Ассасин. Выжить в системе

- -
- 100%
- +
Она открыла крышку и достала оттуда кулон – круглый, из светлого металла, в центре которого сверкал жёлтый камень, словно кусочек самого солнца.
– Этот амулет передаётся в нашей семье из поколения в поколение, – сказала она, держа кулон на тонкой цепочке. – Когда-то он принадлежал твоему отцу, а теперь – будет твоим. Пусть он напоминает тебе, кто ты и чья кровь течет по твоим венам.
Я не мог отвести глаз от камня – он переливался, будто в нём горел живой огонь. Мать надела кулон мне на шею, и прохладный металл коснулся кожи.
– Береги его, Кай, – её голос был строг, но тёплый. – Это не просто украшение. Это символ нашего рода и нашей чести.
Я прижал кулон ладонью, ощущая в груди странное волнение, почти трепет.
– Я никогда его не сниму, мама, – тихо пообещал я.
Она коснулась моих волос и поцеловала в лоб. В тот миг я понял, что для неё я не просто наследник рода – я её сын, её свет. И мне хотелось быть достойным этой веры.
Глава 3
Кай.
Четырнадцать лет… Я прожил в этом доме целую вечность и в то же время всё ещё чувствовал себя учеником перед лицом рода, чья история тянулась сквозь столетия. Сегодня меня вызвали в кабинет отца.
Дворецкий проводил меня до тяжёлых дубовых дверей восточного крыла, поклонился и исчез, как тень. Я остался один перед резным полотном с изображением роз и солнца. Сердце билось чаще обычного, будто предчувствовало, что за этой дверью меня ждёт не просто разговор.
Я вошёл.
Кабинет был просторным, залитым мягким светом полуденного солнца. Высокие окна с витражами пропускали лучи, которые играли на стенах, на картах и свитках, разбросанных по массивному столу. Здесь пахло воском, бумагой и пряным дымом – запахи власти, решений и тайн.
У окна стоял мой отец – герцог Альбери Фауст Розарин.
Высокий, статный, с осанкой человека, привыкшего управлять землями и людьми так же легко, как дышать. Его волосы были белоснежные, прямые, и в свете солнца они сияли, словно покрытые инеем. Это не была седина – напротив, в их чистоте чувствовалась сила, будто в этом цвете отражалось благородство и древнее величие рода.
Черты лица – резкие, словно выточенные скульптором: прямой нос, высокий лоб, твёрдый подбородок. Но в этих линиях не было суровой жестокости – только сила и достоинство. А глаза… золотые, точно отполированные янтарные камни. В них жил свет, но не мягкий и не ласковый – это было солнце полуденное, требующее силы, прямое и беспощадное к слабости. И всё же, когда он смотрел на меня, этот свет смягчался.
– Кай, – произнёс он, и голос его, глубокий и властный, вдруг окрасился теплом. – Сын мой, ты уже вырос и пора дебютировать в высшем обществе.
Я шагнул ближе, опустил голову в знак уважения, но внутри чувствовал, как напряжение постепенно растворяется в этом тоне – строгом, но родном.
Отец медленно прошёлся к массивному столу из красного дерева, провёл рукой по гладкой поверхности и продолжил:
– Через неделю, в день твоего рождения, в нашем поместье состоится бал. – Его взгляд задержался на мне, как будто проверяя, готов ли я услышать следующее. – Это будет не просто праздник. Это – твой первый шаг в мир, где тебя будут оценивать не как мальчика из рода Розарин, а как наследника, будущего главу.
Моё сердце замерло на мгновение. Бал. Дебют. Слова, о которых я слышал в разговорах слуг и дам у матери, но никогда не воспринимал всерьёз.
Отец сделал паузу, и в золотых глазах мелькнуло что-то большее, чем простая серьёзность.
– В этот день прибудет императорская семья, – произнёс он, будто каждое слово было приговором и наградой одновременно. – Император лично пожелал увидеть наследника рода.
Я поднял голову. Даже воздух в кабинете будто стал тяжелее. Император. Символ власти и силы всей Империи. Его присутствие превращало бал в событие, равного которому не было за всю мою жизнь.
– Ты должен быть готов, сын, – сказал отец мягче, подойдя ко мне и положив руку на плечо. Его ладонь тёплая и крепкая, от неё исходила уверенность, что могла обжечь.
Я выпрямился, стараясь скрыть волнение, и встретил взгляд отца.
