Грани души

Ирина Евгеньевна Карькова родилась в Череповце, промышленном центре Вологодской области, 05.01.1966 года. По окончании школы училась в череповецком педагогическом институте на филологическом факультете. Более 30 лет преподавала в школе русский язык и литературу. Член череповецкого ЛИТО. Приняла участие в коллективных сборниках стихотворений « На волнах Рифмограда», «Стихи», «Территория творчества. Поэт года —2021», «Стрелою строк через века. Современники 21 века», её стихи опубликованы в литературно-художественном череповецком издании «Северная окраина», в череповецкой газете «Речь», в поэтическом журнале литературно-творческого объединения « Лира» «Волжский стрежень», в альманахе «Блажен вовеки тот читатель, кто за словами видит суть». Издан сборник стихотворений « В светлых мыслях кружит листопад». Ирина Евгеньевна – двукратный победитель городского конкурса стихотворений «Весна в заречье», обладатель переходящего приза – бюста поэта В. М. Хлебова, дипломант городского конкурса «Время колокольчиков», посвящённого творчеству А. Н. Башлачёва. Является дипломантом международного литературного конкурса « Молитва», дипломантом ежегодного конкурса православной поэзии «Мысли о главном» в номинации «Поэзия. Взрослые»; её стихи вошли в лонг-лист 12 фестиваля «Капитан Грей» регионального этапа Всероссийского литературного форума « Осиянное слово», номинирована на литературные премии Сергея Есенина «Русь моя» и «Наследие», лауреат международного поэтического конкурса «Главный стих – 2022», призер Всероссийского поэтического конкурса ко Дню памяти Анны Ахматовой «Весенняя элегия». На её стихотворения написано немало песен.

Вспоминаю родное, далёкое…

Знакомясь со стихами Ирины Евгеньевны Карьковой, нельзя не отметить, что все они пронизаны любовью к малой родине, к тем местам, где прошло её детство.

Вспоминаю родное, далёкое,

Как, срывая с ромах лепестки,

Детство мчалось моё краснощёкое

По земле, что не знала тоски.

Вспоминаются родные и далёкие лица, запахи и звуки. Особое место в творчестве занимает образ матери. Она для автора знаковая фигура и в тоже время самый близкий человек, перед которым лирическая героиня ощущает свою неизбывную вину:

Как хочется тронуть тихонько рукой

Волос твоих раннюю проседь,

Смахнуть, как слезу, яркий всполох ночной,

Тоску, что навеяла осень.

Прости меня, мама, за горечь обид,

За грусть и бессонные ночи,

Жестокие речи, что сердце хранит,

И жить с этой болью не хочет.

Поэзия Ирины Карьковой – это всегда открытие. Так для автора любой человек, близкий и далёкий, при всех разностях судеб неповторим. Деревня, город, чувства и мысли, природа – всё меняется, всё течет, свиваясь в клубки памяти. Память – один из центральных мотивов творчества поэтессы. Именно в ней она черпает силу любви к жизни:

Память – рай, из которого нас не изгнать,

Мост к былому, что в сердце осталось.

Без неё невозможно любить и дышать.

Без неё не смиряется старость.

Память в творчестве присутствует в трёх измерениях: как память сердца, память истории и память уклада деревенской жизни. Память сердца – это память о пережитых чувствах: радости от возможности поутру пробежать босиком по росе, от звона на церковной колоколенке, любви к семейному очагу, к песням, что звучали за обеденным столом, боли и горечи от невозможности вернуться в детство, « где пахнет мятой и сосной». Её поэзия неотделима от живого прошлого, ушедшей советской эпохи. Вспоминаются реалии того времени:

Я с этой девочкой задорной

Не ощущаю кровных уз.

Она наденет завтра форму

И красный галстук вместо бус

И будет выводить упрямо,

Пыхтя и тяжело дыша,

Что снова «мыла раму мама».

(Всем наплевать, что ты левша!)

