- -
- 100%
- +
Глава 1
Марта стояла посреди комнаты. Словно откуда-то издалека раздавалось радостное щебетание её сестёр, восхищённых тем, как она выглядит в шикарном свадебном платье. А Марта полностью сосредоточилась на своих внутренних ощущениях, изо всех сил стараясь почувствовать себя счастливой. Почему-то это никак не получалось, хотя каждая женщина имела повод позавидовать её положению.
Марта прекрасно помнила тот первый день, когда встретила своего жениха.
Он пришёл в гости к мужу её хозяйки, Анны Рафаиловны. Не так давно обретя солидный достаток, Анна Рафаиловна всё никак не могла наиграться в барыню. Да и почему нет? Такое благое дело совершила: сиротку на работу в свой дом взяла.
– Марта, сегодня задержишься, у Михаила Евгеньевича гости, – ещё днём заявила хозяйка, и Марта знала, что любые возражения не принимаются.
Молча вздохнув, она позвонила сестре. Майка должна была уже прийти из школы. Слушая гудки, Марта грустно улыбалась, представляя, как вибрирует в сестрином рюкзачке маленькая трубочка. Так и не дождалась Майка обещанного смартфона. Осталась с кнопочным, теперь, скорее всего, надолго…
Когда у хозяина гости, некогда рот разевать: знай, поворачивайся попроворнее. Кроме обычных дел, нужно приготовить ужин, какой закажет хозяйка, а, значит, метнуться по-быстрому в магазин за продуктами, убраться по-парадному, чтобы гость, не дай Бог, не заподозрил в хозяйке неряху, а вечером прислуживать за столом. Ну да, прислуживать. Нужно называть вещи своими именами. Конечно, в присутствии гостей Анна Рафаиловна, как правило, добренькая. И обязательно найдёт повод ввернуть, как она помогла несчастной сироте. А Марте остаётся только скромно улыбаться, потупив глазки, изображая благодарность. Но без этой работы ей, и впрямь, никак.
Сегодня к Михаилу Евгеньевичу пришли двое. Марта их видела впервые. Улыбчивый широколицый балагур и ещё один… Со стальными глазами… От пристального взгляда которых ей делалось не по себе… А он, как нарочно, неотрывно следил за ней, стоило ей только появиться в комнате.
– Марта, лапушка, будь добра, нарежь, пожалуйста, хлебушка, – елеем разливалась Анна Рафаиловна, пока Марта собирала грязные тарелки, чтобы сменить их перед подачей горячего.
– Хорошо, Анна Рафаиловна, – Марта привыкла быть смиренной. Так безопаснее.
Орудуя кухонным ножом, Марта прекрасно слышала, о чём говорили в гостиной.
– Милая девочка, не правда ли? – раздавался сладкий голос хозяйки, и девушка поджала губы, ожидая традиционного жалостливого рассказа.
– Ей всего семнадцать. Совсем ребёнок! – раздался нарочито тяжёлый вздох. – А ведь уже нахлебалась. Кормит двоих маленьких сестрёнок, отца нет, мать умерла год назад. Соседка упросила взять её к себе, бедняжку. Ну а как откажешь?
Под любопытными взорами гостей Марта вернулась в гостиную с корзиной хлеба и снова ушла, на этот раз за стейками из сёмги.
– За милосердную хозяйку этого дома! – прозвучал тост.
Это тот, широколицый. Сероглазый всё больше отмалчивается. Анна Рафаиловна смущённо захихикала, раздался звон бокалов, голоса стихли…
Марта раскладывала у стола куски рыбы по тарелкам, как вдруг почувствовала касание руки по внутренней стороне своего колена. Щёки её вспыхнули румянцем. Если бы не работа, этот наглец вмиг бы получил хорошенькую затрещину. Руки сероглазого лежали на столе. Значит, это другой. Гад. Марта поспешила вернуться на кухню. Борясь с возмущением, она мыла посуду, когда вдруг услышала сзади мужской голос:
– Благодарю вас, Марта, за прекрасный ужин. Думаю, это ваша заслуга.
