Танцующая душа

Часть 1

Штрихи к портрету

Случилось это в майский день: «Родилась под звон колоколов: звал собор Софии на вечерню, и в цветенье пушкинских садов Бог услышал первый крик дочерний…» Буквально так и было: в открытые настежь окна роддома доносились низкие трубные звуки с колокольни Софийского собора, и вслед за ними родильное отделение огласилось таким громким криком, что даже акушерка удивилась:

– Во голосище-то! Наверное, певицей будет…

Через пять дней, выписавшись из роддома, привезли кулек домой, развернули на столе и стали с сестрой пристально разглядывать девочку: маленькая, верткая, как ящерка, так и норовила из рук выскользнуть, еле справились с ней в четыре руки, чтобы запеленать.

Росла быстро, но ох уж и свободолюбивая: будет ерзать, барахтаться, пока не избавится от пеленок. С трудом наловчилась заворачивать ее в кокон: не успею справиться с ножками, как она уже снова ручками машет. Хорошо, что на дворе теплое лето, поэтому вскоре перебралась в ползунки.

Родилась сероглазой, но в четыре месяца глаза стали карими, а волосы, наоборот, посветлели. К пустышке не приучена, абсолютно к ней равнодушна, так что обошлась без вредной привычки.

В девять месяцев отлично ползала и, ухватившись за пальцы чьих-нибудь рук, охотно ходила, но весьма осторожно. Самостоятельно пошла ровно в год, в день своего рождения, и уже редко держалась за руку, даже на прогулке пытаясь высвободить ручку. Появились признаки упрямства и уверенности в себе – все «сама». Я рано приучила ее гулять пешком, чтобы не росла «барыней», к тому же она и сама не любила засиживаться в коляске: жизнь вне «кабриолета» гораздо досягаемей, ближе, можно все пощупать, а то и лизнуть.

В год она уже укачивала и баюкала куклу в коляске, как ребенка, выводя нараспев: «А-а, а-а…», а сама весила меньше десяти килограммов. В полтора года стала самостоятельной, ловкой, с отличной координацией движений. Под любой ритмичный звук, не говоря уже о музыке, двигалась в трех проекциях: качала головой, вертела плечиками, туловищем и приседала в такт. Под звук ли пилы-ножовки или гудение холодильника в магазине тут же принималась «танцевать», потешая окружающих.

Отца видела редко, тот тяжело болел, поэтому всех мужчин на улице называла «папами», особенно усатых, с лысинами, да еще если в зеленых куртках.

Кроме нее в семье подрастал сын. В эти непростые годы мы с ним скооперировались: пока он в школе, я сидела с ней, а потом менялись. Он оставался нянчиться, а я спешила на работу в НИИ, где числилась патентоведом, а в подвале мыла бутылки допоздна.

И вот какие советы по ее воспитанию давал мне сын, коему исполнилось к этому времени тринадцать лет:

С Юлей надо строго разговаривать. Она же вас с папой за дурачков считает. Думает: поцелуй их, обними – и можешь делать что хочешь. Вы не представляете, какая она умная!

Юля, очень привязанная к брату, выходя из-за стола, всегда обнимала его. Сын однажды признался, когда она в очередной раз обхватила его за шею ручками:

Знаешь, что она каждый раз делает? Руки о мою спину вытирает. О ней же заметил:

Кажется, Юля такая нежная: говорит-говорит, а потом как даст по морде…

Однажды восхитился ее храбростью:

Она такая хитрая! Если чувствует, что успеет убежать от меня, то убегает. А если нет – то сама же на меня нападает, но спину никогда не показывает!..

Саша охотно нянчился с сестренкой. Поощряла его: запоминай, пригодится, когда женишься.

Тот с испугом в глазах:

А я боюсь жениться. Женишься – и вдруг разлюбишь? Что тогда делать?

Так ты внимательней смотри, на ком женишься.

