Сказки для очень взрослых и очень умных

1.1 Китайские сказки

«Восток» – культурный бренд, мировоззренческая традиция, тип духовности, специфическая картина мира, выразившая себя в особых феноменах, нормах, ценностях, традициях и артефактах.

Специфика Востока определена рядом характерных черт: особенностями восприятия бытия (видение действительности через сакральную призму), времени (цикличность), желанием реализовать духовные идеалы (согласно религиозной догматике), наличием характерного «обожествления» властных структур, общественными принципами (противоположные Западу коллективизм, традиционализм, солидарность и др.).

Данные черты свойственны Востоку как Единому, но имеют разные выражения во множестве культурных подтипов, включаемых в культурологическое понятие «Восток»: буддийско-синтоистский, конфуцианско-даосистский, индо-буддийский, арабо-мусульманский.

Китайская культурная традиция в основе своей, как и японская, имеет ритуализированную этику, однако обладает рядом отличий, связанных с природными факторами, территориальной спецификой: китайский восток – восток материковый. Так, природно-географические особенности, плюс особенности развития политической, правовой, религиозной, эстетической сфер сформировали уникальные доминанты культуры Китая, а также виды и смысловые содержания сказки, ставшие предметом нашего исследовательского интереса.

Древняя цивилизация Китая относится к ряду «речных» – земледельческих, сложившихся в долинах крупных водных артерий. Развитое сельское хозяйство поставило на приоритетные позиции китайскую государственность в сравнении с соседними кочевническими культурами. Уже в IX в. до н.э. древнекитайское государство Шань обладало профессиональным войском, календарем и письменностью [23]. Следующая эпоха – Чжоу, смешивая близкие регионально этнические культуры, установила центральный принцип – общинность как основу жизнетворчества, связующее звено китайской системы ценностей. Именно в этот период возникли и получили распространение конфуцианство и даосизм. Буддизм придет в Китай в эпоху государства Хань – к I в. нашей эры. В Новейшее время эта культура вошла под руководством династии Цин, которую смели с трона волны восстаний и революций, докатившиеся из Европы и в Китай.

Нападения гуннов, монголов, других кочевников, междоусобицы аутентичных этносов довольно долго мешали стабильному развитию (вплоть до XV в.) китайской культуры. В ходе конфликтов, войн, захвата территорий и ассимиляций Китай создал уникальные, по своей значимости для человечества, феномены и артефакты – Великую Китайскую стену, Великий Китайский канал, научные изобретения и теории в области медицины, астрономии, математики и пр7 [122].

Для того, чтобы описать и понять значение китайских сказок, необходимо обратиться к понятию ритуала, которое сыграло большую роль в становлении культуры Китая в целом. Важно понимать, что неисчислимое множество обрядов, церемоний и ритуалов разной функциональности, бытовавших (и существующих ныне) в культурном контексте китайской истории, связано со значимостью ритуала как доминанты, как способа сохранения и трансляции культуры в социуме [64].

Поклонение силам природы, культ неба (абстрактно продолженный в даосизме) и культ предков оказали влияние на специфику и характер китайской сказки.

Китайские народные сказки имеют аутентичное обозначение в этой культуре: «гу ши» – «Древнее дело», «быль». Сказочные тексты Китая традиционно дифференцируются на сказки о животных, волшебные и бытовые.

Композиция сказок Китая традиционна: они сразу переносят слушателя в сказочное время и сказочное место, используя традиционные зачины: «Есть в горах…», «Есть на свете гора…», «Давным – давно жил…», «В старину стояла у подножия высоких гор на берегу моря…», «Жил на свете один…», «Очень давно это было…», «Случилось это в давние времена…». Имеют завязку, кульминацию, развязку и классический конец (свадьбу, благополучие, свидетельство рассказчика «Сам видел»).

Китайские сказки о животных, как и сказки других культур, возникли в глубокой древности. Они были связаны с хозяйственной деятельностью человека. Животные – герои сказок – сохранили следы тотемизма, который позиционировал родословную связь человека и животного. Первобытный человек одухотворял все окружающее и наделял своими способностями и свойствами – персонифицировал – силы природы и зверей. Потому в сказках происходит перенос представлений о человеческом на художественные образы мира животных: они разговаривают друг с другом, понимают человеческую речь, осуществляют повседневные текущие практики человека (строят дома, воспитывают детей, возделывают землю [59])8.

В сказках всех народов мира есть сюжеты о противостоянии персонажей – маленького героя – большому. Этот специфический сказочный психологизм ставил важную цель: убедить слушателя, сомневающегося в себе, поверить в свои силы, познакомиться с Я. Так, во многих текстах сказок о животных рассказывается о ссорах и состязаниях между большими и сильными животными и маленькими, слабыми. Во-вторых, в противостоянии слабого – сильному реализовывалась мечта о социальной справедливости, вплетенный мировоззренческий компонент, результат рефлексии Другого: слабый, то есть социально обездоленный, персонаж побеждает с помощью ума и ловкости более сильного и могучего зверя9.