И вот уже читатель слышит знакомые застольные песни:

Про калину у ручья,

Про любовь рябины,

Что осталась ты ничья

В чёрную годину.

Главное сокровище человека – это его память, в ней – его богатство. И поэзия Ирины Карьковой – это богатейший пласт творческих находок, зримых образов, ёмких метафор, необычных эпитетов и сравнений, это лирика чувственная, глубокая и яркая.

Разговор с родиной

Мне сейчас не поётся, не пишется:

В горле горе застряло комком.

Как тебе, моя родина, дышится?

Как живёшь? Расскажи вечерком.

Приумолкнул на старой часовенке

Колокольный живой говорок,

Не приехал священник, знать, новенький.

Кто ж поедет в такой уголок?

Не доехать сюда на автобусе —

Не дорога, а сущий ухаб.

Ни на карте большой, ни на глобусе

Отыскать я тебя не смогла б.

Шампиньонами низкие домики.

Окна узкие все в хрустале.

Дым колечком свивается тоненьким,

Как дитя, припадает к земле.

У плетня две вороны облезлые

Из-за крошки затеяли спор.

Дядя Саша с Петрухой нетрезвые

Починить всё не могут забор.

Вспоминаю родное, далёкое,

Как, срывая с ромах лепестки,

Детство мчалось моё краснощёкое

По земле, что не знала тоски.

Письмо маме

Мама, здравствуй! Ты прости, родная,

Что так долго не было письма.

Вечно никуда не успеваю,

Всё пытаюсь выполнить сама.

Тесно сердце обхватила осень.

Дождь настырно барабанит блюз.

В небе и в душе – седая просинь,

Жизни меньше ощущаю вкус.

Слава Богу, что родные рядом,

Что подставят верное плечо,

Что поддержат словом, делом, взглядом,

Молятся и любят горячо.

Помнишь, мама, в детстве ты читала

Про зелёный дуб на берегу,

(Было разных там чудес немало!)

Про русалку, волка и Ягу.

Голос твой мне снова нежным эхом

В памяти тревожит тишину

И на сердце штопает прореху.

(И, пожалуй, даже не одну!)

Плачет свечка, тихо догорая.

Дождь на сердце. Это ли беда?

Жаль, что моего письма, родная,

Ты не прочитаешь никогда.

Бабушка

Мурчит большой комочек рядышком,

Семья оленей на ковре.

Вот снова я в гостях у бабушки.

Изба сверкает в янтаре.

Пастух с дубовой колотушкою

Тревожит благодатный сон.

Молчат давно часы с кукушкою.

Весь в паутине купидон.

И сквозь года звучат по-прежнему

Молитвы тайные слова:

«Господь Христос, прости мя, грешную».

Как будто бабушка жива.

Как будто запустили ходики,

И время повернуло вспять.

И сброшены былые годики,

И живы все, а мне лишь пять…

Витаха

Чем добрее душа, тем сложнее судьба.

А судьбу не ушьёшь, как рубаху.

На отшибе деревни стояла изба,

Жил там парень с чудинкой – Витаха.

Рано мать потерял, а затем и отца.

С братом младшим остался бедняга.

Деревенские люди жалели мальца:

Молоком угостят с кулебякой.

Парень вырос. Наивный по-детски добряк!

Никогда не болтался без дела.

Никому не откажет, поможет за так —

В поле, в доме работа кипела.

Дров наколет соседке, прополет гряду,

За черникою в лес – до обеда.

И духмяного сена заложит скоту,

На покос поспешит за соседом.

Старый пёс приблудился однажды к нему

На Витаху смотрел, как на Бога.

И в деревне не ведал никто, почему

Звери любят его, как родного.

И судачили бабы промежду собой:

«Видно, заговор знает мудрёный.

Что возьмёшь? Сирота, мол. Чудной так чудной.

Глянь: вихор, как снежком, серебрёный».

Младший брат нерадивый, как овощ гнилой.

Разгильдяй. Про таких у нас бают:

«Было, мол, ремесло, да быльём поросло.

