- -
- 100%
- +
Братья Хемиш были своеобразной парочкой.
Старшего брата звали Фергус. Этот здоровяк обладал крупным телосложением, но первое, что бросалось в глаза, – его жидкие волосы, зачесанные назад. Раньше они имели рыжеватый оттенок, но сейчас выпадали с такой скоростью, что покрывали плечи, столы и стулья, где проходил Фергус. Его шкафчик в раздевалке превратился в склад средств для ухода за волосами: флаконы с шампунями, сыворотками, спреями и маслами лежали повсюду, создавая горы из пустых бутылок.
В свободное время Фергус проводил время у старого зеркала, нежно приглаживая оставшиеся пряди, отчаянно пытаясь сохранить прическу. Каждая попытка только усугубляла проблему: количество волос уменьшалось пропорционально количеству движений по голове расчёской.
Фергус не был работником месяца, но и лентяем его трудно было назвать. Скорее, он был посредственностью, совмещающей недостаток профессионализма с отсутствием инициативности. Частенько он не понимал шутки, сарказма и не реагировал на тонкие намеки. Впрочем, благодаря его размерам все обращались с ним вежливо и приветливо.
Его младший брат, Брэдли, был без единого волоса на лице и теле. Его внешность отражала внутреннее состояние: он был пассивным, замкнутым и молчаливым. Его речь была тихая и невнятная. В отличии от брата, его рост был ниже среднего. Бледная кожа и огромные свисающие мешки под глазами. Казалось, он давно уже проиграл гонку за эту жизнь, но каким-то волшебным образом, старуха с косой потеряла его в списке клиентов.
Братья всегда были вместе. На обед ходили парой, в туалет и в душ тем более. Они разделались лишь в те моменты, когда Фергус приступал к своим обрядам с волосами. Брэдли же отправлялся в какой-то тихий, тёмный уголок, где его никто не видел, укрывался старыми рабочими куртками и спал.
Мистер Янг всегда держался от нас в сторонке. Редким случаем было услышать от него прямое распоряжение. Этот человек был олицетворением спокойствия и сдержанности. Самый трудолюбивый старик, которого мне приходилось встречать в своей жизни. Он всегда приходил ранним утром и заканчивал поздним вечером. Мистер Янг никогда не срывался на нас и не повышал голос, даже когда мы этого заслуживали. Этот дядька проявлял к нам безграничную терпимость. Даже простейшие поручения, порождали в моём сердце сильные волнения. Акико Юджин Янг был большим плюсом в нашем коллективе, хоть и не понимал этого. Любой другой на его месте, давно бы предложил мне написать заявление на увольнение. Радовало только то, что меня определили на склад утилизации старого стройматериала, иначе, вся зарплата уходила бы на штрафы.
Но время шло. Я прошёл долгий путь адаптации. Научился избегать конфликтов, грамотно распределять рабочее время и справляться с ежедневными задачами. Постепенно положение стабилизировалось, казалось, вот он, наконец наступил новый этап жизни.
***
Прошло около шести недель. Преисполненный уверенностью, я отлично ориентировался в распорядке рабочего дня. Уже знал, когда можно отдохнуть, где спрятаться от надзора начальства и в какие моменты лучше не отлынивать от работы.
Лишь спустя время я обратил внимание как не пренебрежительно большинство работников относятся к Мистеру Янгу. Это были не только начальники других отделов, но и простые рабочие такие как я. Он для всех был пустым местом. Проходя по общим коридорам, его легко могли толкнуть плечом и не извинится. Сделать вид, что ничего не произошло. На обед мы ходили порознь, но однажды оказавшись там в одно время с мистером Янгом, мне пришлось лицезреть весьма неприятную картину. Как тихий японец оставивший свой поднос с тарелкой супа отлучился в туалет на пару минут, а по возвращению обнаружил свой поднос на подоконнике у ближайшего окна. Его стол был занят работниками соседнего, третьего склада, отличавшимся крайней степенью невоспитанности. Только не мытые деревенщины могли позволить себе такое. Однако, мистер Янг был спокоен. На его лице ни дёрнулась ни одна мышца. Он лишь взял свой поднос и уселся за самый дальний столик, подальше от всех. Одному Богу известно, сколько таких ситуаций произошло за все эти годы. В тот день он открылся для меня с другой стороны. Он казался немного странным. Сам себе на уме как говорят. После того случая, каждый раз наблюдая как он куда-то идёт, в голове возникал один и тот же вопрос: сегодня его кто-нибудь обидит или нет?