Рефлексия на мир как на мир природы выражена в китайской сказке, как и в мировой, повествованием об внешних особенностях животных и о структуре мира. Многое в тексте сказки направлено на объяснение мира – разъяснение слушателю незыблемых оснований мироздания и того, что человек может подвергнуть трансформации. Так, сказки прямо – по сюжету или косвенно – вплетением деталей в повествование, объясняют происхождение особенностей строения тел у животных или их повадок10.

Одним из важных столпов для разворачивания сказки выступает описание картины мира11. Китайская очень сложна, так как включает в себя сонм богов и духов, живущих в трех субмирах: подземном – мире умерших, злых духов, колдунов и пр., наземном – мире человека и небесном – мире высших существ. В качестве примера художественной представленности в тексте структурированности мира стоит привести многочисленные волшебные сказки о невестах-колдуньях, невестах-мертвых, о путешествии в нижний мир за невестой. Подземный мир, при этом, не враждебен человеку, он – важная составляющая гармоничной картины универсума: счастье и любовь обретаются в нем или вместе с ним12.

Волшебные сказки зародились при разложении первобытнообщинного строя и переходе к классовому обществу. Именно тогда появились сюжеты о невинно гонимом младшем брате, падчерице или сироте. Конфликт теперь уже обозначался между членами семьи, а не только между слабым и сильным зверем, отражал общественные и классовые противоречия. Так, образ сказочной семьи выступал схематическим изображением социокультурного пространства, в котором наличествовало неравенство – богатство и бедность родственников, ум и глупость и пр13.

Образный ряд китайских сказок (о животных, волшебных и социально-бытовых) чрезвычайно разнообразен и содержит следующие персонажи: драконы – представляют водную и воздушную стихии, власть; фениксы – стихию огня, идею бессмертия; колдуньи и колдуны, оборотни, монахи, злые и добрые старухи, добрые отцы и братья, злые мачехи и невестки и, конечно, красавицы – обрисовывают представления о социальных ролях, символизируют патриархальные отношения, изображают спектр характеров, способности и возможности субъекта. Интересно, что злое начало, по большей части, дано в китайской сказке женскими персонажами. Это, по-видимому, должно было соответствовать содержанию концепта инь-янь –темной и светлой энергиях мужского и женского начала. Убрать женское из мироздания невозможно, так как универсум базируется на гармонии темного и светлого. Потому в сказке происходит снятие напряжения – обезоруживание женского зла – приручение красавицы14. Этот сюжет иногда представлен в специфических – эротических сказках, которые поэтизируют интимную сторону жизни15.

В сказках о животных чаще всего используются следующие образы: тигр – уважаемый, сильный, могущественный «человек». Если в китайской сказке появляется тигр – он чрезвычайно важный господин. Этому животному в Китае поклонялись как божеству, изображения тигров стерегли двери при входе в храмы, военачальники украшали ими свои одежды. Иногда в сказке свирепому тигру отводится роль глупца, которого обманывает слабый персонаж (например, заяц), отличающийся особой догадливостью, ловкостью, сметкой. Также в китайском сказочном тексте появляются образы собаки, кошки, черепахи, мыши, петуха и быка. Лисы и барсуки, перешедшие в волшебную сказку из животной – метаморфные образы. Эти звери всегда выступают песонификацией зла, чаще всего, с женским лицом.

Одной из важных составляющих китайского сказочного текста выступают смысложизненные ценности. Центральной ценностной позицией является счастье. Все герои о нем думают, стремятся к нему и преодолевают на пути к счастью разнообразные преграды. В качестве таковой в сказку вводится антигерой – в нем нет того, что составляет счастье. В китайской культуре «счастье» представлено набором личностных и социальных характеристик – великодушие, взаимопомощь, доброта, радость при оказании услуги, храбрость. Это обусловлено социально-этической ориентацией культуры. Потому персонаж сказки может прийти к счастью, осуществляя действия, связанные с этими характеристиками. Антигерой, соответственно, антисоциален и реализует поступки, связанные с завистью, тщеславием, гордостью, злобой, жадностью и ленью.

1.2 Тибетские сказки

Несколько слов необходимо сказать о тибетской сказочной традиции, которая имеет специфические отличия от близкой китайской. Тибет – одно из древнейших азиатских материковых горных государств, близкое Китаю, прошедшее сложный путь истории в своем развитии. Эта сложность была обусловлена и природными условиями, и политическими. Тибет находится между Китаем и Индией, и в разные эпохи служил магнитом для военной экспансии, как этих государств, так европейских (например, Англии в XIX в.) и даже России, у которой были свои интересы на китайской политической арене. Для нашего исследования важны периоды Юань, Мин, Цин (с XIII по XVIII вв.).