Марта обернулась. Сероглазый красавец стоял позади неё, спокойно улыбаясь. На лице его не читалась похоть или сладострастие, с которыми частенько смотрели на неё гости хозяина. Этот просто поблагодарил. Чудеса, да и только. Марта постаралась быть вежливой.
– Мне очень приятно, – проговорила она, вытирая руки о фартук.
Не вызовет ли она гнев хозяев, беседуя с их гостем? Хотя не бежать же ей от него.
– Я мог бы предложить вам помощь, если вы оказались в сложной жизненной ситуации.
Вот это да. Неожиданно. Только вот Марта знала, что в жизни ничего не бывает просто так, поэтому поспешила отказаться:
– Мы справляемся. Я работаю. Нам хватает. Но всё равно, спасибо.
– Меня зовут Эдуард. Возьмите мою визитку. На всякий случай. Эдуард Каменев, – представился гость и вышел, оставив на столешнице маленький прямоугольник с тиснёными золотыми буковками. Марта поспешила спрятать его в карман, пока не заметила хозяйка, хотя так и не поняла, зачем ей контакты незнакомца.
По-хорошему, помощь бы им, действительно, не помешала. Папа погиб давно, утонул в походе сразу после рождения Юлечки. Но они научились жить сплочённым женским коллективом, поддерживая и помогая друг другу. А потом мама умерла. Рак сожрал её за год. И девочки остались одни: Марта, Майя и маленькая Юлечка. Мама назвала их так по месяцам их рождения, и они всегда смеялись, представляя, как можно было бы назвать ещё одну сестру: Августа, Октябрина или Януария? В детдом не хотелось. Что стало бы там с ними, милыми, домашними детьми? Марта судорожно старалась найти выход, двенадцатилетняя Майя с хмурым остервенением занималась хозяйством, а Юлечка, которая только на следующий год должна была пойти в школу, без конца плакала от горя и страха. Решение пришло в виде соседки, тёти Саши. Она предложила оформить над ними опеку. Марта не питала иллюзий: тётя Саша явно не собиралась становиться многодетной матерью, а нацелилась на выплаты государства. Впрочем, Марте было всё равно. Главное, они останутся вместе, в своей квартире. Дело было сделано. Девочки в три голоса пропели, как они любят тётю Сашу, которую знают с детства, а соседка пустила слезу по их безвременно почившей матери.
Теперь сёстры жили втроём. Вскоре Марта подалась в услужение к Анне Рафаиловне, а тётя Саша изредка появлялась на их пороге со стаканчиками мороженого перед очередным приходом представителей органов опеки. Денег было мало, но хватало. Соседка, всё-таки не совсем жаба, покупала иногда продукты, а то вон даже куртку Юлечке к сентябрю, чтобы учителя в школе не пожаловались, что ребёнок неухоженный. А Марта упорно и безропотно работала, чтобы лишний раз не обращаться к своей фиктивной «опекунше». Анна Рафаиловна была «трудной» хозяйкой, но Марта научилась «отсекать лишнее». В принципе, ничего сверхъестественного Анна Рафаиловна не требовала, её лишь, бывало, заносило, когда она слишком заигрывалась в суровую барыню. Тогда Марта выключала эмоции и делала свою работу, особо не прислушиваясь к обидным монологам хозяйки. Её муж разбогател неожиданно и быстро, организовав бизнес по продаже медицинского оборудования. Анна буквально захлебнулась своей удачей, жадно осваивая преимущества нового статуса. Домработница – это было её мечтой долгие годы. Только вот мечта эта разбивалась о патологическую ревность к мужу. Любовные романы да сериалы делали своё дело, превращая красивую, ухоженную женщину на пороге сорокалетия, в нервную грымзу, едва ей казалось, что очередная прислуга как-то не так поглядывает на её разлюбезного Мишутку. Какое счастье, что одна из соседок посоветовала ей Марту: полноватую девочку-подростка с грустными испуганными глазами. На такую уж её муж точно не позарится – школьницы однозначно не в его вкусе. Анна Рафаиловна и не заметила, что за год Марта похудела, оформилась во взрослую, вполне соблазнительную девушку и вместе с ответственностью за всю их маленькую семью обрела уверенность в себе, тщательно скрываемую за необходимым послушанием.
