Облачное детство войны

Что не убивает меня,

делает меня сильнее .

Фридрих Ницше

Говорят, без прошлого нет будущего: прошлое передаёт свой опыт настоящему, создавая основу для предстоящего. Кто знает прошлое, тот понимает настоящее и может осознанно формировать будущее. Реконструкция событий, связанных со своим родом, проникновение в обстоятельства и мотивы поступков наших предков позволяют глубже понять себя и раздвинуть границы собственных возможностей. Знакомство с историей даёт понимание взаимосвязей между причинами и следствиями происходящих в мире событий и, что особенно ценно, укрепляет силу и веру в возможность преодоления самых трудных жизненных обстоятельств.

Перед вами история детства Владимира Ефимовича Каплана – человека, чья непростая судьба стала примером удивительной стойкости духа. Возраст от 5 до 12 лет – время, когда формируется личность и определяется вектор дальнейшего развития, стал для него периодом серьёзных испытаний.

Раннее детство Владимира омрачилось потерей отца, а затем его жизнь кардинально изменила Великая Отечественная война. Он пережил эвакуацию, оккупацию и концлагерь, но не сломался под тяжестью этих испытаний. Примечательно, что, даже научившись читать и писать только в 10 лет, он смог получить добротное образование и защитить диссертацию. На работе он занимал руководящие должности, но никогда не стремился к карьерному росту – для него на первом месте всегда оставались человеческие ценности и искреннее отношение к людям. В семейной жизни Владимир также достиг впечатляющих результатов: он воспитал четверых детей, каждый из которых успешно реализовал себя в жизни, достиг научных высот и получил учёную степень. К концу жизни у него было восемь внуков, которых он успел окружить заботой и вниманием.

Влияние Владимира Ефимовича распространялось далеко за пределы его семьи. Он дарил своё тепло и поддержку сотням людей – как близким, так и совершенно незнакомым. Его мудрость и доброта помогали многим найти свой путь и достичь успеха. История Владимира Каплана – это яркий пример того, как человек, переживший все тяготы военного времени, может не только преодолеть самые тяжёлые испытания, но и сохранить в себе лучшие человеческие качества, щедро делясь ими с окружающими до конца своих дней.

Наступало воскресенье – день, когда мама позволяла спать сколько угодно. Но почему-то именно в это утро Володе не спалось. Повернувшись на спину, он открыл глаза и увидел, как раскачивается абажур. Это было необычно: несмотря на близость Крещатика, флигель стоял во дворике, в тихом месте.

Мама догадалась, что началось что-то серьёзное, но не хотела пугать сына и объяснила качание абажура лёгким землетрясением. То воскресенье вошло в историю: 22 июня 1941 года – день, когда началась война, и немцы впервые бомбили Киев.

Вова Каплан, 1941 год

В тот день в Киеве ещё не было особой паники. Даже первые несколько дней войны украинская столица жила почти по мирному: в цирке и театрах представления шли с аншлагом, а власти лишь отменили открытие нового стадиона. Поэтому 23 июня, в понедельник, мама как обычно вышла на работу, а Володю отвели в садик.

Правда, в тот же день появился приказ о всеобщей мобилизации, а город начали готовить к обороне. В Киеве приступили к строительству противотанковых рвов и линии дзотов к западу от города, на улицах возводили баррикады из мешков с песком и устанавливали противотанковые «ежи». Каждый день на этих работах трудились десятки тысяч киевлян и жителей прилегающих сёл.

Киев, Крещатик, июль 1941 года

В начале июля над Киевом произошёл воздушный таран. Обломки сбитого «Юнкерса» позже выставили в центре города прямо на улице, чтобы поднять боевой дух киевлян. Жители активно готовились к обороне и оказанию помощи раненым. В городе организовывали сандружины, питательные пункты, перевязочные станции и госпитали, куда доставляли пострадавших. Для защиты от бомбардировок начали рыть простейшие укрытия, которые назывались «щели». Это были канавы глубиной около полутора метров, слегка сужающиеся к основанию. Их копали повсеместно: в садах, скверах и возле домов – везде, где была доступна непокрытая асфальтом или камнем земля.

Володя был обычным счастливым и жизнерадостным мальчиком, каким и должен быть ребёнок в четыре с половиной года. Он жил вместе с мамой в небольшой комнатке четырёхэтажного флигеля в самом сердце Киева, по соседству со знаменитым Бессарабским рынком. Маму Володи звали Нюра. Она была невысокой женщиной за тридцать, скромной, без украшений, но удивительно привлекательной. У неё было немало поклонников, однако она оставалась преданной своему сыну. Отец у Володи отсутствовал. Конечно, мальчик знал, что большинство детей во дворе и в детском саду имеют пап, но сам он никогда его не видел. Почему так вышло, он пока не задумывался – слишком юный возраст и насыщенная жизнь не давали ему возможности глубоко размышлять об этом.

