Агент в законе

Глава 1: Призрак из гримерки

Дождь за окном служебного «Форд Фокуса» был идеальным саундтреком для его настроения. Ровный, монотонный, безнадежный. Он стирал границы между асфальтом и грязным небом, превращая поздний московский вечер в размытую акварель из тусклых огней и мокрого бетона. Олег Кравцов смотрел на мир через водяные струи на стекле и чувствовал себя так, будто находится внутри аквариума, из которого давно спустили воду. Он был сух, но дышал с трудом.

Машина медленно ползла по переулкам в районе Садового кольца, приближаясь к месту вызова. Обычная «разборка» в ночном клубе. Возможно, с поножовщиной. Дежурный прокурор, он же следователь по особо важным делам прокуратуры Центрального округа, Олег Кравцов, был направлен для проведения осмотра и процессуального контроля. Формальность. Очередная грязная лужа, в которую ему предстояло заглянуть.

Олег потянулся к сигарете, лежавшей на торпедо, но передумал. Курить в машине он бросил лет пять назад, вместе с многими другими привычками, которые казались неотъемлемой частью его старой жизни. Жизни опера. Тогда дым был частью атмосферы – курили в служебных машинах, в кабинетах, на допросах. Теперь все было стерильно, регламентировано, упаковано в красивые папки с гербовой печатью. И от этого не становилось чище.

Он припарковался за машинами ДПС и скорой помощи. Ярко-синее пятно клуба «Лига» выделялось на фоне унылой архитектуры. Неоновые буквы отражались в лужах, как в разбитом зеркале. Олег потянул с вешалки на заднем сиденье свой служебный плащ, надел его поверх костюма и вышел под дождь. Холодные капли тут же попали за воротник, заставив передернуть плечами.

– Кравцов, прокуратура, – бросил он свои корочки сержанту ДПС, переминавшемуся с ноги на ногу у входа.

Тот кивнул, отдернул полог из полиэтилена, загораживавший дверь, и пропустил его внутрь.

Контраст был оглушительным. Снаружи – осенняя промозглость и тишина, внутри – плотная, липкая атмосфера, пропитанная запахом дорогого парфюма, перегара, пота и сладковатым, химическим душком разлитых коктейлей. Музыка выключена, но ее призрак еще витал в воздухе, давя на барабанные перепонки. Основное освещение не работало, зал освещали аварийные фонари и огни оперативников, выхватывавшими из полумрака жутковатые картины: опрокинутые столы, осколки стекла, разбросанные по бархатным диванам дамские сумочки, блестящие каблуки.

В центре зала, на паркете, заляпанном чем-то темным, мелом был очерчен контур тела.

– Олег Викторович, – к нему подошел молодой капитан из угрозыска, Чижов. Парень был бледен, но старался держаться уверенно. – Прибыли. Спасибо, что лично.

– Что за цирк? – спросил Кравцов, окидывая взглядом зал. Его взгляд, привыкший за долгие годы к деталям, автоматически сканировал обстановку, выхватывая несоответствия. Слишком много крови для обычной драки. Слишком беспорядочно разбросана мебель. Слишком дорогой интерьер для такого дешевого насилия.

– На первый взгляд, конфликт между посетителями, – начал докладывать Чижов, заглядывая в блокнот. – Две компании. Одна – местные, «золотая молодежь». Другая – приезжие, бизнесмены из Екатеринбурга. Слово за слово, началась потасовка. Охрана попыталась разнять, но кто-то достал ствол.

– Кто стрелял?

– Пока не ясно. Свидетели, как водится, ничего не видели. Все друг друга затоптали, когда началась паника. Убитый один. Сергей Ветров, он же «Ветер», – Чижов понизил голос. – С небольшим криминальным прошлым. Судим за вымогательство, вышел три года назад, числился учредителем пары кафе. Был в компании уральских гостей.

Кравцов медленно подошел к контуру. Кровь. Много крови. Она растеклась причудливым темным озером, впитавшись в дорогой паркет. Он присел на корточки, не касаясь пола. Пустое гильзное гнездо от патрона калибра девять миллиметров лежало в метре от тела, отмеченное пластиковым маркером. Одна гильза. Одно смертельное ранение. Выстрел, судя по всему, был сделан почти в упор. В спину.

– Убили своего? – тихо проговорил Олег.

– Похоже на то. Или кто-то из охраны. Но у охраны – травматы. Это боевой.