Раньше Марта никогда не видела Эдуарда в гостях у своих хозяев, а тут он вдруг зачастил. Придёт, пьёт пиво с Михаилом Евгеньевичем, футбол с ним смотрит, хотя видно, что ему не особо интересно. Хозяин – болельщик страстный: орёт, вскакивает, матерится! А Каменев только спокойно улыбается и глаз с неё не сводит. Марте неприятен этот взгляд. Эдуард старше неё лет на десять, она чувствует себя школьницей перед строгим учителем, не воспринимая его как мужчину. Однако то, как он на неё смотрит, странно её волнует.
А однажды, разбирая посудомойку, она услышала разговор между ним и хозяином. Анна Рафаиловна убежала в фитнес-клуб, и потому мужчины особо не стеснялись.
– Да ладно, Эд! Ты реально запал на неё? – Михаил Евгеньевич огласил квартиру громким хохотом. – Ей семнадцать вроде!
– Тихо ты, не ржи, – раздался приглушённый голос Эдуарда. – Ты видел её грудь? Девчонка вообще красотка.
– Ну симпатяжка, конечно, не буду отрицать. Но семнадцать!
– Ничего, я подожду, – Эдуард говорил спокойно и уверенно.
Вот это поворот. А ведь это они о ней! Марта была в шоке. Вот и секрет пристального взгляда хозяйского друга. Он очень даже ничего, конечно, но он ведь старый! Сколько ему? Под тридцать, наверное? Господи! Она всерьёз думает об этом? Это какой-то сюр! Как теперь ему в глаза-то смотреть? И, словно в насмешку, раздаётся голос хозяина:
– Марта! Принеси-ка нам ещё пивка из холодильничка!
Она вошла в комнату вся пунцовая. Торопливо поставила на журнальный столик две банки пива.
– Открыть? – спросила робко.
– Оставь. Мы сами.
Марта вернулась на кухню, а в спину ей неслось сдавленное похрюкивание Михаила Евгеньевича.
А через пару дней, когда она после работы вернулась домой, Майка встретила её с грязным от растаявшего шоколада лицом.
– Это что? – ничего не подозревая, рассмеялась Марта. – Тётя Саша что ли заходила?
– Не угадала, – покачала русыми кудряшками Майка. – Курьер приезжал, привёз продукты.
Марта нахмурилась:
– Какой ещё курьер? Ты в своём уме? Наверняка ошиблись, и придётся все возвращать, а ты вон, шоколад весь стрескала.
– Не-а, – Майя была уверена, – там на бумажке твоя фамилия была. А заказчик… Как его… Сейчас принесу. – Майя сбегала на кухню и вернулась с листом бумаги. – Вот. Эдуард Каменев. Ты его знаешь? Твой парень?
– Дура что ли? – Марта принялась раздеваться, успокоившись, по крайней мере, от того, что не придётся возвращать заказ. – Какой ещё парень? Я работаю, как не в себя. Не до парней мне.
– А кто-о-о-о? – Майя не отставала от сестры, пока та мыла руки.
– Приятель хозяйский, – коротко отрубила Марта. – Так, еда есть?
– Суп. Куриный. Будешь?
– Буду. Юлька где?
– В комнате. Палочки свои выводит.
Суп наполнял всё внутри блаженным теплом. На работе можно было перекусить, Анна Рафаиловна позволяла откладывать себе что-то простое: картошку, бульон, бутерброд с сыром. Специально оговаривала: нам приготовишь то-то и то-то, себе сделаешь вот это. Но Марту это устраивало. По крайней мере, не надо было платить. Но горячий супчик с аппетитными кружочками жира на поверхности, сваренный из хребта, который остался от «расчленённой» и экономно поделенной на порции курицы, заботливыми руками Майки, согревал и заставлял чувствовать себя, наконец, дома.