– Я справлюсь, отец, – произнёс я твёрдо, чувствуя, как слова обретают вес вместе с моим дыханием. – Встреча с императором не пугает меня. Наоборот… я рад возможности доказать, что достоин носить имя Розарин.
Альбери смотрел на меня несколько долгих секунд, будто оценивая не слова, а саму силу, что стояла за ними. Потом его губы дрогнули в редкой, почти незаметной улыбке.
– Хорошо, сын, – сказал он тихо, и голос его был мягче шелеста страниц старой книги. – Именно этого я и ждал от тебя.
Тяжесть ответственности никуда не исчезла, но теперь она казалась иной – не холодной ношей, а бронёй, которую я готов был носить. Ведь такая любящая семья ни за что не бросит меня в пучину опасности.
Альбери подошёл к шкафу у дальней стены кабинета. Его фигура в длинном чёрном камзоле с серебряной вышивкой казалась ещё более величественной в отблесках огня из камина. Белоснежные волосы мягко спадали, создавая контраст с суровыми чертами лица и янтарным взглядом, в котором горела несгибаемая решимость.
Он потянул на себя тяжёлую створку шкафа, достал из глубины продолговатую резную шкатулку из чёрного дерева, украшенную серебряными узорами, и поставил её на стол. После этого отец не вернулся на своё место, а встал рядом со мной, словно разделяя предстоящий момент.
– Кай Эфириус Розарин, – произнёс он низким голосом, положив руку мне на плечо. – Открой, это подарок на твой день рождения.
Я послушно наклонился и осторожно поднял крышку. Внутри, на бархатном чёрном ложе, лежали два кинжала. Их изогнутые лезвия мерцали холодным светом, будто отражая память о сотнях пролитых жизней. Рукояти обвиты узорами, а металл казался почти живым.
Сердце ёкнуло. Я знал их. Узнал в ту же секунду. Те самые клинки, которыми я убивал десятки… сотни раз. Легендарное оружие, о котором знали на всём континенте.
– Это… – слова застряли в горле. Я обернулся к отцу. – Откуда они?..
Альбери чуть прищурил глаза. Его взгляд стал глубже, серьёзнее.
– Эти клинки давно принадлежали нашему роду, – сказал он твёрдо. – Но судьба забросила их далеко. Я выкупил их в Снежной Империи, где они хранились в сокровищнице самого императора, как игрушка для коллекции. Теперь они возвращены домой.
Я снова посмотрел на клинки. Холодный блеск металла отражался в моих глазах. Судьба, словно насмешливо, снова вложила в мои руки оружие, от которого я так хотел отречься… Но что? Коллекция императора? Впервые за свою жизнь здесь, задумался о том, что стало с моим настоящим телом. И, может, дворцовые крысы обглодали лицо принца Вальдиса.
Отвести взгляда от клинков было невозможно. Они словно шептали, манили своей холодной красотой и одновременно напоминали обо всех тенях прошлого. Пальцы дрогнули, но я не решился коснуться рукояти.
Альбери положил ладонь мне на плечо, его голос прозвучал твёрдо, но с оттенком отеческой мягкости:
– Кай, это не просто оружие. Эти клинки – символ силы нашего рода. Когда-то они защищали честь Розаринов, а потом были утеряны. Сегодня они возвращаются к нам.
Он сделал паузу, и в янтарных глазах отца сверкнул свет, похожий на отблеск пламени.
– Но запомни, сын мой. Ты наследник герцогского дома. С этого дня эти клинки должны служить не крови, а нашему дому, империи и будущему, которое мы вместе построим.
Слова отца звучали как клятва. Я глубоко вдохнул, чувствуя тяжесть момента. Мои губы дрогнули, и я тихо произнёс:
– Я принимаю их… и никогда не опозорю имя Розарин.
Альбери слегка кивнул, и в этот миг в его строгом лице мелькнула гордость.
▬▬ι═══════ﺤ -═══════ι▬▬
Я толкнул тяжёлую дубовую дверь и вошёл в кабинет матери. Здесь всегда пахло ладаном и лёгкими цветочными маслами, а в воздухе витала тишина, которую нарушал лишь шелест пергаментов.
За резным письменным столом сидела моя мать – герцогиня Сириса Лианель Розарин. Её длинные белоснежные волосы спадали прямым каскадом на плечи и струились по креслу, словно серебряный водопад. Золотистые глаза – такие же, как у отца и мои – сияли мягким светом, в котором чувствовались и мудрость, и власть. На ней было платье глубокого изумрудного оттенка, подчёркивающее хрупкость фигуры и величие осанки.
