Нефритовая лоза. Возрождённая
- -
- 100%
- +
Но весь день внутри упрямо бился один простой факт:
она стоит где-то среди цветов
и держит в руках мой ключ.
Когда стрелка на часах подошла к тому времени, которое я сам же и назначил, я закрыл папку, отложил ручку и поднялся.
– Уезжаешь? – Роман появился в дверях, как будто его притянуло. – Могу даже не спрашивать – куда.
– Не можешь, – отрезал я, застёгивая пальто.
– Конечно, не могу, – он усмехнулся. – Я же твой младший брат, а не самоубийца. Но, если что, я всё ещё считаю, что это безумие.
– Ты много чего считаешь, – ответил я спокойно. – Но всегда делаешь так, как нужно.
– Тут не поспоришь, – кивнул он. – Ладно. Иди к своей… ботанике.
Я бросил на него взгляд.
– Ещё одно слово – и я отправлю тебя на смену к Маркесу, – предупредил я. – Лично.
– Всё, молчу, – поднял руки. – Удачи на… встрече.
Я ничего не ответил.
Удача мне была не нужна.
То, что я делал – не было случайностью.
Это был выбор.
Мой.
Вечерний город всегда выглядел иначе.
Днём он – шумный, голодный, суетливый.
Ночью – хищный, опасный, честный. В темноте особенно хорошо видно, кто чего стоит. Кто боится выйти на улицу. Кто прячется за чужие спины. Кто шагает так, будто сам себе закон.
Машина мягко скользила по улицам.
Фары выхватывали из темноты куски асфальта, витрины, силуэты людей. Я молчал, глядя вперёд. Водитель не задавал вопросов. Я таких людей ценил: они понимали, что тишина – лучший способ остаться живым.
Когда мы свернули на нужную улицу, знакомая витрина появилась впереди.
Утром она была залита светом.
Сейчас – тонула в темноте.
Ни одного огонька внутри.
Вывеска всё та же.
Стекло всё то же.
Но магазин был закрыт.
Машина остановилась у тротуара.
Я несколько секунд просто смотрел на эту темноту, потом тихо усмехнулся.
Конечно.
Алиса.
Она пришла сюда утром, работала весь день, собирала букеты, говорила с клиентами, улыбалась – и каждые несколько минут вспоминала про ключ у себя под рукой. Про мои слова. Про вечер.
И в какой-то момент, ближе к закрытию, страх пересилил любопытство.
Она просто опустила жалюзи раньше, выключила свет, заперла дверь – и ушла.
Решив, что так отложит неизбежное.
Я вышел из машины.
Холодный воздух ударил в лицо, прочистил голову. Я достал сигарету, прикрыл ладонью огонь зажигалки, щёлкнул. Оранжевый огонёк на секунду подсветил металл часов, мои пальцы, часть татуировки, выглядывающей из-под манжета – чёрные линии, впившиеся в кожу так же прочно, как этот город – в меня.
Сделал затяжку.
Дым вышел из лёгких медленно, тяжело.
Я стоял напротив её витрины, где днём было море цветов, а сейчас – только моё отражение в тёмном стекле. Высокий силуэт, светлая полоска рубашки под пальто, жёсткая линия плеч, взгляд, от которого люди обычно опускали глаза и начинали говорить правду.
В отражении рядом с моим плечом на секунду будто мелькнул другой образ – её.
Та же, что утром: в светлом переднике, со стянутыми волосами, с мягкими руками, которые держат стебли так, будто в них – что-то живое.
Я усмехнулся шире.
– Алиса, – сказал я вполголоса, больше для себя, чем для воздуха. – Ты правда думаешь, что от меня можно закрыться дверью и выключателем?
Сигарета тлела между пальцами.
Я вспомнил, как она смотрела на меня в магазине – глаза, полные страха, и то самое притяжение под ним, от которого она хотела отвернуться. Как сжимала блокнот, как дрожали пальцы, когда она делала вид, что просто работает.
Она побежала.