Пользуясь тем, что рот её занят супом, Марта думала о поступке Эдуарда. Ну, надо же. Прислал им продукты. Не стоило принимать, конечно. Особенно после того, что она недавно слышала. Вдруг он что-то ждёт от неё взамен? Ну нет. Даже своим семнадцатилетним умом она понимала, что вряд ли он надеется получить её благосклонность за еду. Марта невольно улыбнулась. Нормальным бабам брюлики дарят, а ей вот… картошку и колбасу. В любом случае, надо его отблагодарить. Что бы она с этими брюликами делала? А тут хоть девчонки шоколада налопались вдоволь.
Выпроводив Майку отдыхать, Марта нашла телефон Каменева. Звонить было жуть как страшно.
– Алло?
Так скоро! Он словно ждал её звонка! У Марты пересохло во рту. Она откашлялась.
– Эдуард? Добрый вечер. Это Марта.
– Рад вас слышать! – раздался вполне радушный голос. – Надеюсь, вам всё понравилось?
– Я хотела вас поблагодарить. Не стоило беспокоиться. Но…
– Что «но»?
– Но мои сёстры… Если бы видели их счастливые шоколадные мордочки! Вот за это я вам, действительно, благодарна.
– Ну что ж, я рад, что смог угодить. Прошу, не стесняйтесь звонить, я всегда счастлив вас слышать… – Марта услышала тихий вздох, – и видеть…
– До свидания, – торопливо бросила Марта и слишком резко прервала звонок. Пожалуй, вот это точно было невежливо. Дурёха…
С тех пор Марта больше не видела Эдуарда у хозяев. Зато в жизнь сестёр он вошёл весьма прочно. Сначала было страшно. Взрослый мужчина обхаживает её, словно жених. Он мог бы быть её… ну, не отцом, конечно, но учителем точно… Будь он совсем незнакомым, Марта бы решила, что он маньяк, охотник до юных девочек. Но он был другом её хозяина, вполне респектабельного человека. Да и не приставал к ней Эдуард, чего греха таить. Ни намёком, ни жестом не выдавал каких-то низменных желаний. Его забота не была навязчивой, скорее трогательной и очень уместной. Он по-прежнему время от времени присылал продукты, и это здорово помогало. Однажды, от его имени пришла женщина восточной внешности, «вылизала» всю квартиру, и у девочек выдался спокойный выходной. Майкин насморк, мучивший её не одну неделю, чудесным образом исчез после какого-то немецкого лекарства. И лишь перед самым Новым годом, вьюжным вечером, Эдуард появился на пороге их квартиры собственной персоной.
– Марта, я рад, что вы уже дома, – он протянул букет цветов, заботливо укутанный в плотную крафтовую бумагу, – Извините, что не развернул. Это тюльпаны – могли замёрзнуть.
Марта улыбнулась. Она совсем уже его не боялась, и даже почти не смущалась.
– Заходите, Эдуард, – пригласила она. – Простите, мы только закончили ужинать, не успела убрать со стола. Проходите в комнату. Откуда вы узнали про тюльпаны? Обожаю их.
– Наверное, почувствовал, – небрежно пожал плечами Эдуард. – В принципе, я ненадолго. Я хотел пригласить вас завтра на каток.
– Марта, иди, – раздался за спиной девушки звонкий шёпот, и из-под локтя Марты на Эдуарда взглянула пара любопытных голубых глаз.
– Ах, Юлька, проныра! – рассмеялась Марта. – Ты стих выучила?
– Завтра выходной, – гордо ответила Юля, показала язык и скрылась в своей комнате.
– Эдуард, я не знаю, что сказать, – стыдливо замялась Марта. – Анна Рафаиловна…
– Насчёт этого не беспокойтесь, – прервал её Каменев. – Я выпросил для вас отгул. Надеюсь, мои старания не были напрасны?