***
Работа оказалась простой. Всё что от меня требовалось, стало даваться мне гораздо легче. График сократился, а премия увеличилась. Заглядывая в календарь, я осознавал, что осталось всего восемь месяцев до поступления в колледж, и честно говоря, особого желания учиться у меня уже не было.
Вечер пятницы. 18:34.
Выходя с работы, я уже представлял себе, как в ближайшем баре мне наливают первую кружку тёмного пива. Вечер обещал быть чудесным: пиво, футбол… Дело оставалось за малым: добраться домой, принять душ и отправиться занимать место получше за барной стойкой.
Но переступив порог дома, я понял, что здесь что-то не так. Странная гробовая тишина царила вокруг: радио молчало, Дебора не болтала во весь голос по телефону с подругами, а окна и шторы были плотно закрыты. Чайник остыл давно – значит, дома её не было уже часа два-три.
Куда она исчезла? Такая мысль мгновенно мелькнула в моей голове. Моя тетушка – человек привычек: изо дня в день живёт строго по расписанию, будь то праздник, похороны или похмельное воскресное утро.
Однако, приняв душ и натянув футболку прямо на влажное тело, я заметил на журнальном столике незнакомый мобильник. Маленькая антенна, подсвечиваемые кнопки и такая приятная форма, идеально ложащаяся в руку. Тут неожиданно раздались настойчивые звонки телефона. От испуга я едва не уронил аппарат – было бы обидно разбить его в первый же день. Хотя говорить совершенно не хотелось, постоянные сигналы вынудили меня поднять трубку. Нажав зеленую клавишу, я постарался дышать потише, ожидая голоса собеседника.
– Генри, Генри, ты там? Алё… – Голос Деборы звучал слегка взволнованно. – Спасибо, что ответил наконец.
– Привет, – произнёс я торопливо, надеясь завершить этот разговор поскорее. – Только пришёл с работы. Честно говоря, мне надо бежать, хорошо, что успел поймать твою звонилку буквально за минуту до выхода…
Она глубоко вздохнула. Голос снова стал тихим и спокойным.
– Ты сейчас один? – неожиданно спросила она.
– Да, один, – ответил я в трубку, слегка смутившись от такого вопроса.
Дебора помедлила немного, а затем твёрдо проговорила:
– Послушай, неважно, что тебе скоро сообщат. Не придавай значение, пропусти мимо ушей. Я та самая тётя, которую ты всегда знал.
– О чём ты говоришь? – спросил я, пытаясь разобраться.
– Что бы тебе не сказали, знай, что это ложь. Ты должен верить только мне. Обещай мне.
– Хорошо, – сказал я нерешительно, совершенно не понимая, куда ведёт эта беседа.
– Замечательно, – одобрительно воскликнула она, а затем вновь задумалась.
– Мне предстоит уехать на какое-то время.
– …
– Послушай, сынок – Эти слова быстро выбили меня из привычного потока сознания. – Мы ведь с тобой семья – В трубке внезапно зазвучал странный басистый мужской голос, будто герои старых кинолент шестидесятых годов: мощный, но абсолютно неразборчивый.
– Генри, ответственность за дом лежит на тебе. Следи за своевременной оплатой счетов. Ты уже достаточно взрослый, чтобы самому справляться с такими вещами, и я предупреждаю тебя об этом в последний раз.
– Что вообще происходит?! – крикнул я в трубку, охваченный растущим беспокойством.
– Верь мне, сынок, только мне одной. Никого другого не слушай. Свяжусь с тобой тогда, когда почувствую себя в полной безопасности.
Я растерялся окончательно. Мозг перестал соображать, мир начал терять чёткость очертаний.
– Люблю тебя, – добавила она напоследок, и это прозвучало так фальшиво, что сказать в ответ я ничего не смог.
Дебора всегда была скупа на проявление нежных чувств. Слов, объятий, простых прикосновений, видимо и прощания довались ей с особым трудом.
Злость наполняло моё тело, но грубить или грубо оборвать разговор я не смог. Оставалось лишь продолжать её слушать.
В конце концов, она поняла, что от меня ничего не услышит. Она ещё несколько секунд не заканчивала разговор, в надежде, услышать хоть пару слов, даже совсем не приятных, но я молчал.
