Что скрывают «Багровые листья»?

– Вставай, – заявила она, уверенно установив зрительный контакт. – Тебе предстоит встреча с отцом. Через четверть часа выезжаем.

Этой новости хватило, чтобы мгновенно разогнать остатки сна. Отец постепенно исчезал из моей жизни. К восемнадцати годам я уже не помнил, как звучит его голос, не помнил его запах и не был уверен какой у него цвет глаз. Наши встречи были очень редкие и приходились в основном на первые годы, когда я начал жить с тётушкой. Я не видел его больше десяти лет, а теперь… Зачем мне всё это надо-?

Несколько лет никто не говорил о нем. Однажды Дебора сообщила, что отец вступил в Корпус мира, намекая, что я должен гордится им. Разумеется, это была неправда. Отец заботился только о собственных интересах, и ничто не могло изменить такого человека.

Однако поездка состоялась. Я быстро собрал вещи, даже не почистив зубы, потому что лень взяла верх. Минуты шли быстро, и уже через десять минут мы двигались на север города, направляясь в район Бронкс.

Дом, где остановился отец, выглядел удручающе. Потрепанная штукатурка, облезлые стены, большинство окон отсутствовало либо было забито фанерой. Неприятный запах разложения витал в воздухе, усиливающийся с приближением к зданию.

Машина остановилась, Дебора выключила двигатель и расстегнула ремень безопасности.:

– Нужно будет перетерпеть – мягко сказала она, гладя меня по голове. – Сейчас он совсем плох. Тебе нужно подготовится. Наверное, зрелище будет неприятным, но я считаю, что вам важно встретиться. Последние слова звучали отчетливо, в них читалась прямота и убежденность.

Настроение стремительно ухудшалось. Вопрос возник сам собой:

– Чем он заболел? – произнес я язвительно, сомневаясь в правдивости происходящего.

Дебора мгновенно отреагировала твердым голосом:

– Рак желудка последней стадии. Позавчера его вырвало прямо на меня. Уже не ест почти ничего. Рано или поздно придется принять реальность.

Она продолжила пояснять, понимая, насколько серьезна ситуация:

– Времени у него остается очень мало, максимум пара недель. Заботы на ближайшие дни будут очень интенсивными, дел полно. Прошу тебя поддержать меня в таком важном деле. Глядя ей в глаза, я осознал всю серьезность ситуации.

Минуты бежали неумолимо. Подходя к квартире номер тридцать три, расположенную на втором этаже, ощущение тревоги нарастало. Нервничая, я не мог заставить себя войти первым. Дебора мягко толкнула меня вперед:

– Заходи уже.

Войдя в помещение, дыхание перехватывало от едких неприятных запахов. Прихожая была загажена мусором, пахло гнилью и нечистотами. Окружающая обстановка порождала панику.

– Еще минуту-другую подождем. – Сказала Дебора.

В его комнате находилось медсестра, ставившая ему капельницу. Поставив пакет с раствором, она ушла, не выдержав запаха.

Десятки пустых бутылок, сотни пачек сигарет и коробок из-под пиццы сложенные в стопки. Слегка наступив ногой на хрустящую упаковку из-под чипсов, из неё выскочил огромный таракан, стремительно бросившийся в узкую щель между половицами.

– Через пару минут ему станет легче… – раздался голос медсестры, стоящей в коридоре.

Полумрак прекрасно скрывал фигуру мужчины, лежавшего на кровати. Подойдя и осторожно опустившись на табурет рядом, я почувствовал, как внутри меня пробежал холодок, стало тревожно. Оцепенев, словно испуганный зверь мне ничего не оставалось кроме как ждать, проявить терпение.

Прошло две-три минуты. Медленно нарастающая внутри меня надежда стала угасать: он не просыпается. Быть может, это к лучшему? – думал я про себя – может, не придется отодвигать эту грязную штору, чтоб увидеть его новую сущность.

И всё же, поток ветра, влетевший из открытого окошка, всколыхнул одну штору, и я увидел его, точнее, во что он превратился.

Первая мысль: неужели я стану таким же страшным стариком?.. Раньше он таким красив, возможно моя мать связалась с ним из-за красивого личика, а сейчас… как легко он утратил одно из немногих своих достоинств.

Мужчина выглядел крайне истощённым, его бледно-жёлтая с большим усилием обтягивала его лицо, а глаза, казалось, вот-вот провалятся во внутрь черепной коробки. Дурной запах был такой силы, что ощущался за несколько футов до него. Дышать через нос было практически невозможно.

