Последняя петля

Мартин перевёл взгляд на стену.

Там висел старый настенный календарь – тот, бумажный, с отрывными листами. Год на нём был давно просрочен, месяц – какой-то май, число – десятое.

Поверх календаря кто-то наклеил буклет «Городской банк – ваши честные сбережения», а поверх буклета – листок с надписью «Мастерская не участвует в программах Синхрона».

Из-под всех этих бумажных слоёв просвечивало знакомое.

Спираль.

Логотип «Хронос Индастриз».

В самом начале, до ребрендингов и ликвидаций, они печатали рекламные календари для партнёров. Видно, один такой попал в мастерскую.

– Старьё, – поморщился мастер, заметив, куда смотрит Мартин. – Хотел выбросить, а рука не поднялась.

– Почему?

– Потому что удобно, – честно ответил тот. – Сзади гвоздик хорошо сидит.

Он ухмыльнулся – и в этом было столько бытового здравого смысла, что Мартин подался вперёд.

– Вы помните, когда «Хронос» официально… – он поискал слово, – исчез?

Мастер фыркнул.

– Официально? – он поднял бровь. – Газета сказала – «ликвидирован». Бумаги переслали. Логотипы сняли.

Он достал из ящика старую квитанцию за свет – потрёпанную, с выцветшими цифрами.

В верхнем углу – маленькая спираль и мелкий текст: «обработка временных данных – партнёр Хронос Индастриз».

– А потом вот, – продолжил мастер. – Приходит новая квитанция. Без спирали. Но счёт всё равно бьёт кто-то дальше.

– Вы видите логотипы? – тихо спросил Мартин.

– Если давно живёшь, – пожал плечами тот, – ты везде видишь, кто тебе когда на шею сел.

Он снова повернул к нему будильник.

– Держите, – сказал.

– Зачем?

– Диагностика, – усмехнулся мастер, неожиданно использовав то же слово, что и Мартин. – Мне кажется, у вас вокруг стрелки с катушек слетают. Проверим?

Он протянул часы.

Мартин взял.

В ту секунду, когда металл лег ему на ладонь, стрелка, которая только что дрожала, как больной зуб, рванула.

Не вперёд и не назад.

Она начала прыгать.

00:41, 03:12, 19:59, 14:07 – цифры сменяли друг друга, как лица в толпе.

Мартин почувствовал знакомый холодок в пальцах – тот, который оставался после прикосновения к ядру Синхрона.

Будильник пискнул и… остался без стрелки.

Та просто исчезла.

Циферблат стал чистым – только маленькие чёрточки делений, без указателя.

Тиканье продолжилось, как будто ничего не произошло.

– Вот, – удовлетворённо сказал мастер. – Я же говорил.

– Простите, – выдавил Мартин.

– Всё равно бы сдохла, – беззлобно махнул рукой тот. – Просто вы это делаете быстрее.

Он забрал будильник, положил на отдельную стопку – там лежали другие, у которых стрелки отсутствовали вовсе, а механизмы продолжали ходить.

– Буду продавать как современное искусство, – проворчал мастер. – «Часы без стрелки. Инсталляция "После Синхрона"».

– Купят, – искренне сказал Мартин.

– У нас теперь всё без стрелки, – отозвался тот. – Жизнь, смерть, пенсия, школа… Почему бы и часам туда же.

Он смотрел на Мартина внимательно.

– Вы из… – он неопределённо махнул рукой в сторону, где в представлении старших поколений находилась башня Хроноса, серверы, «всё это ваше».

– Я из города, – ответил Мартин.

Мастер усмехнулся.

– Тогда вот что, – сказал он, снова опуская взгляд к своей россыпи механизмов. – Передайте там, где вы водитесь: может, людям и не нужны были эти ваши «стрелки», но они хотя бы знали, куда завтра.

Он постучал костяшкой по циферблату.

– А теперь мы живём в минуте, – заключил он. – В одной. И никак не можем из неё выйти.

Когда Мартин вышел из мастерской, тиканье оттуда ещё будто некоторое время шло за ним.

На углу дома, где раньше располагался офис «Хронос Индастриз», фасад был пустым, заделанным. Никаких табличек, никаких вывесок – просто гладкая, унылая стена.

Но в отражении ближайшей лужи на этом месте по-прежнему стояла стеклянная башня.

На её боку сияла спираль.

«ХРОНОС», – читалось там, зеркально, перевёрнуто, но отчётливо.

Он посмотрел на реальность – пустота.

На отражение – логотип.

– Тебя нет, – сказал он.

