Венецианское пробуждение. Пронзительные истории о важном
- -
- 100%
- +
Оставшуюся часть дня я провела в нашем уютном отеле, наслаждаясь последними теплыми лучами римского солнца. Все вокруг казалось особенно комфортным после недавнего приключения: бирюзовая вода бассейна, мягкие лежаки, холодный коктейль в красивом бокале. Я полностью расслабилась и вечером уже со смехом делилась со своими друзьями своими римскими приключениями.
На следующий день меня ждала встреча с мечтой. Венеция! Я готовилась к свиданию с ней, как с самым дорогим человеком.
Реальность превзошла все мои ожидания. Я впитывала каждое мгновение и запоминала все, как кинолента, будто глазами снимаю собственный фильм: вот он, Гранд-канал, исполосованный длинными гондолами, роскошные сверх меры дворцы, ручные и ленивые голуби на площади Сан-Марко. Атакованные туристами многочисленные кафетерии с головокружительным ароматом свежесваренного кофе. Дрожащая рука мима в маскарадном костюме эпохи Возрождения.
Стеклодув, рождающий на наших глазах хрупкую красоту.
Аутентичные магазины словно крошечные театры.
И вдруг, она, яркая, как сочный апельсин, – сумка, которую придумали специально для жизнерадостной и непоседливой женщины. Ни одна вещь так не упрашивала меня быть взятой и унесенной из тесного магазинчика.
Переливающиеся золотом, серебром, яркими красками и перьями венецианские маски – и мучительный выбор: какую же забрать с собой?
И наконец, собственные босые пятки на прохладных, отполированных веками камнях.
В пять лет, раскачиваясь на качелях в сон-час, я впервые испытала то редкое состояние восторга, когда ликует душа. Такое не спутаешь ни с чем: внутри сердце вдруг превращается в маленькую солнечную электростанцию и наполняет каждую клеточку тела мощной, дерзкой энергией. Легкие раздвигаются, как будто становятся больше, и ты вдыхаешь так глубоко, что места в грудной клетке едва хватает для всего этого счастья и воздуха. Хочется кричать, танцевать, прыгать, делать хоть что-нибудь – только не стоять на месте, потому что стоять решительно невозможно, энергия требует выхода.
Я, тридцатилетняя женщина, с уже давно позабытым ощущением такого ликования, вдруг вновь почувствовала этот сладкий трепет – до дрожи, до щекотки в ступнях. Ступив босиком на прохладные камни венецианских улиц, я вновь оказалась той самой девчонкой, которой достаточно ветра в волосах и мягких солнечных бликов на лице, чтобы счастье стало невыносимо настоящим.
Безумно соскучившись за долгие годы по этому состоянию, я всем сердцем мечтала законтейнировать этот драгоценный свет в себе до самой последней искорки – чтобы ни время, ни тревоги не смогли стереть это яркое, живое ощущение, будто тебя на миг поцеловал сам Бог.
Венеция поставила красивую, почти каллиграфическую точку в этом чуть театральном путешествии по городам Италии, а также в медленном пробуждении моей собственной души.
А в Римини меня ждал принц – Андреа, напоминавший о себе каждый день трогательными и порой забавными эсэмэсками. За эти шесть дней мы умудрились и поссориться, и помириться, переплетая сообщения то упреками, то признаниями, как в настоящем итальянском романе.
С легким волнением и озорным любопытством – а что же будет дальше? – я предвкушала встречу с Андреа, который взял мини-отпуск на работе ради того, чтобы больше времени провести рядом со мной.
На наше первое свидание после разлуки он пришел без цветов. И ни его широкая улыбка, ни теплое объятие, ни его сияющие глаза при виде меня не произвели на меня впечатление. Почему-то именно эта невинная деталь – отсутствие цветов – прочно вцепилась коготками в мое сердце и ворочалась там легким, упрямым недовольством. Я чувствовала, что раздула собственные ожидания, – а ментальную пропасть и культурные различия между нами никто, разумеется, не отменял.
Андреа, уловив мое напряжение, прямо спросил: «What happened, amore mio?8» Улыбнувшись на его милый коктейль англо-итальянской смеси, я сбивчиво объясняла свою досаду. Он слушал, сморщив лоб, пытаясь понять, а потом вдруг расхохотался так громко и заливисто, что своим смехом заразил и меня. И вот мы, стоя посреди улицы, несколько минут просто смеемся от души.
