Чужое лицо

Инсли предпочитал топить тоску в алкоголе и азартных играх. В результате остался без денег и был несколько раз бит за жульничество. Единственным человеком, который его понимал и сочувствовал ему, оказался не соотечественник, а легионер со странным именем Ивон. Он частенько угощал своего американского приятеля выпивкой, когда тот был на мели.

Ивон не торопился, выжидая удобного случая. Для снятия очередной волны хандры, жестко накатившей на американца, приятель заказал еще порцию анисовой водки, называемой пастис. По вкусу пастис напомнил Иреку микстуру от кашля. В африканской жаре эта микстура, крепость которой была выше сорока градусов, приносила кратковременное ощущение свежести. Он заметил, что после виски анисовая местного изготовления сильно бьет по мозгам, вызывает на следующее утро головную боль и полностью стирает из памяти предыдущий день. Сам Ирек старался подменить спиртное содовой. Давно замечено, что алкоголь влияет на эмоциональность, человек становится более чувствительным, сентиментальным, начинает жалеть себя.

Когда Гордон «поплыл», Икар осторожно подвел американца к рассказу о его неудавшейся жизни. Инсли не успел попасть на войну, правда, не очень-то и стремился на нее. Он был в первом послевоенном выпуске пилотов. Высокий, стройный, белозубый, ему шла военная форма, чем он очень гордился. Парень не блистал особым умом, но обладал высоким самомнением. Семья его с трудом сводила концы с концами, Инсли стеснялся ее и после учебы появился дома в Алабаме только один раз. Он легко вскружил голову молоденькой смазливой девчонке из обеспеченной семьи. Не столько из-за большой любви, сколько из желания отбить ее у сверстников из богатых семей. В результате молодая пара вдрызг разругалась с родителями. Да так, что отец девушки велел им не показываться ему на глаза и отказал молодоженам в финансовой поддержке. Это был жестокий удар. Но удачно скончалась бабушка, оставив небольшое наследство любимой внучке. Этого им хватило на неделю развлечений в Лас-Вегасе и переезд во Флориду. Гордон перевелся на недалеко расположенную базу Макдилл, где базировался авиакорпус ВВС США. Здесь им выделили домик в военном городке. Но так как он прошел подготовку на других типах самолетов, то для начала стал пилотом-наблюдателем. Так в этом и застрял. Жена быстро родила одного за другим двоих детей, денег в семье хронически не хватало, несмотря на неплохие доплаты за «особые» вылеты. Именно этого упоминания и ждал Икар, сочувственно выслушивая о свалившихся на голову Гордона проблемах.

– Особые вылеты – это полеты сюда, в Африку, в особые условия? – умело разыгрывая недоумение, поинтересовался разведчик, не забывая подливать собеседнику анисовую, а себе содовую.

– Особые вылеты – это полеты с особым грузом.

– Ты же говорил, что летаешь на бомбардировщике. Какой у вас груз? Бомбы, они и есть бомбы.

– Бомбы бывают разные. – Язык американца качественно заплетался.

– Ха-ха, насмешил! Бомбы разные. Бомбы, они и есть бомбы. Что в них может быть особенного?

– Начинка.

Жара давала о себе знать, и, пока парень до конца не сомлел, надо было форсировать.

– Ты хочешь сказать, что у тебя на борту атомные бомбы? – картинно ужаснулся Ивон.

– Тсс. Это большой секрет.

– Гордон, дружище, а тебе не страшно с ними летать?

– Мне? Нисколько!

– Да брось! Каждый день у тебя за спиной потенциальная Хиросима, только руку протяни.

– Ну, не каждый. Ты что, думаешь, что мы их все время таскаем? Нет, конечно. Раз-два в месяц.

– А в остальное время летаете порожняком?

– Нет. Тренируемся с имитатором, муляжом.

А вот это уже важно. Надо постараться выяснить график вылетов с бомбой и имитатором.

– А ты заранее знаешь, что за груз?