Жизнь пуста. Ни за грош пропадают».

Приложиться любил и устроить дебош,

По домам побирался с похмелья.

Коль завёлся в кармане какой-нибудь грош,

За вином к мужикам из котельной.

Не спросясь никого, вдруг ворвалась беда.

Ночь спустилась с небесных окраин.

Брат на брата с ножом, как и было тогда…

Что молчишь, неприкаянный Каин?

Вспоминая, нельзя удержаться от слёз.

Зависть празднует нынче победу.

На могиле лежит тощий преданный пёс,

Равнодушно смотря на котлету.

Другу

Глаза закрою, ясно вижу

Бездонный небосвод,

Избёнку с черепичной крышей,

Соседский огород.

И жизнь моя, как на ладони,

Предстанет сказкой вдруг:

Костёр. Стреноженные кони.

Поодаль милый друг.

Мелькают призрачные тени —

Чудовищ жутких сонм.

Чреда волшебных изменений.

Всё ниже небосклон.

Всё ближе конское дыханье.

Закатный луч в траве.

Чуть слышно ветра колыханье

В невысохшей листве.

И сердце биться перестанет.

Всхрапнёт тревожно конь.

И кажется, что Бог протянет

Широкую ладонь.

Жизнь с годами щедрее на праздники

Жизнь с годами щедрее на праздники:

Меньше скуки и больше чудес,

Реже речи, пустые и праздные,

Ярче свет, исходящий с небес.

Больше сердце волнует ретивое

Пламенеющий отблеск зари,

Как курлычут над лесом, над нивою,

Возвращаясь домой, журавли.

Чаще в сердце ребячится радуга

Манит в детство, в родительский дом.

Я б помчалась, но знаю ведь загодя,

Что не ждут меня в домике том…

Чаще ценишь дождливого вечера

Теплоту и домашний покой,

По душам разговоры сердечные —

Лишь тире, ни одной запятой.

Замечаешь моменты прекрасные,

Уважаешь других и себя.

Жизнь с годами щедрее на праздники,

Если всё принимаешь, любя.

Беседа

Я помню наш ужин совместный:

За окнами дождик идёт,

На кухне уютной, но тесной

Неспешно беседа течёт.

Любимый твой чай с бергамотом,

Картошка. Селёдка с дымком.

Отринув на время заботы,

Сидим, говорим о простом:

Как будем засаливать грузди,

Варенье из клюквы варить,

Что осень не повод для грусти,

И нужно надеяться, жить.

И как восхитителен вечер,

Сплетённый из будничных слов,

И дождик унылый не вечен,

Коль в сердце пылает любовь.

Мой домик

Где ветер с листвой о высоком

Беседовал долго, до дрожи,

Мой домик сияющим оком

Подмигивал грустным прохожим.

Где баба с цветным коромыслом

По воду брела одиноко,

(Муж помер, и жить нету смысла),

Ей домик подмигивал оком.

Вот местный алкаш после пьянки.

Мир сер для него и расплывчат.

А домик с весёлой полянки

Подмигивал оком привычно.

С ободранным боком пёс тощий

Едва шевелил ухом рваным.

Как грёза, у липовой рощи,

Дом светом манил желанным.

Зимой ли, весной или летом

Мой дом освещал путь прохожим,

Чтоб тьма расступилась от света,

Чтоб в сердце светло было тоже.

Прости меня, мама

Как хочется жизнь отмотать мне назад,

Как старую нить киноплёнки.

Но время летит, не встречая преград

Вращаются вкруг шестерёнки.

Как хочется тронуть тихонько рукой

Волос твоих раннюю проседь,

Смахнуть, как слезу, яркий всполох ночной,

Тоску, что навеяла осень.

Прости меня, мама, за горечь обид,

За грусть и бессонные ночи,

Жестокие речи, что сердце хранит,

И жить с этой болью не хочет.

Трепещет огонь в ненасытной печи.

И жизнь, как вода, утекает.

Пойми, без тебя одиноко в ночи.

