Грань. Хрустальное Дерево

Глава 1. Аудиенция

– Граф Альвос Антальтэ, Глава Совета, известного под названием Десятка Ближних Городов, отвечающего за сохранение, безопасность и процветание важнейших точек нашего королевства, – возвестил Гэлдэвэр. Златовласый гигант, рост которого равнялся приблизительно пяти метрам, пригнулся, чтобы влезть в дверной проём. Не стоило упрекать строителей королевского замка Ринкии: Гэлдэвэр даже по меркам своего народа был куда выше среднего роста. Глава Десятка Ближних, будучи обычным человеком куда ниже среднего роста, а потому до того легко затерявшись на фоне дворцового стража, наконец вынырнул откуда-то из-за спины Гэлдэвэра и затравленно огляделся.

Альвоса явно не впечатляло внутреннее убранство замка. Он оставался безразличен к старинным гобеленам и витражным окнам, запечатлевшим важнейшие моменты многовековой истории; величественным сводам и роскошным золочёным канделябрам. Особым вниманием Глава Совета удостоил только огромную карту мира, расположившуюся на правой стене – даже пробежался взглядом по всем восьми островам-королевствам.

– Их Величества Королева Аглая и Король Рэр в данный момент не могут принять графа. Они находятся на запланированной встрече с королём Алумии, – сказал Гэлдэвэр, делая упор на слове «запланированной», как бы намекая Альвосу, что так бессовестно напрашиваться в замок, как он сделал это сегодня, всё же не стоит, – и освободятся лишь к вечернему празднеству. Но поскольку Вы настояли, что принесённые сведения напрямую касаются безопасности королевства и недавних происшествий, среди которых массовые исчезновения людей и поджоги, и должны быть предоставлены хоть и немедленно, но Вами лично, Вас примет кронпринц Алиус.

Кронпринц сидел на троне неподвижно. Он был настолько бледен, что мог бы слиться с белокаменными стенами замка. В этом нелёгком деле принцу также отлично помогала и белая полумаска с мелким красным камнем, очертаниями напоминавшим звезду, полностью закрывавшая правую часть его лица. Не затерялся Алиус среди общей обстановки зала лишь благодаря россыпи золотистых узоров на одежде, слегка сверкающих в свете огня свечей, и ниспадающему изумрудному плащу. Пурпурная рубашка, изумруд и золото плаща – цвета королевского герба Ринкии. В целом вид у него был безжизненный, казалось, что обращаться к нему – всё равно, что обращаться к статуе в саду.

Проситель после кивка Гэлдэвэра подошёл ближе, встал на одно колено и уважительно склонил голову.

– Придворный маг, обязанный по закону присутствовать на подобных аудиенциях, сейчас при королеве. Поэтому сегодня магистра также заменит его ученик, – добавил гигант, коротко поклонился, но не ушёл, а встал около входа в зал и больше не произнёс ни слова до самого конца приёма.

– Встаньте, – раздался бархатный голос Алиуса.

Альвос покорно поднялся сам, но поднять свой взгляд на кронпринца так и не посмел, а ученик магистра был ему интересен столько же, сколько белокаменные стены замка.

– Говорите.

– Ваше Высочество! Недавние события не могли обойти меня стороной, – начал граф так, будто достаточно долго учился у самого паршивого актёра уличного театра. – Люди пропадают прямо из своих домов, а некоторые из них обращаются в пепел, целые города сгорают за считанные секунды. Некие разбойники в воронёных латах, прозванные в народе Чёрными Рыцарями, громят всё в округе и мародёрствуют. Это так ужасно. И никто не может найти преступников уже немногим больше полугода. У меня, однако, есть некоторые основания полагать, что виновники всех этих бед – тёмные маги, – тут Альвос выдержал драматичную паузу, но кронпринц так и не задал ожидаемый вопрос «неужели?» и даже вовсе никак не отреагировал на это известие. Эффект был загублен. Раздосадованный граф продолжил:

– Дело в том, что только тёмная магия способна на физические разрушения, только она оставляет после себя руины и пепелища. Мои люди проверили эту информацию в различных источниках. Они провели исследование, обратились к самым древним магическим трактатам, посетили даже давно заброшенные библиотеки наших восточных соседей – королевства Фланс. А Фланс ведь недаром называют центром мудрости и колдовского искусства. Если где и можно найти самые точные сведения о способностях…иных, то только там. Глава тёмного ордена магов тем временем всё отрицает, на контакт не идёт, объяснять ничего не желает. А сегодня я своими глазами видел чародея, облачённого в чёрное, на месте преступления. Он спокойно вышел из горящего дома. Когда я его окликнул, тот поспешил скрыться в неизвестном направлении – то есть трусливо сбежал. Есть и другие свидетели этого события. Они со мной, ожидают за дверью и готовы по первому Вашему приказу подтвердить мои слова.