Инстинкт самосохранения.
Только проблема в том, что он у неё сработал слишком поздно.
Не в тот момент, когда нужно было держаться подальше.
А в тот, когда мы уже пересеклись.
Я сделал ещё одну затяжку, всматриваясь в тёмное стекло.
Где-то по городу сейчас ехала машина, метро, такси – и в одном из них сидела она.
С ключом в сумке.
С моими словами в голове.
Она думала, что выиграла время.
Что её выбор – сбежать – что-то решает.
Я выдохнул дым, ощутил, как внутри расправляется знакомое, тяжёлое чувство охоты. Но на этот раз оно было другим. Не пошлым, не примитивным. Не про власть над территорией, а про власть над судьбой.
– Ты уже от меня не спрячешься, девочка, – сказал я тихо, глядя в темноту. – Даже если ещё надеешься на это.
Слова растворились в холодном воздухе.
Я бросил окурок на асфальт, раздавил носком ботинка.
Достал телефон.
Роман ответил почти сразу:
– Ну? – даже не поздоровался. – Она выкинула тебя из магазина с веником?
Я проигнорировал.
– Она закрыла магазин раньше, – сказал спокойно. – Больше так быть не должно.
Он сразу посерьёзнел.
– Понял. Ты хочешь, чтобы…
– Завтра, – сказал я спокойно, глядя на тёмную витрину, – свет в этом месте будет гореть до тех пор, пока я сам не скажу, что достаточно. Без давления. Без угроз.
На линии повисла короткая, густая тишина.
– Эмм… прошу прощения, что? – переспросил Роман. – Ты хочешь, чтобы я что – поставил людей по периметру цветочного магазина? Чтобы охраняли её светильники от твоего разочарования?
– Да. – Я даже не моргнул. – Люди по периметру. Никаких контактов. Никто к ней не подходит, никто не мелькает перед окнами. Но если она уйдёт раньше – я должен знать об этом сразу.
Роман выдал смешок – удивлённый, нервный, с той нотой, которая появляется у него только когда он понимает: дело серьёзнее, чем он думал.
– Хантер… – он хмыкнул. – Ты сейчас серьёзно тратишь ресурсы криминальной империи, чтобы девушка не закрывала магазин раньше?
– Я трачу ресурсы на то, что считаю нужным, – ответил я холодно. – И сейчас это – она.
– Господи… – выдохнул он. – Ладно. Хорошо. Я поставлю людей. Но когда ты начнёшь водить её на свидания, я потребую компенсацию за моральный ущерб.
– Посмотрим, доживёшь ли, – бросил я сухо. – И ещё.
– Что ещё? – голос у него уже осторожный.
– Пришли мне её номер. У тебя пять минут.
Тишина стала другой – натянутой, удивлённой.
Роман наконец нашёл слова:
– Пять минут?.. Ты понимаешь, что такое угроза в твоём исполнении?
– Понимаю. – Я отключил звонок, не дожидаясь ответа.
Телефон опустился в мою ладонь тяжело, будто часть оружия.
Я медленно повернулся к витрине.
– Алиса, – сказал тихо, уверенно, как факт. – Ты уже не спрячешься. Ни дверью. Ни светом. Ни тем, что решила уйти раньше.
Я убрал телефон в карман пальто.
– Ты просто пока этого не поняла.
Я развернулся и пошёл к машине, чувствуя за спиной тяжёлый взгляд пустой витрины,
как будто магазин сам знал – завтра всё изменится.
Потому что я уже сделал выбор.
Но сбежать она больше не сможет.
Даже если очень захочет.
Глава 5
Алиса
Я долго сидела на краю кровати, не включая свет.
Комната тонулa в серых тенях, и это полумрак состояние подходило мне больше, чем яркая лампа над головой. Казалось, стоит щёлкнуть выключателем – и всё, что я так старательно прижимаю внутри, сразу станет видимым. Слышным. Осязаемым. Не только для меня.
Ключ лежал на ладони.