– Нет, только перед вылетом. Нам специально не говорят, чтобы в остальное время не расслаблялись.

– Как же вы определяете?

– Перед особым полетом выдают дозиметры. Да и внешне она отличается от «тыквы».

– Какой тыквы?

– Так мы называем имитатор.

– Гордон, скажи, а ты сам трогал ее? – разыгрывал Икар любопытство.

– Так это моя обязанность.

– Что? Трогать атомную бомбу? – ужаснулся собеседник, сознательно заставляя летчика почувствовать свое превосходство и тем самым подогревая разговорчивость.

– Во время полета я обязан несколько раз переходить в отсек для бомб и проверять их состояние, крепление. На высоте, знаешь, иногда какая болтанка бывает – из ямы в яму.

– Значит, она может однажды сорваться, и тогда всем конец?

– Это вряд ли. Да и в ней самой стоят пять предохранителей разных конструкций. Так что просто от тряски она не взорвется.

– Так от удара о землю они все и сработают. В ней веса, наверное, с тонну.

– Наивный! Мы таскаем термоядерные бомбы «Марк‐15», в каждой почти по три тонны. При сбросе у нее раскрывается парашютная система и автоматически срабатывает маячок.

– А если она упадет в воду? Вы же большую часть маршрута летите над океаном.

– Все продумано. При столкновении с водой выбрасывается аварийный буй на длинном тросе.

Эти слова Инсли говорил, уже закрыв глаза и начиная похрапывать. Легионер бережно оттащил загулявшего товарища к домикам пилотов и сдал дежурному. Первичная информация получена, метод работы с источником опробован, значит, надо продолжать. Разведка есть разведка. В любых условиях.

В один из дней командир вызвал Ивона к себе. Там уже находился Шарль.

– Дюваль, надо помочь нашему бывшему сослуживцу. Съезди с ним, здесь недалеко.

– Форма одежды? – уточнил Ивон.

Французскому легионеру, как и завзятым парижанкам, положен был целый гардероб на разные случаи жизни. Особенно много традиционных аксессуаров было у парадной формы. Белое кепи, синий широкий пояс, аксельбанты, эполеты.

– У тебя после Алжира остался леопардовый камуфляж? – вмешался гость. – Это будет как раз, и пусть будет хотя бы штык-нож.

Ивон удивленно посмотрел на командира, но тот только утвердительно кивнул.

Через несколько минут Икар сменил «песчанку» на пятнистую форму. В камуфляже с закатанными рукавами, в высоких ботинках, в зеленом берете и со штыком на поясе он вернулся в кабинет. Смотрелся парень довольно воинственно, это сразу оценили мужчины.

– Что я должен делать? – немного раздраженно поинтересовался Икар – непонятная ситуация не сулила ничего хорошего. Техник явно крутил какую-то свою игру.

– Дюваль, мы с тобой прокатимся до одного места. Я поговорю с людьми, а ты просто постоишь рядом с суровым видом, и все. – Шарль старался изобразить веселость, но в его голосе отчетливо сквозила нервозность.

Для выезда с базы надо миновать два пропускных пункта. Внутренний держат американские вояки. Через сто метров уже пост марокканской полиции. Янки следят, чтобы не увезли оружие, а местных больше заботит контрабанда в виде спиртного, сигарет, продуктов.

Перед американским постом Шарль слегка затормозил и, не выходя из пикапа, просто помахал знакомому сержанту. Их, пусть и лениво, выпустили. От арабов к машине подошел старший, получил купюру и махнул рукой, разрешая выезд.