Кравцов поднялся. Его колени хрустнули. Возраст. Ему было сорок два, но в такие моменты он чувствовал себя на все шестьдесят.

– Покажите мне тело.

Медики уже заканчивали упаковывать труп в черный мешок. По их просьбе Кравцов подошел и отдернул молнию. Лицо убитого было обезображено – его избили кулаками, возможно, ногами. Нос разбит, губы распухли. Но главное было не в этом. Главное было в глазах. Широко открытых, остекленевших, застывших в выражении не столько ужаса, сколько глубочайшего, почти детского удивления.

Олег смотрел на это лицо и не чувствовал ничего. Ни жалости, ни злорадства. Пустота. Он видел сотни таких лиц. Они сливались в одно – лицо жертвы системы, винтика в огромной, бездушной машине насилия и алчности. Он давно перестал верить, что может что-то изменить. Его работа свелась к тому, чтобы аккуратно раскладывать по папкам свидетельства человеческой глупости и жестокости.

– Ладно, – сказал он, давая знак медикам. – Увозите.

Он прошелся по залу, глядя на оперов, которые опрашивали перепуганных посетителей и персонал. Девушки в коротких платьях плакали, молодые люди пытались казаться крутыми и безразличными. Все по сценарию.

– Где директор клуба? – спросил он у Чижова.

– В своем кабинете, на втором этаже. В шоке, пьет валерьянку. Ждет вас.

– Отлично. Проводите.

Кабинет управляющего клубом «Лига» был выполнен в стиле хай-тек: хромированные поверхности, черная кожа, встроенная подсветка. За массивным стеклянным столом сидел полный мужчина лет пятидесяти в дорогом, но мятом костюме. Он держал в трясущихся руках стакан с водой, и лед в нем позванивал, как погремушка.

– Аркадий Львович, – представился он, с трудом поднимаясь. – Я владелец.

– Олег Кравцов, прокуратура, – Олег сел напротив, не став протягивать руку. – Расскажите, что произошло, Аркадий Львович.

– Да что рассказывать-то… – мужчина с тоской посмотрел на стакан. – Драка. Пьяные дебилы. Охрана не уследила. Теперь репутация… Репутация загублена!

«А о том, что человек погиб, вы не подумали?» – едва не сорвался Кравцов, но сдержался. Бесполезно.

– Кто конкретно стрелял? Вы видели?

– Я? Нет! Я у себя сидел, отчеты смотрел. Мне позвонили, когда все уже началось. Я вызвал полицию, скорую… Что еще я мог сделать?

– Видеокамеры у вас есть? – Олег кивнул на потолок, где висели несколько купольных камер.

– Есть, конечно. Система цифровая, все записывает. Но…

«Но» всегда было самым интересным словом в таких диалогах.

– Но что, Аркадий Львович?

– В тот момент, когда началась драка, система… зависла. Сбой какой-то. Запись за последние пятнадцать минут пропала. Техники уже смотрят, но шансов, я думаю, мало.

Кравцов медленно кивнул. Слишком удобно. Слишком чисто. Как по учебнику. Пьяная драка, один выстрел, убийство, пропавшая запись. Все указывало на то, что кого-то очень аккуратно и профессионально убрали под шумок.

– Понятно. Мы заберем ваш сервер для экспертизы.

– Конечно, конечно, что угодно, только разберитесь, – Аркадий Львович вытер платком лысину. – Я все для сотрудничества.

Олег вышел из кабинета с тяжелым предчувствием. Эта история пахла не просто убийством. Она пахла заказом. И пахла она слишком знакомо.

Спустившись вниз, он отдал Чижову распоряжения по изъятию записей и опросу охраны, и решил осмотреть место сам, без лишних глаз. Драка началась у центральной стойки бара. Оттуда и пошел основной хаос. Он подошел к бару. Стеклянная стойка была разбита, бутылки с дорогим алкоголем валялись на полу, перемешавшись со льдом и фруктами. Осколки хрустели под подошвами его туфель.

Его взгляд упал на небольшую дверь в глубине зала, за барной стойкой. Скорее всего, подсобка или гримерка для артистов. Дверь была приоткрыта. Он подошел и толкнул ее.

Не гримерка. Небольшой офис, вероятно, для барменов или администрации. Стол, стул, сейф. И окно, ведущее в темный переулок. Окно было открыто нараспашку, и в помещение врывался влажный, холодный воздух и шум дождя.