Маленький, тяжёлый, покрытый чёрным матовым напылением.
Металл уже успел нагреться от моей кожи, но мне всё равно чудилось в нём чужое тепло – его руки, его пальцев, его решения.
Не красивый сувенир.
Не забавная импульсивность.
Не жест, над которым можно посмеяться и отложить в дальний ящик.
Это было действие.
Шаг.
Ответ, который он озвучил раньше, чем у меня появилась возможность задавать вопросы.
Я переворачивала ключ снова и снова: гладкой стороной вниз, ребром, зубцами к себе. Сжимала, отпускала, проводила большим пальцем по цифре на боку, вглядывалась в неё так, будто там должно быть спрятано объяснение. Но цифра молчала. Всё молчало. Даже улица за окном казалась тише обычного.
Я думала, что страх отпустит меня, когда я уйду из магазина.
Когда выдам себе разрешение закрыть дверь раньше времени.
Когда опущу жалюзи, уберу табличку «открыто», вырвусь из этого странного кокона, в котором остался его взгляд.
Я шла домой быстро, почти на автомате, шаг за шагом, и каждый новый поворот улицы должен был уносить меня дальше от него – но сердце стучало только сильнее, словно с каждым метром движения я не убегаю, а наоборот, приближаюсь к тому, чего не хочу признавать.
Я видела его перед собой снова: в дверях магазина,
с этим спокойным, тяжёлым взглядом, от которого воздух в груди становился густым.
Слышала его голос.
«Вечером, Алиса».
Тон не оставлял пустого места для трактовок.
И в какой-то момент я поймала себя на мысли, что это всё началось задолго до сегодняшнего дня.
Не с ключа.
Не с того, как он встал слишком близко к прилавку.
Даже не с того, как произнёс «мне нужна ты».
Гораздо раньше.
Там, на благотворительном вечере.
Картина того вечера всплыла в памяти такой живой, что казалось: прошли не пару дней, а всего несколько часов.
Я помню зал – шумный, блестящий, полный людей, которые умеют красиво говорить о помощи, но понятия не имеют, как жить вне масок и приличных улыбок. Помню, как ловила себя на том, что снова оказываюсь в роли наблюдателя: стою в стороне, держу стакан с водой, а не с шампанским, смотрю на цветы, а не на людей.
И вдруг заметила его.
Не потому, что он подошёл.
Не потому, что произнёс моё имя – этого тогда ещё не было.
Просто в какой-то момент я почувствовала чужое присутствие даже спиной.
Он стоял не в центре, не в кругу тех, кто громко смеялся и переигрывал, а чуть в стороне – но создавал вокруг себя такое поле тишины, что даже сквозь шум его было отчётливо слышно. Темный костюм, белая рубашка, жёсткая линия плеч, внимание, которое он был способен сосредоточить на одном человеке так, что весь остальной мир переставал существовать.
И когда я подняла голову от растения, с которого убирала сухие листья, и встретила его взгляд – всё просто замерло.
Даже воздух стал другим: тяжелее, плотнее.
Мои движения, голос, дыхание становились резче.
А взгляд… от него нельзя было отвести глаза.
В них было слишком много всего сразу: сила, абсолютное понимание своей власти, холод, к которому почему-то тянет, и что-то ещё, что я не смогла тогда назвать.
Он спросил:
– Как тебя зовут?
Я хотела уйти от ответа.
Спрятаться за вежливой фразой, раствориться в толпе, снова превратиться в невидимого человека среди сотен других.
Но в его голосе не было ни просьбы, ни любопытства. Только простое утверждение факта: он спросил – и ответ уже принадлежал ему.
– Алиса.
Имя слетело с моих губ тише, чем обычно, но прозвучало внутри неожиданно громко.
– Хантер, – сказал он в ответ.
И это имя вошло в память сразу.
Легко. Точно. Без права на забыть.
Я тогда даже подумала, что позже всё разгладится: пройдёт. Вечер закончится, мы разойдёмся по своим жизням, в голове останется просто один из многих лиц.
