- -
- 100%
- +
– Это я принес вам корзину, вы ведь даже не успели поужинать. Хозяин загонял вас по дому – хорошо, что вы спрятались в башне. Он туда обычно не поднимается, но, видать, неплохо поохотился и сил прибавилось. Обычно он жалуется на головные боли и ломоту в суставах, – поведал Тодя, шевеля ногами в коричневых, начищенных до блеска ботиночках.
– А я как раз лекарь, – поделилась ведьма.
– Все эти боли – лишь плод его воображения. После проклятия он стал жутко мнительным. Ему поможет только влюбившаяся в него дева, которую и он сам тоже полюбит, – так гласит завет покойной ведьмы, что прокляла его, – наставительным тоном поведала Мотя.
– Что же с ним случилось, за что его прокляли? – Тамила опустилась на стул и отпила остывшего кофе.
– Когда-то давно наш хозяин был одним из богатейших людей королевства. В этом замке постоянно гостил старый король: нескончаемые балы, роскошь, блеск – вот это были деньки, – Мотя мечтательно закатила большие голубые глаза. – Наш хозяин стал очень распутным молодым человеком, не пропускал мимо себя ни одной женской юбки. И как-то раз ему попалась одна строптивица, которая не отвечала ему взаимностью, и он взял ее силой, тем самым инициировав молодую ведьму. И в отместку за надругательство над своей честью она прокляла его. Молодка совсем, но ненависть придала ей сил, раз проклятье получилось таким действенным. С тех пор наш хозяин превратился в чудовище, став отражением своей темной души. По ночам он рыскает по замку и его окрестностям, а днем отсыпается в подвалах: там прохладно. От этой жары беднягу подташнивает. Он настоящий меховой ком, не зря вылитый медведь, только гораздо крупнее. В осенне-зимнюю пору живет в своих апартаментах, весь третий этаж в его распоряжении.
– Значит, чтобы снять проклятье, он должен полюбить, и чтобы его полюбили в ответ? – уточнила Тамила.
– Верно, да только кто ж захочет к такому приблизиться: он страхолюдина та еще. Не говоря уж о дурном характере.
– Мотя, ну что ты такое болтаешь?! Хозяину просто необходимо каждый день мыться, вычесывать шерсть, стричься, пилить когти и… быть терпеливым, контролировать зверя внутри себя – тогда к нему возвращается более-менее человеческий облик.
– Он по-прежнему останется чудовищем! – всплеснула руками женушка, сурово глянув на Тодю.
На это муж покивал, соглашаясь, и тяжело вздохнул, сложив руки на груди.
– Но вы правильно выбрали комнаты, у мужчины твоего котелок хорошо варит. Он хоть и оборотень, но своего зверя может обуздать, а наш… нет, – Мотя опять всплеснула руками. – Так что вы по ночам не выходите – сидите как мышки, если что, мы вам еду доставим. Смотрю, ты ведьма хорошая, заботливая, а главное – хозяйственная. Мы так-то следим за домом, но когда не получаешь благодарности, то и самому не хочется ничего делать… – она смущенно отвела взгляд, комкая пухлыми пальчиками передник.
– Понимаю, – Тамила улыбнулась и, взмахнув рукой, очистила одежду домовых: передник стал белоснежным и хрустящим, как новенький, а ботинки Тоди засверкали еще сильнее.
– Ой, батюшки! Дорогой, ты чувствуешь?! – домовиха подергала мужа за рукав.
– Тепло… как когда-то… ах, это чувство, – он обнял жену и утер с ее щеки слезинку. – Если молодая ведунья останется, то худо не будет.
– Вместе веселее. Я девочку в обиду не дам. Пусть хозяин только попробует замахнуться на нее своей немытой лапой, я этот замок превращу в клубок из паутины – и пусть дальше гниет.
– Мотя, а скажите: обязательно ли ведьме, чтобы стать инициированной… вступать в… близкий контакт с мужчиной? – шепотом спросила Тамила, осмотревшись по сторонам.
– Обычно так и случается. Ведьма выбирает себе достойного мужчину – это может быть ее жених или просто кто приглянется – и дело делается. Но я знаю, что ведьмаки могут это сделать и другим способом, но каким именно – нужно спрашивать у них. Эти балахонники сидят в своих ковенах по всему королевству и ведать не ведают о невзгодах жителей: им бы только со всякими ужасными тварями разбираться. Но поверь мне, молодка, лучше сделать это с любимым мужчиной, чем потом с первым встречным, который о тебе даже не позаботится, – это ведь дело тоже непростое и несколько болезненное, хотя у каждого всё по-своему.