Марте было неловко отказать. Она года два или три не стояла на коньках. Девушка переступила ногами, будто примеряясь, удержат ли её ноги на скользком льду. «Марта, он столько для тебя сделал! Это всего лишь каток!»
Это был чудесный день! После вчерашней непогоды небо разгладилось, обратившись в слепящую синеву. Эдуард повёз её на ВДНХ. Народу была тьма тьмущая, но в этой суете Марта впервые за два последних года почувствовала лёгкость и веселье. Эдуард, не торопясь, заботливо затянул на её ногах шнурки белоснежных коньков с мягкой меховой опушкой. Марта оттолкнулась от края и… Тело моментально вспомнило, как держать равновесие, как приземлиться после небольшого прыжка, чтобы не упасть, как замахнуться руками, чтобы получилось долгое вращение.
Вложив энергию в первые несколько шагов на льду, Эдуард со скрежетом затормозил возле Марты, подняв целый фонтан ледяной крошки. Он подхватил её за талию, не дав возможности опомниться, и они помчались по кругу с каждым шагом всё быстрее и быстрее. Марта легко успевала за ним, отталкиваясь сильными стройными ногами, наслаждаясь скоростью, холодным ветром, что дул ей в лицо, свободой движений. Она рассмеялась, когда, наконец, устав, они оба упали на скамейку. А потом Эдуард принёс ей горячий кофе, и она, совсем расслабившись, взахлёб рассказывала, как в детстве готова была не вылезать с катка ни днём, ни ночью. Давно Марта не чувствовала себя такой: живой, жизнерадостной, непосредственной, обычной девчонкой семнадцати лет, полной надежд и ожиданий. Словно и не было этого года забот, безденежья, тяжёлого труда в рабской покорности. С ней Эдуард и сам стал больше похож на студента, нежели на важного и взрослого бизнесмена. С учётом того, что из-за всех печальных обстоятельств Марта пропустила период первой влюблённости и романтических встреч с ровесниками, для неё сегодняшний опыт был нов и необычен.
– Марта, выходите за меня замуж, – вдруг эмоционально выпалил Эдуард, и, похоже, только потом сообразил, что только что сказал.
Марта продолжала улыбаться:
– Это сейчас шутка была, да?
Эдуард расхохотался:
– Да конечно, шутка! Поехали ещё на кружок! Догоняйте!
Он сорвался с места, и Марта азартно бросилась вслед за ним…
Возле дома он протянул ей сумку с коньками.
– Это вам.
Марта удивилась:
– Мне? Разве мы не брали их напрокат?
– Такие беленькие и красивые… В прокате таких не бывает.
– Но зачем?
– Надеюсь, мы повторим. Вам ведь понравилось?
Марта улыбнулась, вся румяная после целого дня на морозе.
– Очень. Мне давно не было так хорошо. Спасибо вам.
Она хотела пойти к подъезду, но Эдуард придержал её за плечи. Моментально на него испуганно вскинулись бархатные карие глаза.
– Вы мне очень симпатичны, Марта, – произнёс Эдуард, не отступая под робостью девушки. – Мне бы хотелось узнать вас поближе…
– Мне пора, – прошептала Марта и отступила на шаг. – Сегодня был такой чудесный день. Пожалуйста, не надо всё портить.
В голосе её звучала тихая мольба, и Эдуард сдался. Он молча кивнул и направился к машине.
Глава 2
Последний порыв Эдуарда заставил Марту задуматься. Сегодняшний день был просто потрясающий, но она была не настолько наивна, чтобы не понимать, что такой мужчина как Эдуард, вряд ли будет обхаживать её, что называется, без задней мысли. Она не знала, как ей поступить. Игнорировать его добрые порывы значило ответить чёрной неблагодарностью. Дать повод надеяться – попахивало подростковой глупостью. Несмотря на все сомнения, Марта, даже лёжа в постели, никак не могла перестать улыбаться, вспоминая чудесное время на катке. Щёки всё ещё горели, усталые икры сладко ныли с непривычки, а у кровати в симпатичной серебристой сумке лежал заветный подарок – пара новеньких коньков.