Но в ту же ночь, когда я легла спать, мне впервые приснился голос.
Тот самый.
Низкий, ровный, не повышенный ни на полтона.
Он произнёс моё имя так близко, что я почти почувствовала тепло дыхания возле шеи:
«Алиса…»
Я подскочила в постели, сердце грозно ударяло внутри, руки дрожали.
Смотрела в темноту комнаты и пыталась убедить себя, что это просто впечатление, просто усталость, просто слишком яркий день.
Но имя не уходило.
Ни утром.
Ни через несколько дней.
Ни сейчас.
И я впервые призналась себе в том, чего страшнее всего было произнести вслух:
Раньше такого не было.
Ни один мужчина, которого я видела вживую, на картинках, мимоходом в кафе или где угодно ещё, никогда не оставлял после себя такой след.
Чтобы одной встречи хватило на то, чтобы голос по ночам звучал так чётко.
Чтобы один взгляд мог так глубоко вонзиться в память, что в груди начинало покалывать каждый раз, стоило его вспомнить.
Моя жизнь всегда была спокойной.
Простой.
Понятной.
Я знала, когда проснусь, во сколько буду на работе, через сколько нужно ехать к отцу, когда заехать к тёте Вере.
Я знала, каких мужчин выбираю рядом: мягких, добрых, немного нерешительных, иногда слишком правильных, но от этого – безопасных. Они могли нравиться, могли быть симпатичными, вызывающими привязанность или нежность, но никогда – бурю.
Хантер был не из этого списка.
Не из моей жизни.
Не из моего мира.
И теперь этот ключ…
маленький предмет на ладони, на который я даже смотреть боялась слишком долго…
вдруг превратился в символ чего-то, чему я пока не могла дать имя.
Между нами уже возникла связь, и создавала её точно не я.
Телефон коротко вибрировал. Один раз.
Я вздрогнула так резко, что едва не выронила ключ.
На экране – незнакомый номер.
И всего одно сообщение:
«Тебе не сбежать от меня. Уже нет.»
Горло пересохло.
Воздух вокруг стал плотнее, тяжелее, будто сжался в один миг.
На секунду появилось ощущение, что по комнате проскользнула чужая тень, хотя я была одна.
Я сжала пальцы вокруг металла так сильно, что костяшки побелели.
Мне впервые за очень долгое время стало по-настоящему страшно.
Не из-за того, что он может появиться.
Страшно – за себя.
За то, что сделают со мной эти новые чувства, если я позволю им остаться.
Потому что я уже ясно понимала:
рядом с ним всё никогда не станет «как раньше».
И я не знала, от чего хочу закрыться сильнее – от него… или от себя рядом с ним.
Сон всё-таки забрал своё.
Не сразу – долго не отпускал мысли, не давал расслабиться, но в какой-то момент сознание словно перерезало провод. Тяжесть в теле стала сильнее шевелений мыслей, веки опустились, и комната утонула в глубокой ночи.
Темнота была сначала привычной – ровной, спокойной.
А потом изменилась.
В ней появилось тепло.
Тонкая вибрация, похожая на слабый ток, который проходит по коже от шеи к пояснице.
И в этом тепле – звук.
– …Алиса…
Ни резкости.
Ни угрозы.
Ни кричащих интонаций.
Просто мой голос, произнесённый мужскими губами: мягко, низко, так интимно, что всё тело ответило мгновенно.
Вдох перехватило, мышцы живота напряглись, словно во сне чьи-то руки обняли меня за спину и притянули ближе.
Я распахнула глаза.
Комната была всё той же: знакомая мебель, силуэты штор, тусклый свет с улицы, ни одного лишнего звука.
Никого рядом.
Сон.
Только сон.
Но сердце билось так, словно это случилось наяву.
В груди стояла теснота – не от страха, нет.
От чего-то намного более странного.
Я перевернулась на бок, потом на спину, прижала ладони к лицу, к глазам, пытаясь прогнать это ощущение изнутри. Но оно не уходило.