– Да не пугай ты девушку! Растрещалась, – осадил ее муж. На щеках у него горел румянец.
– Тодя прав: если любишь, то потерпишь, а иначе никак. Но зато быстро сделала дело – и вот ты уже сильная ведьма, прибираться в таких замках будешь на раз-два, практически по щелчку пальцев, природа будет тебя охотнее слушаться, делиться энергией. Поэтому присмотрись к своему оборотню. Язык у него хорошо подвешен, красавец, каких не везде встретишь, к тому же аристократ, – Мотя подмигнула ей, и они с мужем исчезли.
В коридоре послышался шум, и в кухню вошел тот самый аристократ и красавец-мужчина:
– Вижу, не бездельничала. Люблю рукастых женщин. Пирогом угостишь? – он положил на стул наточенные мечи и колчан со стрелами.
Тамила тяжело вздохнула и молча поставила перед ним тарелку с двумя большими кусками пирога, щедро посыпанными корицей.
Глава 4
Ночь подобралась незаметно, но к этому времени Тамила и Микель уже сидели как мышки в спальне, закрывшись на замок. Перед этим девушка заглянула в библиотеку и выбрала несколько книг об инициации ведьм, на которые ей указала Мотя. Теперь, устроившись в кровати с зажженными свечами, ведьма внимательно читала, вникая в каждую строчку и в каждое слово.
Она не хотела попасть впросак, прекрасно понимая, что Микель в магии гораздо более опытен. Не хватало, чтобы он инициировал ее, заранее одурманив какими-нибудь травами или зельями.
Она уже приняла ванную, облачилась в чистую ночную рубашку и поплотнее завернулась в одеяло, чтобы он не вздумал распускать свои шаловливые руки.
Оборотень лежал на своей половине кровати, попивал из бокала вино и… читал стопку старых газет, которые нашел в коридоре. Должно быть, со стороны они выглядели как супружеская пара: обоим не хватало лишь морщин да очков.
Смежив уставшие глаза, Тамила отложила книгу и, свернувшись калачиком, стала медленно засыпать. Она слышала, как оборотень шелестит газетой, переворачивая страницы, а когда он с легким звоном поставил на тумбочку бокал, ведьма почувствовала, как он подбирается к ней поближе. Вот его дыхание с ароматом винограда коснулось ее щеки, и… Микель задул свечи.
Чуть позже по замку пронесся вихрь под названием «хозяин»: он громко ревел и бушевал, но на верхние этажи подниматься не стал и через некоторое время удрал в сад.
– Вот бездарь, тут лежит такая дева, а он в лес сбежал. Видать, охота ему больше по вкусу, чем твое бледное тельце, – отпустил очередную остроту оборотень, поглядывая на девушку.
Тамила молчала, моля о терпении. Хотя в обществе оборотня она и так вела себя настолько по-ангельски, что ей давно нужно было поставить памятник или причислить к мученицам.
Серебряная цепочка по-прежнему висела у Микеля на шее, и как он ни пытался ее разорвать, каким оружием ни резал – ничего не помогало. Так ошейник и остался при нем. Свободное время оборотень провел в кузнице и на конюшне, приводя всё в порядок, хотя и сам толком не знал, надолго ли они задержатся в замке или зачарованный хозяин сведет их с ума своими ночными забегами.
Разговор ведьмы с домовыми он прекрасно слышал. В словах Моти была правда: если Тамила не захочет провести стандартную инициацию, то это сделают в ковене, но другим, более болезненным способом. Влезут к ней в голову, выжигая всё на своем пути. Некоторым девушкам после подобной процедуры бывало очень тяжело прийти в себя.
«Неужели я совсем ее не привлекаю?» – он посмотрел на спящую.
Но чего он от нее хочет, когда сам о себе ничего не рассказывает и почему-то всегда ее подкалывает? Пытается вывести вечно спокойную и терпеливую девушку из себя.
