Вампир

Должность предполагала совместное рабочее место в кондиционированном офисе отдела документации, но, несмотря на это, она предпочитала работать в переоборудованной кладовке для уборщиц, глубоко в подвалах музея. Там было жарко, душно и не ловила мобильная связь, но был компьютерный терминал и небольшая раковина, где можно было набрать воды для чайника. Главным преимуществом была близость к огромному хранилищу экспонатов, которые хранились либо постоянно, либо временно – на правах аренды из других музеев. Сама атмосфера, пропитанная призраками и еще не раскрытыми тайнами, помогала ей сосредоточиться на любой поставленной задаче. Хотя большинство других сотрудников не стали бы работать там ни за какие коврижки, к счастью, ее ассистентка Эми не разделяла их взглядов.

– Кто это был, Эми? – спросила Бекки, возвращаясь в крошечный кабинет.

– Кажется, твой отец, – сказала она, – но связь была ужасная, и он попросил ему перезвонить.

– А, хорошо, – ответила Бекки, – я позвоню ему попозже.

Отец Бекки был выдающимся египтологом, который звонил ей почти каждый день, обычно чтобы обсудить свои находки или находки их коллег. Хотя он был превосходным египтологом, его единственный недостаток, по крайней мере в глазах Бекки, заключался в одержимости поиском местонахождения Иттауи, затерянного царского города, построенного фараоном XII династии Аменемхетом. По два года подряд он работал на Британский музей древностей, участвуя в спонсируемых раскопках, но, сколько она себя помнила, каждый третий год он брал перерыв и исследовал все возможные документы, записи или стелы с целью найти знаменитый город. Это стоило уйму времени и целое состояние, и все безрезультатно. Тем не менее после смерти матери это давало ему цель в жизни.

– Будь умницей, поставь чайник, а? – сказала она наконец. – Умираю от жажды.

С преувеличенным пыхтением Эми поднялась со стула и протопала к раковине. Бекки скрыла улыбку, потому что, несмотря на этот театр, Эми была на самом деле очень услужливой и чрезвычайно хорошей ассистенткой. Ее компьютерные навыки были исключительными, и Бекки даже закрывала глаза на регулярные вылазки Эми в социальные сети в рабочее время.

Внешность девушки была очень яркой. Ее одежда была одинаковой каждый день: длинное струящееся черное платье, черные армейские ботинки и черные перчатки без пальцев дополнялись крашенными черными волосами, черными тенями для век и редким нанесением черной помады. Иногда она оживляла весь ансамбль алой розой, но обычно ее стиль был – черный, и чем больше, тем лучше. Весь этот образ был данью так называемому готскому движению, но, несмотря на ее внешнее безразличие к едким замечаниям и насмешкам некоторых коллег, когда Бекки предложила ей неполную ставку ассистентки, она ухватилась за этот шанс. Для Эми это было идеально. Она могла проводить часы вдали от скучных людей в других офисах и каждый день была окружена мертвым и древним. Эта обстановка идеально соответствовала ее образу.

– Бекки, – сказала она, крутясь на своем компьютерном кресле, – можно попросить тебя об одолжении?

– Валяй, – ответила Бекки, включая свой ноутбук.

– На каких-нибудь выходных, – сказала Эми, – можно я здесь переночую?

Бекки посмотрела на девушку поверх очков.

– И зачем тебе это? – спросила она.

– О, не знаю. Чтобы быть ближе к мертвым, наверное. Знаешь, погрузиться в неизведанное и посмотреть, смогу ли я пообщаться с потусторонним миром.

– С потусторонним миром, – повторила Бекки.

– Ага, с призраками, заблудшими душами, всем таким.

Исследовательница решила подыграть ей, потому что, несмотря на внешность девушки, Бекки знала, что под всей этой мрачностью и бравадой скрывается милая, ранимая девушка. Все это готство было преходящим увлечением, и она была уверена, что Эми ждет многообещающая карьера.

– Ты не испугаешься, Эми?

– Не-а, – ответила девушка. – Я понимаю мир духов. У меня есть такая связь с загробной жизнью, которую никто не понимает, даже ты.

– Правда? – сказала Бекки.

– Ага, я не боюсь мертвых. Меня живые беспокоят.

– Понимаю, о чем ты, – ответила Бекки, – но все же провести целую ночь здесь в одиночку – довольно страшно. Уверена, что продержишься до утра?