Я так и не узнала, что именно показалось ему столь забавным, но в тот момент это стало вообще неважно. Смех – моя самая любимая энергия, и, если мы вместе от всей души можем хохотать, все остальное перестает иметь большое значение. Он крепко взял меня за руку и повел гулять по красивейшим местам своего города.
***
Мы провели вместе шесть фантастических дней, будто тщательно отобранных судьбой для воспоминаний. Самый яркий из них озарился величайшим событием – победой итальянской сборной на чемпионате мира по футболу FIFA World Cup 2006.
Около одиннадцати вечера, когда комментатор истошно закричал: «Italia è campione del mondo!», мир вокруг меня буквально треснул по швам – все одновременно начали вопить, кто-то реветь от счастья, кто-то визжать, машины сигналили без остановки… Я даже видела, как люди катались по асфальту, словно дети. Смех сливался с песнями, объятия – с танцами, в небо один за другим взмывали разноцветные фейерверки. Поддавшись всеобщему ликованию, я тоже, словно итальянка, размахивала зелено-бело-красным триколором в окно автомобиля и кричала: «Siamo campioni!»
9 июля 2006 года мы с Андреа растворились в этой всеобщей истерике счастья, навсегда став частью пестрой, оглушительно счастливой риминской ночи – ночи, которую невозможно забыть.
А через несколько дней мы уже прощались в аэропорту, и сердце сжималось от неизбежного расставания. Вокруг нас суетились пассажиры, а мы словно застыли в моменте, наполненном легкой грустью.
Он нежно шептал мне на ухо, смешивая языки в один опьяняющий авторский коктейль. Я понимала далеко не все, но слушала, как слушают песню на чужом языке – сердцем, а не словами.
Мы стояли у фирменной витрины Piquadro, и Андреа вдруг, взяв меня за руку, завел в отдел и предложил выбрать подарок, который бы напоминал о нем. Мой выбор остановился на кошельке бирюзового цвета – цвета моря в Римини, познакомившего нас.
Накануне мы договорились, что расстаемся до осени: в свой отпуск он прилетит знакомиться с моей мамой и сыном. И я в тот момент свято верила, что так оно и будет…
Первый день дома прошел в слезах. Не хотелось ни видеть никого, ни слышать. Только строчить СМС в Италию и жадно читать теплые ответы. Но уже через пару дней родной город ловко закружил в привычных делах, и интенсивность переживаний значительно поутихла. Красное платье в горошек отправилось на дальнюю полку: насколько оно было органично в Италии, настолько здесь стало неуместным и выглядело нелепо, театрально, словно случайно оказавшийся реквизит. Жизнь плавно спустила меня с небес на родную землю, и только разговоры с друзьями напоминали: ведь все это действительно было.
Наши СМС становились все короче и все формальнее. Расстояние не было союзником в едва начавшихся отношениях.
И все чаще я задумывалась о том, что эта удивительная история, начавшаяся в Италии, так там и останется. Что все это со мной произошло лишь для собственного выхода из тени, чтобы я, потерявшая веру в любовь, снова вспомнила, каково это – чувствовать себя по-настоящему желанной, достойной восхищения. Словно по чьему-то доброму замыслу, мне выпала эта встреча, чтобы развеять застарелые сомнения, вернуться к себе настоящей, к себе самой.
Я вновь начала светиться изнутри и радоваться каждому дню. Быть счастливой не от сообщения или ожидания встречи, а просто так. Потому что радость и любовь живут во мне самой. Всегда жили, просто я забыла об этом на какое-то время.
В сентябре Андреа спросил, хочу ли я его видеть, стоит ли ему лететь. Не кружа и не утаивая, я написала честно: встретила другого и, увы, к переезду в Италию не готова.
В то лето судьба была неимоверно щедра ко мне. Она подарила мне человека, который не только смотрел с обожанием и с которым я могла хохотать от души, но и тот, с которым я впервые за много лет почувствовала себя по-женски защищенной.
Он не разбрасывался словами, а просто был рядом – делил со мной ответственность за жизнь, став и остроумным другом, и чувственным любовником, и надежной опорой.
Он удивительно спокойно выдерживал и принимал мою эмоциональность, не гасил ее, а искусно переводил в конструктив, помогая видеть смысл в самых бурных переживаниях и находить направление среди хаоса чувств.