– Как выглядел тот маг?

– Увы, мы не разглядели. Всё произошло слишком быстро, на нём был капюшон.

Тут протеже магистра, стоявший около стены, облокотившись на неё спиной, молчавший до сих пор, фыркнул то ли обиженно, то ли раздражённо, то ли просто от переизбытка эмоций. Альвос невольно отвлёкся на него.

Ученик придворного мага, закутанный в чёрную мантию с серебристым узором сбоку, был смугл и высок. Он нервно накручивал на тонкий палец прядь каштановых кудрей, выбившуюся из тонкой длинной косы. Глядел куда-то в мраморный пол, казалось, внимательно всматривался в прожилки камня, вид имел задумчивый. Потом вдруг вскинул голову. Движение вышло чересчур резким. Просящий перехватил взгляд юного мага и тотчас отвернулся, не выдержав его. Бояться было нечего. Этот юноша не набросился бы на беззащитного, несмотря на яростное пламя, бушующее в глубине светло-карих глаз. Но Альвосу вдруг стало совестно, будто он, по меньшей мере, оклеветал, а то и вовсе убил кого-нибудь. За это он и обозлился на чародея и вместо продолжения своей речи, такого же отрепетированного что и начало, выдал:

– Мой принц, простите мне такую дерзость, но на Вашем месте я не стал бы прислушиваться к советам, да и вообще доверять словам этого мальчишки, который, очевидно, ещё не дожил даже до своего совершеннолетия. Кроме того он носит чёрную мантию, – намёк Альвоса угадывался без труда. Решающий фактор, конечно, не возраст. Сам кронпринц был ненамного, буквально на пару лет, старше ученика магистра. Альвос не сомневался в своей правоте также как и в том, что принесённые сведения оказались чрезвычайно важными и эксклюзивными. Весь самодовольный вид графа так и кричал: «Мы же с Вами, принц, знаем, что к чему, мы одного поля ягоды, Вы меня поймёте и прислушаетесь ко мне».

Алиус бегло глянул на стоящего рядом мага. Тот оторвался от стены и ответил взглядом, говорящим что-то вроде: «Что, правда выгонишь меня взашей по чужому слову?». Принцу, казалось, стоило больших усилий подавить вздох.

– Также как его учитель, – ответил он, – Иринк давно при дворе. Он будущий придворный маг, – последнюю фразу Алиус произнёс слегка неуверенно, будто сам ещё пытался понять или вспомнить, а маг ли Иринк вообще. Хотя все признаки чародейства последнего налицо: заострённые черты, в том числе остроконечные уши, неестественно длинные тонкие пальцы, орденская чёрная мантия и даже кольцо с фиолетовым магическим камнем на правой руке.

– Конечно, Ваше Высочество, – разочарованно ответил граф.

– Это всё?

Альвос сдержанно кивнул и мысленно обругал себя последними словами. Какими бы убедительными ни были подготовленные аргументы, после нелепого выпада в сторону этого мальчишки дело будет заранее проиграно. Таких глупых ошибок он не совершал уже много лет.

– Благодарю. Придворный маг уже осматривал места происшествий: исчезновений жителей, поджогов. Следов тёмной магии нет.

– Но, Ваше Высочество, Вы сами сказали, что магистр также принадлежит к тёмному ордену, – ухватился Альвос за новую возможность, впрочем, особенно на неё не рассчитывая. – Он может быть в сговоре с другими магами.

– У нас нет оснований не доверять Аглию, – ответил Алиус и, предупреждая дальнейшие попытки возразить ему, обратился к стражнику, – Гэлдэвэр, проводи графа.