«Я в памяти», – ответил Хронофаг. И было непонятно, говорит ли он о себе или о корпорации.

Город вокруг жил без стрелок.

Люди придумывали суррогаты: одни ставили будильники по собственному биоритму, другие ориентировались по числу уведомлений в телефоне, третьи просто шли «пока не станет темно», хотя темно и светло теперь тоже не спешили приходить по очереди.

И всё равно, даже лишившись часов, город продолжал смотреть на пустые циферблаты, как на зеркала, в которых должно было отражаться какое-то будущее.

Но отражалась в них пока только одна цифра.

00:41.

Минута, на которой когда-то что-то пошло не так – и теперь не собиралось отпускать.

Он ещё какое-то время стоял у мастерской, прислушиваясь к тиканью, которое, казалось, просачивалось сквозь стену. Но либо это была просто память, либо город действительно научился отзвенивать по инерции. В любом случае, чем дальше он отходил, тем меньше слышал этот звук – и тем настойчивее в подкорке начинало шуршать что-то другое: квадратный, рваный шум площади, где время крошат на кубики.

Город ко второй половине… чего-то… выглядел так, будто его попросили изобразить «обычный день», а он забыл, как это делается.

У перекрёстка завёлся спор. Не философский – бытовой, и от этого особенно показательный.

– Я вам уже сказала, вы опоздали, – говорила девушка в окошке пункта выдачи.

– Как мог опоздать, если время застыло? – раздражённо спрашивал мужчина с коробкой.

Мартин узнал курьера с площади – тот самый, который не мог дойти до ступенек. Теперь он, оказывается, дошёл.

– У нас всё по регламенту, – девушка ткнула пальцем в экран. – Вот, видите: товар должен быть получен до…

Она замолчала.

На экране, под словом «до», стояло 00:41.

– …до окончания контрольного периода, – быстро поправилась она, листая дальше. – Он уже прошёл.

– Когда? – уточнил курьер.

– Ну… – она моргнула. – До Сорока Одной.

Сказано это было так, как когда-то говорили «до полуночи».

– А сейчас что? – не отставал он.

Девушка пожала плечами.

– Сейчас тоже она.

Она подняла запястье – на браслете, конечно же, горело 00:41.

– Удобно у вас, – хмыкнул курьер. – Всегда опоздал.

Мартин прошёл мимо.

Чем дальше он шёл, тем яснее чувствовал: город действительно живёт без стрелок, но не перестал измерять себя. Просто мерил другими штуками.

В булочной очередь ругалась не потому, что «слишком рано» или «слишком поздно», а потому что у кого-то хлеб был «как на завтрак», у кого-то «как на ужин», а у третьего – «как вчера».

– Мне свежий, сегодняшний, – требовала женщина в пальто.

Продавец, парень с усталым лицом, показывал на табличку: «Выпечка вчера / сегодня / завтра – один рецепт».

– Я не про сутки, – вздыхала она. – Я про ощущение.

Слово «ощущение» теперь всё чаще заменяло «время».

В парикмахерской, мимо которой он проходил, в витрине висела надпись: «Стрижём по записи и без – когда вам «пора»». Внизу мелким шрифтом просилась приписка: «Если вы вообще понимаете, когда это».

Он поймал свою отражённую физиономию в стекле: тот самый выразительный тип «когда пора давно, а ты всё откладываешь».

«Город без стрелок, но с совестью», – язвительно отметил внутренний голос.

Он свернул к ещё одной площади – поменьше, дворикового типа. Здесь некогда располагался рынок. Сейчас ряды были полупустые, но несколько палаток держались: овощи, кофе, какая-то полулегальная аптека.

И здесь часов было больше, чем людей.

Каждый продавец выставил на прилавок свой арсенал измерителей: кто-то – кухонный таймер, кто-то – песочные часы, кто-то – старый телефон с разбитым экраном, кто-то – нарисованный от руки циферблат с припиской «почти обед», «ещё рано», «давно пора домой».

Во всех этих импровизированных стрелках жило одно общее: никакой последовательности.

У женщины, продававшей зелень, песок в часиках бегал туда-сюда, не решаясь выбрать направление.

– Так больше похоже на нас, – философски сказала она, поймав его взгляд.

У продавца кофе кухонный таймер в углу упрямо мигал 00:41, независимо от того, сколько раз он нажимал «старт» и «сброс».

– Каждому свой шот, – кивнул он Мартину, принимая очередной заказ. – Мне вот уже третью неделю кажется, что я застрял в одной и той же смене.

– А что, если она и правда одна и та же? – спросил Мартин.