На самом деле отца Володи звали Ефим. Он был военным человеком, любил свою жену и обожал сына. Но судьба сложилась жестоко. Четыре года назад в сводках донесений Особого отдела органов НКВД появилась фраза, произнесённая Ефимом в неосторожном разговоре: «Пролетарская диктатура есть угнетение всех, в том числе и крестьянства». Спустя короткое время его арестовали. Дело рассмотрели за считанные недели, а через три дня после того, как Володе исполнился год, Ефима расстреляли, когда ему было всего 29 лет. Теперь он остался лишь в воспоминаниях тех, кто его знал и любил. Для маленького Володи же отец стал лишь тенью из рассказов матери.

Анна Медведева и Ефим Каплан, 1936 год

После того как Ефима не стало, его семье регулярно помогал брат отца, дядя Боря, который часто брал Володю к себе. Своих детей у него и тёти Ривы не было, и они с удовольствием возились с племянником. И даже спустя десятки лет дядя Боря по-прежнему чувствовал за него ответственность и продолжал опекать Володю.

Володя в гостях у дяди Бори и тёти Ривы. Киев, весна 1941 года

Шла третья неделя с начала Великой Отечественной войны. Взрослые перешёптывались, что немцы уже на реке Ирпень. Но это казалось таким далёким – целых пятнадцать километров за городом! Почти каждый день были бомбёжки, чаще всего в короткие июльские ночи. Однако люди, как ни странно, быстро привыкли к этому: война становилась частью их новой реальности.

С июля началась эвакуация, но она проходила не всегда организованно. Многие боялись неизвестности и старались взять с собой всё необходимое: от ниток и иголок до увесистых баулов с зимней одеждой. Кто-то, напротив, верил, что эвакуация продлится недолго и к холодам они смогут вернуться домой. Такие люди даже не задумывались о тёплых вещах, надеясь на скорое окончание войны.

Володина мама получила распоряжение об эвакуации. На помощь пришёл опытный дядя Боря, который стал собирать вещи вместе с ними. Он показал, как правильно упаковать необходимые вещи: в углы наволочки были вложены деревянные катушки ниток, а вокруг них завязаны верёвки для удобной переноски на плечах.

Любимый плюшевый медвежонок, подаренный дядей Борей, не поместился в рюкзачок, и мальчику пришлось прижимать его к себе. Дядя Боря опустился на колени, чтобы примерить рюкзачок на племяннике. Взяв мальчика за плечи, он произнёс: «Володя, наше расставание будет долгим. Ты нам очень дорог, и мы ждём встречи. Когда увидимся снова, я помогу тебе стать взрослым. А сейчас твоя главная задача – выжить. Бог всегда будет с тобой и сохранит тебя.».

Борис поднялся, возвёл руки над мальчиком и тихо проговорил молитву: «Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! Да озарит Господь лицо Своё и помилует тебя! Да обратит Господь лицо Своё к тебе и даст тебе мир!». Закончив молитву, он сказал: «Мне пора». На следующий день вместе с женой он должен был отправиться в эвакуацию в Махачкалу, и нужно было успеть собраться.

19 сентября 1941 года Красная армия оставила Киев, вернувшись в город лишь в ноябре 1943 года. Володе же довелось увидеть родной Киев только спустя восемь долгих лет. Чтобы дожить до этого дня, ему предстояло пройти через череду тяжёлых испытаний, лишений и далеко не радостных приключений…

Редкий человек не мечтает о путешествиях. Дальние страны, необычные встречи и приключения особенно манят детей, стремящихся познать мир во всей полноте. В любом путешествии встречается что– то такое, что потом забыть невозможно. И когда наступает пора возвращаться, мы становимся уже немножко другими: с новыми впечатлениями, новым опытом, новым кругозором.

Володя всегда мечтал о путешествиях, но до сих пор его кругозор не выходил за пределы родного города. И вот наконец началось настоящее приключение! Эвакуация проходила на барже: сначала по Днепру, затем по Азовскому морю. Впервые в жизни мальчик увидел море – эту бескрайнюю гладь голубой воды. «Это не настоящее море – оно мелкое, как лужа», – усмехнулся кто-то из пассажиров. Но для Володи это было настоящим чудом! С верхней палубы баржи он с восторгом наблюдал за морской стихией, которая открывала перед ним новые горизонты.

Городских детей особенно поразили местные арбузы: сочные и сладкие, их можно было купить на стоянках по очень доступной цене. Володя с наслаждением впивался зубами в красную ароматную мякоть, а затем, выбрасывая корки за борт, с интересом наблюдал, как они уплывают вдаль. Наверное, именно так и выглядит детство – когда мир полон удивительных открытий, которые одновременно восхищают и воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Ребёнок встречает всё новое открыто и доверчиво, с естественным восторгом познавая окружающий мир.