Тепла твоего не хватает.

Пусть время летит. Вновь вернётся весна,

Расправит зелёные крылья.

И в окна неслышно заглянет луна,

Облитая звёздною пылью.

Память

Память – рай, из которого нас не изгнать,

Мост к былому, что в сердце осталось.

Без неё невозможно любить и дышать.

Без неё не смиряется старость.

Мне б глоток той густой ледяной синевы,

Что дрожит от волненья в колодце.

Запах пряный в рассветных слезах той травы,

Что касается кисточкой солнце.

Мне б песок, что у ломаной кромки воды,

Запечатать в надёжном конверте

(Там остались забытые наши следы!)

И хранить до излёта, до смерти.

Дней и лет благодатных – несметная рать.

Память сыплет друзей именами.

Память – рай, из которого нас не изгнать,

Лишь становится ярче с годами.

Песни дождя

Хмурит брови небо. Ливень бьёт поклон.

Тучи затянули пепельную просинь.

Ночью дождь до блеска вылизал перрон.

Кто стучит по крыше? Не моя ли осень?

Время сжалось мудрой птицей в кулаке.

Клёны о минувшем мне листвой шептали.

Мамины ладони сжала я в руке…

Что в окошко бьётся? Память не моя ли?

Радужный над миром выстроился мост.

Как творенье Бога, враз – из ниоткуда!

Шансом на спасенье дал её Христос.

Что же мне явилось? Не моё ли чудо?

Отстирал мне душу благодатный дождь —

Отошли печали, беды и напасти.

По зеркальной луже пробежала дрожь.

Что же там сияет? Не моё ли счастье?

Грустные мысли

Промчались годы – лучшие года.

Внезапно юность сбросила подковы,

С беспечным детством оборвав швартовы,

Оборотилась зрелостью, – беда!

Сроднилась с хмурой осенью душа,

На сердце серые скребутся кошки.

Вот жёлтый лист приклеился к окошку,

К своим земным собратьям не спеша.

Как смыть налипшую за годы грязь,

Просеять через сито дни печали,

Чтоб солнце заливало магистрали,

В зеркальных лужах на куски дробясь?

Как улыбнуться жизни поутру,

Закрыв тяжёлую щеколду в осень,

И мысли мрачные, как листья, сбросить,

Рассыпав, как монеты, по двору?

Душа, как прежде, также молода.

Ей хочется лететь навстречу звёздам.

Но понимаешь ты, что слишком поздно:

Промчались годы – лучшие года.

Роща

Порублена вся роща за рекой,

И нет берёзок нежных возле брода.

Утратам счёт ведёт страдалица-природа,

Смиряясь перед горестной судьбой.

И нет деревни, где в снегу дома,

Где спозаранок топят жарко печи,

Где жмётся всё ещё к жилищу человечью

И вьётся в небо дыма бахрома,

Где лунный невод, сумрак разогнав,

Рыбёшек звёздных ловит осторожно,

Где ощущаешь это всё душой и кожей,

Как тихие знакомые слова.

И нет девчонки той, что босиком

Бежит по звонкой утренней прохладе,

А травы бархатные ноги её гладят,

И ветер по лицу скользит крылом.

Как хочется когда-нибудь узнать,

Как научиться жить мудрей и проще,

И хоть на миг опять увидеть нашу рощу,

И девочку ту чудную обнять.

Фото

Девчонка с тонкою косичкой

Смешливо на меня глядит.

Щеку подпёрла рукавичкой —

Вполне благопристойный вид!

Я с этой девочкой задорной

Не ощущаю кровных уз.

Она наденет завтра форму

И красный галстук вместо бус

И будет выводить упрямо,

Пыхтя и тяжело дыша,

Что снова «мыла раму мама».

(Всем наплевать, что ты левша!)

Не всё известно ей о мире,

Но знает точно, назубок,

Всё просто: дважды два – четыре

И сорок пять минут – урок.