– Без проблем, – ответила Эми. – Меня это ни капли не смутит.

– Уверена?

– Абсолютно.

– Хорошо, – сказала Бекки и повернулась к своему экрану, ожидая следующей реплики, которая, она знала, обязательно последует.

– Прости? – переспросила Эми. – Ты сказала «да»?

– Да, – подтвердила Бекки. – Можешь остаться на ночь. Мне придется договориться с охранниками насчет безопасности, но я уверена, все будет в порядке.

– О… – сказала Эми, уставившись на нее.

– В чем-то проблема? – спросила Бекки, наслаждаясь игрой.

– Нет, совсем нет, – ответила Эми. – Буду с нетерпением ждать.

– Почему бы не сегодня? – предложила Бекки. – Куй железо, пока горячо. К тому же, если заскучаешь, можешь начать разбираться с теми римскими надгробиями, что привезли. Почистишь их немного, если захочешь.

– Сегодня не могу, – сказала Эми. – У меня есть планы, но через пару недель – без проблем.

– Конечно, – усмехнулась Бекки. – Ты только дай мне знать, когда будешь свободна, и я все устрою.

– Ага, договорились, – сказала Эми и повернулась к своему экрану.

Бекки улыбнулась про себя. За дерзкой готической внешностью скрывалась нежная душа, и Бекки была уверена, что рано или поздно она проявится; ей просто нужно было время.

– Сможешь поработать в субботу? – спросила наконец Бекки.

– Да, вроде бы, – сказала Эми. – А что, у нас что-то намечается?

– Куратор хочет, чтобы мы начали разбирать последнюю партию из Египта, – сказала она, – и, честно говоря, у меня к ней личный интерес. Мой отец был в команде, которая ее отправила.

– Правда?

– Угу.

– Классно, что там, мумия?

– Нет, боюсь, ничего такого захватывающего. В документах указано, что это партия из двенадцати ушебти.

Лицо Эми выразило разочарование.

– Опять куклы? – сказала она, имея в виду маленькие фигурки, которые были обычными погребальными украшениями в египетских гробницах. – У нас уже есть такие.

– Это все равно артефакты, – сказала Бекки, – и как таковые их нужно проверить на детали, задокументировать и каталогизировать. Судя по всему, эти немного другие и являются частью коллекции, охватывающей две тысячи лет и демонстрирующей заметную разницу в технологиях производства. Если они достаточно хороши, то могут даже попасть в экспозицию.

– Все равно скучно, – сказала Эми. – Когда нам уже дадут исследовать мумию?

– Те дни давно прошли, боюсь, – сказала Бекки. – Любые интересные находки теперь остаются для изучения в Каирском музее, и, честно говоря, я думаю, так и должно быть. Эти ушебти нам одолжили на следующие три года.

– Все равно скучно, – снова пробормотала Эми себе под нос, но достаточно громко, чтобы Бекки услышала.

Остаток дня прошел за обычной бумажной работой, которая преследовала их по пятницам, пока наконец Бекки не откинулась на спинку стула и не потянулась, закинув руки за голову.

– Всё, – сказала она, – я закончила. Давай на сегодня всё.

– Отличная идея, – сказала Эми, завершая работу на своём компьютере. – Я сегодня вечером иду в кино.

– Правда? А что будешь смотреть?

– Новый фильм про вампиров, – ответила Эми.

– Разве ты его ещё не видела?

– Три раза, – сказала Эми, – но Дин Патрик просто великолепен.

– Дин Патрик?

– Главный актёр. Неужели ты о нём не слышала? – рассмеялась Эми.

– Что-то не припоминаю, – сказала Бекки.

– Ты не знаешь, что теряешь, – сказала Эми. – Почему бы тебе не пойти с нами? Мы целой компанией собираемся.

– Не-а, не думаю, но всё равно спасибо. Слушай, ты беги, а я тут закончу.

– Ладно, до завтра, – сказала Эми и вышла из комнаты, чтобы подняться в служебную зону и отметиться об уходе.

Бекки всё выключила и тоже вышла из кабинета, но по пути через хранилище ненадолго остановилась, чтобы взглянуть на ушебти, которыми им предстояло заняться на следующий день. Все они были выстроены в ряд на ламинированной рабочей поверхности, и каждая уютно лежала в коконе из пузырчатой плёнки в своей картонной коробке, по иронии судьбы напоминая крошечную мумию в крошечном гробике. Бекки не смогла удержаться и взяла одну из них, чтобы развернуть. Ногтями она подцепила скотч и осторожно сняла пузырчатую плёнку с фигурки. Как только та освободилась, она надела пару белых хлопковых перчаток и внимательно рассмотрела глиняный орнамент.