Пикап резво покатил по бетонке в сторону ближайшего поселка. На въезде их ждал старый, раздолбанный грузовик непонятно какой конструкции. В его тени сидели на корточках трое аборигенов. У двоих Ивон заметил пистолеты, у третьего был английский карабин. Техник вышел к ним, и они стали что-то оживленно обсуждать, активно жестикулируя. Значит, идет отчаянный торг – любимое занятие арабов. Ивон вышел из машины и принял, как его просили, грозный вид. Насупленный взгляд из-под берета, ноги на ширине плеч, руки за спиной – так непонятно, что у него может быть спрятано сзади. Вся фигура напряжена, как для броска. Шарль несколько раз показывал на него своим собеседникам, и они с опаской кивали. Видно, они наконец договорились, и арабы забрали из пикапа два ящика, а французу передали сверток. Икар с удивлением сразу понял, что это были цинки с патронами.

Арабы уехали, а довольный Шарль подошел к легионеру и с улыбкой протянул десять долларов:

– Получи, приятель.

За что тут же получил быстрый и чувствительный удар в печень. Он охнул и болезненно согнулся.

– За болвана меня держишь?! Если охрана засечет вывоз боеприпасов, мне же будет трибунал! – Ивон схватил техника за ворот рубахи, слегка придушив его. – Закопать тебя здесь, что ли…

– Не надо, Ивон, я все понял. Прости! – взмолился Шарль.

– Черт с тобой! Поехали назад.

– У меня большие расходы на врачей, – виновато оправдывался во время обратной дороги француз. – Врачи после ранения отняли одно легкое, а потом еще малярия началась и не отпускает, зараза. Знаешь, сколько денег надо.

– Это твои проблемы, Шарль. Но мы же стояли с тобой открыто. Пара выстрелов, и нас с тобой уже потащили бы закапывать в пустыню. Ты это понимаешь?

– А как надо было? – заинтересовался техник.

– Ты должен был разговаривать не с двумя, а только с одним, причем обязательно на расстоянии между вами. И потом, ты же мне весь обзор закрыл. Тебя ударили бы ножом, а я даже не заметил бы, или выстрел в упор. Поэтому нужна дистанция и контроль со стороны страхующего. Машину ставим боком, я за ней как за прикрытием, и пусть думают, что у меня там спрятан автомат или пулемет. Понятно? Как ты вообще воевал, удивляюсь.

– Лучше не вспоминать, – вздохнул Шарль. – Ты не переживай, у меня на постах все схвачено. Ты думаешь, я один тут оружием торгую? Да тут каждый сержант со склада продает все, что можно. Офицеры с ними в доле. Патроны – это так, мелочь. Винтовки, гранаты, взрывчатка, продовольствие, медикаменты, топливо. Жаль, у местных революционеров самолетов нет, а то бы и бомбы с ракетами им продали.

– Неужели все продают? – удивился Ивон.

– Нет, конечно, не все. Ребята, которые служат при библиотеке, только вздыхать могут, – заулыбался Шарль.

– Что за библиотека при авиабазе? – заинтересовался Ивон.

– Эх ты! Это же база, а не склад. Здесь и ремонтом занимаются, и обслуживанием. Самолеты здесь самые современные. Поэтому есть большая служебная библиотека, где хранятся документы по различным видам авиационной военной техники и вооружения, служебные наставления и инструкции всевозможные.

– Ты тоже там бываешь?

– Конечно. Нужна, например, схема по топливной системе Б‐47 или современного Б‐52, а они различаются, тогда иду в библиотеку, заказываю и получаю то, что требуется. Я там постоянно что-то заказываю. Если нужного материала нет в наличии, запрашиваем в Америке на фирме. С этим у них все четко.

Информация очень заинтересовала Икара. Документация на современные типы самолетов и их вооружение, оказывается, лежит здесь под боком, даже есть человек, через которого это можно достать.

Через несколько дней, сменившись с дежурства, французский легионер Ивон Дюваль разыскал в баре своего нового приятеля Гордона Инсли. Американец уже значительно набрался горячительных напитков и пребывал в прострации. У янки на военной базе в марокканской пустыне было два занятия: выпивка и игры в карты или кости. Выпивохи его не жаловали, так как за ним крепко закрепилась репутация любителя выпить на халяву, а среди игроков он слыл неисправимым шулером.