Кравцов нахмурился. Почему открыто? На улице плюс пять, не жарко.

Он подошел к окну и выглянул. Переулок был пуст. Прямо под окном – асфальт, лужи. Ничего примечательного. Он уже хотел отойти, как его взгляд упал на подоконник. С внутренней стороны, почти у самого края, лежал маленький, почти незаметный предмет.

Олег наклонился ближе. Это была фигурка. Маленький, резной, из темного, почти черного дерева слон. Слон с поднятым хоботом. Игрушка? Брелок?

Сердце Олега Кравцова, обычно бившееся с ленивой, почти бюрократической ритмичностью, вдруг замерло, а потом рванулось в бешеной галоп. Кровь ударила в виски, в ушах зазвенело.

Он знал эту фигурку. Он ее видел. Много лет назад.

Его рука, прежде чем мозг успел отдать команду, потянулась к фигурке. Пальцы, привыкшие к бумагам и компьютерной клавиатуре, дрогнули. Он взял слона. Дерево было гладким, отполированным до блеска тысячами прикосновений. На ощупь оно было холодным и живым.

Олег перевернул его. На брюшке, тонкой, почти ювелирной резьбой, была выведена крошечная надпись на кириллице: «Мир вам».

Он отшатнулся от окна, как от удара током. Фигурка чуть не выпала из его пальцев.

«Мир вам». Девиз. Знак. Визитная карточка.

Арчила.

Арчила Гогиашвили, по кличке «Старик». Вора в законе, короля теневой империи, человека-призрака, которого он, Олег Кравцов, в бытность оперативником по борьбе с организованной преступностью, три года своей жизни пытался посадить за решетку. И потерпел сокрушительное поражение.

Все дела развалились. Свидетели отказывались от показаний, а те, кто не отказывался, исчезали. Прокуроры внезапно переводились, судьи находили процессуальные нарушения. Сам Олег оказался под внутренним расследованием по сфабрикованному обвинению в превышении полномочий. Он выгорел. Устал бороться со стеной, которая каждый раз вырастала перед ним снова. Он ушел из опера, поступил на юридический, дослужился до прокурора-следователя. И вот уже восемь лет старался не вспоминать о том, что было. О том, что где-то там, в тенях, живет человек, которого он считал своим личным поражением. Своим демоном.

И этот демон только что послал ему весточку.

Маленький, деревянный слон. Его талисман. Его «визитка», которую он всегда оставлял на месте преступления, как своеобразную подпись. Знак того, что дело сделано чисто, и он здесь был.

Значит, это не просто убийство. Это работа киллера, связанного со «Стариком». Или, что еще страшнее, сам Арчил был здесь. В Москве. И он знает, что дело ведет Кравцов.

Олег судорожно сглотнул, зажав фигурку в кулаке. Дерево впивалось острыми краями в ладонь. Он оглянулся. Никто не смотрел на него. Оперативники занимались своей работой. Он был один в этой маленькой комнате со своим внезапно ожившим прошлым.

Он быстро сунул слона в карман плаща. Никто не должен был его видеть. Никто не должен был знать.

Он вышел из комнаты, стараясь дышать ровно. Чижов что-то говорил ему, но Олег почти не слышал. Он кивал, отдавал автоматические распоряжения, его мозг лихорадочно работал.

Зачем? Зачем Арчил прислал ему этот знак? Забавы ради? Чтобы напомнить о себе? Или это было предупреждение? Мол, я вернулся, и на этот раз ты не уйдешь.

А может, это была ловушка?

Олег вышел из клуба на холодный, пропитанный дождем воздух. Он сделал глубокий вдох, но легкие не наполнялись. Грудь сдавила невидимая удавка.

Он сел в свою машину, захлопнул дверь. Тишина. Только стук дождя по крыше. Он достал из кармана фигурку, положил ее на ладонь и уставился на нее. Крошечный, безобидный сувенир. Но для него он был страшнее прицела снайперской винтовки.

«Ты думал, что спрятался, Кравцов? – словно слышался ему тихий, насмешливый голос из прошлого. – Ты думал, что твои бумажки и твоя должность тебя защитят? Ошибаешься. Ты всего лишь беглый солдат. А война… война еще не закончилась».

Олег резко завел машину и включил дворники. Они размазали по стеклу отражение неоновой вывески «Лига», превратив ее в кровавое пятно.

Он тронулся с места, резко давая газ. Ему нужно было домой. В тишину. В свою крепость. Чтобы подумать.