Фигурка была около восьми дюймов в высоту и имела типичную форму мумии, столь знакомую миллионам людей во всём мире. Она была сделана из обожжённой глины, и хотя когда-то яркие краски потускнели, детали всё ещё были отчётливо видны.

– Если бы ты только мог говорить, какие истории ты бы мог поведать, – тихо произнесла Бекки, поднося фигурку к свету. Она осторожно положила фигурку обратно в коробку и взяла картонную крышку, чтобы прочитать надпись.

– Ушебти из гробницы X3-163/1. Неизвестный младший член царской семьи – Ого, эпоха Клеопатры, – сказала Бекки самой себе. – Как увлекательно. – Она надела крышку на место и поставила коробку обратно в ряд с остальными. Несмотря на желание развернуть и рассмотреть их все, она устояла перед искушением и заставила себя покинуть хранилище, заперев за собой двери. Остальное могло подождать до утра.

––

Бекки закрыла за собой дверь квартиры, подобрала с пола почту и, идя на кухню, рассортировывала её по важности.

– Счёт, счёт, счёт, – бормотала она, читая надписи в окошках конвертов, – макулатура и ещё один счёт. «Ничего особенного», —сказала она Смоки, серому персидскому коту, терпеливо ожидавшему на столешнице своего ежедневного угощения. – Как прошёл твой день?

Кот ответил беззвучным мяуканьем, глядя на женщину так, словно понимал каждое её слово.

– Настолько хорошо, да? – сказала Бекки, открывая холодильник, чтобы достать молоко.

Десять минут спустя она сидела на диване с лазаньей из микроволновки на подносе и пультом от телевизора под рукой. На приставном столике стоял бокал вина, а через дверной проём было видно, как Смоки на кухне уплетает свою миску с консервированным тунцом.

– Всё по-старому, – вздохнула Бекки. Она уже собиралась включить телевизор, когда в дверь постучали.

– Как раз вовремя, – сказала Бекки и, отставив неаппетитную еду в сторону, вышла в прихожую. Заглянув в глазок, она с удивлением увидела снаружи двух полицейских.

– Чем могу помочь? – спросила она, открывая дверь.

– Здравствуйте, – сказала женщина-полицейский. – Мы ищем Ребекку Райан.

– Это я.

– Мисс Райан, я сержант Уэнтлок, а это констебль Варнье. Можем мы войти на минутку?

– Что-то случилось? – спросила Бекки.

– У нас плохие новости, мисс Райан, лучше сообщить их внутри.

– Ох, – сказала Бекки. – Да, конечно, пожалуйста, входите.

– Может быть, вы присядете, мисс Райан? – сказала сержант Уэнтлок.

– Послушайте, – сказала Бекки, – не хочу показаться грубой, но что бы вы ни пришли мне сказать, пожалуйста, просто выкладывайте.

Женщина-полицейский взглянула на своего коллегу, прежде чем откашляться.

– Хорошо, – сказала она. – Непросто это сказать, мисс Райан. Боюсь, у меня плохие новости о вашем отце.

– Что с ним? С ним все в порядке?

– Нет, боюсь, что нет, мисс Райан. Мне очень жаль, но ваш отец мертв.

Бекки несколько раз перевела взгляд с одного полицейского на другого, прежде чем заговорить.

– Вы уверены? – просто спросила она.

– Уверены. Его тело опознали несколько часов назад. С нами связалось британское посольство в Каире.

Бекки села на один из двух стульев у своего крошечного обеденного стола.

– Не понимаю, – сказала она. – Буквально сегодня днем он мне звонил. Неужели он мог умереть за такое короткое время?

– Мисс Райан, – сказала офицер, – это еще не все. Я должна вам сообщить, что это была неестественная смерть. По крайней мере, мы так не думаем. Дело в том, что вашего отца нашли повешенным на дереве на территории отеля, где он остановился. На данный момент никаких подозрительных обстоятельств не выявлено.

– Самоубийство, – выдохнула Бекки. – Это смешно. Зачем ему это делать? У него было все, ради чего стоит жить.

