- -
- 100%
- +
© Виктор Каев, 2024
ISBN 978-5-0062-9974-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Когда летишь с моста, понимаешь, что все твои проблемы решаемы. Кроме одной – ты уже летишь с моста…
Омар ХайямХудощавый высокий мужчина лет пятидесяти, не выключая стояночного света, вышел из водительской двери чёрного внедорожника и, стараясь не разбудить попутчика, осторожно прикрыл её за собой.
Небо на востоке уже светлело, но сумерки ещё не закончились.
Вокруг не было видно ни души.
Справа от него, метрах в пятнадцати за обочиной дороги, темнел густой лес, который только по заострённым верхушкам елей угадывался как хвойный.
На левой стороне дороги рос смешанный лес, сквозь отдельно торчащие сосны и ели просвечивало мрачное облачное небо.
Предрассветный полумрак издали прокололи слепящие лучи ксеноновых фар приближающегося автомобиля. Но когда машина промчалась мимо, снова сгустились сумерки.
На улице было морозно.
Мужчина зябко передёрнул плечами. Ему показалось, что температура упала где-то до -5-6°. Низкое небо сгущало тьму. Мелкий снег сыпал уже сутки, всё больше покрывая полотно дорог. А на обочинах и дальше он уже лежал сплошным белым пологом, без прогалин.
Мужчина снова забрался в тёплую кабину внедорожника и захлопнул дверцу.
Справа от него шевельнулась тёмная фигура.
– Вы уже не спите? – спросил он, поворачивая ключ в замке зажигания.
Но тут мощный разряд тока в затылок выключил его сознание.
И он рухнул лицом вниз на баранку.
1
Никита, задумавшись, смотрел сквозь окно офиса. Вот уже и зима пришла. Он наблюдал, как за стеклом кружат редкие и пушистые снежинки. Снег, однако, ещё не лёг по-настоящему, не укрыл полностью землю белым искрящимся ковром.
Завтра всего лишь 10 октября. Но здесь, в Вельске, в этом году уже сильно похолодало. И снег уже наметает небольшие сугробы, хотя ещё и с множеством проплешин.
Скоро уже мамин день рождения. Никита ещё не решил, что именно он хочет подарить ей в этот праздник. Он перебирал в голове разные варианты. Но всё больше склонялся к тому, чтобы вручить маме большой фотопортрет, который можно было бы повесить на стене в её комнате.
У него сохранилась старая чёрно-белая фотка, где Людмиле Петровне было лет 18—20. На ней она была настоящей красавицей. Эту фотку вполне можно было увеличить до размера где-то сантиметров 30 на 40. И можно сделать её маслом на настоящем холсте или в акварельной технике.
Но он всё-таки сомневался, не смутит ли её такой подарок? Может, кроме портрета, подарить маме и что-то из зимней одежды? Хороший тёплый свитер, например? Такой был бы очень кстати к наступающей зиме.
Надо бы сегодня пробежаться по торговым центрам. Может, что-то мне там понравится?
Никита обернулся.
Его помощница Светлана, уронив пепельно-русые кудряшки волос на высокий чистый лоб, набирала в ноутбуке чистовик отчёта для клиента о результатах оконченного расследования.
Он вернулся к своему рабочему столу и опустился в жалобно скрипнувшее под ним глубокое кресло. Устраиваясь поудобнее, он откинулся на спинку и вытянул под стол длинные ноги в жёлтых высоких ботинках на толстой рифлёной подошве.
Светлана почувствовала на себе взгляд Никиты, вскинула на него свои большие зелёные глаза и, прекратив изящное порхание тонких пальчиков по клавишам ноутбука, спросила:
– Что? Тебе что-нибудь нужно?
Никита пожал плечами и ответил:
– Скоро день рождения мамы…
– Я знаю. 12 октября… Хочешь в кои-то веки побыть в этот день вместе с ней?
Светлана смотрела на него строгим внимательным взглядом.
Никита смутился:
– Естественно… Вы же с дедом и бабушкой придёте её поздравить?
Та кивнула головой в ответ.
– Конечно! Мы же каждый год приходим к вам в этот день. Ты забыл? Моя бабуля дружна с тётей Люсей ещё со школьных лет.
Никита помялся немного, а потом спросил:
– Прости! Я вот о чём: может, прокатимся, поищем что-нибудь маме в подарок? Мне твой женский взгляд точно не помешает.