Стоило закрыть глаза – и чувство того, что он где-то рядом, возвращалось.
Не образ, не картинка, не чёткая сцена – просто присутствие, которое ни с чем до этого не ассоциировалось.
Ночь прошла рывками: короткие провалы в сон сменялись внезапными пробуждениями.
Иногда я сама себя ловила на том, что жду – когда снова прозвучит мой голос в его исполнении.
И не была уверена, пугает ли меня это или… притягивает.
К утру я чувствовала себя вымотанной, но странным образом живой.
Слишком много нервов, слишком мало сна – и при этом всё, что касается его, продолжало звучать во мне почти физически.
Работа начиналась в девять, но мысль о том, чтобы открыть магазин первой, в тишине, где всё ещё витает его голос, вызывала во мне такое напряжение, что грудная клетка реагировала болью.
Я взяла телефон.
– Тётя… ты дома? – голос прозвучал хрипло, хотя я попыталась сделать его обычным.
– Для тебя – всегда, – ответила Вера сразу, даже без паузы. – Приезжай. Я только что сварила кофе и уже на грани того, чтобы начать разговаривать с телевизором.
Я впервые за утро по-настоящему улыбнулась.
Её дом всегда казался мне отдельным миром.
Там было ощущение, что время замедляется: не потому, что жизнь останавливается, а потому что суета теряет смысл.
Пахло кофе, ванилью, свежестью.
Той самой, от свежего белья, от открытых окон, от людей, которые умеют жить, даже когда им больно.
Вера выскочила в коридор, как только я закрыла за собой дверь, и обняла так, словно не видела меня год.
– Алиса, моя девочка… – она прижала ладонь к затылку, как делала в детстве, – ты вся зажата. У тебя лицо, как у человека, который всю ночь спорил с собственными мыслями и проиграл.
– Немного не спала, – призналась я, снимая куртку.
– «Немного» у тебя – это минимум два часа сна из восьми, – вздохнула она и почти потащила меня на кухню. – Садись. Пей. Рассказывай всё по порядку. И даже не пытайся уйти от темы, я тебя знаю.
Кухня встретила знакомым столом, кружками, вечно одинаковой вазой на подоконнике, которую Вера принципиально не меняла, потому что её когда-то подарил муж.
Она поставила передо мной кофе, сама устроилась напротив, подперев подбородок ладонью.
– Ну? – тихо спросила она. – Глаза красные, руки холодные, взгляд в сторону. Это не просто «устала». Кто он?
– Тётя… – я попыталась уйти в сторону. – Может, это не…
– Алиса, – мягко перебила она, – я не твой клиент и не твой отец. Я – Вера, которая видела, как ты в десять лет плакала из-за сломанного тюльпана. Говори.
Я выдохнула.
– Я… встретила мужчину.
Она на секунду замерла, а потом хищно сузила глаза:
– Так. Уже интересно. Красивый?
– Это… не главное, – я посмотрела в чашку. – Но да.
– Высокий? – не отставала она.
– Да.
– И у него тот тип взгляда, после которого земля немного уходит из-под ног?
Моё молчание оказалось слишком красноречивым.
Вера приподняла бровь:
– Ага. Понятно. И что дальше? Он тебя обидел?
– Нет, – сказала я сразу. – Ни разу. Он… вообще почти ничего не сделал. Просто пришёл. Посмотрел. Сказал пару фраз. Оставил ключ.
– Ключ? – она подалась вперёд. – Какой ещё ключ?
– От дома, – я почувствовала, как щёки заливает жар. – Сказал… чтобы я знала, что он не играет.
Вера откинулась на спинку стула, какое-то время молча смотрела на меня, потом тихо присвистнула:
– Ну, девочка моя… Это не просто мужчина. Это ураган.
– Я его почти не знаю, – упрямо повторила я. – В сумме мы говорили… ну, минут пять. И всё равно… – я поискала в голове хоть какие-то правильные слова, но они рассыпались, – всё равно внутри что-то произошло. И продолжает происходить.