«Она лекарь, а этот народ отличается той еще несгибаемостью…»
Некоторое время он лежал, прислушиваясь к размеренному дыханию ведьмы, и собирался было уже уснуть, когда девушка развернулась и устроилась у него под боком, раскинув руки в стороны.
– Ба… не хочу… – пробурчала сонным голосом Тамила и потерлась носом об обнаженное плечо оборотня.
По его телу пробежали мурашки, а позвоночник прострелило разрядом тока. Оборотень сдавленно сглотнул и потянул носом аромат корицы и яблок, исходящий от волос ведьмы.
«Еще и во сне разговаривает. "Ба…" Бабушка? Или это имя?» – он осторожно снял ее руку со своей груди, но девушка вернула ее обратно, впившись ноготками в его кожу. Это было выше его сил, и оборотень, усмехнувшись, погладил ведьму по обнаженному плечу, стягивая рубашку еще ниже, пока широкий ворот не оказался на сгибе локтя, оголив спину до лопатки. Затем он скинул с нее одеяло, любуясь стройной длинной ножкой. В полумраке кожа казалась белоснежной, подол рубахи задрался выше колена, обнажив бедро до середины. Дальше Микелю пришлось бы разбудить ее, поэтому он оставил всё как есть и уснул с довольной улыбкой.
Наутро Тамила проснулась оттого, что почувствовала, как ее обнимает за талию горячая рука; догадаться, кому она принадлежит, не составило труда. Девушка закатила глаза, ощущая жар от ладони на животе. Затем оборотень провел рукой по ее обнаженному бедру, потягивая рубашку вверх, и сжал ягодицу. Уткнувшись ей в затылок и прижимаясь всем телом он зарычал. У Тамилы чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда она ощутила, что лежит в постели с самым настоящим мужчиной, а не с мальчиком.
Стараясь не разбудить его, она выскользнула из объятий и, приведя себя в ванной в порядок, сбежала вниз.
В кухне ведьму ждала новая корзинка с яйцами, молоком и мясом.
Ветчина призывно шкварчала на плите, пока Тамила взбивала смесь для омлета. Мотя появилась позже, неся в переднике свежие помидоры и огурцы. Ведьма сердечно поблагодарила маленькую женщину, после чего нарезала в омлет помидоров и добавила тертого сыра.
– Ох и хозяйственная ты. А так и не скажешь, что из деревенских, – задумчиво отметила домовиха, раскладывая на столе салфетки и приборы.
– Что ты имеешь в виду? – Тамила нашла заварочный чайник и ополоснула его кипятком.
– Смотрю на тебя: вроде ты деревенская, а с другой стороны – прямо аристократочка. Вон, даже за столом вчера как ухаживала за своим оборотнем: и салфеточку ему расстелила, и посуду всю помыла, расставила как полагается.
Тамила непонимающе посмотрела на домовиху:
– Так я и есть из деревни, а всему этому с детства бабушка учила. Говорила, что не может ведьма быть простолюдинкой, не ведающей о том, как вести себя за столом или как мужу своему еду подать. У нас в Нагоре всё просто: едим одной ложкой и вилкой, тарелка одна, там не привыкли к богатым сервизам и этикету.
– Вот мне интересно: с чего бы простой лекарке учить свою внучку этому самому этикету?
Тамила знала ответ на этот вопрос, но отвечать не захотела. Какая разница, почему она всё умеет и знает.
– Засиделась я с тобой, – сказала Мотя, – надо еще в доме прибрать. Вчера ты нас одарила своей заботой, накормила стряпней, которую собственноручно приготовила, поэтому и сил прибавилось. О, чую, твой мужчина идет, приятного аппетита, – и исчезла.
Тамила посмотрела на место, где только что стояла домовиха, и погасила огонь в плите. Пышный золотистый омлет она переложила на широкую тарелку, рядом поставила чашку с дымящимся кофе.
Когда Микель вошел в кухню, его ждал завтрак.
– А говорила, что не жена и не прислуга. Стоило мне прийти, как всё готово, – он сел на стул и взялся за вилку с ножом, поддев с тарелки поджаренную полоску бекона.
Ведьма, как всегда, проигнорировала его колкость и уселась напротив: стол был квадратный, на четыре человека. Тамила ела яичницу с ветчиной и кусочками свежих помидоров. Как и вчерашние яблоки, овощи оказались очень вкусными – а значит, замковая земля плодородная и добротная.