Светлана улыбнулась:
– Давай… Мне тут осталось только один абзац набрать. И я готова.
Никита обрадовано кивнул:
– Класс! Спасибо!
Через несколько минут они спустились из своего арендованного офиса на авто парковку, сели в Никитин «Тигуан» и поехали первым делом к ЦУМу. Это было практически рядом, метрах в двухстах-трёхстах.
Они походили по первому этажу, присматриваясь к товарам, потом поднялись по рычащему эскалатору на второй, затем на третий и четвёртый этажи.
Именно на четвёртом они и обнаружили магазинчик «Столица», в котором было множество тёплых женских свитеров, шарфов, шапочек и прочих тёплых вещей.
В магазинчике было тихо. Только слегка приглушённые звуки музыки и дикторских объявлений доносились с нижних этажей. Здесь покупателей практически не было. Им навстречу из-за многочисленных стоек и вешалок с товарами вынырнула стройненькая смазливая продавщица. Она, похоже, давно уже тут скучала в одиночестве.
Девушка, бросив на Никиту кокетливый взгляд из-под длинных наклеенных ресниц, сразу же защебетала, рассыпаясь в многочисленных предложениях. Никита краем глаза отметил, что Светлане не понравилась эта суета. Он внутренне усмехнулся, поняв, что это её задевает.
Впрочем, именно в этом магазинчике они, наконец, и выбрали подарок. Это был белый шерстяной свитер красивой плотной вязки с длинными вязаными косицами от пояса до плеч, длинными рукавами и высоким воротом.
Светлана долго вертела его и так и сяк, а потом сказала, с сомнением поджав губы:
– Ты знаешь, а он мне, пожалуй, нравится…
Никита кивнул и согласился. Ему подарок тоже показался приличным.
Цена около семи тысяч, правда, немного насторожила Светлану: что-то многовато. Но Никита не стал раздумывать и оплатил сразу.
Когда они вернулись в машину, Никита решил ещё и поискать в смартфоне контакты, где можно было заказать живописную копию с фото.
Но оказалось, что в Вельске таких специалистов нет.
А вот в Архангельске – там можно было сделать заказ. Художников, которые это умели, там было множество. Ему бы потом заказ просто прислали почтой. Но время на выполнение такой работы все предлагали 4—7 дней. Плюс время доставки. А день рождения мамы уже через два дня.
Никита вздохнул и развёл руками. Но Света, подумав, предложила:
– Слушай, Никит! А давай проедем в храм. Там же, наверное, можно купить подарочную икону? Выберем получше…
Никита, подняв брови, неуверенно кивнул:
– А что? Пожалуй, ты права… Давай прокатимся. Я, правда, знаю только Никольский храм.
– А он у нас один и есть, все остальные за чертой города, – отозвалась Светлана.
Он включил зажигание, мотор тихонько заворчал, и они выехали с парковки ЦУМа на улицу Дзержинского в направлении одностороннего движения. Проехав торговый центр «Пассаж», он притормозил и снова повернул направо по улице Первого мая, а потом ещё раз, уже по тесной улочке Южная Слободка. Проехав мимо маленького аккуратного жёлтого домика участковой ветеринарной клиники, он поставил свой «Тигуан» на левой обочине дороги, и они вышли из машины.
Дальше нужно было идти пешком по узкому тротуару, с обеих сторон которого теснились аккуратно окрашенные в разный цвет могильные оградки. Между ними густо поднимались уже по-зимнему голые ветви кустарников и молодых деревьев.
Всё вокруг было уже припорошено снежком, а мелкие снежинки всё продолжали сыпаться и сыпаться с низкого серого неба.
Никита, поёжившись от лёгкого морозца, рванул кверху под горло молнию на чёрной меховой куртке. Светлана накинула на голову капюшон парки1.
Из-за поворота они увидели небольшой белый храм с высокими створками дверей синего цвета.
Одна из створок была распахнута настежь. Света достала из своей сумочки лёгкую косынку и повязала её на голову. Но потом, сообразив что-то, тихонько ойкнула и проговорила:
– Господи! Я же в джинсах! В храм же нельзя в таком виде.
Никита отозвался, снимая с головы свою вязаную лыжную шапочку:
– Ну ладно. Ты тогда постой здесь пока. Я один зайду.
И он, подняв глаза на икону, висящую над входом, расправил плечи, осенил себя крестным знамением, низко поклонился и только потом шагнул через порог.