А я клянусь, не отличу женщину двадцати пяти лет от сорокапятилетней. Женишься на ней, а детей не будет. Женщины нечестно ведут себя, что скрывают свой возраст…

В год и восемь месяцев с удовольствием пошла в детский сад, в ясельную группу, где охотно осталась в первый же день. К моему удивлению, ей там сразу понравилось, столько всего интересного!

Придя домой, первое новшество тут же претворила в жизнь: достала из кухонного стола кастрюлю и уселась как на горшок, а потом демонстративно громыхнула крышкой, как литаврой. Оказалось, в детском саду все горшки эмалированные…

Любила играть с братом, прячась за шторами, в шкафу, при этом проявляла удивительную выдержку: подолгу сидела в укрытии, пока не обнаружат. Однажды навела переполох: с утра в раздевалке спряталась в шкафчик для одежды и, уснув, проспала там два часа, вызвав большую панику персонала. Все, включая заведующую, сбились с ног, разыскивая ее по всему учреждению.

В тот же день после обеда провинилась, взяв из стола общие деньги и раскидав по всему залу. Пришлось воспитателю с нянечкой весь тихий час собирать мелочь, ползая на коленях по ковру, чтобы кто-нибудь потом не проглотил, проснувшись. И в этот же роковой, насыщенный происшествиями день успела сбежать на второй этаж, где располагаются старшие группы. Там беглянку моментально вычислили по габаритам, перехватили и вернули к ясельным коллегам…

Нечасто удавалось гулять с ней, поэтому возрастные перемены в манерах сразу бросались в глаза. Как-то заметила, что она сторонится собственной тени, а также избегает тени от деревьев, особенно когда листва на ветру колышется: за несколько метров, не ленясь, обходит затененную территорию тротуара…

Визжала и прыскала, когда видела муху или комара. Жалась к моим ногам, уткнувшись лицом, и топталась, если над ней летали…

Однажды дома наблюдала такую картину: деловито принесла в комнату горшок, поставила в угол дивана и уселась, глядя на экран телевизора. И, несмотря на то что пристыдила ее, проделывала подобное несколько раз, забывая порой, увлеченная мультфильмом, даже снять штаны…

У меня испортилась стиральная машина. Видя, как я стираю в ванной, повадилась бросать игрушки. Это еще ничего, но однажды не успела глазом моргнуть, как в воду с выполаскиваемым бельем полетела половая тряпка. Пришлось перестирывать…

– Пипа, пупа, попа, – оголяла туловище, демонстрируя на нем примечательные места…

В год и десять месяцев навела переполох: запихнула в нос две маленькие гайки от болтиков металлического конструктора, обнаруженного в хозяйстве брата. Одну детальку я вытряхнула, другую выдавила пальцем, но поранила нос. Пошла кровь. Напугавшись, вызвала скорую. Оказалось, ничего страшного, сосудик только поранила. Так после визита врача появилось новое увлечение: прикладывать к животу вилку шнура от любого электроприбора, в частности утюга, и с умным видом «слушать» себя…

Купила ей желтый шарик. Держа за веревочку, любила гулять с ним по квартире, будто с собачкой, поминутно оглядываясь через плечо, не отстала ли, при поворотах ее смешно заносило то влево, то вправо… Видя, как я убираю уже завядшие венчики фиалок, норовила опередить и самостоятельно оборвать цветки, а застигнутая на месте преступления, держалась за них, как по команде «замри», ожидая моей реакции: взбучки или одобрения…

Копировала мои действия и любила выбрасывать мелкие вещи, даже нужные, в мусорное ведро. Поздно я спохватилась об этом, начав заглядывать туда, прежде чем вынести мусор. Таким образом, по-видимому, и пропали несколько моих красивых заколок для волос…

В проеме двери повесили для нее качели, но она любила качать свои игрушки, особенно мячик:

– Ма’сик, ко’тись катя’сся? (Мячик, хочешь качаться?)