Разговор был окончен. Прозвучал короткий сигнал, после которого я положил телефон обратно на стол. В тот вечер я просидел в баре погружённый в собственные мысли. Я заказал лишь одну кружку пива и смотрел на неё весь вечер, до тех пор, пока люди не стали расходится. К тому моменту, когда я пришёл в себя, пиво давно выдохлось и заслуживало далёкого путешествия по канализации.
***
Следующим вечером в дверь постучался полицейский. Разговор с ним был достаточно коротким, но довольно информативным. Выяснилось, что на протяжении долгих лет моя тётушка арендовала множество квартир по городу, а затем пересдавала их с большой наценкой. Удивительно, что это всё вскрылось только сейчас…, там были сотни людей: Студенты из соседних штатов, мигранты, молодые семьи. Дебора оказалась аферисткой сбежавшая в неизвестном направлении. Я, конечно, пообещал полицейскому сообщить если она выйдет на связь, но догадывался, что в ближайшее время она звонить не будет.
***
Первые дни пролетели незаметно, словно ничего и не было. Звенящий будильник, автобус в 6:54, рабочий день, возвращение домой, ужин, подогретый в микроволновке, и постель уже давно не первой свежести. Только спустя несколько недель, каждый день напиваясь дешевым пивом, я ощутил, насколько пусто было в нашем доме. Дома скопились горы неоплаченных счетов, несколько мусорных мешков заполненные до краев и вездесущая пыль, покрывавшая мебель. Мобильник, оставленный Деборой, всегда был при мне. Я долго и мучительно ждал, когда она позвонит мне.
Но, время шло и в какой-то из вечеров, находясь в пьяном угаре, мне надоело находится в постоянном нервозе и тогда я не придумал ничего лучше, чем засунуть этот телефон в блендер и нажать кнопку пуск. Идиотская идея. Теперь ни блендера, ни телефона…
Я понимал, что у Деборы нет никаких обязательств передо мной, наоборот, многие вещи, которыми я обладаю, появились именно благодаря ей. Несмотря на это, воспоминания о нашем последнем разговоре портили мне настроение каждый день. Я чувствовал, что тревога и моё каждодневное депрессивное настроение вскоре может перерасти в неприязнь к этой женщине, а затем в ненависть.
Глава 5 – Один билет в будущее
К концу осени в нашей компании начался своеобразный марафон – бессмысленных отпусков. Их считали бесполезными потому, что никто не стремился уезжать отдыхать зимой. Всем хотелось провести отпуск летом или ранней весной. График утверждался руководством сверху и обсуждению не подлежал. Зимой 1991—1992 годов руководство отправило больше ста сотрудников в оплачиваемый отпуск. Среди тех, кого отпустили в отпуск, оказался наш директор – мистер Пискля. До грядущего отпуска, он ходил и трепал всем нервы. По всей видимости, он так и не смог захомутать какую-нибудь пташку из отдела кадров и по всей видимости проведёт весь отпуск один. Когда он проходил рядом, его визг было слышно на почтительном расстоянии, но увы, с этим ничего нельзя было сделать. На время его отсутствия, отвечающим за наш склад и за несколько соседних сделали мистера Янга. Удивительно, что там наверху, вообще знали о его существовании.
***
Настал день, когда Месье Лоран уехал на целых три недели. Уже с первого дня чувствовалось как изменилась рабочая атмосфера. Многие работники стали своевольничать и приходить на работу, когда им вздумается. Это могло быть и два, и три часа опоздания, но никаких последствий за этим не следовало. Основную массу нашего нового коллектива составляли – деревенщины. Внешне они выглядели одинаково: глуповатое выражение лиц, короткие волосы, красное, загорелое лицо, характерный раздражающе громкий смех и привычка оплёвывать всю курилку. К слову, наш Фергус быстро нашёл с ними общий язык.
Были и те, кто страдал в такой обстановке. Это были простые городские парни, уступавшие им в физических кондициях. В том числе был и я. Нам приходилось впахивать и стараться как можно меньше контактировать с этими маргиналами. Многие были недовольны, но в открытую конфронтацию никто не вступал, боялись тумаков от деревенских. Мистер Янг наверняка знал об этом, но ему было всё равно. А, возможно, он тоже побаивался кого-то из них. Ведь большинство было выше его на целую голову.