Альвос напоследок поклонился принцу, одарил презрительным взглядом ученика мага и, сопровождаемый Гэлдэвэром, вышел из зала.

С их уходом зал накрыла оглушительная тишина. Раздутые цветные пятна света от витражей лениво распластались на каменном полу. В оконных проёмах под напором летнего солнца засияли картины величественного спокойствия, которого королевство давно лишилось. На одном из стёкл в глубокой небесной синеве резвились крупные птицы, будто сотканные из драгоценных камней и пламени. На соседнем колосились бескрайние золотистые поля. Ещё с десяток сюжетов, частым гостем которых был безликий белый мужской силуэт, ласково встречал каждого входящего в зал. Отблески витражей притягивали взгляд, хотелось прикоснуться к ним хоть на миг. Достаточно было сделать несколько шагов, чтобы попасть в ореол звенящего света, но из полумрака ниши, занятой Иринком и Алиусом, он казался далёкими и недосягаемыми, как и сами события былых времён.

Алиус неспешно поднялся с места, Иринк же так стремительно подскочил к нему, что казалось, он на краткий миг весь превратился в тень и в таком обличье и перелетел небольшое пространство, разделявшее их.

– Алиус!

Тот, казалось, не заметил Иринка и, так же неспешно, как и прежде, направился к выходу, не реагируя на оклик. Чародей настойчиво последовал за ним.

– Ал, послушай, пожалуйста…

– Знаю, – равнодушно отозвался Алиус, – скажешь, тёмные маги не виноваты. Проходили уже.

Иринк обогнал его, чтобы смотреть в глаза при разговоре, и теперь шёл спиной вперёд, попутно следя, не наступит ли Алиус случайно ему на ногу.

– Но ведь это действительно так. Вещи, которые происходят…Города, обращённые в пепел, и жители, пропавшие прямо из своих домов…Да, это похоже на магию тёмного ордена. Но только похоже, не больше. Есть разница между разрушением здания и обращением его в пепел. И мне лично сложно поверить, что армия тёмных чародеев вдруг ополчилась на весь мир. С чего бы? И так, чтобы другие члены ордена об этом не знали? И учитывая, что за любую попытку использовать магию во вред другим существам, мага ждёт суровое наказание? Глава ордена отмалчивается, потому что также как и ты видит, что это чья-то чужая работа, но не знает – чья именно. И как ты представляешь себе мага, убегающего, допустим, с места преступления? Почему не переместиться или не стать невидимым или, например, загипнотизировать свидетелей?

Ал остановился. Иринк тоже.

– Загипнотизировать?

Иринк смутился и виновато пожал плечами. Алиус отвернулся от него: на стене красовалось гигантское генеалогическое древо королевской семьи. Ещё никогда в Ринкии не менялась правящая династия. Алиус долго рассматривал бесхитростные переплетения ветвей, отчего-то выкрашенных не в свойственный деревьям коричневый, а блеклый, полупрозрачный белый, что-то обдумывая. Иринк невольно последовал за его взглядом. У корней все, и мужчины и женщины, были как один светловолосы и голубоглазы. Чуть выше к ним присоединялись глаза глубоких янтарных оттенков – по уверениям историков, тоже коренные ринкийцы. А вот дальше уже едва ли можно было встретить что тех, что других. На портретах, утопающих в молодой листве, почему-то тоже призрачной, были изображены представители всех восьми королевств. Рыжие и брюнеты, кучерявые и прямоволосые, бледные и смуглые, низкие и высокие. Ринкия всегда охотно принимала иностранцев. В то же время в северных краях не прижилось правило, согласно которому правителям надлежало искать супруга только среди коренных жителей их острова.

Зато ринкийские правители выбирали себе мужей и жён только среди представителей высшего общества: графов и графинь, а также принцев и принцесс соседних островов. Хотя законы никогда не запрещали им венчаться с крестьянами или крестьянками.

Алиусу от ближайших предков достались контолийские черты. Бледная, почти белая кожа, высокий рост, серые, пепельные волосы, сам овал лица и разрез глаз. Он походил на коренного жителя Контолии не только внешне. Алиус обладал тем же спокойствием, вдумчивостью и неторопливостью. Он отлично вписался бы в любую мерно текущую беседу одного из снежных горных городков, но здесь, в Ринкии, большинству просто не хватало терпения на долгий разговор с Алиусом.