Исполнилось год и одиннадцать месяцев. Прибежала в комнату на ее крик и застала такую картину: сидит на полу возле комода, а на шее у нее пышный средневековый воротник из мужских трусов. Оказывается, выдвинула нижний ящик с бельем и поочередно протащила их через пройму, а когда попыталась снять все разом, ничего не получилось, потому и запаниковала. Несколько минут длилось вызволение бедняжки из трусового плена…

Ела мало, молоко и кефир пила только из бутылки, а не из чашки, и я позволяла ей эту слабость. По утрам бывала такая легкая, как перышко, но здоровенькая, тьфу-тьфу-тьфу, несмотря на свои почти одиннадцать килограмм при метровом росте. В детском саду ее шутя звали «певицей – синей птицей», намекая на куриный вес, и персоналу хотелось хоть минуту подержать ее на руках, всеобщую любимицу. И все время что-то напевала, причем собственного сочинения: любой окружающий предмет имел шанс попасть в ее песню.

Напьется молока и ходит, выгнувшись назад для противовеса.

Излюбленные, чаще употребляемые ею фразы:

Ку’тись ко’тись? (Кушать хочешь?)

Игу’ську папа’я! (Игрушку сломала!)

Ни’ську папа’я (оборвав страницу).

Исполнилось два года. Пришла за ней в детский сад. В раздевалке ко мне подошел мальчик, старше ее на год. Держа за веревку машину, с серьезным видом доложил:

А ваша Юля в грузовик написала.

Я с сомнением поглядела на огромный с зеленой кабиной и желтым кузовом самосвал, ничем не напоминающий горшок, разве только цветом ей понравился. Подошла воспитатель и подтвердила обвинение:

Да. Сняла штаны и села в кузов.

Событие так и осталось неразгаданным: непросто объяснить логику такой выходки…

Организм у нее как индикатор на химические ингредиенты, консерванты, коих полно в современных продуктах. Стоило съесть какую-нибудь гадость – жвачки или чипсы – щеки ее тут же становились пунцовыми. Купила в аптеке крем, чтобы успокоить покрасневшую кожу. На мою посильную помощь она радостно воскликнула:

Ой, мама, какая ты молодец, что мажешь кремом мои ножки!

3 года

А вот каким образом она проявила самостоятельность и даже отвагу для предотвращения повторного крещения.

В два с половиной года ее крестили в Знаменке, воцерковленная подруга уговорила. По-видимому, эта процедура Юле запомнилась и не очень-то понравилась. Поэтому, спустя год, когда мы зашли в Федоровский собор, увидев того же священника, она испуганно заявила ему:

А я не хочу мыться. Я завтра мылась.

А тот ей строго, не соответственно возрасту заявительницы, попенял:

А ты не в баню пришла…

Падкая на сладкое. На что только не идет! Гуляя с ней, зашли в аптеку за гематогеном. Склоняя ее к щедрости, разломила пополам:

– Спрячь половинку в карман, дома Сашу угостишь. Она съела свои дольки и не дает мне руку:

Я занята, мама, – отстраняется, намереваясь развернуть и доесть оставшееся.

И доела. Не хватило выдержки…

Услышав однажды «прелесть моя» в свой адрес, почему-то воспротивилась:

Я не прелесть. Я – хорошая девочка: я слушаюсь.

Видимо, что-то отталкивающее почувствовала в слове, насторожившем ее. А ведь и правда неблагозвучны части слова, особенно «пре», звучащее в окрике «прекрати»…

Я редко баловала ее вкусностями, но, купив крошечную коробку с конфетами, призвала ее поделиться с братом, на что она самокритично призналась:

Я Сашу не угощу «Тик-таком», потому что я жадная…

Однажды поставила меня в тупик. Посмотрев мультфильм о Дюймовочке, подошла с вопросом:

А что было у птички на животике?

Травка, наверное.

Нет. Что у нее на животике?