Наконец баржа прибыла в порт Тамани, где завершился переход из Украины в Россию. Впрочем, в те времена границы между советскими республиками были скорее условными – не существовало ни таможенников, ни пограничников, ни досмотров, ни пунктов обмена валют. После непродолжительной поездки на грузовиках группа эвакуированных достигла своего конечного пункта – одной из живописных станиц Краснодарского края.

Мама получила комнату в доме местных жителей, а с сентября устроилась работать в школу. Володе ещё не исполнилось пяти лет, и днём он часто сидел на уроках у матери за первой партой. Класс напоминал пчелиный улей – жужжащий, тёплый, в котором учились в основном девочки. На переменах они собирались вокруг малыша, а медвежонок с пуговицами вместо глаз становился главным героем:

Володька, покажи, как Мишка смеётся! – просила смуглая Вера, протягивая кусочек сахара.

Сегодня он задумчивый, – серьёзно объяснял мальчик, поворачивая игрушку к свету. – Видите, бровь выше? Это он слушал, как мама про осаду Трои читала.

Вечернее солнце последними лучами освещало детскую комнату, когда Анна укладывала маленького Вову спать. Она заботливо укутала его одеялом и поправила подушку.

Мам, ложись рядом, я тебе кое-что хочу рассказать, – прошептал сын, глядя на неё своими большими глазами.

Анна присела на краешек кровати, а затем легла рядом. Володя тут же примостился к ней под бочок, но продолжал молчать, глядя в потолок.

Ну что же ты хотел рассказать, мой хороший? – спросила мама, ласково поглаживая его по голове.

Я ещё не придумал… – ответил Вова, не отрывая взгляда от танцующих в воздухе солнечных зайчиков.

Анна обняла сына и нежно произнесла:

Знаешь, как сильно я тебя люблю?

Володя повернулся к маме, прижался к ней всем своим маленьким тельцем и тихо ответил:

Я тебя тоже очень люблю.

В этот момент в комнате стало так тепло и уютно, словно маленькое сердечко сына согревало всё вокруг своей детской, искренней любовью.

Жизнь Володи за последние месяцы кардинально изменилась: позади остались суета столичного города, переполненные трамваи и троллейбусы. Ранней осенью станица встретила его мягкой тёплой погодой, изобилием фруктов и ягод, а главное – совершенно другими людьми: не суетливыми горожанами, а добродушными и приветливыми сельскими жителями, которые знали истинную цену честному труду на земле. Всё это создавало множество новых светлых впечатлений и рождало предвкушение необычных перемен в ближайшем будущем.

Володя мало задумывался о будущем – для него важнее было то, что происходило здесь и сейчас. Казалось, что война всё ещё где-то далеко, но жизнь вокруг стремительно подстраивалась под её реалии.

Уже с июля в Краснодарском крае шла активная подготовка: разворачивались госпитали, формировались подразделения народного ополчения и истребительные батальоны. Население собирало тёплые вещи и бельё для солдат Красной армии. А с октября повсеместно началось военное обучение, в котором участвовали все мужчины призывного возраста.

Незаметно наступила зима – мягкая, без морозов и с редким снегом, – и так же быстро пролетела. Прошло ещё несколько месяцев, и весна уже вовсю бушевала на улицах, оживляя серое пространство своей яркой, салатовой зеленью. Природа следовала своему извечному циклу, словно желая напомнить о своём величии и независимости от тех, кто населяет её просторы, и от тех проблем, которыми люди сами заполняют свою жизнь.

Основные военные действия в тот период разворачивались за полторы тысячи километров к северу: шла битва за Москву. Немецкие войска понесли ощутимые потери, и командование вермахта к лету 1942 года приняло решение главные операции провести на южном участке фронта. Танковая армия генерала Гота прорвала фронт между Курском и Харьковом, устремилась к Дону, и Кубань оказалась под угрозой захвата. Все случилось так быстро и неожиданно, что простые граждане могли рассчитывать только на «внутреннюю» эвакуацию – перемещение на несколько десятков километров от прифронтовой зоны.

Среди потрёпанной толпы «простых граждан», отступавших по пыльной степной дороге, Анна Медведева крепко сжимала ладонь сына. Их обоз напоминал раненое животное – большинство беженцев еле волочили ноги, оставляя за собой неровные следы на в степной пыли. На скрипучие повозки дозволялось грузить лишь убогие котомки да измождённых плачем малышей, потому пятилетний Володя шел, стиснув зубы, крепко прижимая к себе плюшевого медвежонка.

Беженцы, 1942 год

Война каждый раз вплотную приближалась с рассветом. За день пути колонну трижды обстреливали: стальные птицы с чёрными крестами пикировали с воем, вышибая крики страха и комья земли. К ночи люди падали в ковыль, укрываясь тем, что удалось взять с собой в скудном багаже. Анна прижимала к груди сына, дрожащего не от степного ветра, а от непривычного взрослого страха и усталости.