– Ты его видела только пару раз, – уточнила Вера. – И он уже живёт у тебя в голове.
– Да.
– Ночью, – добавила она, изучая моё лицо.
Я вздрогнула.
Она уловила.
– Значит, уже серьёзно, – спокойно заключила тётя. – Послушай. Любовь – она не всегда приходит тихо и по расписанию. Иногда достаточно одного взгляда, чтобы всё внутри сменило направление.
– Какая любовь, тётя? – я попыталась улыбнуться, но вышло натянуто. – Я вообще не уверена, что это… правильно. Я не знаю, кто он на самом деле, чем занимается, безопасен ли он… Он меня пугает. И в то же время…
Слова снова упёрлись в стену.
– В то же время тебе живее, чем обычно, – мягко подсказала Вера. – Ты всегда всё чувствуешь глубже других, Алиса. Обычно это делает больнее. Но иногда – сильнее. Если кто-то смог оставить след так быстро, значит, он либо очень не тот человек, который тебе нужен… либо очень тот.
– Я боюсь ошибиться, – тихо сказала я. – Боюсь зайти слишком далеко. А потом…
– А потом будет то, что должно быть, – пожала плечами тётя. – Ты не можешь всю жизнь жить только так, как безопасно. Это удобно, это спокойно, но так можно однажды проснуться и понять, что прожила всё мимо.
Я смотрела на неё и чувствовала, как внутри всё сжимается от её слов.
Та часть меня, которая всегда выбирала тишину, шептала: «Спрячься, вернись назад, не рискуй».
Другая, вдруг проснувшаяся, спрашивала: «А если в этот раз всё по-другому?»
Я поднялась слишком резко.
– Мне пора на работу, – выдохнула я. – Иначе опоздаю.
Вера тоже встала, но не удержала меня – только ещё раз обняла, прижимая крепко, по-настоящему.
– Запомни, – прошептала она возле виска. – Странные чувства не всегда твои враги. Иногда это дверь туда, куда ты давно боялась посмотреть.
Я кивнула, не находя нужного ответа.
Такси приехало быстро, словно город сегодня решил не давать мне времени передумать.
Я устроилась на заднем сиденье, прижала сумку к груди. Внутри её лежал кошелёк, телефон, какие-то мелочи – ключ я оставила дома, на столике. Но ощущение его веса никуда не исчезло.
Он присутствовал, даже когда его не было рядом.
Машина выехала на главную улицу, и город потёк за окном: дома, витрины, люди, спешащие по своим делам. Ничто не отличалось от любого другого утра. Только внутри меня всё было по-другому.
Я закрыла глаза всего на секунду – и снова увидела его в дверях магазина.
Высокий, в тёмном пальто, с той спокойной уверенностью, которой не надо доказывать.
Его шаги – размеренные, без суеты, но каждый – как решённое действие.
Рубашка расстёгнута у воротника на одну-две пуговицы, под белой тканью – линия татуировки, чёрная, чёткая, уходящая вниз, к груди.
Я не имела права так разглядывать мужчину, который меня пугает.
Но память уже сделала это за меня.
Запомнила рисунок на коже.
Пальцы, которыми он опирался о прилавок.
Плечи, от которых исходило ощущение силы, не требующей лишних слов.
Глаза, которые смотрели прямо – и в них не было ни жалости, ни попытки понравиться, ни игры.
Только интерес.
Решение.
Прямое, как сказанная им фраза: «Мне нужна ты».
Машина повернула на перекрёстке, и я открыла глаза, уткнувшись взглядом в собственное отражение в стекле.
Та же Алиса.
Та же сумка.
Но что-то внутри было уже не тем.
– Кто ты? – едва слышно прошептала я, сама себе.
Не продавец, не офисный работник, не человек, который живёт по тем же правилам, что и я.
Он весь – из какого-то другого слоя города: более тяжёлого, глубокого, где решения стоят слишком дорого.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.