Темнота здесь наступает стремительно. Буквально полчаса – и день погружается в непроглядную темень. Спасают только необычайно яркие звезды и серебристая луна.

Гордон с тоской смотрел на пустой стакан, и вдруг произошло чудо: вместо него появился полный с порцией анисовой водки. Она хоть и напоминала по вкусу лекарство, но обладала живительным действием на жаждущий организм. Это снова пришел на выручку хороший парень, хоть и француз, Ивон…

– Привет, янки, грустишь в одиночестве?

– Мне не привыкать, – поддержал бодрый тон американец. Они чокнулись и приложились к выпивке.

– Открой мне страшную тайну, Гордон. Расскажи, какая она?

– Кто?

– Бомба, – с благоговейным шепотом произнес легионер.

– Она почти живая, – немного подумав, так же тихо ответил летчик. – Я с ней иногда даже разговариваю, она все понимает. Бывает, захожу к ней в отсек, злой как черт на всех, а посидишь рядом с ней, закроешь глаза, положишь на нее руку, а она теплая, и постепенно злость проходит, наступает какое-то просветление. Как в детстве в церкви после исповеди. Она понимает меня и прощает все мои прегрешения. – Голос его был абсолютно серьезным.

– Ты бы мог ее сбросить?

– Ты не поверишь, приятель, но она сама иногда меня об этом просит: «Освободи меня, Инсли, отпусти!» Несколько раз прямо подталкивала мою руку к рычагу аварийного сброса. Я даже за ручку уже брался…

– То есть ее можно сбросить не только из кабины, но и принудительно?

– Конечно. Отключил предохранители, дернул за рычаг – и здравствуй, новая Хиросима.

Икар узнал, что хотел, теперь надо было переходить на другую тему, чтобы у американца не возникли подозрения в излишнем интересе собеседника к теме ядерной бомбы.

– Как твоя семья? Ждут, наверное.

– Ждут, – скривился Инсли, – только не меня, а деньги.

Ивон понял, что тема болезненная, и смягчил ее, заказав еще порцию спиртного.

– Я думал, американские военные получают хорошо, а еще ты говорил, что тебе доплачивают за полеты с опасным грузом.

– Доплачивают. Только я не умею быть экономным, у меня деньги не держатся. Я не могу успокоиться, пока все не потрачу. Накупишь разной ерунды, потом думаешь: «Зачем я все это набрал?» Больший прожигатель денег только моя жена. Вот это профессионал.

– Гордон, ты здесь третий месяц. Кормят бесплатно, тратить особо некуда, за этот срок у тебя набежит солидная сумма. Все будет хорошо.

– Ничего хорошего, – со злостью бросил американец. – Я недавно звонил жене. Она столько за это время понаделала долгов, что и полгода в командировках не хватит. – Он раздраженно отпихнул опустевший стакан.

Ивон понял это как требование заказать новый. Глотнув новой порции, янки продолжил свой печальный рассказ:

– Ты знаешь, я часто чувствую себя как официант в дорогом ресторане.

– Это ты о чем?

– Он носит богатым посетителям еду, которая стоит больше его месячного жалованья. Я летаю на машинке стоимостью в сотни тысяч долларов, вожу чертову бомбу, на которую потрачены миллионы, и не могу от этого урвать ни цента. Так же как официант, могу только понюхать это обалденно дорогое блюдо.

Ивон рассмеялся и, увидев насупленное лицо собеседника, пояснил:

– Ты хочешь продать кусок ядерной бомбы?

– Нашелся бы покупатель, продал бы, – в запале заявил Инсли.

Эти слова заставили разведчика напрячься, но дальше эту тему пока не следовало развивать, хотя утверждение было интересное.

– Нельзя без этого как-нибудь подработать? – осторожно поинтересовался Ивон.

– Я уже думал об этом. Мы же не проходим таможню, можно было и что-нибудь беспошлинно перевезти. Весь вопрос – что. В Марракеше или Касабланке можно было попытаться найти ребят, заинтересованных в таких услугах, но нас же никуда не выпускают, мы страшно секретные.