– Пока мы не знаем, – сказала полицейский. – Очевидно, египетская полиция проведет расследование, и будет вскрытие, но, должна быть честной, все выглядит так, будто он покончил с собой.

– Я в это не верю, – тихо сказала Бекки. – Он бы никогда такого не сделал.

Последовала неловкая тишина, прежде чем заговорил констебль Варнье.

– Могу я сделать вам чашку чая или что-нибудь еще? – спросил он. – Или, может быть, позвонить кому-нибудь для вас?

– Нет, я справлюсь, – сказала Бекки, вытирая непрошеные слезы с глаз. – У вас есть подробности?

– Подробности? – спросила сержант Уэнтлок.

– Да, местонахождение тела, обстоятельства, все такое…

– Конечно, – сказала офицер. – У вас есть ручка?

Следующие несколько минут Бекки записывала информацию, прежде чем наконец встать.

– Спасибо, что пришли, – сказала она. – Но если вы не возражаете, мне нужно заняться организационными вопросами.

– Какими вопросами? – спросила женщина-полицейский.

– Билеты на самолет, номер в отеле, такси и так далее, – ответила Бекки.

– Вы собираетесь туда лететь?

– Конечно, – сказала Бекки, – я не позволю никому другому привозить его домой.

– Мисс Райан, вы уверены, что нам некому позвонить? Вам действительно не стоит оставаться одной в такое время.

– Я буду в порядке, честно. Мне просто нужно чем-то себя занять.

– Что ж, если вы уверены, мы пойдем.

– Спасибо, – сказала Бекки и проводила их до двери.

– Вы знаете, где нас найти, если мы вам понадобимся, – сказала сержант Уэнтлок. – Соболезную вашей потере.

– До свидания, – сказала Бекки и закрыла за ними дверь.

Двое полицейских вернулись в свою машину и пристегнули ремни безопасности.

– Ничего себе, она хорошо это восприняла, – сказал констебль Варнье.

– Да уж, – согласилась сержант Уэнтлок. – Показалась мне какой-то бессердечной стервой.

– Всякие бывают, – вздохнул ее коллега и, сняв машину с ручного тормоза, поехал по улице.

Вернувшись в квартиру, Смоки сидел на коврике перед искусственным камином, старательно вылизывая одну лапу. На секунду кот замер и посмотрел на хозяйку, находившуюся в другом конце комнаты. Бекки сидела на диване, крепко прижимая к груди подушку, и раскачивалась взад-вперед, а ее плечи сильно вздрагивали в такт неудержимым рыданиям.

– О, папа, – эмоционально вскрикнула она, глядя в потолок, – что же ты наделал?

––

Десять дней спустя Бекки Райан стояла у могилы своего отца в маленькой церкви на окраине Лондона. Похороны состоялись накануне, на них присутствовали все их родные и друзья. Как это бывает на большинстве похорон, день был очень эмоциональным, и Бекки обнаружила, что провела больше времени, заботясь о пожилых родственниках, чем скорбя. Поминки устроили в доме ее брата, и среди гостей было много коллег ее отца из мира египтологии. Чтобы избавиться от чувства незавершенности, Бекки вернулась на кладбище одна с единственной белой розой, которую она купила по дороге у флориста. Она осталась наедине со своими мыслями и пролила несколько слез, вспоминая многие счастливые моменты, проведенные с отцом в детстве.

Особенно памятными были дни, проведённые в хранилищах Каирского музея. Он усердно составлял отчёты, пока она исследовала удивительные артефакты, скрытые от глаз публики. Он был очень дотошен в своей работе, но ей всегда удавалось оторвать его, чтобы он объяснил тот или иной факт, и, когда он входил в роль наставника, его было не остановить. За несколько месяцев она получила прекрасную базу по истории страны, а через два года уже освоила основы иероглифики. Её разум, словно губка, впитывал информацию, и она сразу поняла: именно этому она хочет посвятить свою жизнь. Годами она проводила с отцом все каникулы, какие только могла, и вернулась домой, лишь когда заболела мать.

Когда её мать в конце концов скончалась, Бекки устроилась на временную работу в музей, думая, что это всего на несколько месяцев, но ей так понравилось, что, когда появилась постоянная должность, она не раздумывая согласилась и с тех пор в Египет не возвращалась.

Ещё несколько слезинок скатились по её щекам, прежде чем она в последний раз простилась с отцом и, поцеловав розу, положила её на сырую землю и поднялась, чтобы уйти. Обернувшись, она почувствовала, как у неё ёкнуло сердце: в нескольких шагах от неё стоял высокий мужчина в длинном чёрном пальто.