Губы его растрескались, сухие, шелушащиеся с красными продольными полосами. Разглядывать его было физически больно. Передо мной был живой труп. Вглядываясь в его лицо, я пытался отыскать хотя бы отдалённо схожие черты моего отца. Густые чёрные волосы заметно поредели и покрылись пепельной сединой, прямой аккуратный нос покрылся болезненной коркой. Высохшая мумия с редкими клочками волос на щеках.

Болезнь в буквальном смысле пожирала его. Остались лишь самые не вкусные части, покрытые множеством гнойников, пролежней и рубцов по всему телу. Но это был он. Присмотревшись к его рукам, я сумел узнать их. Хотя пальцы были покрыты грибковыми ногтями, сами руки были всё те же. Конечно, той силы и здорового розоватого оттенка кожи уже не было, но это были они.

Раздался прерывистый вздох. Даже воздух с трудом доносился до его лёгких. Его веки слегка приоткрылись, а мертвый взгляд устремился в потолок. Я никак не мог выдавить из себя хоть слово вроде: «Эй, папа, это я, я здесь…» Истинный смельчак современного общества. Нужно было коснуться его, хотя бы одним пальцем, несмотря на отвращение. Я должен был это сделать.

К счастью, он заметил меня раньше. Его испуг был настолько сильным, что капля слюны, вылетевшая из его рта, попала мне на руку. Он узнал меня. Его губы сжались, мгновенно покрываясь новыми трещинами. Тонкая красная струйка побежала по подбородку. Видя, как отец буквально рассыпается на моих глазах, я начал лихорадочно искать какую-нибудь тряпку, чтобы протереть ему рот. Кругом сплошная грязь и мусор. Наконец, нашёл выход – осторожно вытер подбородок рукавом своей толстовки. Очень плохая идея, но другого выхода я не нашел. Кровь не исчезла, лишь размазалась по всему подбородку.

Его глаза неотрывно смотрели на меня. Любая попытка что-то сказать приводила к дальнейшему разрушению губ. У него уже не было сил. Всё, на что он был способен, – тихонько мычать и всматриваться в меня. Вскоре он устал и снова сомкнул глаза. Ресницы намокли, нижняя губа слабо подёргивалась. Сделать уже ничего было нельзя.

В течение тех долгих минут, когда ты понимаешь, что ничем не сможешь помочь, остаётся лишь сидеть и ждать. По моим щекам текли слёзы, но я отказывался в полной мере впускать эти чувства.

В своей размеренной жизни я раньше не встречался со смертью так близко, а теперь она была отчётливо ощутима. Ясно, что Мэтью Бейкеру, этому парню из Бруклина, проживший жизнь впустую, осталось жить считанные дни, максимум неделю. Тем не менее, я был рад что Дебора привела меня сюда.

Вскоре он вновь погрузился в сон. Я положил свою руку поверх его и остался сидеть так ещё около десяти минут.

– Мы так давно не виделись, – подумал я про себя. – Моя рука почти такая же, как твоя, отец. Еще несколько лет – и я буду точно в твоём возрасте, когда я родился. Теперь я понимаю тебя… ты был совсем не готов.

Это были мои последние мысли, адресованные ему. Потянувшись ещё раз к его руке, я быстро развернулся и ушел, чтобы сдержать слёзы.

Дебора терпеливо ждала меня за дверью. После чего мы молча сели в машину и поехали домой.

Отъехав от того дома на пару миль, Дебора неожиданно нарушила тишину:

– Как ты, Генри? – В её голосе звучала искренняя озабоченность. Обычно наши поездки сопровождались оживленной беседой, но сейчас машина была заполнена тяжёлой тишиной.

– Нормально, – коротко бросил я, давая понять, что хочу прекратить разговор.

– Давай поговорим об этом? – предложила тётя, постучав два раза мне по коленке. – Такие вещи люди видят не каждый день. Хочешь поговорить об этом-?

По её голосу чувствовалось, насколько она устала. Синяки под глазами говорили о многом, но она посчитала нужным задать этот вопрос.

– Нет, – отрезал я. – Особенного желания нет. – Я демонстративно отвернулся, прекращая разговор.

Вернувшись домой, я отстегнул ремень безопасности и собирался выйти из машины, но Дебора удержала меня движением руки.

– Надень чистую одежду, рубашку белую или чёрную и прогладь её, – строго сказала она. – Думаю, скоро пригодится. Вряд ли ты пойдешь на похороны отца в футболке.

Дверца захлопнулась с раздражающим звуком. Внутри меня закипела злость. Да, она была права, но зачем поднимать этот вопрос именно сейчас?