Дать урожаю пропасть Тамиле не позволяли честь и крестьянская совесть. Жители ее деревни каждый урожайный год собирались, брались за огородный и садовый инвентарь, шли в поля, на грядки – и работали бок о бок, чтобы зимой никто не голодал.
Люди в деревне были не то чтобы плохие или хорошие, но боязливые. Если бы не история с упырем, Тамила до сих пор бы занималась там лекарским ремеслом. Да, она была очень сердита на них, но, когда вспоминала маленьких детишек, которых лечила, ей становилось грустно. «Как они там без меня? А ведь в следующем месяце жена пекаря должна родить, и кто поможет бедняжке?»
Она слишком глубоко задумалась и громко вздохнула, что не укрылось от оборотня, который уже покончил с омлетом и теперь намазывал на хлеб масло. Сверху он полил его вишневым вареньем и отпил кофе.
Микель был страсть как доволен тем, что нынешнее время для него – как долгожданный отпуск. Восемь лет он вкалывал на свою госпожу-ведьму, не зная отдыха. И лишь изредка самостоятельно выбирался в какую-нибудь таверну, чтобы напиться. А вот сходить в бордель и выбрать себе понравившуюся девицу – об этом и речи быть не могло. Асмира была очень ревнивой: если она сама не выбирала девушку и не отдавала приказ, он не имел права ни к кому прикоснуться. Бывало, что госпожа по несколько месяцев не позволяла ему физической разрядки, и в такие периоды, когда Микель видел, как Асмира сама развлекается в борделях или роскошных домах знати, участвует в оргиях, а он вынужден стоять в темном углу и наблюдать за ней по ее же приказу, ему становилось тошно. Здесь же, в замке заколдованного лорда, он чувствовал, что отдыхает и телом, и душой. И, если бы молодая ведьма была посговорчивее, он был бы на седьмом небе от счастья.
Но всё это решится его сегодняшним походом в деревню. Она находилась в часе ходьбы от замка, бегом или верхом можно было бы добраться быстрее. Он всё еще раздумывал, брать ли с собой ведьму: вдруг там окажется кто-нибудь из ковена? Ведьмаков и ведьм частенько заносит в разные дальние и темные уголки королевства. А молодая ведьма будет гарантией того, что на него не нападут и не захотят сделать рабом. Поводок-то всё еще на нем, а об этой детали он ни на минуту не забывал.
«Если кто остановит, скажу, что принадлежу ей, и всё. Она ведьма, а большего и не нужно. Вечером праздник – пусть девчонка погуляет, выпьет вина, расслабится. Может, встретит какого-нибудь парня и пройдет инициацию».
– Вечером со мной в деревню пойдешь, – не спросил, а как будто приказал оборотень.
– С чего бы мне с тобой туда идти?
– Потому что там будет праздник. Ты, судя по всему, никогда не веселилась – даже не знаешь, как танцевать у костра.
– Знаю, да только не до веселья сейчас. По дому в любой момент может рыскать хозяин замка – как ты собрался ночью возвращаться?
– Кто сказал, что собрался? Скорее всего, заночую у какой-нибудь селяночки. Ты же не хочешь меня обласкать, поэтому не вижу смысла тратить свое время на такую ледышку, как ты.
– Вот и не трать, – процедила Тамила, убирая грязную посуду со стола. На миг оборотню показалось, что девушка треснет его тарелкой по голове: кажется, он перегнул палку, назвав ее ледышкой.
Эта деревенская ведьма была странной: она не отличалась болтливостью, не закатывала истерик, не вешалась на шею – вообще ничего из того, что обычно делают простолюдинки при виде красивого аристократа, харизматичного оборотня. Тамила просто не видела в нем мужчину – по большей части была молчалива, без повода с ним не заговаривала и держалась на расстоянии (насколько это было возможно в одной кровати, которую они делили в целях безопасности). По крайней мере во всем, что касалось защиты, она ему доверяла и не перечила. Убиралась, готовила, еще немного – и будет латать дыры на его рубахе, как послушная женушка.
При обыске дома он обнаружил несколько мужских комнат и из многообразия вещей смог выбрать себе более-менее подходящие штаны, обувь и несколько рубах с жилетами.
Тамила закончила с посудой и, вытерев руки полотенцем, подхватила пустую корзину и отправилась на улицу.