Его старшая сестра, принцесса Малума, умудрилась и вовсе совместить в себе черты всех возможных королевств. Тёмные медно-рыжие волосы достались ей от бабушки, рождённой на Ултаросе, изумрудные глаза – от матери, а той в свою очередь – от каких-то родственников тоже контолийского происхождения. Лицом она больше всего походила на представительницу западного Антакуса, хотя пухлые губы, скорее, придавали принцессе сходство с коренными жителями восточного Фланса.

На портрете она изображена подростком. Алиус – ребёнком. Они оба – головная боль художника, которому полагалось раз в десять, а после определённой цифры – в двадцать, лет обновлять изображения ещё живых членов королевской семьи. Если Малуму несчастный творец ещё мог себе простить, поскольку ныне та была заточена в темницу собственного замка, то на охоту на Алиуса он с упрямым фанатизмом выходил каждый год. Но Алиус каждый раз умело избегал встречи.

– Слабые аргументы. Нет других подозреваемых. Нет доказательств. Что предлагаешь? – наконец спросил принц.

Чародей промолчал, потупив взор. Алиус взял друга за плечо.

– Иринк, не стоит беспокоиться. Знаю, ты к этому отношения не имеешь.

Иринк зло скинул его руку.

– Да я не за себя трясусь! Я просто знаю, что все эти обвинения – сплошная ложь, – он протестующее скрестил руки на груди.

– Тогда сделай что-нибудь. Прости, ты много болтаешь. Проблему это не решает, – не меняя тона, сказал Алиус и, обогнув друга словно досадное, но некритичное препятствие, возникшее на пути, вновь предпринял попытку уйти.

– Да, правда? – маг круто развернулся и заорал ему в спину. – Кто бы говорил! А ты, я смотрю, прямо взял и во всём разобрался и все проблемы решил. И главное – слов на ветер не бросаешь и обещания все держишь. А? Помнится, ты обещал больше не ставить Розалию в неудобное положение и с тех пор не показался ни разу. И, готов спорить, не явишься и сегодня вечером.

Алиус, утомлённый поведением друга, с глубоким внутренним вздохом вернулся к нему.

– Не приплетай, пожалуйста, к мировым событиям мою личную жизнь. Отделяй важное от посредственного. Ты постоянно пытаешься доказать: магия не портит людей. Уверен? Ты себя так не вёл, когда жил в замке на правах оруженосца, – и ответа ждать не стал.

– Ну да, магия виновата во всех бедах королевства. Как обычно, – вздохнув, пробормотал Иринк, глядя другу вслед. К его несчастью Алиус это услышал и не поленился вернуться ещё раз.

– На себя тоже навлечёшь беду, если продолжишь, – сказал он. Иринк снова протестующее сложил руки на груди, но Ал не отступил. – Откажись от магии.

– Что? – чародей надеялся, что ослышался. Они с Алиусом уже давно спорили на эту тему, но Иринк и представить не мог, что однажды, ему всерьёз придётся объяснять такие простые вещи. – Ты же шутишь, да? Магия – буквально часть меня. Я не могу перестать быть магом. Ты же не можешь вдруг взять и перестать быть человеком.

– Могу. Если стану магом.

– Хватит. Ты знаешь, что я имею в виду. Обратной дороги после перехода нет.

– Не усложняй. Не пользуйся магией.

– Нет, – упрямо повторил Иринк, – так тоже нельзя. Энергия всё равно копится и мне всё равно придётся её понемногу использовать, чтобы, как минимум, не поехать крышей. Да и я так… – он замолчал, хотя два слова «не хочу» были не такими уж и сложными, и снова стал разглядывать мраморный пол.

– Подумай, – ответил Алиус после небольшой паузы и на прощание снова легонько коснулся плеча мага.

С досады Иринку очень хотелось что-нибудь пнуть, но пинать было нечего. Нечего ему было и больше делать в этом зале.

На выходе, однако, кто-то грубо втолкнул мага обратно.

