еще доносились вопли и редкая стрельба.

– Семенов, у тебя как?

– Тоже порядок.

– Отлично, – кивнул лейтенант, – вызываю внутренние войска. Нам здесь больше делать нечего.

И направился к выходу, приказав Тарасу и остальным покараулить до подхода ВВ зэков, которые и так уже потеряли всякое желание сопротивляться и лишь тихо матерились, лежа мордой в пол.

Операция быстро закончилась, но Тарас был доволен, подраться удалось на славу, адреналин пер через край.

– Лежать, суки! – крикнул он, увидев, что один из зэков попытался приподняться. – Кто поднимет голову, мозги вышибу.

И даже выпустил пару патронов в потолок.

– Полегче, браток, – успокоил его Вадик, оказавшийся рядом, – боевиков насмотрелся? Патроны береги.

Вскоре снаружи раздался топот сапог, и в барак ворвались солдаты внутренних войск, охранявших периметр тюрьмы. А спецназовцы, передав им усмиренных бунтарей, медленно направились к выходу с чувством выполненного долга.

– Ну что, – хлопнул Тараса по плечу здоровяк Вадик, – сейчас к БТРам, по городу с ветерком до Ладожской прокатимся. Сдадим смену и по рюмашке. Ты проставляешься. Первый выезд, да, боец?

– Согласен, – кивнул Тарас, повесив автомат на плечо и расстегнув ремешок шлема, – можно и обмыть. Хорошо размялся. Жаль, быстро все закончилось.

– В нашем деле, – назидательно проговорил Вадик, – быстрота – признак профессионализма.

И бойцы ленивой походкой направились к БТРам, стоявшим в центре плаца, по которому разбегались в разные концы зоны отряды ВВ с «Калашами» наперевес. Бунт был подавлен.

Однако сразу покинуть усмиренную зону им не удалось. Едва взвод приблизился к своему командиру, как рация в его кармане снова хрюкнула, и прапорщик Кардыба доложил:

– Есть проблемы, командир.

– Ну что там у тебя? – нехотя откликнулся Широкий.

– Часть зэков, человек десять, забаррикадировалась на чердаке барака, – сообщил Кардыба, – ну этих мы сами выкурим. А еще пятеро отморозков захватили врача. Заперлись в санчасти.

– Так, – недовольно протянул лейтенант, – захват заложников. Чего требуют?

– Пока ничего, молчат. Засели на третьем этаже. Окна завесили одеялами, ни хрена не видать.

– Ясно, – подытожил Широкий, – ты там своих дорабатывай, а заложниками я займусь.

– Сделаю, – подтвердил прапорщик и отключился.

А Широкий, глянув в серое полуденное небо, снова включил рацию.

– Полковник Стеценко?

– Я, лейтенант, что у вас происходит? – отозвался басом полковник.

– Захват заложников.

– Какой захват? – удивился полковник. – Мне только что доложили, якобы бунт в моей зоне подавлен.

– Бунт подавлен, – не стал спорить Широкий, – но несколько зэков заперлись в санчасти, прихватив с собой вашего врача.

– Кирилла Степановича? – напрягся полковник.

– Короче, мне нужна пожарная машина из вашей части и крепкая цепь или веревка, чтобы смогла выдрать решетку. Подгоните ее тихо к первому бараку. Остальное – наша забота.

– Сделаем, – подтвердил полковник, – только вы там поосторожнее, лейтенант.

– Не впервой, – отмахнулся Широкий, но, поразмыслив, добавил: – Думаю, сейчас они начнут выдвигать требования. Будьте готовы вызвать родственников этих зэков для переговоров.

– Но я же не знаю, кто там?

– Тогда подходите сюда, – отрезал лейтенант, – вместе и узнаем.

– Добро, – согласился Стеценко.

Закончив переговоры с начальником охваченной бунтом зоны, командир группы «Тайфун» обвел взглядом своих солдат, куривших по случаю заминки у БТРа, и приказал немедленно отправляться к первому бараку, осмотреться.

Однако не успели бойцы пройти и десяти шагов, как откуда-то сверху раздались выстрелы и вопли. Подняв глаза, удивленный Тарас увидел, как по крыше третьего барака бегут сразу трое зэков, на каждом из которых было надето аж по несколько ватников. А за ними несется здоровенный боец, размахивая тесаком.

– Это кто такой? – уточнил Тарас, обернувшись к Вадику.

– Это Мишка, мой друган, – охотно пояснил Вадик.

– А зэки куда бегут? – не понял Тарас, глядя, как мужики в ватниках стремительно приближаются к самому краю покатой крыши барака, которая нависала над асфальтированным плацем на уровне третьего этажа.

– Им проще самим прыгнуть, – озвучил ситуацию Вадик, – видать, достали они Мишку. Ему лучше под горячую руку не попадаться.

Если бы Тарас не видел этого собственными глазами, то никогда не поверил бы. Добежав до самого края, зэки, не раздумывая, сиганули вниз. Туда, где виднелась размокшая от ноябрьской оттепели клумба. Двоим повезло. Они сломали только ноги, приземлившись на мерзлую землю. Третий спрыгнул прямо на асфальт и, похоже, повредил позвоночник. Орал он страшно. Но по всему чувствовалось, что Вадик не соврал, – зэки предпочитали добровольно спрыгнуть с крыши, чем попасть под раздачу разъяренных бойцов «Тайфуна». Дешевле выйдет.

– Пойдем, – подтолкнул его Вадик, скользнув безразличным взглядом по валявшимся на асфальте зэкам. – Эти уже никуда не убегут. А нам пора приказ выполнять.