Я поклонился и произнёс:
– Приветствую вас матушка… я хотел бы попросить вашего разрешения тайно выйти сегодня в город.
Сириса оторвала взгляд от бумаг и мягко улыбнулась. Эта улыбка всегда разоружала меня сильнее, чем любые слова наставников или похвала отца. Она слегка прищурилась, склонив голову набок, словно хотела поймать в моём голосе трещину.
– В город? – её слова звучали скорее как вызов, чем как вопрос. – Зачем?
Я выдержал паузу, будто взвешивая каждое слово.
– Я никогда там не был, – ответил спокойно, но с лёгкой тенью любопытства. – Хочу посмотреть на улицы, людей… и, может быть, прикупить что-нибудь для себя.
Сириса медленно скрестила руки на груди. Её взгляд скользнул по мне, цепляясь за мелочи, которые мог бы не заметить никто другой. Подозрение лёгкой тенью дрогнуло на её лице. Она слишком хорошо знала меня – или, по крайней мере, пыталась.
– В город значит, – протянула она. – Как будто ищешь что-то конкретное, но не хочешь сказать вслух.
Я не отвёл взгляда. Тишина повисла между нами, густая и колкая. Внутри меня пустота оставалась ровной, ледяной.
Наконец, Сириса коротко вздохнула и щёлкнула пальцами.
– Хорошо. Но не один.
Из балкона за спиной матери выступила фигура – высокая, хищно-грациозная, как пантерa. Короткие фиолетовые волосы ложились острыми прядями на острые уши. Зрачки цвета застывшей лаванды блеснули при свете солнца.
– Лиадрин Сильверас, – представила её Сириса, не сводя глаз с меня. – Мой личный рыцарь. Она будет твоей тенью, пока ты в городе.
Эльфийка слегка склонила голову – без излишней почтительности, но и не дерзко. В её движениях читалась сила, дисциплина и холодная решимость.
– Я буду рядом, наследник, – её голос прозвучал низко, но ровно, без намёка на сомнение.
Я кивнул. Внутри не было ни раздражения, ни радости. Только привычная пустота. Но глубоко под ней что-то дрогнуло: предвкушение похода в город.
Через недолгие тридцать минут я уже стоял у входа в поместье. Каменные ворота казались выше обычного, будто давили сверху, удерживая меня в золотой клетке. На плечах лежал белый плащ – без гербов и знаков, лишь мягкая ткань, скрывающая волосы и одежду. Очки в серебряной оправе искажали взгляд, делая глаза чужими, безличными.
Маска. Простая, но необходимая.
К этой вылазке я готовился долго. Месяцы мелких шагов – подслушанные разговоры, случайные упоминания торговых улиц, расписание смены стражи у ворот. Даже тонкость жестов – как держать голову, как ступать, чтобы не выдать себя – всё было отточено.
Тишину двора нарушили лёгкие шаги.
Лиадрин подошла почти бесшумно, как и подобает эльфу-рыцарю. Фиолетовые пряди коротких волос блеснули в дневном свете. На ней были лёгкие доспехи, отливающие сталью и тенью, простенький черный плащ.
– Вы готовы? – спросила она без приветствий. Голос её был ровен, но в нём чувствовалась скрытая сталь: проверка, не дрогну ли я.
– Да, отправляемся прямо сейчас, – ответил я тихо, и едва заметная тень усмешки скользнула по губам.
Она всмотрелась в меня, задержав взгляд на очках, будто пытаясь угадать, зачем наследнику скрывать лицо в городе. Но вопросов не последовало.
Лиадрин привела меня к повозке, ожидавшей у бокового входа в поместье. Деревянные борта потемнели от времени, под копытами лошадей грязь расплывалась вязкими лужами.
Она открыла дверцу, и я первым вошёл внутрь. Деревянные сиденья чуть скрипнули под весом, пахло сыростью и старыми тряпками, ну и местечко. Лишь после меня в карету скользнула Лиадрин, её движения были точны и экономны, как у хищника, привыкшего к замкнутым пространствам.
– Простенькая, зато неприметная, – заметила она, захлопывая за собой дверь.
Колёса заскрипели, повозка тронулась. Мы покинули двор поместья.
За узким окошком тянулись каменные улицы, редкие прохожие, запахи дыма и свежего хлеба. Я смотрел на них отстранённо, будто через мутное стекло – чужой мир, в котором мне предстояло сыграть роль мальчишки-наследника.
У перекрёстка раздались выкрики торговцев.