Коврик или одеяльце, – вспоминаю, как заботливо Дюймовочка выхаживала ласточку.

Ну что же у нее на животике-то? – не отставала она. Я уже с раздражением:

Пух, перышки, наверное, – ломаю голову, что там еще могло быть по Андерсену у ласточки?

Ножки у нее на животике! – показала поджатые к груди ручки…

Укладывала ее вечером спать. Она жалостливо спросила:

Когда мне папа мороженое купит?

Когда деньги получит, тогда и купит, – отвечаю скучным голосом.

Расстроенная, молча отвернулась к стенке и вытягивает из старой обивки дивана нитки.

Попеняла ей:

Не порти его, а то придется вместо мороженого новый диван покупать.

Встрепенулась:

Мне не надо диван покупать, он тяжелый…

Заметила, что она неравнодушна к мухам. Похоже, наследственная неприязнь: мама, бывало, завтракать не станет, пока не выдворит из избы даже случайно залетевшую особь. Так вот, гулявшая во дворе Юля направилась к качелям. Издалека углядев на металлической опоре насекомое, швырнула в его сторону камень и только потом уселась довольная качаться со словами:

Муха села на качельку, и я ее камнем не поймала.

Легко догадаться: она рада и качелям, и тому факту, что прогнала неприятеля, не причинив ему вреда, когда и волки сыты, и овцы целы.

Однажды, найдя засохшую муху, она перевернула ее, а у той отвалилось крыло. Позвала на помощь:

Мама, муха сломалась!

Глядит на меня: нельзя ли что сделать, починить, склеить, чтобы насекомое снова летало, бегало.

Дома на подоконниках много цветов в горшках, особенно фиалок. Иногда из-за переизбытка влаги в земле заводились мелкие мошки. В отличие от меня, она относилась к ним уважительно:

Здесь мушка маленькая под стулом. Ее не надо убивать: она очень приятная и красивая…

Ниже этажом под нами жила одинокая, необщительная пожилая женщина. Звукопроницаемость в наших домах такова, что я нередко слышала ночами ее тихий плач по умершему мужу. Днем же она часто стучала по батарее палкой, таким образом реагируя на малейший детский топот. Юля панически боялась этого стука и вот как успокаивала и меня, и себя:

Мама, не бойся бабушку и муху, они хорошие…Как ни странно, в этом возрасте полюбила тень и впервые осмыслила слово «деревня». Гуляли по улице, солнышко светило, а она словно пряталась от него, топая по лужам. Прошу идти по сухому тротуару, на что она многозначительно возразила:

Я хочу по деревне идти, – показала на затененную часть дороги… А вот как впервые проявила неуважение ко мне. Поругала ее однажды за разбросанные игрушки, а она в ответ нарочито закашляла, заявив:

Я на тебя кашляю, мама, – таким вот образом продемонстрировала мне, что ей понятен негативный смысл глагола «чихать».

Ну и кашляй, – обиделась я и отошла от нее.

Через минуту уже подбежала, ластится как ни в чем не бывало.

Радовало, что растет нежная, незлопамятная, отходчивая…

Впервые услышав предостережение о переедании, поела и подходит, выпятив живот, с плачем:

У меня живот надулся, он лопнет!

Не лопнет. Завтра утром проснешься, и его не будет, – заверила ее.

Утром гладит себя по животу довольная, что его не постигла участь надувного шарика…

По натуре она, как и я, жаворонок, а брат – настоящая сова-полуночник. Проснувшись рано в выходной, слышу, как она включила телевизор в комнате брата. Тот еще спал, и я предупредила:

Юля, не надо шуметь.

А я его угомоню, – показала на телевизор и убавила звук почти до упора: мне совершенно ничего не слышно, а она все улавливала, удивляя поразительно тонким слухом.