Через год мы поженились. И лишь когда наш семейный быт устоялся, муж решился признаться: накануне свадьбы он случайно увидел на экране моего телефона сообщение от итальянца. «Нет, нет! Не выходи замуж…» – так он сам это перевел. Дальше шли еще какие-то слова, но он их даже читать не стал – просто удалил сообщение.
К своему удивлению, в тот момент я чувствовала не злость, не обиду, что он залез в мой телефон, увидев уведомление на экране, а почти радость – за его трепет, его глупую мальчишескую ревность, так трогательно соседствующую с возрастной рассудительностью.
Никакое, даже самое отчаянное, СМС не могло повлиять на мое осознанно принятое решение соединить жизнь с этим мужчиной. Я полюбила его всей душой, по-настоящему, доверяя, как доверяют только своим.
А итальянское приключение осталось жить в отдаленных комнатах памяти. Живет себе тихо, не тревожит, лишь изредка напоминает о себе, как сладкий запах из детства или письмо из прошлого.
Оно было мне необходимо, чтобы возродить силу, дарованную жизнерадостным, мечтательным, по-настоящему женственным женщинам.
Мое венецианское возрождение запустило и потянуло за собой цепочку увлекательных жизненных сюжетов – тех самых, где все происходит вовремя и так, как мечталось.
Великий и могучий «Парамон»
В нашем доме всегда было много журналов. Мама, работая на почте, каждый год их выписывала, а я с нетерпением ждала свежие номера, будто письма из дальнего города.
Самым любимым был, разумеется, легендарный «Советский экран». Мы черпали из него все: кто развелся, кто получил роль у Шахназарова, кто – путевку в Сочи, чья фотография украсила середину номера, кто стал народным, какие фильмы скоро выйдут на экраны…
Я аккуратно, почти хирургически, вырезала фотографии советских артистов и развешивала на стене – в моей комнате со временем поселился настоящий пантеон: прекрасные Абдулов и Алферова – по центру комнаты, Алентова и Тихонов – справа, Янковский и Мирошниченко – слева, а в уголке разместились Костолевский с Фрейндлих.
Ежемесячная журнальная церемония начиналась одинаково – с лихорадочного перелистывания: кто на развороте? Для удовлетворения самого большого детского любопытства сначала смотрела портрет, а уж потом, совершенно медитативно, переходила к «Слову редактора», читала фамилии – и крутила в мечтах свою: вдруг и она там когда-нибудь появится?
За годы эта мечта превратилась в особую магию: очень мне хотелось стать частью загадочного списка «работавших над номером». А сверхмечта, почти запретная, тайная, – увидеть свою фотографию, аккуратно размещенную на глянце, и, что уж там, самой через напечатанное слово обратиться к читателям,.
Окончив экономический колледж – престиж небывалый в лихорадочных девяностых, – я честно отработала годик по специальности. Щелкала счетами, заполняла в только-только появившихся компьютерах таблички загадочного назначения. Но быстро стало понятно: сидеть тихо, как мышка в норке, не мой удел. Душа требовала праздника, и слова, и живых голосов, а не строгой немоты отчетности.
Поэтому с радостью и облегчением пошла в декрет, твердо зная, что в бухгалтерию больше ни ногой.
И, последовав зову души, поступила на заочное отделение филфака. Входила в древнерусский язык, как в пугающий океан, а позже с упоением учила плач Ярославны. Штудировала методику преподавания, ночами взахлеб читала все – от лирики Цветаевой до Уильяма Теккерея.
Когда сын освоился в садике, я сменила профессиональную траекторию – устроилась работать в школу. Сначала – вожатой: пропускала через себя детские заботы, их радости и обиды, училась строить космические ракеты из стульев и организовывать театры мод. А через пару месяцев – учителем литературы на полставки. С утра до вечера разрабатывали с коллегой – учителем труда творческие проекты, писали сценарии мероприятий, репетировали утренники. Зарплата была копеечная, но мне было фантастически интересно и увлекательно организовывать мероприятия, распределять задачи между учениками и коллегами, вести первые уроки. Так что меня все устраивало.
Но в тот злополучный день зарплаты я обнаружила: вместо привычной, хоть и скромной суммы урезанный почти на треть оклад. Удивившись, как будто мне внезапно подсунули не ту роль в спектакле, я отправилась к директору за объяснениями. Татьяна Александровна даже не моргнула:
– Я сняла с тебя полставки вожатой.
– Почему?
– Ну, нагрузка была меньше.
Вот и все, что причиталось мне по сценарию директора услышать из объяснений.
