Гель-Грин, центр земли (сборник)

Это практически эталонная книга для понимания тезиса «любуйтесь текстом, не вникайте в смысл». Просто. Не. Задумывайтесь. И тогда вы обязательно полюбите эти гипнотически-прекрасные потоки букв, которые уносят в далекие и прекрасные края, как бы случайно похожие на реальность. Там будут и волшебные рассветы, и туманная дымка над водой, и корабли, груженые цветами (самое важное – успеть их доставить в магазины Гель-Грина к началу марта!)… Много чего там будет, что вы обязательно полюбите.А вот о том, например, почему почти все герои обязательно хотя бы немного несчастны, почему их судьбы трескаются как мачты парусников в шторм, почему обязательно кто-то в каждом рассказе должен если не умереть, то разбить себе сердце – не думайте. Иначе это слишком испортит удовольствие.

Ужасно люблю сюрпризы, и когда дарят книги, и когда дарят подарки просто так, без повода – эта книга стала и тем, и вторым, и третьим, и подарена замечательной девочкой, с которой мы можем бесконечно болтать о книжках, так что подарок не мог не попасть в цель.Правда, я сначала, первые сколько-то страниц, непонимающе морщилась, как когда-то от первых глотков сваренного отцом настоящего кофе без сливок. Потом распробовала.Прекрасное совершенно. Если бы эти истории не были написаны – они бы непременно кому-то приснились; те же странные параллели, что бывают во сне; те же незаметные – тонкий стертый пунктир – связи от одного сна к другому; даже те же нелепые образы, вдруг всплывающие абсолютно непонятно откуда, неуместные и неожиданные настолько, что не раздражаешься, а только совершенно теряешься.Книга-настроение; смесь всякого, противоположностей, разных миров; дети Свет и Цвет и чай «Ахмад»; как если бы смешивать стакане краски, а они не превращаются в серый, а сплетаются радужными переливами; мистическое, ненормальное, обыденное, про любовь – все бок о бок. Люди в страницах – из тех, что остаются с тобой на всю жизнь; лучшие на земле.Книга сплошь из точек с запятой и тире; лучшие знаки препинания; я раньше любила только тире, противопоставить, черное против белого; а в Гель-Грине так привыкла к точкам с запятой; мыслить кусочками паззла; что теперь и не знаю, как без них буду.И обложка.Катя, спасибо тебе за подарок.

Ох, уж эти сказочки! Ох, уж эти сказочники! Щученька, отпустите меня! Я волшебное слово знаю: «пожалуйста»!Зимой у нас обычно не хватает зимы. Снег случается один-два раза за сезон, да и то не всегда, тает чаще всего в считанные часы, пока суровые дети остервенело скребут асфальт в попытках налепить хоть каких-нибудь грязевиков, отдаленно напоминающих своих белоснежных собратьев. Мы, в общем-то, не жалуемся, нам и без всех этих зимних заморочек неплохо живется, но вот душа иногда (особенно в новогодние праздники), просит чего-нибудь эдакого. Вот и моя запросила. И получила. Творение Никки Каллен выпало мне в рамках запроса зимнего и волшебного в ТТТ. Зимы и снега в «Гель-Грине» хоть отбавляй, с этим никак не поспоришь, но вот с волшебством, по моему скромному мнению, большая напряженка.Данный опус напоминает первые незамысловатые писательские опыты школьников среднего звена. Когда мозг кипит, и так и просит переложить сюжеты полюбившихся зарубежных фильмов и сериалов на реалии своей дворовой или школьной компании. Главное, чтоб имена поэкзотичнее, внешность попрекраснее, а декорации сойдут и свои собственные, авторские, чего далеко ходить и что-то там выдумывать, не в этом жеж вся фишка. А в чем она, спросите вы? Ооо, по мнению Никки Каллен (это кстати, молодой человек, некий Павел Гуров), фишка в том, чтобы понаписать предложений строк эдак в 8-10, и запихнуть туда кучу словосочетаний из случайно скомпонованных слов, лишь бы приторность с томностью зашкаливала, потуже затягивая на шее читателя рюшечки с кружавчиками. Чтобы радуга, пони и всякие там мимими и уняня. Брр. Тазик мне, тазик…Сил моих, как моральных, так и физических, хватило только на первых рассказ и на часть второго. Заставить себя мужественно дотянуть до конца этого малообъемного опуса я не смогла. Адель закрыла голову руками, укусила землю от болиЯ была готова укусить автора данного творения. Да побольнее.