Марта услышала, как тихо скрипнул паркет под чьими-то вкрадчивыми шагами. Приоткрыв веки, девушка в свете уличного фонаря, пробивавшегося между штор, увидела кучерявую головку Майки.
– Чего не спишь? – шёпотом спросила Марта.
Майка опустилась на корточки у постели сестры.
– Март, а он тебе совсем не нравится? Совсем-совсем? – в её голосе явно слышалась надежда.
– Майка, прекрати меня доставать.
Майя уже не в первый раз донимала сестру подобными расспросами. Эдуард ей нравился, она видела в нём решение всех их проблем. Марта это прекрасно понимала. Однако нытьё Майки ей порядком надоело. Но сейчас ей, как никогда, было очевидно, что она должна, наконец, ответить на этот вопрос. В первую очередь себе. Потому что после Майки его задаст сам Эдуард.
Марта подвинулась к стенке и жестом пригласила Майку прилечь рядом. Крепко обняв сестру, Марта поцеловала её в тонкий пробор, вдыхая свежий запах её волос. Вроде взрослая уже, а всё равно такая ещё маленькая.
– Мы же его совсем не знаем, правда? – осторожно проговорила Марта.
– Я – нет. Но ты? Я же видела, какая ты пришла сегодня довольная.
– Зай, он ведь ничего мне и не предлагал.
– А если предложит? Что ты ему ответишь?
Ох, Майка! Знать бы самой!
– Зависит от того, что предложит, – вслух задумчиво произнесла Марта.
– Будешь строить неприступность? – судя по тону, Майя была явно недовольна. А Марту её вопрос рассердил.
– Ты хочешь, чтобы я прыгнула к нему в постель? Вот так? Сразу? За еду и коньки?
Майя рассудительно заметила:
– Ну уже не сразу. Он сколько вокруг тебя ходит кругами? Месяца три, наверное… Март… Он вроде хороший…
Марта вздохнула.
– Я не знаю, что тебе сказать. Наверное, он хороший. Сегодня нам было очень весело, как не было уже очень-очень давно. Но этого ведь мало. Он намного старше, я никак не могу смотреть на него как на мужчину. Он для меня, как… ну, как старший брат, что ли.
Майя села на кровати и взглянула на сестру. Марта почувствовала, ибо в темноте не могла увидеть, как вспыхнули гневом её карие глаза.
– Думаешь, в нашем положении мы можем себе позволить искать любовь? Кого ты ждёшь? Принца на белом коне? Так вот он! Принц! Красивый, богатый, не глупый. Ничего не требует, не настаивает, бережёт твои грёбаные чувства. Блин, Марта, если ты его упустишь, окажешься последней лохушкой.
Какая суровая у неё сестра. Марта не могла на неё сердиться. Майя так экспрессивно выскочила за дверь, что Марта не сдержала улыбки. Однако, надо было признать, что в её категоричных словах имеется доля правды. Положение у них, и впрямь, отчаянное. Марте пришлось для спасения их маленькой семьи бросить учёбу, но она вовсе не желала такого для своих сестёр. Эдуард, если разобраться, в самом деле, не самый плохой вариант.
«Так, Марта, стоп! – Одёрнула она себя. – Что ты там себе напридумывала? Может, он наиграется в благотворителя и ему скоро надоест. Не будь идиоткой».