Через пять минут на ее столе лежало мое заявление на увольнение – аккуратней некуда, с фамилией и датой. Возможно, директор школы рассчитывала на долгий разговор, слезы, торг или хотя бы «подумайте-обратно». Но во мне вдруг поднялась такая волна гнева – не из-за денег, которых и так было с гулькин нос, а за сам факт: меня никто не уведомил заранее, не посчитали нужным проинформировать, объяснить. Я почувствовала, что обесценили мою такую искреннюю вовлеченность в работу. И мне было оскорбительно и как сотруднику, и как человеку.
Были уговоры, крики в духе «ты подводишь коллектив», попытки надавить и вывернуться: видно, директору трудно было поверить, что такое резкое увольнение – это совсем не каприз, а вопрос достоинства. Я благодарна себе, что не дала заднюю и не согласилась лавировать между своими чувствами и чужими играми.
Самое удивительное произошло потом, как будто судьба намеренно создала такие условия, чтобы я перешла на другой уровень в игре под названием жизнь.
Уже через неделю после моего стремительного, почти скандального увольнения я оказалась на пороге работы своей мечты. В настоящем глянцевом журнале – месте, о котором я могла только мечтать. И собственно, мечтала.
Офис недавно появившегося на свет журнала «Выбирай» был невелик: на каждый квадратный метр приходилось по два сотрудника. Внутри все жужжало, словно улей, переполненный жизнью.
С самых первых дней я ощутила себя главной героиней какого-то интересного фильма: шум, гам, смех, горячие обсуждения. И среди этого хаоса ты чувствуешь себя как рыба в воде. Все вокруг казалось волшебным, а обычные рабочие будни превращались в приключение.
Я не все понимала, что происходит вокруг, но училась быстро, буквально из воздуха впитывала все новое. За какие-то три-четыре недели я уже ловко стучала вслепую по клавишам, показывала чудеса в Excel и даже с загадочным CorelDRAW подружилась – с осторожной симпатией, на «Вы», но все же.
Коллектив оказался разношерстным, но дружелюбным: почти со всеми сложились хорошие рабочие отношения. Кроме одного человека – соучредителя компании, человека вспыльчивого и жесткого. Почему-то с первых же дней между нами будто электричество заискрило. Помню, как ответила ему резко – не сдержалась. Позвонил с криком и приказом: «Срочно отвези. Пулей!» – а я, не моргнув глазом: «Пулей никак не получится, сейчас выполняю задачи непосредственного руководителя». Разговор завершился его гневными тирадами, которые я стоически перенаправила по инстанции выше. Насколько знаю, потом он требовал меня уволить, и кто знает, куда бы меня вывела кривая, если бы Женя, наш директор, не отстоял меня.
Но все эти эмоциональные встряски меркли перед моим обожанием всех и вся и особым восхищением работой менеджеров по рекламе. Эти небожители для меня открывали новый мир: в отличие от нас, секретарей и бухгалтеров, зарабатывали раза в три больше, приносили в редакцию новости и деньги за рекламу, на летучках кидались креативными идеями по привлечению клиентов, делились историями о странных и чудесных встречах с заказчиками – все это казалось жизнью на другом, населенном только избранными уровне.
Я жадно впитывала каждое слово, училась у них искусству продаж рекламы. Мечтала, что однажды тоже окажусь среди них на равных – и смогу звонить клиентам, обсуждать соблазнительные предложения, приносить деньги и идеи в компанию.
А пока мое двухголовое образование – бухгалтера и педагога русского языка – позволяло мне быть многоруким Шивой редакции. Я отвечала на звонки, печатала документы, наливала кофе директору, заполняла графики, составляла отчеты, рассылала коммерческие предложения по просьбам менеджеров. Все просто – черновая работа, но для меня уже входной билет в этот удивительный, пока что закрытый мир.
Со временем я начала видеть в своих небожителях-менеджерах не только сильные, но и слабые стороны. Наблюдая, впитывая их разговоры с клиентами, я постепенно понимала, что эти блестящие профессионалы тоже люди – с огрехами, страхами, сомнениями, иногда не самыми удачными решениями и обычной усталостью под конец недели. Глянцевый налет растворился, а на его месте проступила обычная человеческая фактура.
Лишь одна оставалась для меня недосягаемой звездой и загадкой в рыжей оболочке. Это была Соня. Она никогда не входила – она врывалась, всегда на каблуках, электрически-огненная, грациозная, будто породистая лошадка.
