Забытый бог, козел и немного тишины

Пилион сглотнул.

– Ну… я же его благословил.

– И что, я теперь, кроме супа, в нем ничего не приготовлю?!

– Зато это самый вкусный суп на свете! – заискивающе улыбнулся Пилион.

– Я тебе сейчас покажу самый вкусный в мире суп!

Гарриет взмахнула половником с грацией разъяренной медведицы, целясь Пилиону прямо в лоб.

– Мой любимый котелок!

Наивно-зеленые глаза бога расширились, и он отступил, увернувшись от первого удара. Второй пришелся по полке с посудой: старая чашка Лиама с жалобным звоном упала и разбилась. Пилиону пришлось сгрести Гарри в объятия, чтобы уберечь себя от новой атаки.

– Гарри, радость моя…

– И не радость я, и не твоя! – прошипела травница, пытаясь дотянуться половником до его божественной задницы. – Пусти меня!

И тут случилось настоящее чудо.

Муг, до этого мирно жевавший занавеску, которую связала еще бабушка Гарриет, внезапно осознал, что хозяйке нужна помощь. Оставив в покое занавеску, он подобрался к богу сзади.

С криком «Меее-сть!» – или вроде того – он вцепился Пилиону в то самое место, где даже у богов нет брони.

А если точнее, в задницу.

– А-а-ай! – взвизгнул Пилион.

Гарриет вырвалась из его объятий и отскочила к столу.

– Убирайся отсюда, пока Муг тебе не только зад, но и мужественность не прикусил, – пригрозила она, выставив перед собой половник, словно рыцарский меч.

Пилион, убрав с лица светлые волосы, бросил на козла обиженный взгляд и удрал на улицу. Муг с чувством выполненного долга улегся на любимое лоскутное одеяло.

– Спасибо, милый, – выдохнула Гарри, бросив половник на стол. – Сегодня ты – мой герой. За это я прощаю тебе петрушку и горошек возле моей кровати.

Муг притворился глухим и закрыл глаза.

– Ну что ж. Как и на обед, на ужин у нас будет суп, – вздохнула Гарриет и достала миску. – Не пропадать же добру?

Поэтому Гарри ела суп, и он был… совершенным. Точь-в-точь как у бабули.

Все как в детстве. Тот самый насыщенный куриный бульон, в котором плавали крупные куски моркови, колечки лука, идеально разваренные картофелины и щепотка трав и специй, от которых становилось тепло – даже если за окном лил дождь, а в кошельке было пусто.

Гарриет вздохнула.

– Проклятый Пилион… – пробормотала она, но уже без злости.

Ведь, честно говоря, сложно ненавидеть бога, который только что подарил тебе вкус бабушкиной любви в миске.

Травница даже попыталась найти в супе подвох – вдруг это иллюзия? Или заклинание, от которого после третьей ложки начнешь петь похабные частушки и кукарекать голосом жены кузнеца?

Но нет. Суп был настоящим, просто… очень хорошим.

– Ну ладно, – сдалась Гарриет, отправляя в рот еще одну ложку. – Может, он и не совсем безнадежный идиот.

Муг, не открывая глаз, одобрительно пошевелил ухом.

***

Наступил вечер, но Пилион так и не вернулся в дом.

Гарриет сидела за столом, доедая последнюю ложку супа, и вдруг осознала странную вещь: кухня стала слишком тихой и пустой без этого глупого бога. Но разве не этого она хотела: тишины и долгожданного покоя?

Даже Муг перестал жевать занавеску, что было тревожным знаком – по вечерам он всегда делал это перед сном.

Гарри подошла к окну. Дождь ненадолго стих, оставив после себя только мокрый блеск луж, в которых тускло отражался месяц. Ни следа Пилиона, ни шороха в кустах – только пустота и легкий ветер, шепчущий что-то вроде: «Ну вот, прогнала, а теперь переживаешь».

– Я не переживаю, – скрипнула зубами Гарриет. – Но на улице сыро. Не хочу, чтобы мешал мне спать своим чиханием всю ночь напролет! Ох, чтоб меня лесные духи побрали…

Она схватила плащ и распахнула дверь.

На пороге Гарри замерла, обдумывая всю нелепость ситуации: днем она с половником в руке гнала бога прочь, а теперь вынуждена искать его, как потерявшуюся на болоте козу. Жизнь явно издевалась над ней.

– Пилион! – крикнула травница в темноту. – Ты здесь?

Тишина.

– Ладно, слушай! – Гарриет скрестила руки на груди. – Если ты думаешь, что я буду бегать за тобой по всему болоту – ты ошибаешься! У меня есть дела поважнее. Например… – она замялась. – Бутылка вишневого ликера, которую я припрятала. И если ты не придешь сейчас, я выпью ее одна. И даже не пожалею об этом!

В темноте хрустнула ветка.

– А он… крепкий? – раздался осторожный голос.

Гарриет едва сдержала ухмылку.

– Как удар Муга рогами под зад.

Из-за старой ольхи показалась размытая фигура. Пилион был мокрым, немного помятым и все еще потирал то место, куда впились козлиные зубы. Но в глазах – о чудо! – все еще теплилась искорка глупого веселья.

– Значит, – начал он, подходя ближе, – никаких половников?

– Пока ты ведешь себя прилично – нет.

– А если я… – Пилион заговорщицки понизил голос, – …случайно благословлю твой забор, и он запоет?

Гарриет со вздохом отвернулась, чтобы он не увидел, как дрогнули уголки ее губ.

– Тогда я не отвечаю за Муга. А сейчас иди в дом, дурень.

Пилион засмеялся – звонко, беззаботно, как ребенок, получивший последний кусок пирога. В этот момент Гарриет поняла простую истину: мир не обязан быть предсказуемым и привычным, ведь в этом есть своя прелесть.