В тот период в детский сад пришла новая воспитательница – милая, добрая девушка и, видимо, понравилась всем ребятишкам. В первый же выходной рано утром Юля попросила:

Отведи меня в детский сад, я хочу с Натальей Юрьевной вдвоем пожить, пока все дети дома спят…

Подозреваю, что она рано догадалась о разнице активной и пассивной форм глаголов. Чтобы уйти от ответственности за проступки, про упавшие не без ее помощи вещи извещала: «Уронились».

И все тут. Как накажешь разбитую вазу? Сама «уронилась» – сама разбилась…

Росла без бабушек: моя мама умерла за два месяца до ее рождения, а мама мужа трагически погибла в автокатастрофе.

Однажды, когда укладывала ее спать, она неожиданно спросила:

А где мои бабушки?

В земле, – правдиво ответила ей.

А кто их закопал?

Дяди закопали.

Плохие дяди! – в сердцах воскликнула она, махнув кулачком. На другой день опять пристала с тем же вопросом:

Где мои бабушки?

На небе твои бабушки, – вздохнула я, не в силах представить небесное царство.

А если дождик пойдет, он же их замочит! – воскликнула испуганно. – Или их небо укроет от дождика и они не замочатся? – засомневалась тут же.

Бабушки тогда в осадок выпадут, – воспользовавшись моим замешательством, опередил с ответом слышавший наш диалог сын.

Да-да, конечно, небо укроет их, – поторопилась я утешить ее и предотвратить дальнейшие вопросы…

По-видимому, узнала кое-что о микробах и озабоченно спросила:

Мама, а микробы что боятся?

Горячую воду, мыло, – догадалась я о пользе вопроса.

А бабу Ягу они боятся? – вытаращила глаза.

Представив далекую от гигиены бабку в ступе, я уверенно выдала версию:

Бабу Ягу микробы не боятся, они дружат с ней. Наверное, вся избушка заполнена ими.

Замолчала, осмысливая мой ответ…

Увидев меня в новом платье, с новой прической, впервые выдала комплимент:

Мне очень любится тебя в таком платьице и с таким хвостиком!..

А вот как отозвалось в ней печатное слово Корнея Ивановича Чуковского. Летом ходили с ней на речку Кузьминку. Обратно возвращались по тропинке через волнистое бирюзовое ржаное поле. Юля семенила впереди меня. Вдруг резко остановилась, схватила комок засохшей глины и запустила в бегущего по тропинке паука. Я возмутилась:

За что его обижаешь? Что он тебе сделал плохого?

А зачем он бедную Цокотуху в уголок уволок, хотел убить?…

А вот как переиначила Чуковского ползающая по лесенкам трехлетняя девочка, ровесница Юли:

Муха-муха Цокотуха, позолоченная попа…

Сын увлекался конструированием: из использованных перфокарт моделировал и склеивал различные марки вертолетов, машин. Даже смастерил автобус с крохотным движком от батарейки, с пластмассовыми самодельными сиденьями. В этом автобусе сверкали прозрачные целлофановые окна, светилась крохотная лампочка от фонарика, а самое главное – он урчал как настоящий и шустро ездил по квартире.

Конечно, четырехлетней Юле не терпелось поиграть. Брат, как создатель, позволял только созерцать чудо, в руки не давал, потому что раскурочит в миг, как фотоальбомы, от которых мало что осталось: с таким пристрастием она рассматривала фотографии. Не выдержав тягостного ожидания, когда начнутся очередные испытания, подошла ко мне, ябедничая:

А Саша папиным «дрелем» свою машинку «дрелит»…

Очень внимательная ко всем букашкам. Как-то шли с ней по тротуару. Заметив на дороге жучка, она тут же склонилась над ним и, слышу, заверяет:

Не бойся меня, я добрая…

Однажды, сделав большие глаза, спросила с пугающей интонацией:

А хочешь я тебе «страшность» расскажу?

Расскажи.