Некоторое время Светлана прогуливалась по дорожке неподалёку от ступеней крыльца. А потом поняла, что начинает уже немного замерзать, и вынуждена была даже притопывать ногами в длинных тёплых сапожках.
Минут через десять на крыльце появился Никита, развернулся лицом к двери, снова перекрестился и поклонился в пояс.
Спустившись со ступеней крыльца, он шагнул к Светлане и, достав из-за пазухи небольшой свёрток, развернул мягкую тряпицу. На неё глянули глубокие и добрые глаза принесённого им образа.
Светлана взяла в руки и внимательно осмотрела образок. Он был небольшой, обрамлённый тёмным деревом, изящно инкрустированный. Это была, как ему сказали в храме, копия иконы Тихвинской Божией матери.
Больше всего Свету поразили её глаза: глубокие, смотрящие прямо на неё, словно проникающие в душу. Она трижды перекрестилась на икону и вернула её Никите, проводив взглядом.
Теперь можно было возвращаться к машине. Говорить почему-то не хотелось, и поэтому они шагали молча.
Только когда дверцы машины изнутри уже захлопнулись, Светлана тихонько произнесла:
– Какая она красивая…
Никита кивнул, глядя прямо перед собой:
– Да-а… Я думаю, маме она должна обязательно понравиться…
И он, запустив двигатель, тронул машину с места.
Наступило 12 октября.
Никита с самого утра сгонял в город и выбрал в цветочной лавке для мамы огромный букет альстромерии. Цветы были нежного белого цвета. На некоторых зонтиках были многочисленные бутоны. Продавщица сказала ему, что эти цветы могут сохраняться до трёх недель. При этом каждый день открываются всё новые и новые бутоны.
Когда он вернулся домой, мама занималась по дому, печь была растоплена, и по избе распространялся вкусный запах выпечки. На столе, как обычно в этих случаях, уже грелся любимый мамин огромный самовар и были расставлены чашки с блюдцами.
Никита подошёл, вытащил из-за спины руку с букетом и протянул его матери:
– Мамуль! С днём рождения тебя, желаю тебе крепкого здоровья и настоящего материнского счастья!
Людмила Петровна восхищённо приняла букет, крепко обняла и поцеловала сына. Растрогавшись, она даже всплакнула. Уже давно сын не приезжал к ней на день рождения: всё Питер да Питер! Служба да служба!
– Ой! Дай-ка я вазу принесу, – засуетилась Людмила Петровна.
Она торопливо прошла в свою спаленку и через пару минут вынесла оттуда высокую вазу из толстого коричневого стекла.
– Вот, смотри, такая подойдёт? – она на ходу протёрла вазу чистым посудным полотенцем.
Никита взял вазу у мамы из рук, набрал в неё немного воды и поставил в центр стола:
– Ставь сюда букет…
Людмила Петровна аккуратно водрузила букет в вазу и, любуясь, отошла от него в сторону:
– Господи! Красотища то какая!
– Мамуль! Говори, чем тебе помочь? К нам же сегодня Буторины в гости собираются? Они в какое время подтягиваются?
– Ну, где-то часам к двенадцати. А чем ты можешь мне помочь? Я сама всё смогу: и прибраться, и ужин приготовить.
– Нет, мам! Давай-ка я хотя бы в уборке дома тоже поучаствую.
– Ну, ладно-ладно… Только сначала надо позавтракать.
Людмила Петровна была совершенно счастлива, и её лицо светилось этим счастьем.
Через пару часов после завтрака приборка дома была закончена, все вещи стояли на своих местах, дом выглядел опрятным, ухоженным и свежим.
А ещё через полчасика они услышали голоса гостей в своём дворе.
Потом стукнула уличная дверь, и гости заколотили ладонями в тёплую дверь с моста2.
Людмила Петровна метнулась мимо печи и распахнула дверь в избу.
– Ну, хозяева, встречайте гостей, – услышал Никита из-за двери весёлый голос Елены Васильевны. И через высокий порог шагнула бабушка Светланы, за ней – её дед, Николай Алексеевич, и затем появилась улыбающаяся Светлана с большим букетом лиловых, розовых и жёлтых астр.
Гости сняли с себя верхнюю одежду, которую принял у них и повесил на стенные крючки при входе Никита. Все прошли к столу.
– Садитесь, гости дорогие! – Людмила Петровна махом руки показала с полупоклоном, куда им надо проходить.