Первая неделя прошла быстро. Признаться, я и сам начал периодически опаздывать на работу. Возможно, всему виной было каждодневное полуночное пьянство, а возможно, я просто поддался стадному инстинкту. Поначалу, было немного страшно, неловко опаздывать, но с каждым последующим днём становилось всё легче и легче. Я опаздывал каждый день, но в свою защиту могу сказать, что опоздание было не больше часа.
В один из таких дней, я пришёл позже на 45 минут, отметился, показался на глазах мистера Янга и с прекрасным настроением рассортировывал старые кирпичи на складе. Одного часа было достаточно. Можно было и отдохнуть.
Недолго думая, мои ноги сами понесли меня в архив. Это было старое, полуподвальное помещение, заваленное старой документацией. Здесь лежали документы и за пять, и за десять лет. Мы спускались сюда не часто. Примерно раз в две недели, я или кто-то из Хемишей относили сюда документы и складывал поверх предыдущих. За столько лет, эта комната превратилась в макулатурные джунгли, где тебя никто не найдёт. Уйдя в укромный уголок, я смял несколько сотен старых документов и сделал какое-то подобие подушки. Накрылся старой рабочей курткой, по заветам Брэдли и прилёг спать.
Прикрыв глаза всего на пару минут, прозвучал отчётливый скрип дверью. Сердце бешено заколотилось, адреналин мгновенно предал мне бодрости, но убегать было поздно и некуда. Любой шелест бумаги моментально разоблачил бы меня, а выход был лишь один. Шаги приближались медленно, удаляясь в другой конец помещения. Осторожно выдохнув, я стал прислушиваться к каждому шороху представляя в голове что же там происходит. Любое шорох усиливалось втрое в таком маленьком помещении. Малейший звук мог выдать моё присутствие.
Повезло, ничего не сказать… – думал я про себя – Представляю картину, как он или она подходит сюда и видит, лежащего здесь наглеца, с виноватым, тупым коровьим взглядом. Крику то будет… – эти слова крутились в моей голове снова и снова по кругу, пока я изображал большой, пожёванный лист бумаги.
Странное ощущение, когда теряешь контроль над ситуацией и понятия не имеешь, что делать дальше. Вскоре стали доносится странные звуки: глухой отрывистый плач, становившийся всё сильнее и громче. Не знаю почему. Мне стало страшно и дождавшись очередной волны неприятных звуков мне удалось встать на корточки, а затем в полный рост. Меня не было видно из-за башен толстой, пожелтевшей бумаги.
Это точно был мужчина. Его стоны, переходящие в кратковременные крики, просто не могли быть женские. Он никак не успокаивался. Пять, десять минут – а он продолжал так тошно и горестно вопить, словно его боль возвращалась снова и снова. Интерес был сильнее страха, и я подглядел. Подсмотрев одним глазом из-за угла, я увидел мистера Янга, сидящего на горе бумаги, рассматривающий какой-то синий журнал. Он был таким открытым и уязвимым, лишённым защитной оболочки равнодушия.
Казалось бы, этот день обещал быть скучным, но после увиденного, я понял одну простую вещь: у любого, даже с виду самых простых, заурядных людей, неумеющие никакой внутренней сложности, могут быть свои секреты.
Его взгляд был привязан к журналу открытому примерно на середине. Взгляд полной боли и печали. Лицо непривычно было красным. Его глаза заметно опухли, а на впалых щеках, проступили красные пятна, от разъедающий его кожу слёз.
Атмосфера в комнате наполнилась неловким напряжением. Прошло ещё какое-то время и наконец-то мистер Янг закрыл свой журнал, спрятал межу старых листов и быстрым шагов вышел из архива.
Я солгу если скажу, что не нашёл тут тетрадь. Неряшливо спрятанная между сотнями папок, она манила тайнами своего владельца. Любопытство выжигало меня изнутри. Без доли сомнений, я нашёл и схватил эту заветную вещь мистера Янга и раскрыл её ни сомневаясь ни секунды.
Как велико было мое разочарование, когда, открыв этот журнал я увидел сплошные, размытые от слёз иероглифы. Бумага пожелтела и стала хрустящей за несколько лет. Но примерно в середине, меж страниц лежала фотография. Она была почти не тронута временем, лишь уголки слегка выцвели. Молодой мистер Янг с блестящими глазами и густой шевелюрой стоял рядом с улыбающейся женщиной, прижимающей младенца, а слева находился мальчик лет пяти-шести, крепко обнимающий мать руками.