Они еще немного потрепались на отвлеченные темы. Американца окончательно развезло, и Ивон снова помог ему добраться до домика.

«Парень готов за деньги пойти на многое. Надо сообщить в Центр. Здесь я мало что могу, а в Америке с ним могли бы плотно поработать. Также надо передать информацию о Шарле. Провести его по нашим учетам, может быть, по нему есть упоминания, а если все чисто, запросить разрешение на его вербовку. – Эта мысль крепко засела в голове разведчика. – Но как все это донести до Москвы? В письме тайнописью для таких предложений места не хватит. Остается только встреча со связным. А связной у нас – Камелия». При воспоминании о девушке у него потеплело на душе. Он вообще часто вспоминал свою нареченную Центром невесту.

Ивон дождался момента, когда его непосредственный командир вернулся после почти двухчасового обеденного перерыва в хорошем настроении. Как истинный француз, начальник узла связи считал, что пара бокалов легкого вина за обедом никак не влияет на работоспособность, зато способствует укреплению здоровья. Верным признаком хорошего настроения было напевание веселых народных песенок, которых он знал великое множество.

– Господин капрал, разрешите спросить, как вы отнесетесь к тому, что я умру?

Толстяк даже подпрыгнул от неожиданности.

– Что за шутки, Дюваль? Я наконец нашел специалиста по электронике, а не какого-то солдафона. С чего это вы собрались умирать, в чем дело?

– Спасите меня, командир. Я полгода не видел своей невесты и опасаюсь, что она охладеет ко мне. Мне необходимо ее срочно увидеть.

– Ерунда, найдете новую. Вы парень видный и с головой.

– Девицу найти можно, но не такого тестя, как ее папа.

– Состоятельный человек? – сразу оценил меркантильный француз.

– Очень. Вы меня понимаете, поэтому прошу дать мне увольнительную на двое суток. Хочу пригласить ее сюда, в Марокко. Как вы посоветуете, лучше ей остановиться в Касабланке или в Марракеше?

Это очень хороший психологический прием – задавать вопрос не по существу вопроса, а уже по уточнению условий согласия. Тогда согласие подразумевается заранее.

Толстяк ненадолго задумался.

– Касабланка более чопорный город. Там спокойная, размеренная жизнь. Я имею в виду приличные места, – тут же оговорился он. – Это место для людей из общества. Недаром там любит отдыхать даже сэр Уинстон Черчилль. А Марракеш – это веселье, африканская экзотика, ночные танцы, город, который никогда не спит. Жаркие ночи для неутомимых влюбленных. – Начальник с завистью вздохнул. – Я не возражаю, но как к этому отнесется капитан…

– Прошу вас, капрал, спасите мое будущее. Все знают, что капитан ценит вас и прислушивается к вашему мнению. Я, со своей стороны, готов пожертвовать ради этого десятью долларами.

Капрал встал в горделивую позу и с пафосом произнес:

– Я – патриот и признаю только французские франки.

– Вы для меня образец для подражания, шеф. – Ивон вытянулся в стойку перед начальником узла связи.

– Ладно, ладно, Дюваль, – засмущался начальник, затем, насупив брови, назидательно проговорил: – Только не забывай, ты подписал контракт, а там написано, что ты не можешь жениться до окончания договора.

Аннет получила открытку от Ивона и невольно обрадовалась его приглашению приехать погостить на пару дней в Марокко. Она много слышала восторженных откликов об отдыхе в загадочном Марракеше. Тем более Икар поставил условный знак о вызове на встречу для передачи сообщения. Девушка запросила Центр и получила разрешение. Договориться о краткосрочном отпуске с хозяйкой булочной не составило труда. Главное условие, поставленное пожилой женщиной, рассказать ей в подробностях о поездке. Любопытство – это еще одна национальная черта французов.