На столе лежала чистая белая скатерть, и было много всего расставлено.
По кромке стола расположились чистые пустые тарелки для второго, а в них стояли глубокие тарелки для первого блюда.
Отдельно стояли большие салатницы с разными закусками: слоёный салат с крабовыми палочками, салат «Оливье», слоёный салат из моркови, тёртого сыра, мелко нарезанного зелёного лука, сметаны, украшенный розочками из яиц.
Украшением стола было прозрачное заливное из курятинки с застывшими в ней крупными бусинками зелёного горошка, тонкими оранжевыми кружочками моркови и ярко-зелёными лапками петрушки.
Посередине стола возвышался старинный тёмный штоф для водки, в котором в данный момент ярко-алым цветом переливалась настойка клюквы с горкой ягод на донышке. А у порционных тарелок стояли чарки из того же набора, что и штоф.
Когда все расселись за праздничный стол, Никита открыл железную печную заслонку и принёс с пода3 чугунок, придерживая его полотенцем.
Из этого чугунка он налил каждому по черпаку грибовницы4 в глубокую тарелку, над каждой из которых сразу начинал виться пар и распространялся грибной аромат.
Тут встал Николай Алексеевич, попросил всех налить в свои чарочки настойку и сказал, подняв свою чарку перед собой:
– Дорогая подружка Люсенька! Ты знаешь, что мы твои самые верные и надёжные друзья. Ещё со школьных лет! Если потребуется от нас какая-то помощь, мы её тебе всегда немедленно окажем. А с такими друзьями, как мы, да ещё и с таким сыном, как твой Никита, ты всегда будешь под надёжной защитой. Поэтому мы от всей души поздравляем тебя с днём твоего рождения и желаем доброго здоровья и долгих лет счастливой жизни. Тебе осталось только дождаться внука или внучку. Вот так вот!
И гости, и хозяева весело заговорили и, кто сколько, отхлебнули из своих чарок.
Никита отметил, что Светлана на последних словах деда смущённо взглянула на своего шефа и тут же отвела свои зеленоватые глаза.
Все управились с грибовницей, и Никита, убрав со стола глубокие тарелки, принёс из печи на большом деревянном подносе два огромных и румяных рыбных пирога.
Разрезав один из них на крупные дымящиеся куски, он разложил их каждому по тарелкам для второго.
В это время Никита увидел, как перед его домом остановился «Лада-Ларгус» цвета сине-голубой металлик с затемнёнными стёклами.
Это, похоже, была новая машина его друга, старшего опера Вешнякова из районного ОМВД. Он вчера хвалился, что приобрёл именно такую.
А за окном происходило то, чего он и помыслить не мог.
Из «Ларгуса» вылезла вся бригада вельских сыскарей с букетами цветов.
Никита присвистнул от неожиданности:
– Вы посмотрите! Ну, никак не ожидал такого. Пацаны приехали с цветами. Мамуль! Это они, походу, к тебе!
Через минуту раздался стук в дверь и весёлые голоса с моста:
– Эй, народ! Чего вы там притихли? Открывайте! Мы к вам тоже в гости хотим!
Никита подошёл к двери, распахнул её и удивлённо проговорил:
– А мы вас не ждали! Вы же не говорили, что собираетесь!
Вешняков как старший по званию во вновь прибывшей группе взял на себя ответ:
– Сюрприз! И потом! Я вижу, здесь никто не возражает. Ну что, войти-то в избу уже можно?
Подскочившая со стула Людмила Петровна поспешила им навстречу:
– Проходите, мальчики. Раздевайтесь. Мойте руки и за стол. А то вы немного припоздали.
Когда все расселись, потеснившись, Никита встал и представил друг другу всех гостей:
– Давайте, я вас перезнакомлю друг с другом.
И он, указывая на присутствующих в доме, по порядку назвал всех:
– Это Людмила Петровна Горбунова – моя мама, виновница сегодняшнего торжества. Светлану, мою пчёлку-помощницу, вы все знаете. А это Николай Алексеевич – дедушка Светланы. И Елена Васильевна – бабушка Светланы. Теперь вновь прибывшие: старший оперуполномоченный капитан полиции Александр Вешняков и два опера: старший лейтенант полиции Семён Кандыш и лейтенант полиции Игорь Вагин.
Тут вмешался Николай Алексеевич:
– Так. Пора всем налить. И от вновь прибывших полагается тост.