– Только дёрнись и весь замок будет считать, что ты напал на меня, – коснулся горячий шёпот уха Иринка. Граф Альвос держал мага не только крепко, но и профессионально. Он и заткнул одной ладонью рот Иринка и умудрился другой перехватить руки мага, лишив таким образом даже шанса на заклинание, а значит – на спасение.

– За дверью полно стражи, принц не успел ещё далеко уйти. Свидетели нападения найдутся, – Альвос кивнул на двух молчаливых громил-рыцарей, зашедших с ним вместе.

У Иринка такой подход вызвал опасения, и он решил лишний раз не дёргаться. Отметив это, граф отпустил мага и тут же шагнул к своим охранникам, обнажившим мечи.

Граф Альвос Антальтэ, молодой мужчина, также известный просто как Глава Совета, был счастливым обладателем красивых, хотя и не слишком мужественных черт лица. На Иринка он смотрел с презрением, на всех и на всё остальное – скучающе. Казалось, что такие глаза, блеклые, с вечным прищуром, и не могли глядеть с живым интересом. Альвос, не меняясь в лице, ловким движением поправил маленькую золотую запонку на рукаве белоснежной сорочки, заправленной в такие же белоснежные брюки. У мага сложилось впечатление, что цветов кроме белого и золотого граф не признавал. На нём также была белая жилетка, и обут он был в белые шнурованные ботинки. Кисточку тонкой косички, спускающейся на плечо Альвоса, украшала золотая заколка, напоминавшая своей формой ветвь дерева.

Светлые волосы, светлые глаза, розоватая кожа, невысокий рост: внешность будто бы во всех аспектах коренного ринкийца. Но до полного, правильного образа местного аристократа Альвосу не хватало какой-то внутренней искры. В нём, по крайне мере с виду, не было того дружелюбия, затаённого веселья и безграничной любви ко всему, свойственной другим ринкийцам.

Иринк высказал всё, что было у него на уме.

– Ну да, а то тут сплошь идиоты обитают, не разберутся, что к чему, – невольно огрызнулся чародей. – А это, видимо, те ребята, которые и побег тёмного мага с места преступления засвидетельствовать могут? Я смотрю, они профессионалы. Любую чушь скажи – засвидетельствуют. А Гэлдэвэра Вы куда дели? Съели?

– Можешь хамить сколько угодно. Почтенному Гэлдэвэру я честно признался, что хотел бы обсудить проблему с тобой лично. Он покорно ждёт всё за той же дверью. А тебе я советую в ближайшие же дни покинуть территорию Ринкии добровольно. В противном случае я позабочусь об этом самостоятельно.

Иринк понял, что сейчас ему ничего не грозит, иначе граф бы уже сделал всё, что хотел.

– В чём подвох? Если Вы так хотите избавиться от тёмных магов и, как уверяете, можете это сделать, зачем рассказываете обо всём этом мне, ещё и предлагаете побег? Это не имеет никакого смысла.

Альвос откровенно рассмеялся. Иринк поморщился. Сухой голос графа сильно резал ему слух.

– Я же не чудовище какое-нибудь. Я знаю, что такое милосердие и справедливость. И я хочу только лучшего для короны, больше ничего. Когда не станет тёмных магов, закончатся все наши беды. Сегодня я попытался по-хорошему, но потерпел неудачу. Принц явно околдован, уж не знаю кем: тобой или твоим наставником, – скептически оглядев Иринка, Альвос прибавил, – полагаю, всё же магистром. Я этого так не оставлю. Но и лишние смерти, особенно такие, что вызовут подозрения, мне ни к чему.

Уже четверть часа спустя, переваривая угрозы Альвоса и предложение Алиуса, Иринк сидел на широком подоконнике в самом безлюдном в этот час замковом коридоре, бестолково перебирая струны кентервальда, даже не пытаясь получить какую-то мелодию. Этот волшебный инструмент отзывался на чувства и эмоции владельца, что делало прикосновения к струнам необязательным пунктом. Что делало действия Иринка ещё более бессмысленными.

Иринк уже несколько лет учился во дворце у одного из лучших чародеев Ринкии – придворного мага королевства. В теории это означало, что в будущем он должен занять место наставника и стать главной магической опорой Ринкии, а по совместительству и королевским советником, то есть тем, кто будет мудрым словом направлять нового правителя. В перспективе – Алиуса. И хотя никаких видимых препятствий на пути не было, Иринк не был уверен, что однажды так действительно будет. Он вообще мало в чём был уверен, особенно – в себе.