Но он уже понимал: его спокойной, упорядоченной жизни пришел конец. Охотник снова стал дичью.

Дорога домой промелькнула в тумане. Он ехал на автопилоте, не замечая светофоров и знаков. В голове крутились обрывки воспоминаний, как кинопленка из старого, испорченного фильма.

Пыльный кабинет в УБОП. Стеллажи с делами. Он, молодой, злой, с горящими глазами, и его напарник, Виктор Семенов, по кличке «Сема». Они сидят ночами, выстраивая цепочки, ища слабые звенья в империи «Старика». Они выходят на свидетеля, мелкого барыгу, который соглашается дать показания. Они везут его под конвоем, и вдруг – авария. Грузовик, выехавший на встречку. Сема за рулем не успевает среагировать. Удар. Темнота. Олег приходит в себя в больнице. Сема – в морге. Свидетель – тоже. Следствие признает дело несчастным случаем. Но Олег знает. Это была работа Арчила.

Потом давление. Анонимные звонки его жене. Подброшенные в машину деньги. Попытка подкупа, а когда он отказался – угрозы. Последнее дело, которое они готовили с новым прокурором, рассыпалось за день до суда. Прокурор попал в психиатрическую клинику с тяжелым нервным срывом. А через неделю Олегу вручили уведомление о внутренней проверке.

Он сломался. Он не мог больше. Он видел, как система, которую он должен был защищать, работала на того, против кого он боролся. Он ушел. Бросил все. Распрощался с друзьями, с коллегами. Он построил новую жизнь. Без риска. Без страха. Без этой вечной войны в тени.

И вот теперь война сама постучалась в его дверь. Маленьким деревянным слоном.

Олег въехал во двор своего дома, типовой панельной девятиэтажки на окраине Москвы. Он парковался на своем месте, выключил двигатель и несколько минут сидел в полной тишине, глядя в темноту. Дождь почти прекратился.

Его квартира была на пятом этаже. Он поднялся на лифте, чувствуя каждым нервом тяжесть фигурки в кармане. Дверь открылась, он вошел, щелкнул выключателем.

Привычный, уютный хаос. Книги на полках, недопитая чашка кофе на журнальном столике, вязаный плед, брошенный на диване. Его крепость. Его норка.

Олег снял плащ, повесил его на вешалку, вытащил слона и положил его на стол. Фигурка лежала на столешнице из светлого дерева, как черная, зловещая икона.

Он прошел на кухню, налил себе стакан воды и выпил залпом. Руки все еще дрожали.

«Соберись, Кравцов, – приказал он себе вслух. – Ты не мальчик. Ты не испуганный оперативник. Ты следователь прокуратуры. У тебя есть власть. Ресурсы».

Но он понимал, что против Арчила формальная власть бессильна. «Старик» был тенью. Он не значился ни в каких реестрах, у него не было официальной собственности. Он был идеей. Мифом. И бороться с мифом при помощи протоколов и постановлений было все равно что пытаться заколотить гвозди жидким воздухом.

Нужно было думать. Анализировать.

Почему именно это убийство? Почему Ветров? Что связывало мелкого бандита с Екатеринбурга и могущественного «вора в законе»?

Олег сел за компьютер, запустил служебную базу данных. Он ввел имя Сергей Ветров, прозвище «Ветер». Выскочила сканированная учетная карточка. Судимости, связи, последнее известное место работы. Ничего особенного. Мелкая сошка.

Он расширил поиск. Родственники, знакомые, деловые партнеры. И тут его взгляд зацепился за одно имя. Фирма-однодневка, через которую Ветров когда-то отмывал деньги, была связана с другим предприятием – небольшим заводом по переработке цветных металлов в Подмосковье. А этот завод, в свою очередь, фигурировал в старом, уже закрытом деле о контрабанде. Деле, которое вел он сам, еще будучи оперативником. Деле, которое упиралось в людей Арчила.

Ниточка. Тонкая, как паутина, но она была.

Значит, Ветров был не случайной жертвой. Его убрали. И сделали это люди «Старика». А слон… слон был лично для него. Послание. Вызов.

Внезапно в голове у Олега что-то щелкнуло. Он вспомнил лицо убитого. Это удивление. Оно было не от внезапности выстрела. Оно было от чего-то другого. От того, кого он увидел. Может, он узнал убийцу? Или он не ожидал, что его убьют именно здесь, в этом клубе?

Олег снова открыл фотографии с места преступления на своем служебном планшете. Он увеличил снимки тела, снимки зала. Его взгляд упал на одну деталь, которую он раньше не заметил. В руке Ветрова, сжатой в кулак, торчал клочок ткани. Маленький, темный, почти незаметный на фоне окровавленной рубашки.

«Вырываясь, он зацепил кого-то, – подумал Олег. – Сорвал клочок с одежды».

Это была зацепка. Маленькая, но реальная.

Олег почувствовал странное, почти забытое чувство. Азарт. Охотничий азарт. Тот самый, что заставлял его когда-то сутками не выходить из кабинета, выстраивая логические цепочки. Чувство, которое он похоронил вместе со своей старой жизнью.

Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Перед ним стоял выбор. Самый важный за последние восемь лет.

Можно было поступить по правилам. Передать дело в отдел по убийствам, отписаться от него, сославшись на личную непричастность или служебную загруженность. Спрятаться за свою прокурорскую неприкосновенность и надеяться, что Арчил просто поиздевался и отстанет.

Или…

Или он мог ответить на вызов. Вспомнить, кем он был. Вспомнить все свои старые, забытые навыки. Все связи, которые он старательно обрывал. Все долги, которые остались невыплаченными. Он мог снова ввязаться в эту войну. Зная, что на этот раз она будет вестись не по правилам системы, а по его правилам. По правилам улицы. По правилам, которые он когда-то знал лучше всего.

Он открыл глаза. Его взгляд упал на фотографию в рамке на книжной полке. Он, молодой, и Сема, его напарник. Они оба улыбаются. Это было сделано за месяц до той роковой аварии.

Он не мог позволить Семе уйти безнаказанно. Он не мог позволить «Старику» снова насмехаться над ним.

Решение созрело мгновенно, с кристальной ясностью. Оно было безумным, самоубийственным, но другого пути не было.

Он встал, подошел к шкафу в прихожей и отодвинул его. За шкафом, в нише стены, был встроенный сейф. Он давно не открывал его. Олег ввел код, щелкнул замок, дверца отъехала.

Внутри лежало несколько вещей, которые он хранил как память о прошлом. Старый, потертый кожаный пиджак. Запасная пачка патронов калибра 9 мм. И пистолет Макарова. Его табельное оружие, которое он не сдал при уходе, а оформил как утерянное. Незаконное, смертельно опасное для него самого свидетельство его прежней жизни.

Олег взял пистолет. Он был тяжелым, холодным, знакомым. Он проверил магазин – пустой. Затвор – чистый. Он снова разобрал и собрал его. Пальцы помнили каждое движение, каждый щелчок.

Он положил пистолет на стол рядом с деревянным слоном. Два символа. Два мира. Прошлое и настоящее столкнулись в его тихой, уютной квартире.

Завтра он начнет действовать. Как следователь прокуратуры – официально. И как Олег Кравцов, бывший оперативник, знавший все темные закоулки этого города и его обитателей – неофициально.

Он подошел к окну, раздвинул шторы. Ночь. Город спал. Где-то там, в этой ночи, ходил призрак из его прошлого. И, возможно, уже нацеливался на него.

Олег потушил свет в комнате и остался стоять у окна, глядя на редкие огни в окнах соседних домов. Он чувствовал страх. Холодный, липкий страх, сковывающий живот. Но вместе со страхом пришло и другое чувство. Чувство освобождения.

Он больше не был бюрократом, перекладывающим бумаги. Он снова стал воином. Агентов в законе, который решил играть по своим правилам.

Игра началась.

Глава 2: Тени прошлого

Рассвет застал Олега в его кабинете в прокуратуре. Он не спал всю ночь, ворочаясь на диване, который стоял в углу его служебного помещения. Краткий, прерывистый сон приносил лишь обрывки кошмаров: деревянные слоны с человеческими глазами, смех Арчила, искаженное ужасом лицо Семена.

Он встал до будильника, принял ледяной душ в служебном санузле, переоделся в свежий костюм, висевший в шкафу. Действия были отлажены, автоматичны, но за этим автоматизмом скрывалась стальная пружина собранности. Сегодня начиналась война. И первым делом следовало действовать в рамках закона, создавая видимость обычного расследования.