Встал Вешняков и, найдя глазами Игорька, спросил:
– Игорь, ты же сегодня не пьёшь, кажется?
Тот кивнул и сделал смешную гримасу в ответ.
– Ну, тогда будешь у меня трезвым водителем.
Потом он кашлянул и сказал:
– Дорогая Людмила Петровна! Все мы искренне поздравляем Вас с наступившим днём рождения. Я хочу сказать, что Вы прекрасная мать! Вы воспитали замечательного сына. Он сумел заслужить в школе золотую медаль, потом получил диплом бакалавра с отличием на юрфаке в Питерском универе, крепко повоевал в горячей точке, а потом заслужил и диплом магистра юриспруденции с отличием в том же универе в Питере. Он не стал искать выгодную работу, не ушёл в адвокаты, а дослужился до старшего опера и получил звание майора полиции в Адмиралтейском УМВД Санкт-Петербурга. Как оказалось, он очень талантливый опер. И теперь он вернулся к Вам домой, потому, что своих он не бросает. А, поскольку в нашем отделе не нашлось вакансий, он, впервые в нашем городе, занялся частным сыском. Уже несколько сложных дела раскрыто с его помощью за два месяца. Я хочу сказать Вам, Людмила Петровна, что всё это результат Вашего воспитания. А такое воспитание обычно строится на искренней любви. Вот почему мы все (правда же, ребята?) выражаем Вам, Людмила Петровна, глубочайшее уважение. И желаем Вам ещё долгих-долгих лет жизни. Помните, Вам ещё предстоит и внуков поднимать! Спасибо Вам!
Людмила Петровна растрогалась, вытерла глаза платочком и ответила:
– Спасибо, Сашенька. Я бы, конечно, очень хотела внучат. Но Ира, Никитина девушка, пока что-то не торопится. Впрочем, может, ещё всё поменяется?
Потом все дружно опрокинули свои чарки и занялись салатами, заливным и горячим рыбным пирогом, поданным на второе.
Потом состоялось вручение подарков.
Людмила Петровна была просто счастлива и от большого количества подаренных ей цветов, и от подарков, которые ей подарили Буторины, и от свитера, купленного Светланой и Никитой.
Но особенно её тронул образ Тихвинской Пресвятой Богоматери. Она долго не отрывала взгляд от её лика.
Застолье продолжалось ещё некоторое время.
Потом простились и уехали Вешняков со своими операми. За руль его новой машины, как и обещал, сел Игорёк Вагин. Ещё через полчаса ушли домой Николай Алексеевич с Еленой Васильевной.
Светлана задержалась у Горбуновых, чтобы помочь хозяевам помыть и прибрать посуду, и ушла домой только после того, как навела у них идеальный порядок.
2
На следующий день с утра Никита, позвонил Светлане, чтобы она на своей «Ниве» ехала к 09:00 сразу в офис на случай, если кто-то забредёт без звонка, а сам собрался ехать к заказчику по последнему делу, чтобы отчитаться перед ним и окончательно утрясти сумму гонорара.
Когда он уже возвращался после отчёта в свою контору, раздался звонок его смартфона.
Это, разумеется, был Вешняков.
Никита отозвался:
– Привет, Сашок! Что-то случилось?
– Извини, майор, что не даю тебе поспать после вчерашнего.
– Говори уже! Я на работе, сдал заказчику отчёт и еду в контору.
– Короче, у нас ночью новый труп доставили. Хочешь осмотреть?
Никита вздохнул и поскрёб пальцами свою едва отросшую тёмно – русую бородку:
– Где?
– Ну, где-где? Сейчас он в морге. Выглядит как обычный замёрзший труп. Улицу Кирова помнишь? Вдоль неё, если ты знаешь, есть небольшой лесной массив. Какая-то женщина часа в два ночи позвонила с таксофона дежурному в полицию, сказала, что там, на обочине, она нашла труп мужчины. Но отказалась сообщить свои данные. Туда выезжала наша оперативка. Нашли не сразу. Но когда нашли, то очень удивились. Он лежал метрах в пятнадцати в стороне от дороги. Там лесная опушка. Следов нет. Может, всё снежком замело? Вот и вопрос: как же она его нашла, если вокруг нет следов?
Никита заинтересованно буркнул:
– Ух, ты! И впрямь интересно! Вот только я тут при чём? Никакого заказчика по этому делу у меня пока нет. Хотя, посмотреть на него, конечно, можно.