– Ох, вы меня напугали, – сказала она.

– Простите, – произнёс мужчина. – Я не хотел нарушать ваше уединение. Очень печальное время.

Бекки прищурилась, разглядывая мужчину под широкополой чёрной шляпой. Его лицо украшала густая борода, а глаза были глубокими, орехово-карими. Он казался ей смутно знакомым.

– Мы знакомы? – спросила Бекки.

Мужчина шагнул вперёд и снял перчатку.

– Мы встречались, хотя и очень недолго. Меня зовут Джон Дикон. Я несколько лет работал с вашим отцом. Мы познакомились на похоронах вашей матери.

– Мистер Дикон, – сказала Бекки, – приятно наконец-то познакомиться с вами как следует. Отец очень высоко о вас отзывался. Мне кажется, я помню, что у вас не было, эм-м… – Её рука бессознательно коснулась подбородка.

– Ах да, борода, – сказал он. – Я уже год как вернулся в Великобританию, и это роскошь, которую я себе время от времени позволяю.

– Полагаю, в египетской жаре с ней было бы не очень удобно, – заметила она. Наступила тишина, прежде чем Бекки продолжила: – Я не видела вас на похоронах, мистер Дикон.

– Да, я узнал только вчера. К тому времени, как я смог бы приехать, служба уже закончилась.

– Так что вы приехали сегодня, – улыбнулась Бекки. – Это очень мило с вашей стороны.

– Что ж, я хотел отдать дань уважения, ведь он был мне большим другом, но есть и другая причина, по которой я здесь, мисс Райан.

– Правда?

– Да, мне нужно поговорить с вами наедине. Мы можем куда-нибудь пойти?

– Думаю, да, – ответила Бекки. – Кажется, здесь неподалёку есть кафе, не хотите кофе?

– Кофе было бы отлично, – сказал мужчина. – Может, встретимся минут через десять? Я бы хотел попрощаться с вашим отцом.

– Конечно, – сказала Бекки, – я пойду закажу кофе.

––

Полчаса спустя они сидели за столиком в кафе. Наконец неловкое молчание нарушил бородатый мужчина.

– Мисс Райан, – начал он…

– Пожалуйста, зовите меня Бекки, – сказала она.

– Спасибо, – сказал мужчина, – а вы зовите меня Джон. Я перейду сразу к делу. Вы должны кое-что знать о своём отце.

– Продолжайте, – сказала Бекки.

– Дело в том, что последний год он не работал в Каирском музее. На самом деле он вообще ни на кого не работал.

– Не понимаю, – сказала Бекки. – За последний год я говорила с ним десятки раз, он бы что-нибудь сказал.

– Не обязательно, – сказал Джон. – Он не хотел, чтобы вы беспокоились.

– Почему я должна беспокоиться? Он довольно часто брал творческие отпуска. Зная его, подозреваю, он работал на какую-нибудь небольшую организацию над каким-нибудь малоизвестным проектом.

– Бекки, – прервал её Джон, – он ни на кого не работал, потому что никто не хотел брать его на работу. Его уволили.

– Уволили, – ахнула Бекки. – За что, чёрт возьми, его могли уволить? Он был одним из самых уважаемых людей в своей области.

– Я знаю, – сказал Джон, – но случилось нечто, лишившее его всякого уважения, которое у него было.

– Что он мог такого сделать, чтобы его уволили? – спросила Бекки. – Вы говорите какую-то ерунду.

– Простите, – сказал Джон, – давайте я начну сначала. – Он сделал глоток кофе и, глубоко вздохнув, откинулся на спинку стула и посмотрел ей в глаза.

– Бекки, – сказал он, – мы с вашим отцом тесно сотрудничали больше двух лет. Мы познакомились на семинаре в Каире, и во время разговора в перерыве на кофе выяснили, что у нас есть один совершенно особый общий интерес.

– Только не говорите мне, – простонала Бекки, – Ит-тауи.

– Ит-тауи, – подтвердил Джон. – Мы обнаружили, что нас обоих объединяла не только страсть к поискам этого города, но и схожие теории. В течение нескольких недель мы делились своими знаниями и договорились объединить наши ресурсы.

– Какой пустой тратой времени это, должно быть, оказалось, – вздохнула Бекки с горькой усмешкой, – сошёл в могилу с нереализованной мечтой всей жизни.