Что надо в двадцать два ложиться

И с гимном в шесть часов вставать,

Иначе мама огорчится —

Не надо маму огорчать!

И если больно – стиснуть зубы,

Не жаловаться и не ныть;

Не быть надменным самолюбом,

Безмерно родину любить.

Гляжу на пожелтевший снимок —

Прошло немало зим и лет.

С него струится негасимый

Златого детства нежный свет.

Детство

Как хочется вернуться в детство,

Где пахнет мятой и сосной,

Где куст малины по соседству

Усыпан утренней росой.

Тихонько скрипнет половица,

И загремит печной ухват.

А в доме жарко. Мне не спится:

Над ухом комары пищат.

А матушка в печи колдует:

Густая каша в чугуне.

Восхода ленту золотую

Я вижу в маленьком окне.

И звон церковной колокольни

Разлит по крышам деревень…

Беспечной радостью наполнен

До края каждый божий день.

Минуты счастья помнит сердце,

Тот край далёкий, но родной.

Как хочется вернуться в детство,

Где пахнет мятой и сосной.

Сон

И лебедь, разрезающий волну,

И пики гор, пронзающие небо,

И ветер, что тревожит тишину, —

Всё это быль, а может быть, и небыль.

И как туман, из памяти всплывает

Цветущей вишни тонкий аромат.

И гармонист тихонько напевает,

Как будто сосны мрачные шумят.

А время заплутало, заблудилось

На шумных перекрёстках бытия.

Возможно, всё почудилось, приснилось…

Ты не лети так быстро, жизнь моя.

Деревенская жизнь

Кружит вьюга за окном,

Белым выстилает.

Длинны локоны кольцом

По ветвям мелькают.

Нынче носу не кажи:

За порог – ни шагу.

Хороша в деревне жизнь —

Всё идёт во благо.

В светлой горнице тепло:

Дважды печь топили.

Снегу в сени нанесло:

Двери не докрыли.

Закипает самовар-

Аромат сосновый.

В сборе все: и млад и стар —

Ждут пирог вишнёвый.

Из души ненужный хлам

За столом исчезнет.

Будут речи по душам.

И польются песни

Про калину у ручья,

Про любовь рябины,

Что осталась ты ничья

В чёрную годину.

Пляшет ветер – самодур,

Завывает, вьюжит.

Череду житейских бурь

Выдержим. Всё сдюжим!

Маме

Посиди со мною, милый друг,

Посмотри, как плещется река.

Запах пряных трав и дятла стук.

По небу несутся облака.

Трелями залит угрюмый сад,

То распелись звонко соловьи.

Улыбнись, как много лет назад,

Отдохни, забудь дела свои.

И прости меня за всё, молю:

За тревоги, горечь и печаль.

За несказанное мной «люблю»

Мама, мне так бесконечно жаль.

Ты теперь не сядешь у реки,

Чтоб послушать трели соловья.

Не коснёшься с нежностью руки,

Чтоб утихла в сердце боль моя.

Не споёшь мне песню о былом,

Не услышу мудрый твой совет…

Без тебя мой бесприютен дом.

Ты мой благодатный, нежный свет.

Молитва матери

Хмурая осень. Пора листопада.

Трепетным светом наполнен твой дом.

Перед иконой не гаснет лампада:

Матушка тихо читает псалом.

Молится кротко о сыне любимом,

Тайные слёзы смахнув рукавом,

Чтобы он, Богом незримо хранимый,

Не был себе беспощадным врагом,

Чтоб не терзали сердечные муки

И не теснились обида и зло,

Чтоб не томился презрительной скукой,

Если нет света – дарил бы тепло.

Не обижал бы пустыми словами

Ту, что судьбою ему вручена,

Перед иконой не гаснет лампада.

Хлопают гулко лишь ставни окна.

Аленький цветок

Сочится тонкой струйкой нежный свет.

Морозным утром так чудесно спится,

Но календарь перевернул страницу,

Расчерчивая жизненный сюжет.

Мир Божий пробудился (полно спать!),