– Пряности из самого императорского дворца Солянтара! – хриплый голос пробился сквозь шум.
– Ткани, что сияют на солнце!
Слово ударило по памяти. Столица. Сердце империи. Солнечный трон. То место, где вершится настоящая власть. Я не выдал ни тени реакции, лишь продолжил молча наблюдать за улицей. Но внутри что-то дрогнуло – не любопытство, скорее холодный расчёт.
Лиадрин сидела напротив, наблюдая внимательно, словно искала в моём лице ответ, которого я не собирался ей давать.
– Вы слишком молчаливы для юноши, который едет впервые в город, молодой господин, – произнесла она негромко.
– А ты слишком наблюдательна для рыцаря, которому велено лишь сопровождать, – парировал я, не меняя тона.
Карета мягко покачивалась, за окнами мелькали крыши, флаги и голоса уличных торговцев. Она явно чувствовала себя не на своём месте, сопровождая «юного господина» в такую вылазку.
– Господин Кай, – тихо заговорила она, скрестив руки на коленях. – Позвольте спросить… зачем вам понадобилась эта тайная поездка? Вы ведь могли бы поручить всё слугам.
Я медленно поднял глаза от кинжала, который перебирал в пальцах уже несколько минут, и посмотрел на неё. Взгляд был холодный, как сталь, такой, что у неё дыхание перехватило. Лиадрин сжалась, будто внезапно ощутила, что напротив сидит не ребёнок, а убийца с тысячью жизней на руках, и, который собирается сейчас вспороть её глотку. Несколько долгих секунд в карете царила тишина, нарушаемая лишь стуком копыт.
И всё же я не заставил её долго мучиться. Пальцы легко отпустили кинжал, и я улыбнулся – мягко, тепло, почти по-детски.
– На самом деле, я хочу купить подарки родителям, – произнёс я ровно, будто ничего необычного не сказал. – Хочу хоть как-то отплатить за их доброту.
Светлая улыбка контрастировала с тем холодом, что ещё секунду назад пронзал её до костей. Лиадрин вздрогнула и отвела глаза к окну, пряча дрожь в голосе.
– П-понимаю… господин Кай, – прошептала она.
Я устроился удобнее, глядя, как город постепенно раскрывает свои шумные улицы и площади. Внутри у меня было странное спокойствие – ощущение, будто я держу в руках весь мир.
Карета мягко замерла, деревянные колёса тихо скрипнули. Снаружи слышались далёкие крики торговцев, звон колокольчика на двери лавки и лай собаки. Лиадрин тут же поднялась, её движения были точны и натренированы, как у воина, привыкшего к скрытой службе.
Она первой распахнула дверцу, ступила на мостовую и окинула взглядом узкий переулок. Ветер шевелил край её плаща, тень ложилась на лицо, но лавандовые глаза светились настороженностью. Она прислушалась, чуть приподняла руку, словно ловила малейший шорох, и только когда убедилась, что угроза отсутствует, обернулась к карете.
– Господин Кай, всё чисто, – её голос прозвучал твёрже, чем несколько минут назад, но в нём всё ещё сквозила тень той самой дрожи. Она прижала ладонь к груди и, слегка склонившись, добавила: – Позвольте помочь вам выйти.
Я задержался на миг, вглядываясь в её лицо, и лишь затем неторопливо поднялся. Шагнул к выходу и позволил Лиадрин подать руку. Её пальцы были прохладны и чуть напряжены. Спустившись, я вдохнул полной грудью – воздух улицы был резким и живым, в нём не было затхлой тишины поместья.
– Куда желаете направится? – коротко бросила она.
– Преклони колено, Лиадрин.
Эльфийка вздрогнула. Её, и без того большие глаза расширились, в них промелькнуло недоумение. Но приказ звучал не как детская игра, а как слово, которого невозможно ослушаться. Лиадрин медленно опустилась, поставив правое колено на камень.
Она склонила голову, ожидая объяснения, но я не спешил. Я подошёл ближе, и, глядя на неё сверху вниз, произнёс тихо, почти ласково:
– Прости.
Я протянул руку и кончиками пальцев коснулся её лба. В тот же миг её тело дрогнуло, дыхание сбилось, а затем она обмякла. Её веки сомкнулись, и эльфийка потеряла сознание.
Я шагнул вперёд, подхватывая её, не позволяя упасть лицом на камень. Она была выше и тяжелее меня, но в теле, пусть и детском, скрывалась сила, которая удивила бы даже взрослых воинов. Я удержал её в объятиях, опустил аккуратно на землю, словно драгоценную статую.