– Что ж, вот тут вы ошибаетесь, – сказал Джон. – Мы с вашим отцом нашли Ит-тауи. На самом деле мы нашли его три года назад.

– Что? – ахнула Бекки от изумления. – Как такое может быть? Он ничего не говорил. Об этом нет ни слова ни в одном из его журналов, ни на одном сайте. Если бы Ит-тауи нашли, это было бы на первых полосах всех газет отсюда до Каира.

– Вы правы, – сказал Джон. – Если бы новость стала достоянием общественности, то это была бы одна из величайших историй со времён Тутанхамона. Ничто так не будоражит воображение, как затерянный город древнего фараона.

– Но почему никому не сказать? Разумеется, о такой находке хочется, чтобы весь мир узнал.

– Обычно да, – сказал Джон, – но мы должны были быть уверены. Если бы мы оказались правы и наши выводы можно было бы подтвердить, эта находка имела бы такое историческое значение, что потенциально могла бы изменить ход истории.

– Почему? – спросила Бекки. – Археологи постоянно находят города под песками. Уходят годы, если не десятилетия, чтобы получить разрешение на раскопки, и даже если вы правы и это Ит-тауи, никто бы не признал это доказанным, пока Каирский музей не проверит какие-либо артефакты.

– Я знаю, но здесь дело было не в этом, поскольку проверка почти не требовалась.

– Почему?

– Бекки, то, что я вам сейчас расскажу, должно остаться между нами. Вы не можете никому говорить, по крайней мере пока.

– Почему?

– Потому что есть организации, которые сделают всё, чтобы наши находки остались в секрете.

– О, ради всего святого, – сказала Бекки, – ну теперь вы несёте чушь. Любая новая находка – это целое состояние для египетского правительства. Один только доход в долларах от туризма составит миллионы.

Джон сделал глоток кофе, затем глубоко вздохнул и рассказал молодой девушке самую поразительную вещь, которую она когда-либо слышала.

– Бекки, мы с вашим отцом обнаружили то, что нам показалось серией катакомб. Как вы знаете, по всему Египту много катакомб, и, как и те, они пострадали от набегов расхитителей гробниц. Всё, что имело материальную ценность, очевидно, было снято с тел, и на первый взгляд мы подумали, что осталось мало чего. Однако, как вы знаете, мусор тысячелетней давности сейчас имеет иную ценность, и одного только количества фрагментов керамики и иероглифов хватило бы, чтобы занять экспертов на многие годы.

– Так что же случилось?

– Ну, поначалу мы делали то, что и следовало ожидать: начали каталогизировать всё в многочисленных коридорах.

– Вы не сообщили о находке властям?

– Нет, не сразу. Мы хотели убедиться в правильности наших подозрений. За эти годы было сделано столько ложных заявлений, что мы не хотели, чтобы нас стригли под одну гребёнку. Так продолжалось несколько месяцев, но вскоре приблизился конец сезона раскопок, и Каирский музей связался с нами, чтобы мы приступили к работе на востоке.

– Погодите, вы работали не в сезон?

– Да. Возможно, это неэтично, но было необходимо. В общем, чтобы не вызывать подозрений, мы закрыли раскопки, намереваясь вернуться в следующем году, но не раньше, чем нашли нечто экстраординарное.

– Что вы нашли? – спросила Бекки.

– В самом дальнем конце катакомб ваш отец нашёл святилище, заваленное остатками древних подношений.

– Чьё оно было?

– Вот это и было странно, – сказал Джон. – Там не было никаких знаков или идолов, просто гладкий каменный стол у пустой стены. Им, очевидно, пользовались ещё несколько сотен лет назад, но не было никаких указаний на то, для кого оно предназначалось. Мы несколько дней искали подсказки, пока в конце концов не убрали святилище и не заглянули за него.

– Что вы нашли?

– Фальшивую стену, – сказал Джон. – Мы разобрали её, а за ней обнаружили первоначальную каменную стену, покрытую самыми необыкновенными иероглифами.

– Должно быть, это было чудесно, – произнесла Бекки, совершенно заворожённая образами, которые он рисовал.

– Думаю, да, – сказал Джон, – но мы почти не обратили на них внимания, потому что в центре стены было нечто гораздо более захватывающее – невскрытая дверь.

– Невскрытая?

– Да, печать была цела, а дверь – нетронута.