На новогодние праздники Анна Рафаиловна с мужем укатили в Таиланд, и для Марты наступили счастливые деньки. Конечно, отсутствие небольшого, но ежедневного дохода было довольно ощутимо, но зато сёстры наконец-то целые дни могли проводить вместе. Когда в следующий раз Эдуард пригласил её на каток, она набралась смелости и попросила взять с собой Майку с Юлечкой. Они откопали на антресоли Майкины старые коньки, а для Юли Эдуард взял пару напрокат, и теперь девчонки носились друг за другом, ловко лавируя между другими посетителями, а Марта и вспомнить не могла, когда последний раз видела их такими весёлыми. Эдуард оказался вполне сносным «фигуристом». Сегодня они уже не устраивали гонки по кругу, а чинно вальсировали в паре, словно на балу. После разговора с Майей, Марта попыталась по-новому взглянуть на своего партнёра. Стараясь казаться непринуждённой, она улыбалась, но попутно пристально заглядывала ему в глаза. Ей было удивительно, что она читает в них вежливость, расположение, пожалуй, какую-то напористость, но отнюдь не любовь, даже не нежность. Серые глаза его всегда были спокойны и холодны, как кусочки льда, которые отбрасывали в стороны острые лезвия их коньков. Эдуард уверенно держал её в своих объятиях, немного властно прижимая к себе её талию. Несмотря, на зимние слои одежды, эти прикосновения не могли не волновать Марту. Она списывала это на свою неопытность. А ещё говорила, что не воспринимает его как мужчину. Очень даже, оказывается, воспринимает.
– Когда у вас день рождения, Марта? – вдруг спросил Эдуард.
– Не поверите, в марте, – засмеялась девушка.
– Мог бы и сам догадаться, – улыбнулся Эдуард, – А у Майи, значит, в мае?
– А у Юльки в июле, – закончила Марта. – Такая вот у мамы была причуда.
Вспомнив о маме, девушка нахмурилась. Она была рада, что Эдуард, чутко почувствовав её настроение, не стал развивать тему. Впрочем, то, что произошло дальше, едва ли было лучше. Остановив их импровизированный танец, мужчина приподнял её лицо за подбородок и коснулся в поцелуе её приоткрытых губ. Поцелуй был таким целомудренным! Всего лишь лёгкое прикосновение! Но Марта вся затрепетала то ли от неожиданности, то ли от испуга – она сама не поняла. Эдуард не дал ей ничего сказать. Он молча оттолкнулся ногой, увлекая её в продолжение их ледового вальса.
– Он тебя поцеловал! Я видела! Вы целовались! – хихикала Юлька, кружась по комнате с плюшевой собачкой в обнимку.
– Не беси меня, Юлька! – строго цыкнула на неё Марта, а сама тайком трогала губы, чтобы вспомнить своё ощущение от того момента, когда их касались губы Эдуарда.
Ох, ну и ну… Вот ведь влипла… Нет, нет, нет, она не готова… Она совсем не хочет ложиться в постель с этим «дяденькой». Пусть даже красивым, пусть даже хорошим, но нет… Он для неё так и не стал близким, несмотря на всю благодарность, которую она к нему испытывала. И да, пусть обстоятельства складываются так, что проявлять гордость не бог весть как разумно, но они справятся. Она всё для этого сделает. Вот только продать себя она не может. Никак.
Как только она сказала себе это последнее «никак», Марте сразу стало легче. Нет, она не будет бояться обидеть Эдуарда отказом. Он взрослый человек, он поймёт. Поймёт обязательно. Даже если его «гуманитарка» прекратится, у неё совесть будет чиста. Жили они, и проживут дальше. Всё будет хорошо…
– Марта, моя мама собралась на Рождественское Богослужение. Не хотите с нами?
О как! Интересно, многих девушек ухажёры приглашали на свидание… в храм? Хотя, если с мамой, может, это и не свидание? Эдуард не переставал удивлять. Снова его предложение было неожиданным и немного даже шокирующим. Марта прислушалась к себе. По-хорошему, надо бы прекратить эти встречи, раз уж решила, что ничем это всё не закончится. Но в храм? Последний раз Марта была в церкви, когда отпевали маму. Дома она частенько обращалась к Богу, а вот в храм ходить робела. Все эти люди со свечами, целующие иконы, подпевающие хору, а то и вовсе бьющие поклоны на коленях, вызывали у неё священный трепет, словно причастные к некоей сакральной тайне. Где-то внутри шевельнулась давно затаённая тоска. Ей надо спросить совета у мамы. У своей умершей мамы. У Марты появилась уверенность, что именно там, в Рождественском Храме она разрешит все свои сомнения. Да, она пойдёт. Пойдёт, и решит для себя всё.