Тетрадь была тут же захлопнута с отчетливым, громким хлопком.
«Я лезу совсем не в свое дело», – подумал я про себя и положил тетрадь обратно, так, словно её никто и не трогал. «Видимо, что-то произошло в его жизни». Это было интересно, но не настолько, чтобы я хоть на минуту задержался здесь.
Поднявшись наверх, я застал странную картину. Гребаный Фергус Хеммиш, ехидно улыбаясь, закрывая за собой дверь и лениво помахал мне рукой. До конца смены оставалось еще несколько часов, и этот рыжий толстяк решил свалить всю оставшуюся работу на меня.
Впервые за долгое время меня охватила такая злость, что вся моя скромность и неуверенность в себе мгновенно испарились. В глубине души я понимал, что это лишь временный эффект, и потому быстро направился к кабинету мистера Янга.
Громкий стук в дверь.
– Войдите, – прозвучал тихий, но отчетливый голос Юджина Янга.
– Мистер Янг! – крикнул я прямо с порога. – Долго это еще будет продолжаться?! – мое появление было довольно эффектным, а он даже не повернулся ко мне лицом. Даже не пошевелил головой ни на дюйм.
Может быть, он скрывал свое лицо после недавних событий, но мне казалось, такова была его натура – полная безразличность. Я понимал последствия, которые могли настичь меня уже завтра, если мистер Янг отчитает Ферга или всех остальных парней, упомянув моё имя. Меня запросто могли побить, скорее всего побьют, но в тот момент эмоции оказались сильнее разума, и я сказал:
– Мистер Янг, Хеммиш ушел буквально десять минут назад, а остальные ребята покинули склад ещё раньше. – Я специально сделал паузу, чтобы он мог осмыслить мои слова, а потом добавил: – Нам продолжать самостоятельно или будем заканчивать своими силами-?
Каждое слово я тщательно подобрал таким образом, чтобы подтолкнуть его к нужному мне решению.
Но даже спустя пару секунд он не посмотрел на меня. Не хотел. Может быть, я был недостаточно убедителен, однако вскоре, когда пауза затянулась до неприличия, он все-таки ответил:
– Генри, – произнес он на глубоком выдохе, слегка хрипловатым голосом. – Ступай домой. Продолжим завтра утром. Ступай.
Последовала многозначительная пауза. Мистер Янг снова уткнулся в бумаги за своим столом и больше никак не реагировал на мое присутствие.
– … – В тот момент я ничего не мог ответить.
– Ступай-ступай, увидимся завтра. – добавил он напоследок.
Переступив порог, мне вдруг захотелось рассыпаться на тысячу маленьких песчинок и исчезнуть отсюда – ощущение совершенно нелепое, ведь именно этого я и добивался.
– Куда теперь идти? – раздражённо спросил внутренний голос. – Идти в бар? Провести весь вечер среди кучки алкашей, тщетно пытающихся обрести смысл жизни на дне бокала…
Самое ужасное было в том, что я сам был одним из них. Возвращаться домой тоже смысла не имело. Я старался уходить ранним утром и приходить поздним вечером. Не мог находится там. Все эти диваны, столы и стулья, где мы сидели С Деборой, субботние вечерние посиделки… Я не мог там находится, но и уйти мне было некуда… Лёгкое жжение доносилось чуть ниже ключицы. Оно было всегда ощутимым, но я знал, что он пройдёт, через какое-то время.
Такой расклад, сподвигнул меня засучить рукава и приступить к сортировке огромной груды мусора, от которой я пытался сбежать ещё минуту назад.
Задача состояла в очистке нескольких кубометров отсыревшей пихты, которое стала негодной для строительства.
Моя первая ошибка заключалась в отсутствии элементарной техники безопасности. Мне так сильно понравилось ощущать себя жертвой обстоятельств, что совсем позабыл надеть перчатки. Такая безалаберность за первый час стоила мне трёх посаженных заноз и двух порезанных пальцев.
Второй промах состоял в переоценке собственных возможностей. Нужно было перебрать огромное количество материала, одному человеку это потребовало бы целую неделю. Однако, внутреннее стремление отвлечься и отсрочить возвращение домой придало мне сил.