Соня была чертовски красива: невероятно длинные ноги, огромные синие глаза с детским прищуром, губы, будто только что вылепленные скульптором, и, конечно же, веснушки, рассыпанные по плечам и носу, как пряная приправа к идеально сервированному блюду.
Но все это было только фоном для той манящей, почти мистической энергетики, которая исходила от нее.
Притом Соня никому ничуть не пыталась понравиться, даже наоборот: здоровалась рассеянно, улыбалась лениво и тут же уходила в свой тайный внутренний космос. Казалось, у нее всегда было тысяча и одно внутреннее дело, гораздо важнее и интереснее, чем любая внешняя суета. Парадоксальным образом ее независимость и вежливая отстраненность делали ее еще более притягательной и привлекательной.
Если другие менеджеры быстро стали для меня обычными людьми, то Соня оставалась той самой мерцающей звездой, к которой упрямо тянулась душа. Я обожала в ней все: ее тихую влюбленность в себя, ее легкий независимый подход к работе, ее смешную увлеченность Гарри Поттером и даже, пожалуй, ее трогательную рассеянность, из-за которой она постоянно что-то теряла – ключи, блокноты, телефон, саму мысль разговора…
Со временем мы подружились – не случайно, не понарошку, а с тем настоящим чувством, когда рядом с человеком ты, ощущая поддержку и рост, сам становишься больше. На работе наши идеи сплетались, когда мы вместе разрабатывали макеты для журнала, словно артисты, подхватывающие друг у друга вдохновение. А вечером, расходясь по домам, мы вдруг оказывались на одной скамейке в парке, потому что невозможно было остановить наш поток разговоров, смеха и историй.
Я – давно замужняя, с ребенком, зажигательная хохотушка, которая всегда найдет повод для радости. Соня – супермодель вечеринок, загадочная звезда с томным взглядом и внутренним светом. Мы не были похожи, но нами обеими двигала жажда жизни и восхищение друг другом. Я удивлялась ее уверенности и умению быть в центре внимания, не прикладывая усилий, она смеялась над моими шутками и находила во мне легкость и смелость, которой, по ее словам, ей не хватало.
Прошло время, и мне стало очень тесно в роли офис-менеджера, я активно начала высказывать намерение перейти в отдел рекламы. Было совершенно очевидно: «девочка созрела»! Но найти такого же расторопного сотрудника на мою должность оказалось задачей не из легких.
Новая должность пришла с переездом в новый просторный офис. Все, к чему я так долго стремилась, начало сбываться: накопленный потенциал вдруг превратился в отличные рабочие результаты. Помню, с каким волнением ждала свою первую зарплату на новой позиции: впервые я держала в руках такие крупные суммы! Было ощущение, будто я вновь перешла на новый уровень жизни: сначала каждая премия казалась невероятной, но вскоре стала восприниматься нормой. С каждым месяцем мой доход рос: было настоящее золотое время для рекламы в глянцевом мире.
Если бы тогда мне предложили выбрать любую компанию в Челябинске, где я хотела бы работать, – без колебаний ответила бы: «Парамон»! Для меня это было лучшее место на земле и настоящая работа мечты, где можно было не просто выполнять задачи, а воплощать свои идеи и реализовывать все свои таланты.
Продажа рекламных площадей в журнале – занятие на удивление азартное и даже в какой-то мере театральное, если подойти к нему с душой артиста.
Совместно с владельцами небольших, но упрямо растущих бизнесов мы придумывали все новые причудливые способы завлечь читателя, обернуть обычную рекламу в нечто яркое, запоминающееся. Мы спорили, смеялись – и со временем отношения со многими перерастали в приятельские.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«Какая она путаная, эта Венеция, – искать тут какое-нибудь место куда занятнее, чем решать кроссворды». Эрнест Хэмингуэй. За рекой в тени деревьев
2
Спасибо большое (англ.).
3
Пошли (англ.).
4
Почему бы тебе не прийти? Ты одна. Я наблюдал за тобой. Ты мне понравилась. Я хочу узнать тебя получше (англ.).
5
Я приглашаю тебя в ресторан. Я хочу сделать тебе подарок (англ).
6
Извините. Я не понимаю (англ).
7
Дорогая Ольга, ты мне снилась. Я думаю о тебе днем и ночью. Я жду тебя. Не забывай меня (англ.).
8
Что случилось (англ.), любовь моя (итал.)?