На миг я задержал взгляд на её лице – спокойном теперь, будто она просто заснула. В груди кольнуло странное чувство: смешение власти и заботы, холодной решимости и неожиданной мягкости.
– Отдохни, Лиадрин, – тихо прошептал я. – Так будет лучше.
Из переулка донёсся лёгкий скрип кожи о камень. Из тьмы выступил высокий мужчина в длинном тёмном плаще, его лицо скрывала тень капюшона. Он двигался бесшумно, словно сам был частью мрака.
Я повернул голову, глядя прямо в его глаза, которые едва блеснули в темноте.
– Рейн, – произнёс я спокойно, потому что заранее знал, что он появится. – Уложи Лиадрин в карету и присмотри за ней.
– Как прикажете, мой господин, – отозвался он низким, сдержанным голосом.
Не задавая вопросов, Рейн шагнул вперёд и бережно поднял эльфийку на руки. Несмотря на его внушительные размеры и силу, движения его были удивительно мягкими – будто он переносил не женщину, а редкий сосуд из хрусталя.
Я смотрел на то, как он скрылся за дверцей кареты, и только тогда развернулся к переулку.
– Время у меня есть, – тихо сказал я самому себе, и холодная тень вновь накрыла сердце.
Жаль, что я не мог поступить иначе, чертова система. Перед глазами вспыхнуло полупрозрачное окошко, его линии дрожали в воздухе, будто написанные холодным голубым пламенем.
Задание: Избавьтесь от слежки Лиадрин.
Статус: Выполнено.
Надпись мигнула и рассыпалась в искры, сменившись новой строкой.
Новое задание:…
Я хмыкнул, сдвигая очки на переносице. Иногда я даже забывал о том, что живу не по собственной воле, а по правилам невидимого хозяина. Кто же этот бог Хаоса и зачем заставляет выполнять эти задания? Ответа я так и не нашёл, но система напоминала о себе снова и снова.
Я сделал вдох, и в груди разлилось странное чувство – смесь раздражения и азартного предвкушения. Всё это напоминало охоту: не я выбирал цель, но каждый раз оставалось только одно – выполнить задание системы. Наказание за невыполнение было уж слишком суровым, почти невыносимым, впервые я прошел через это в десять лет и больше не хотел совершать таких ошибок.
Я медленно поднял взгляд на тёмный переулок, в котором мерцали огни таверн и слышался смех пьяниц. Хищная улыбка скользнула по губам.
– Ну что ж, посмотрим, чего ты хочешь на этот раз, – прошептал я себе под нос, шагая вперёд.
Глава 4
Пятнадцать лет назад. Снежная Империя Мюрель.
Холодный ветер завывал за окнами дворца, бросая пригоршни снега на витражи. Внутри же было тепло – от каминов, ковров и алых портьер. Но в этом тепле прятался другой холод, куда более жгучий, чем зимняя стужа.
Вальдис, юный принц Снежной Империи, продолжал хохотать. Его звонкий, но леденящий смех раскатывался по просторному залу, заставляя дрожать тени на стенах. Перед ним на мраморном полу лежало тело его пса.
На мраморном полу, распластанное, неподвижное, лежало тело Кая. Чёрные, спутанные волосы липли к лицу, в котором каждая черта была перечёркнута болью. Щёку пересекал глубокий шрам, другой – рвал уголок губ, будто сама судьба пыталась стереть улыбку с этого лица. Губы посинели, грудь не вздымалась.
– Ха-ха-ха! Ты видел себя со стороны, жалкая псина? – он говорил, будто мёртвый всё ещё слышал. – Лучший ассасин империи пал от рук хозяина! Ха-ха-ха!
Он пнул мёртвое тело сапогом, будто проверяя, не оживёт ли любимец по прихоти его жестокой игры. Но Кай, разумеется, не пошевелился.
Слуги, стоявшие по краям зала, боялись поднять взгляд. Никто не осмеливался сказать ни слова. Их молчание было гробовым, нарушаемым лишь хохотом мальчишки, в котором уже угадывалась тень будущего тирана.
Принц Вальдис вытер выступившие слёзы – не от горя, а от смеха – и произнёс:
– Как же легко ломаются эти жалкие твари… Даже сейчас… ты всё ещё смотришь на меня, мерзавец, – прошипел Вальдис, наклоняясь так близко, что почти касался лица мертвеца. – Но теперь ты – ничто.