Через четыре мучительных часа, которые показались вечностью, большая часть работы была выполнена. Руки покрылись множеством царапин, а одежда неприятно липла к телу. Хотя рабочий день был окончен, мистер Янг не выходил из в своем кабинете. А мне так хотелось, чтобы он вышел из кабинета, удивившись похвалил меня.
Прошло уже сорок минут. Этот дядька всё сидел и сидел в своём кабинете. Ещё немного – и запах исходящей из-под футболки вынудит меня пойти домой. Свет в кабинете погас. Сил практически не оставалось, не говоря уже о рвении. Но когда долгожданная похвала, всего в паре мгновений, останавливаться было уже нельзя. Мистер Янг вышел из кабинета и пошёл в противоположенную от меня сторону. Ни заметив ни меня, ни моей проделанной работы.
Забыв что-то в кабинете, Юджин Янг развернулся и стремительно направился в сторону Генри. Его лицо приобрело слегка удивленное выражение – оно было сдержанным, но в нём проглядывалась еле заметная улыбка.
– Мистер Бейкер, – с энтузиазмом произнёс он. – Вы и дальше собираетесь в одиночку перебрать весь склад, пока остальные бездельничают-? Учтите, будет некрасиво, если вся премиальная часть за этот месяц достанется вам. Хеммиш ещё тот… хитрец, но всё же его вклад в работу, тоже важен. Не держите на него зла. Он хороший парень, просто его нужно направлять в нужное русло.
Мистер Янг неожиданно разговорился:
– Ваша настойчивость произвела на меня приятное впечатление, мистер Бейкер.
После этого Юджин Янг приблизился, положив руку на плечо юноше, и произнёс долгожданные слова, ради которых Генри провёл эти долгие часы на смене:
– Пойдемте домой.
Старик любезно предложил довезти Генри до дома. Я, конечно, смутился, но всё же дал своё согласие. Мистер Янг не докучал разговорами. Он просто молчал, изредка улыбаясь если наши глаза на мгновение встречались. Не уверен, но кажется на середине поездки я уснул, а проснулся, когда его машину уже стояла у моего дома. Мы пожали друг другу руки, после чего пообещали увидится завтра.
Мне запомнился тот день. Не только по тому, что мне пришлось ещё целый час выковыривать иголкой две глубокие занозы, а потому, что этот день отличался от всех предыдущих. Маленькое приключение, в ходе которого, я впервые за долгое время почувствовал себя живым.
***
Иногда во время обеда мистер Янг приглашал присоединиться к нему. Пару раз я вежливо отказался, но на третий или четвёртый раз стало совсем не удобно. Здесь у меня не было друзей, да и сами обеды не обязывали меня к чему-либо особому. Сидя за столом, мы редко общались, лишь изредка обменивались короткими взглядами, говорили о погоде и немного о работе.
Однажды, глядя в окно на осенние листья, гонимые порывом ветра, мистер Янг принес две чашечки необычного чая, источавшего приятный, незнакомый аромат. В нашей столовой продавался лишь черный чай, а этот имел светло-желтый оттенок и плавающие зеленые листочки на дне чашки. От запаха начали оглядываться окружающие. Но мистеру Янгу было абсолютно всё равно. Он выпил половину содержимого и пристально следил за моими действиями. Завидев, как я делаю первый глоток, он сделал ещё один и тихо произнес:
– Отличный чай…
Это звучало так, будто меня подстегивали быстрее оценить вкус напитка.
Попытавшись сделать первый глоток, у меня ничего не вышло. Обжог лишь губы с языком.
– Да, неплохо пахнет, – пробормотал я тихо, готовясь повторить попытку.
Послышалось негромкое причмокивание:
– Ммм… стоит каждой вложенного цента.
Взяв чайную ложечку, я аккуратно помешивал жидкость круговыми движениями. Возник закономерный вопрос:
– А сколько стоит такая упаковка чая?
– Около тридцати пяти—сорока долларов, – невозмутимо отозвался Юджин Янг.
Эти слова заставили меня осторожно подтереть рукавом пролитую каплю чая на краю стола.
– Что это за сорт чая? – Теперь я испытывал откровенный дискомфорт, подозревая возможный розыгрыш.
– Китайский, – коротко пояснил собеседник.
– Разве он стоит таких денег? – Вопрос был дерзким и бестактным, но любопытство одержало верх.