Микель наблюдал за ней со стороны. Ведьма ходила по саду: рвала целебные травы, затем ползала под яблонями, выбирая более-менее хорошие плоды.
«Видать, снова будет печь пирог».
– Ты бы сходила ягод нарвала, а то есть одно и то же быстро надоедает! – обронил он небрежно, прислонившись к дверному косяку и щурясь от солнечных лучей.
Девушка нахохлилась, вжав голову в плечи, и встала с земли.
– Ну так показывай, где ягоды растут, а не стой столбом, – она уперла руки в бока; корзинка висела на сгибе локтя.
Сделав недовольное лицо, он подошел к ней и, взяв за руку, повел в противоположную от яблонь сторону. У самого забора росли кусты черной и красной смородины; здесь же были крыжовник и малина.
– Дальше – пара грядок земляники и клубники, – ткнул пальцем оборотень.
Тамила поставила ношу на землю и, вместо того чтобы собирать ягоды, стала их планомерно поглощать, пока не перепачкала все руки.
– Ты что, голодающая? Никогда ягод не ела?
Девушка промолчала и приложила к раскрытому рту оборотня ладонь с красной смородиной, заставив съесть. Микель был не против, напоследок облизнув ее пальцы, но Тамила как будто не обратила на это внимания, хотя он видел, как на ее тонкой шее запульсировала вена и она чаще задышала.
Дальше ведьма прилежно собирала ягоды для выпечки, и к обеду были готовы два смородиновых пирога. Один для домовых, а второй для них с Микелем.
От похода в деревню Тамила отказалась, и на закате оборотень ушел один. Девушка бродила по четвертому этажу, но, кроме очередных запыленных комнат, здесь ничего не было, и она поднялась в башню. Немного колдовства – и вокруг чистота.
Эта спальня ей нравилась: она была уютная и высоко над землей, в отличие от той, в которой они с оборотнем последний раз ночевали. Из окна открывался потрясающий вид – а с крыши, наверное, он был бы еще более захватывающим.
«Стоит как-нибудь наведаться туда. Я могу остаться ночевать здесь – тогда, если этот несносный оборотень вернется навеселе, мне не придется терпеть его приставаний».
Так она и решила. Мотя принесла ей корзинку с творогом, баночкой джема, хлебом, яблоками и мисочкой малины.
Они с домовихой сидели за круглым столиком у окна и пили чай.
Тодя присматривал за хозяином в подземелье.
– Мотя, а чья это спальня? – спросила ведьма.
– Раньше она принадлежала сестре хозяина. Хорошая была девушка. Жаль, что здоровье подвело ее – очень слабой родилась, умерла от болезни, бедняжка. Госпожа Лианора – свет в окошке, она одна могла справиться с капризами младшего брата, нашего хозяина. Они ведь оба рано осиротели – быть может, поэтому хозяину всегда хотелось наполнить этот большой дом гостями, блеском балов, шумом голосов. Их матушка скончалась вторыми родами, а отец сломал шею на охоте, упав с лошади, когда молодой госпоже было пятнадцать. У них с братом разница в возрасте десять или одиннадцать лет. Она его и воспитывала, когда сама не училась.
– А как же няни, гувернантки?
– О, они были, конечно, но рядом с мальчиком никто подолгу не задерживался, уж не знаю почему. В детстве он был очень спокойным ребенком, рассудительным. Ходил за сестрой хвостиком, а потом, когда ее не стало, он и изменился. Восемнадцать лет – самый прекрасный возраст для молодого человека… В глубине сада есть пышный розарий, там стоит беседка, за ней могила Лианоры, вся заросшая, неухоженная, – Мотя тяжело вздохнула. – Хозяин запретил к ней приближаться, не позволяет заботиться о ней. Иногда он во всем винит сестру: если бы она не умерла, его бы не настигло проклятье.
– Окружающим всегда проще обвинить другого, чем признать собственные ошибки, – кроме похода на крышу Тамила взяла себе на заметку и поиск розария.
– Уже поздно, ложись отдыхать. Когда оборотень вернется, я скажу ему, что ты ночуешь здесь.
– Спасибо.
Домовиха исчезла, а ведьма закрыла дверь на засов и села перед зеркальным столиком, неторопливо расчесывая волосы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Отсылка к книге «Королевская игла». Первая в цикле «Валентор».