Его губы растянулись в улыбке, которая не имела ничего общего с детской радостью. Принц вдруг выпрямился и засмеялся снова, звонко и чисто, словно мальчишка, которому подарили новую игрушку. А тело бывшего убийцы, когда-то известного в подземном мире как «К11», уже начинало остывать.
Черные глаза потемнели еще больше, в них вспыхнул холодный, звериный блеск.
– Хватит, – произнёс он ровно, почти шёпотом. – Мне надоело смотреть на эту падаль.
Щелчок пальцев разрезал тишину, и из тени выступил один из его ассасинов – высокий, закутанный в чёрный плащ, лицо скрыто маской. Движения его были точны и бесшумны, как у зверя, привыкшего убивать по приказу.
Принц даже не взглянул на него, указывая на тело ногой:
– Отруби ему голову. Забальзамируй. Я хочу, чтобы она украшала мою коллекцию.
Слуги вдоль стен задрожали, несколько женщин едва не вскрикнули, но подавили звук, прижимая руки к губам. Ассасин не задавал вопросов. Он склонился над телом, его руки привычно скользнули к поясу, и холодный металл блеснул в отблесках факелов.
– И клинки… – добавил Вальдис, резко обернувшись. Его лицо исказила кривая улыбка, в которой не осталось детской игривости. – Эти изогнутые красавцы. Заберите их и отправьте в императорскую сокровищницу. Пусть отец знает: сын умеет добывать игрушки.
Ассасин молча кивнул. Лёгкий звук стали – и тишина зала прорезалась шорохом работы. Голова, некогда державшая холодный и расчётливый взгляд, вскоре будет заключена в сосуд со смолами и маслами.
Принц Вальдис повернулся к окну. Его силуэт в свете луны был странно хрупким и одновременно пугающим.
– Вот так, пёс, – сказал он тихо, будто мёртвый мог услышать. – Даже после смерти ты будешь смотреть на меня. Вечно.
И снова в зале раздался его смех – но теперь он звучал глухо, сдавленно, как хохот безумца.
▬▬ι═══════ﺤ -═══════ι▬▬
Континент содрогался под его шагами. Каждое чудовище, появлявшееся на его пути, становилось лишь новым испытанием для его амбиций. Он сражался не ради славы – его движения были рассчитаны, холодны и смертельно точны.
В одной из битв на рассвете, в горах Снежной Империи, на него обрушились гигантские ледяные големы. Их массивные кулаки сотрясали землю, снег и камни взлетали в воздух. Но Вальдис двигался между ними, словно тень, парируя удары коротким кинжалом в левой руке и длинным мечом в правой. Металл искрился, отражая первый свет солнца, а каждый раз, когда он ударял, тело голема разлеталось на обломки.
В другой раз в тёмных лесах на юге континента он встретил стаю гигантских звероподобных существ – с острыми клыками и глазами, светящимися красным пламенем. Вальдис не тратил ни секунды на страх. Он прыгал между деревьями, уворачиваясь от смертельных прыжков, нанося точные удары кинжалом и мечом. Его движения были одновременно грациозны и убийственны, каждый выпад отрезал конечность, каждый удар заставлял зверя задыхаться в агонии.
Особенно ужасными были его ночные схватки. Вальдис нападал на чудовищ, скрываясь в тенях, и его противники даже не понимали, откуда приходит смерть. Он использовал острые кинжалы, забранные у Кая, словно продолжая древнюю традицию: клинки с мрачной историей, о которых шептался весь континент, снова проливали кровь.
Каждая битва закаляляла его. Он не останавливался, не жалел врагов, и с каждой победой его хладнокровие становилось всё сильнее, а жестокость – всё ярче. Люди, которые видели его в этих схватках, позже говорили, что Вальдис сражался не как человек, а как сама смерть, которая с улыбкой вырывает жизнь из своих жертв.
После двух лет таких походов Вальдис вернулся во дворец не просто как победитель – он вернулся как новый порядок на континенте, где его имя стало синонимом власти, страха и решимости.
– Скажи же, сын мой, – произнёс император с тяжестью во взгляде, – чего ты желаешь в награду за все свои победы?
Вальдис расхохотался, смех его был злой, раскатистый, напоминал раскат грома над пустынной равниной.
– Моей наградой… – произнёс он, и его глаза блеснули ледяным светом, – будет твоя голова и трон!
Император обмяк, поражённый. Его глаза, привыкшие видеть интриги и войны, едва уловили масштаб дерзости.
– Ты… безумец, – выдавил он, голос дрожал, хотя пытался сохранить величие. – Ты не можешь…