Через несколько суток изнурительного пути обоз остановился посреди станицы, затерянной в местных степях. Пыльные телеги замерли у глинобитных хат с покосившимися ставнями – дальше дорогу перекрыли солдаты в чёрно-серых мундирах. Анна молча развязывала узлы, чувствуя, как сын ёрзает рядом. Всё вокруг было пропитано тревогой: беженцы, словно испуганные табуны, рассыпались вдоль улицы, прижимая к груди свёртки с пожитками.

Немцы входят в южный городок

Они шли под палящим солнцем. Володина ладонь, липкая от страха, выскальзывала из материнской руки. «Не оборачивайся, примут за шпионов», – прошептала Анна, но мальчик краешком глаза замечал стальные отблески. По улице ползли танкетки, похожие на бронированных жуков, а мотоциклы с колясками ревели, выплёвывая сизый дым. Ближе к центру станицы группа немецких солдат с серьёзными непроницаемыми лицами проверяла документы у беженцев, иногда щёлкая затворами винтовок.

Немцы придерживались чёткой стратегии на оккупированных территориях: прежде всего необходимо было установить порядок. Если люди станут подконтрольны, то они уже не смогут оказывать сопротивления власти, но их можно занять полезной деятельностью, и это пойдёт на пользу всей системе.

С первых же часов оккупации вся власть в станице перешла к военной комендатуре, а на следующий день была создана станичная управа. Местные жители получили распоряжение вернуться на свои рабочие места, а прибывшие беженцы обязаны были зарегистрироваться в управе. Так немцы методично выстраивали систему контроля над станицей.

После трёх часов в душной управе, пахнущей чернильными печатями и луковым потом, их приписали к избе с облупленными наличниками. Хозяева – сутулые старики с глазами, как щёлочки от пуль – отвели им свой угол. Комнатка, чуть больше гроба, пахла прелой соломой и тлением: здесь когда– то сушили травы, а теперь в щелях шевелились тараканьи усы.

Анна разворачивала узел с пожитками, мысленно повторяя историю, придуманную для спасения сына. Ещё в ходе первой эвакуации она уничтожила его метрику и свой паспорт с записями об отце Володи, оставила документ о крещении Анны Медвидь, выданный православной церковью, и придумала легенду о муже-грузине, арестованном сталинским режимом. «Мы – Медведевы», – неоднократно повторяла она сыну.

Ещё в 1937 году, после ареста мужа, Анна вынуждена была пройти через обыски и допросы. Поэтому она, не выдумывая ничего, детально рассказывала немцам о сложных взаимоотношениях с органами НКВД. Немцы поверили ей и начали считать её лицом, не имеющим оснований для враждебного отношения к ним. Учитывая её определённые познания в немецком языке и наличие высшего образования, Анну сразу взяли на работу переводчиком в станичную управу. Позднее с помощью словаря она научилась правильно переводить распоряжения властей с немецкого и выполняла писарские обязанности, привычно редактируя трудно читаемые документы, приходившие от немцев и станичного старосты. Так ей удалось выжить самой и спасти сына, в то время как Володя с местными ребятами привыкал к жизни в оккупации, параллельно осваивая немецкую разговорную речь.

Первый тревожный день начался для Володи с неприятного происшествия: мальчик порезал палец. Крошечная ранка показалась ему страшной – кровь струилась по пальцу, и испуганный малыш прибежал в соседний дом, где располагалась управа и находилась мать.

Анна была занята: её уже приняли на работу, и она торопливо разбирала стопки бумаг. Не найдя дома ничего, чем можно было бы промыть и перевязать рану, она отправила сына в немецкий медпункт, который расположился в той же хате, но имел отдельный вход с противоположной стороны.

Володе ещё не исполнилось шести лет, и страх перед неизвестностью сковывал его маленькое сердечко. Дверь медпункта, рядом с которой был нарисован большой красный крест, казалась непреодолимым препятствием. Мальчик несколько раз возвращался к матери, то прося пойти с ним, то спрашивая, что нужно будет сказать.

Полевой медпункт вермахта

В детстве нет ничего обиднее, чем когда взрослые смеются над твоими страхами. Но Анна не смеялась – она терпеливо повторяла и разъясняла каждое слово. В очередной раз стоя перед дверью медпункта, Володя вдруг вспомнил слова дяди Бори: «Бог всегда будет с тобой, Он тебя сохранит».

Эти простые слова словно наполнили его силой. Малыш собрался с духом, расправил плечи и, сделав глубокий вдох, шагнул через порог. В этот момент он почувствовал, как маленькое сердечко наполняется отвагой, которую даёт вера и поддержка близких.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.