Иринк не был уверен, что хорош в магии, не был уверен, что хорош хоть в чём-то и не был уверен, что вообще ему предназначено хоть какое-то место в этом мире. Единственное, что Ир знал наверняка: уроки магии – каждый раз лучшее, что случалось в его жизни. Но с тех пор как чародеев начали подозревать в мировых преступлениях – а граф Альвос был не первым на этом нелёгком поприще – прочие обитатели замка сменили милость на беспричинный гнев. Это, также как и слова Алиуса, не могло не оставить свой след в душе Иринка и в конце концов он поймал себя на робкой перепуганной мысли: а, может быть, мне действительно лучше отказаться, может быть, и это не для меня? Ну, не судьба.

Иринк настолько погрузился в свои мысли и медитативное бренчание, что даже не расслышал звуки приближающихся шагов. Невысокая девушка в сером платье служанки остановилась около мага, ничего не сказала, чтобы не помешать ему, но невольно приветливо улыбнулась. Её русые с золотым отливом волосы были туго затянуты в пучок на затылке, так безукоризненно аккуратно убраны, что за полдня упорного труда ни одна прядь так и не посмела выбиться из причёски. В руках служанка держала корзинку, накрытую платком. С некоторыми людьми так бывает: стоит подумать о них или упомянуть их имя в разговоре с кем-то ещё, как они появляются на горизонте.

– Привет, Розалия, – наконец сказала маг, отстав на какое-то время от инструмента.

– Я думала, ты подменяешь магистра на каком-то важном приёме, – без предисловий сказала она.

– Так и было. Но аудиенция уже закончилась, – отозвался Иринк, по-прежнему бестолково с силой ударив по струнам. – У меня перерыв. Вернее, у меня заканчивается перерыв, и не сомневаюсь даже, что Аглий найдёт способ проконтролировать, чтобы я не задержался ни на минуту.

Розалия поглядела на мага широко раскрытыми глазами, оценивая, в каком он состоянии духа, поставила на пол корзинку, осторожно присела на лавочку под подоконником, которую Ир почему-то проигнорировал, и ещё мягче, чем обычно спросила:

– Что, прошло не очень хорошо?

Иринк вкратце пересказал ей, как было дело, опустив только ту часть, в которой он упрекал Алиуса за несдержанное обещание. Хоть это обещание и касалось Розалии, дано оно было Иринку, а сама девушка о нём ничего не знала. Как бы сильно ни обидели Розалию, как бы плохо к ней ни относились, какое бы зло ни причиняли, она не посмела бы потребовать обещания загладить вину. Чародей это отлично знал и понимал, так что он по-дружески самовольно взялся исправлять ситуацию.

– Иринк, – нерешительно начала Розалия после его рассказа, – ты знаешь, я не считаю тёмных магов какими-то…не такими и никогда не считала. И я всегда поддерживала тебя, в том числе после того, как ты начал учиться у магистра Аглия, – это была чистая правда. Розалия оставалась одной из немногих, кто до сих пор верил в невиновность тёмного ордена. Она не отвернулась от Иринка, когда многие, даже знакомые и близкие стали поглядывать на него с отвращением. – Но, может быть…может быть, на этот раз Алиус прав? – Иринк растерянно моргнул.

– Но ведь магия очень важна для меня, – звучало жалко, и он это знал, но сказано было искренне. Если Алиус подобное не засчитал бы за аргумент даже под страхом смерти, то Розалия должна была понять его как никто другой.

– Я понимаю. Но ты сам сказал, что тебе угрожали. Может быть, лучше отказаться от чего-то, пусть даже очень важного и любимого, чем подвергать себя лишний раз смертельной опасности? Прости, но я боюсь, оно того не стоит.

Иринк поморщился так, будто Розалия накричала на него и обозвала последними словами. Среди собственных мыслей он услышал всё, что хотел сказать ему наставник. Подобный способ связи был широко распространён не только среди магов. Фокус простой. Научиться ему быстро мог даже бездарный ребёнок, а работала ментальная связь безотказно даже на расстоянии разных городов, а то и королевств.