Никита глянул на моргающий огонёк электронных часов под баранкой и добавил:
– Я, пожалуй, подскочу через полчасика к судмедэксперту, поговорю с ним. Ты подъедешь?
– Ну, давай. Я подъеду тоже.
Никита отключил Вешнякова и набрал Светлану:
– Свет! Никто не приходил пока в контору?
– Нет, никого нет.
– Ты меня, в общем, пока не жди. Мне надо в морг заехать. Вешняков предложил на неопознанный труп взглянуть. Его ночью доставили. Там, по его словам, что-то странное.
Светлана ответила:
– Хорошо, шеф! Я тогда тут одна поскучаю пока.
Никита развернул машину и поехал на улицу Конева.
Минут через тридцать он подъехал к Центральной районной больнице, оставил «Тигуан» на обочине и зашагал в сторону морга.
Вешняков, похоже, был уже там, его «Ларгус» тоже стоял неподалёку. Никита вошёл и поморщился от противного запаха формалина. Саша разговаривал с пожилым судмедэкспертом Алексеем Ильичом, которого Никита уже знал, так как виделся с ним раньше пару – тройку раз по другим делам.
Пожав руки капитану и эксперту, он спросил:
– Ну, и что будем делать?
Эксперт развёл руками и ответил:
– Тело не до конца оттаяло. Вскрытие делать рановато. Пока могу только сказать, что никаких внешних повреждений на теле не обнаружено. Возраст этого мужчины примерно 45‒50 лет. На пальцах уже удалось прочитать папиллярный узор. Я проверил. В наших базах он отсутствует. И ещё: учитывая, что на улице было -5°, можно пока сказать, что он умер часов 48 тому назад. И тело, похоже, замёрзло уже после смерти. Но это пока неточно. И причина смерти вообще неясна: умер от какого-то заболевания или убит каким-либо способом? Не могу сказать. Вскрытие начну делать не раньше 16 часов.
– Забавненько, – произнёс Вешняков, – ну, значит, часам к семнадцати мы опять подтянемся.
Они вышли во двор, и Вешняков задумчиво сказал:
– Женщина, которая звонила в дежурную часть об этом трупе, не назвала себя. Она просто сообщила, что нашла его там на обочине. Но самое интересное: как получилось, что вокруг тела не было вообще никаких следов? И я не понимаю, как она нашла тело? Оно же было практически полностью занесено снегом! Слушай, Никит! Может, съездим на место обнаружения? Ещё осмотримся?
Никита пожал плечами:
– Думаю, пока преждевременно. Получишь экспертное заключение, тогда и можно будет сгонять. Там полиция и санитары уже всё равно натоптали. И ещё, если честно, смущает, что у меня по этому делу нет заказчика.
– Ну, ладно тебе! Подъезжай всё же! Мало ли что?
– Подъеду. Мне, в общем, тоже любопытно.
И они разъехались, каждый по своим делам.
Никита вернулся в свою контору, размещавшуюся в арендованной комнате на втором этаже в доме №107 по улице Дзержинского. Комната была ещё летом по его просьбе удачно подобрана Светланой, пока он мотался в Питер увольняться со службы.
Это было нужно сделать, чтобы оформить в «Росгвардии» регистрацию частным детективом.
Здесь было достаточно просторно. Вполне размещалась парочка письменных столов, четыре кресла на колёсиках и два высоких шкафа: конторский, в котором в самом низу прятался за раздвижной дверцей небольшой сейф с кодовым замком, и шкаф-купе для верхней одежды с раздвижными зеркальными створками.
Войдя в контору, он положил перед Светланой шесть пятитысячных купюр гонорара и копию отчёта с подписью заказчика, принявшего его работу. Потом прошёл к своему столу и сел, развалившись, в привычно скрипнувшее кресло, вытянув под столом свои длинные ноги.
Светлана встала, сняла с полки в шкафу толстую папку, хлопнула по рычагу дырокола, подшила полученный отчёт в эту папку и снова поставила её на полку. Потом, молча поглядывая на расслабившегося Никиту, записала в приходный журнал сумму нового поступления, присела на корточки, открыла сейф и прибрала в него гонорар.
Затем она, уперев руку в бок, встала напротив Никиты и спросила:
– Ну? И что там за труп?
Никита задумчиво смотрел в окно и ответил не сразу: