Охранник периметра

– Когда? – спросил он.

– Сегодня. Через четыре часа. Точка сбора – как раньше. У разбитого КАМАЗа у въезда.

– Я буду, – сказал Виктор и повесил трубку.

Он сидел на скамейке еще минуту, глядя на воду. Вода текла, как всегда. Ничто не изменилось. Но мир вокруг него уже был другим. Он встал и пошел в метро. Время шло, и у него было мало его.

Дорога до Дмитрова заняла три часа. Он ехал на электричке, потом на автобусе, потом пешком по лесной тропе. База находилась в глубине, за болотом, за лесополосой, за заборами, которые уже прогнили до основания. Он шел, помня каждый поворот, каждую яму, каждую точку, где можно было спрятаться. Память срабатывала автоматически, как будто он никогда и не уходил оттуда.

Когда он добрался до КАМАЗа, солнце уже касалось горизонта. КАМАЗ стоял на том же месте, ржавый, с выбитыми стеклами, с деревом, пробившимся через кабину. Это был их ориентир. Виктор подошел, осмотрелся. Никого. Он ждал.

Через пять минут из-за угла бункера показался Крылов. Он хромал, как и три года назад. Нога так и не зажила до конца. Он был в гражданском, в темной куртке и джинсах, но походка была бойцовской.

– Вить, – кивнул он, подходя ближе. – Пришел.

– Пришел, – подтвердил Виктор. – Теперь говори. Что происходит.

Крылов оглянулся, потом кивнул в сторону бункера. – Вниз. Там безопаснее.

Они спустились внутрь. Бункер был темным, сырым, в стенах росла плесень. Но он был живой. Крылов включил фонарик, осветил узкий коридор. Они прошли в комнату, где раньше был командный пункт. Там стоял старый стол, пара стульев, на столе – термос и два стакана.

– Я ждал, – сказал Крылов, наливая чай. – Знаешь, сколько я ждал?

– Сколько?

– С тех пор, как тебя выгнали. Я знал, что они найдут вас. Как знал, что вы не согласитесь работать на них. Ты не тот, кто продается за деньги, Вить. Ты продается только за правду.

– А что, если правда стоит пять миллионов долларов? – холодно поинтересовался Виктор.

– Тогда это не правда, а цена на нее, – ответил Крылов, и Виктор услышал в голосе бывшего бойца ту же самую усталость, что и у себя в груди. – Вить, мы должны встретиться. Не по телефону. Глаза в глаза. Там, где нас не услышат.

– Где?

– Старая база. Та, что под Дмитровым. Заброшенная. Ты помнишь?

Виктор помнил. База под Дмитровым была учебным полигоном ГРУ еще в советские времена, а потом ее законсервировали после реформ. Там были бункеры, подземные ходы, системы укрытий. Там они учились выживать две недели без выхода на поверхность. Там Крылов сломал ногу, провалившись в старый колодец. Именно тогда Виктор впервые понял, что запасной путь – это не роскошь, а необходимость.

– Когда? – спросил он.

– Сегодня. Через четыре часа. Точка сбора – как раньше. У разбитого КАМАЗа у въезда.

– Я буду, – сказал Виктор и повесил трубку.

Он сидел на скамейке еще минуту, глядя на воду. Вода текла, как всегда. Ничто не изменилось. Но мир вокруг него уже был другим. Он встал и пошел в метро. Время шло, и у него было мало его.

Дорога до Дмитрова заняла три часа. Он ехал на электричке, потом на автобусе, потом пешком по лесной тропе. База находилась в глубине, за болотом, за лесополосой, за заборами, которые уже прогнили до основания. Он шел, помня каждый поворот, каждую яму, каждую точку, где можно было спрятаться. Память срабатывала автоматически, как будто он никогда и не уходил оттуда.

Когда он добрался до КАМАЗа, солнце уже касалось горизонта. КАМАЗ стоял на том же месте, ржавый, с выбитыми стеклами, с деревом, пробившимся через кабину. Это был их ориентир. Виктор подошел, осмотрелся. Никого. Он ждал.

Через пять минут из-за угла бункера показался Крылов. Он хромал, как и три года назад. Нога так и не зажила до конца. Он был в гражданском, в темной куртке и джинсах, но походка была бойцовской.

– Вить, – кивнул он, подходя ближе. – Пришел.

– Пришел, – подтвердил Виктор. – Теперь говори. Что происходит.

Крылов оглянулся, потом кивнул в сторону бункера. – Вниз. Там безопаснее.

Они спустились внутрь. Бункер был темным, сырым, в стенах росла плесень. Но он был живой. Крылов включил фонарик, осветил узкий коридор. Они прошли в комнату, где раньше был командный пункт. Там стоял старый стол, пара стульев, на столе – термос и два стакана.

– Я ждал, – сказал Крылов, наливая чай. – Знаешь, сколько я ждал?

– Сколько?

– С тех пор, как тебя выгнали. Я знал, что они найдут вас. Как знал, что вы не согласитесь работать на них. Ты не тот, кто продается за деньги, Вить. Ты продается только за правду.

– А что, если правда стоит пять миллионов долларов? – холодно поинтересовался Виктор.

– Тогда это не правда, а цена на нее, – ответил Крылов, и Виктор услышал в голосе бывшего бойца ту же самую усталость, что и у себя в груди. – Вить, мы должны встретиться. Не по телефону. Глаза в глаза. Там, где нас не услышат.

– Где?

– Старая база. Та, что под Дмитровым. Заброшенная. Ты помнишь?

Виктор помнил. База под Дмитровым была учебным полигоном ГРУ еще в советские времена, а потом ее законсервировали после реформ. Там были бункеры, подземные ходы, системы укрытий. Там они учились выживать две недели без выхода на поверхность. Там Крылов сломал ногу, провалившись в старый колодец. Именно тогда Виктор впервые понял, что запасной путь – это не роскошь, а необходимость.

– Когда? – спросил он.

– Сегодня. Через четыре часа. Точка сбора – как раньше. У разбитого КАМАЗа у въезда.

– Я буду, – сказал Виктор и повесил трубку.

Он сидел на скамейке еще минуту, глядя на воду. Вода текла, как всегда. Ничто не изменилось. Но мир вокруг него уже был другим. Он встал и пошел в метро. Время шло, и у него было мало его.

Дорога до Дмитрова заняла три часа. Он ехал на электричке, потом на автобусе, потом пешком по лесной тропе. База находилась в глубине, за болотом, за лесополосой, за заборами, которые уже прогнили до основания. Он шел, помня каждый поворот, каждую яму, каждую точку, где можно было спрятаться. Память срабатывала автоматически, как будто он никогда и не уходил оттуда.

Когда он добрался до КАМАЗа, солнце уже касалось горизонта. КАМАЗ стоял на том же месте, ржавый, с выбитыми стеклами, с деревом, пробившимся через кабину. Это был их ориентир. Виктор подошел, осмотрелся. Никого. Он ждал.

Через пять минут из-за угла бункера показался Крылов. Он хромал, как и три года назад. Нога так и не зажила до конца. Он был в гражданском, в темной куртке и джинсах, но походка была бойцовской.

– Вить, – кивнул он, подходя ближе. – Пришел.

– Пришел, – подтвердил Виктор. – Теперь говори. Что происходит.

Крылов оглянулся, потом кивнул в сторону бункера. – Вниз. Там безопаснее.

Они спустились внутрь. Бункер был темным, сырым, в стенах росла плесень. Но он был живой. Крылов включил фонарик, осветил узкий коридор. Они прошли в комнату, где раньше был командный пункт. Там стоял старый стол, пара стульев, на столе – термос и два стакана.

– Я ждал, – сказал Крылов, наливая чай. – Знаешь, сколько я ждал?

– Сколько?

– С тех пор, как тебя выгнали. Я знал, что они найдут вас. Как знал, что вы не согласитесь работать на них. Ты не тот, кто продается за деньги, Вить. Ты продается только за правду.