– Что заставило тебя это сказать? – воскликнул я, наклоняясь к открытому окну. – Он там, один, в этой тёмной комнате…

Голос подвёл меня, следующая фраза получилась уже криком:

– Почему мы его оставили там? Почему не забрали оттуда?! – Комок подкатил к горлу, мешая продолжить речь.

– Во-первых, – заявила Дебора суровым тоном, – смени тон, юноша. А во-вторых, ты хочешь, чтобы всё это было не так, но всё так… помни одно: Мэт всегда был моим братом, но всю свою жизнь он был полным разгильдяем, человеком, неспособным удерживать хоть что-то хорошее в своей жизни. Он пустил всё на самотёк, узнав о своей болезни. Были деньги на лечение, но теперь уже ничего не поделать, остается лишь ждать.

Я промолчал, не найдя, что возразить. Поняв моё замешательство, Дебора закончила наставление простым предложением:

– Иди домой.

***

Позже, уже вечером, мы встретились на кухне. Дебора готовила ужин, заметив меня, сразу перешла к делу:

– Ты наверняка думаешь, что я плохой человек, – произнесла она, нарезая лук. – Но это неверно. – Немного подумав, добавила: – Послушай, ты был с ним всего полчаса, и каково тебе было? Невероятно мерзко, да? Могу поспорить, тебе не понравилось.

Заканчивая нарезку овощей, она перекладывала содержимое в кастрюлю.

– А мне вот… – продолжила она громче, пытаясь удержать моё внимание, – целый месяц пришлось провести с ним. Четыре недели непрерывного ухода, уборки, мытья и переворачивания каждые сутки…

Перебросив последнюю партию мяса в сковороду, она резко повысила голос:

– Он абсолютный идиот! Конкретный дурак, самый настоящий безвольный болван!

Тут я впервые увидел, как тётушка плачет. Стараясь скрыть слёзы, она отвернулась от меня.

Следующее мгновение я крепко обнял её. Получилось естественно. Оба мы были несчастны и по-своему одиноки. Слёзы пропитывали мою футболку, и я уже не знал, чьи это были слёзы – мои или же её.

Меня одолевало желание оказаться одному, но я не мог бросить её. Пришлось дождаться, пока она придет в себя, и лишь тогда удалиться в свою комнату.

Примерно через два часа раздался звонок телефона. Дебора сняла трубку на кухне. Их разговор длился недолго. Закончив, она поднялась ко мне в комнату и сказала:

– Еду туда. – Больше сказать было нечего.

– Что случилось? – спросил я, глядя на неё удивлённо.

– Всё понятно, Генри, отмучался – спокойно ответила она, взяв сумочку. – Скоро вернусь.

Открыв дверь ключами, она решительно вышла из дома в сторону своей машины.

Вечер прошёл одиноко. Телевизор, холодильник и скучные передачи создавали иллюзию обычного вечера, но покой не пришёл. Всю ночь главным предметом моих размышлений был отец.

***

Ночь казалось бесконечно долгой, а тишина звенела особенно громко. Бессонные часы напролёт мои мысли кружились по кругу, заставляя чувствовать огромную тяжесть в груди.

Перед входной дверью раздался знакомый звук ключей. Было 3:41 утра. Дебора вернулась домой.

– Ты ещё не спишь, – заметила она, снимая туфли и массируя ноги. – Ложись-ка спать. А то завтра проспишь до обеда.

Тётя рухнула на пуф в прихожей и сразу закрыла глаза, явно намереваясь отдохнуть здесь. Чтобы избежать сна в прихожей, я проводил её в спальню. Держа её за руку, я понял, что это мой последний шанс услышать свежие новости.

– Ну как он там -? – выпалил я глупый вопрос, поддерживая её ослабевшие шаги.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы взглянуть на меня и, издав тяжёлый вздох, лечь в кровать, не раздеваясь.

– Ты сам знаешь – тихо произнесла она, поворачиваясь спиной ко мне. Больше она не проронила ни слова.

***

Три последующих дня мы почти не общались друг с другом. Все необходимые процедуры были выполнены быстро и скромно. Простой деревянный гроб, стандартная мраморная плита и двое пришедших попрощаться – пожалуй, это всё, что можно сказать про похороны Мэтью Бейкера. Его похоронили на маленьком кладбище Святого Креста. Сколько это стоило, тётя умолчала, говоря лишь: «Никогда не считай чужие деньги. Иначе не хватит времени заработать собственные.»

История подошла к концу, оставив лишь пустоту и необратимые перемены в наших жизнях.