Бывают такие микробы здесь, – показала на живот. – И все, человек умер…

Несколько раз уже читала ей понравившуюся сказку о Русалочке Андерсена, но она снова пристает:

Почитай мне сказку про девочку-рыбку…

Вскоре она придумала: надела кукле на ноги носок и таким образом превратила ее в русалку…

Эта тема долго не давала ей покоя. Часто, моясь в ванной вместе с куклой-русалкой, она и себя представляла в полюбившейся роли:

Я – девочка-рыбка, а вот море «буршуется»…

Несмотря на любовь к русалке, опасалась открытых водоемов, боялась заходить в речку или пруд, озвучив как-то вескую уважительную причину:

Я не буду купаться, а то вспотею…

В логике мышления ей не откажешь. Однажды резонно попросила:

Отрежь мне «пополамку» помидора…

Заметила, что она не испытывает никаких трудностей в изобретении новых глаголов. Сравнив размеры летающих насекомых, сделала вывод о сильнейшем из них:

Муху шмель «зашмелит»…

Впервые увидев жениха с невестой, сообщила новость:

Я видела принцессу с мальчиком…

Поделилась опытом, услышанным от других детей:

Если дети попьют холодный чай, то могут даже с радостью заболеть…

Взяла строительный шпатель и выдала сравнение:

Он на балалайку похож…

Вызвалась помогать на кухне. Чистит овощи на винегрет, заявив:

Свеклу я не буду чистить, у нее много шкуры…

Рассказала «страшность» из передачи о животных:

Заяц в лес убежал, а волк у него кожуру съел, уши прогрыз и кости съел…

Попросила меня перед сном:

Спой мне хоть тоненькую песенку…

Впервые сочинила сказку:

Серый Волк спрашивает: «Куда ты идешь, Красная Шапочка?»

А она: «Я иду к маме, несу ей йогурт и горшочек с фиалкой»…

Посмотрев мультфильм, прибежала с плачем:

Там ворона маленького зайчонка схватила за курточку! Он же в вороне поместится, если она его съест!..

Видимо, она не уловила смысла загадок, проходимых по программе в детском саду, и вечером, придя домой, устроила мне экзамен:

Угадай: на трех ногах, желтое?

Я с ходу сдаюсь: солнце, оказалось.

На трех ногах, зеленое?

Я предположила несколько вариантов деревьев с воздушными корнями, типа драконового, монстеры, но они были ею с радостью в глазах отвергнуты, потому что верным ответом явилось небо.

Снова загадывает:

На трех ногах, просто?

Вряд ли кто додумался бы, что под этим подразумевался шкаф…

Выразилась о сне:

Это просто «приснение»…

Рассказала сон:

Мне приснилось: я в поликлинике была, а тебя не было. Где ты была, мама?… – поставила в тупик вопросом…

Наблюдая, как она снова играет в «русалку», надевая кукле на обе ножки свой носок, спросила ее:

А что потом случилось с Русалочкой? Она в пену морскую превратилась?

Вижу, что сначала испугалась моего вопроса, а затем успокаивающим голосом произнесла:

Ты что, мама, это же не русальная одежда, а мой носок…

Однажды вышли с ней из парадной. Увидев на улице незнакомого упитанного мальчика, она обратилась к нему:

Угадай, как меня зовут?

Не угадаю, потому что я жую «Орбит», – ответил тот. Слышу, советует ему:

А ты выплюнь и угадай…

В пять лет привела ее на художественную гимнастику, но она категорически отказалась заниматься, заявив мне о причине:

Я стесняюсь, мама.

Ну и ладно, – сказала ей тренер, – придешь через год, когда перестанешь стесняться.

Рассуждает:

– Мечтать – это значит жениться…

Смотрела фильм об Африке. С большими от страха глазами прибежала на кухню:

Там загорелые крокодила жарят. Не страшно, – а сама даже дыхание затаила…

В канун Нового года, посмотрев «Ну, погоди!», поинтересовалась озабоченно:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.