К девяти утра он уже сидел за компьютером, изучая все, что могла выдать база данных по Сергею Ветрову и его связям. Он распечатал список всех известных контактов убитого, адреса, телефоны, номера машин. Затем он запросил все дела, в которых фигурировало имя Арчила Гогиашвили, даже те, что были давно закрыты или списаны в архив. Он знал, что это может вызвать вопросы, но его должность давала ему такое право. Любопытство следователя – универсальное оправдание.

В десять часов в кабинет постучали. Вошел Чижов, все такой же бледный, но с явными признаками бессонной ночи.

– Олег Викторович, протоколы осмотра и первичные опросы, – он положил на стол толстую папку. – Ничего нового. Все как один твердят: драка, паника, выстрел. Никто не видел, кто стрелял. Охрана клянется, что не применяла огнестрел. Только травматы и физическое воздействие.

– Администратор клуба, официанты, бармены? – спросил Олег, не глядя на папку.

– Тоже. Как под копирку. Словно репетировали. Директор, Аркадий Львович, предоставил сервер. Наши техники его вскрыли. Данные за вчерашний вечер действительно повреждены. Восстановлению не подлежат. Очень профессионально сделано.

– Слишком профессионально для пьяной драки, – заметил Олег.

– Я тоже так думаю, – Чижов hesitated, затем сделал шаг вперед. – Олег Викторович, я… я слышал кое-что. От ребят из угрозыска. Старых.

Олег наконец поднял на него взгляд. – Что именно?

– Про этого Ветрова. Говорят, он в последнее время вертелся вокруг одной истории. Что-то связанное с поставками металла. И что он кому-то сильно насолил. Не просто местным бандитам, а… серьезным людям.

«Серьезные люди». Эвфемизм, за которым скрывалась вся мощь организованной преступности. Олег кивнул, делая вид, что эта информация для него нова.

– Спасибо, капитан. Оформи это как служебную записку. И узнай, кто из оперативников занимается темой металлопроката в том районе. Мне нужна встреча.

Чижов, довольный, что его информация оказалась ценной, кивнул и вышел.

Олег понял, что молодой капитан может быть полезен. Он был не испорчен цинизмом и еще горел желанием работать. Но доверять ему пока было рано.

Как только дверь закрылась, Олег достал из сейфа свой старый, «нерабочий» мобильный телефон – простой кнопочный «кирпич», купленный много лет назад и не привязанный к его имени. Он вставил в него сим-карту, купленную за наличные в одном из тысяч московских киосков. Он знал, что сейчас начнется та часть работы, которая не должна была оставить никакого цифрового следа.

Он набрал номер, который помнил наизусть, хотя не звонил по нему лет восемь. Номер принадлежал человеку по имени Геннадий Ильич, но в мире, который Олег когда-то покинул, его знали как «Гену-Информатора». Гена был ходячей энциклопедией криминального мира. Он не был ни бандитом, ни вором в законе. Он был… посредником. Знающим человеком. Он знал, кто кому должен, кто на кого работает, где проходят границы сфер влияния. Он продавал информацию, но делал это осторожно, исключительно проверенным людям, и никогда не врал. Его слово было его валютой.

Вызов прошел. Трубку подняли после первого гудка.

– Алло? – голос был спокойным, немного хриплым.

– Гена, это я, – сказал Олег, не представляясь. Если Гена помнил его голос, то все в порядке. Если нет – разговор был бессмысленным.

Пауза. Потом тихий свист.

– Давно не слышно было, Сокол. Уж думал, ты на пенсию ушел по-настоящему.

«Сокол». Его старый позывной. От него повеяло такой древностью, что Олегу стало не по себе.

– Пенсия – понятие растяжимое, Гена. Мне нужно поговорить.

– Дорого сейчас стало говорить, – сразу перешел к делу Гена. – Инфляция.

– Я понимаю. Встречаемся. Как всегда.

– Как всегда. Час дня.

Связь прервалась. Олег вынул сим-карту, разломал ее и выбросил в урну. Этот телефон он будет использовать только для таких звонков, и каждый раз с новой картой. Паранойя? Возможно. Но именно паранойя позволяла таким людям, как Гена, доживать до седин.

Место встречи было выбрано неслучайно. Высокозащищенный объект, где любое нестандартное поведение сразу бы заметили. Они встретились в главном зале Пушкинского музея, у картины «Девочка с персиками». Гена Ильич, щуплый, седой мужчина в очках с толстыми линзами и с потрепанным портфелем под мышкой, выглядел как типичный преподаватель-искусствовед. Он стоял, вглядываясь в полотно Серова, и будто бы что-то бормотал себе под нос.