В истоке множества традиций Тибета лежит древнее религиозное учение Бон (магическая практика, основанная на ритмическом пении-речитативе для задабривания духов или защиты от них). В ходе истории развития культуры Тибета религия Бон слилась с буддизмом, породив специфические продукты (тексты, сказки, живопись, скульптуру, маски и пр.). Среди главных божеств Бон основными были: белый бог неба (Небесный наставник), черная богиня земли, красный тигр, а также духи джиг, цан, сабдаг – враждебные человеку. Действия священника Бон определялись практической пользой, а не нравственными принципами. С точки зрения европейских христианских исследователей, религия Бон стоит не на «правильной» стороне, так как практикует магические обряды, атрибуты с «темной» (для европейца) символикой (перевернутый крест, свастика позднего периода развития религии, обходы ритуальных ступ против часовой стрелки и др.). Бонийская мистерия Чам включала в себя танцы актеров в масках Якка (злых духов) и масках, имитирующих человеческие черепа. Согласно мифологическому сюжету «актеры» разыгрывали битву злых духов с мудрецом Ринпоче, защищающим правильный ритуал. С проникновением буддизма в Тибет мистерия Чам и ее маски трансформировались в упрощенную для профанной аудитории религиозную драму – Цам [64].

Тибетские сказки изучали русские исследователи – Потанин, Ремизов, а также европейские – О-Коннор и др. В начале XX века в России, в связи с экспедициями русских географов, этнологов и др. на Тибет, обозначилось увлечение восточной культурой, буддийскими практиками и субкультурой Тибета. Русский писатель Ремизов, обратился к тибетскому фольклору и написал ряд сказок, интерпретирующих эту сказочную традицию16 [105].

Сюжетный ряд тибетских сказок (о животных, волшебных и социально-бытовых) включает в себя истории о глупцах, буддийских монахах, богатых и бедных, жадных и щедрых. Образный ряд: яки, львы, собаки, зайцы, монахи, колдуны, оборотни, крестьяне17 [56].

1.3 Японские сказки

Японская культура не является исключением в ряду культур восточного типа по строгости соблюдения традиций, неизменности ценностных систем в ходе течения истории. Интересными для нашего исследования сказок выступают ценности социальных взаимоотношений, межполовой коммуникации («хоннэ» и «татэмаэ»), самоограничения («хикаэ»), снисходительности к слабым («амаэ»), внимания к Другому («сэкэнтэй»), долга («гири») и красоты [122].

Островное расположение, влажность, сейсмическая активность, недостаток земельных, минеральных и других ресурсов обусловили общинное существование. Люди были (и есть) вынуждены жить в стесненных условиях (это подтверждают характер деревенских, городских, простых и привилегированных построек, система права и налогообложения, эстетические аспекты). В ряду детерминант стоит также отметить сложный и достаточно длительный (с I в. нашей эры по XVI в.) период раздробленности, междоусобиц древнего японского государства (упомянутые в древнекитайских хрониках люди ва, государства На и Яматай [85]). Только сёгун Тоётоми Хидеёси осуществил удачную попытку объединения враждующих аристократических кланов [51]. Так, наличие сложных морально-нравственных принципов, воплощенных в этикете, позволило отрефлектировать эти факторы в культуре появлением таких понятий как, «хоннэ» и «тотэмаэ». Сказочные тексты, как рассказы с установкой на вымысел, кардинально отличаются от реальности прямотой высказываемых в них чувств. В настоящей жизни у японцев не принято быть понятным.

Так, особенности японских сказок связаны с социально-этической направленностью системы ценностей – аутентичными принципами должного и стыдного; с политико-правовыми историческими обстоятельствами – периодом раздробленности и междоусобиц, формированием сёгуната и единого государства [112]; с ценностями эстетики – принципами познания прекрасного; а также обусловлены природно-климатическими факторами.

Японские сказки были предметом изучения у многих ученых. Стоит отметить Обаясе Тари – японского культуролога, описавшего сущность, виды и особенности сказок, их связь с «Кодзики» – древнейшими литературными памятниками культуры Японии18.

Сказки каждой префектуры (региона страны) носят свой характер. Так, тексты Осаки носят традиционный характер, отражая в своих сюжетах и образах способ, которым осакцы преобразовывают природу, занимаясь скотоводством и земледелием. Сказки Киото – романтичные, связанные с относительно мягкими условиями жизни; сказочные истории северного Хоккайд суровы, как виды повседневных практик – охота и рыболовство. В префектуре Рюкю сказки наиболее просты, так как субъект предпочел только земледелие. Для островных рюкюсцев главным стержнем текста, упоминаемым прямо или косвенно, выступает вода; для айнов – небо [122].

В сравнении со сказками других культур, у японских имеется ряд отличий. Первое из них состоит в особом мировоззренческом прочтении пространства, выраженном художественно-литературной стилизацией и специфическими словесными формулами. Так например, в русских и европейских (от средних веков) сказках пространство обозначается расплывчато: «В некотором царстве, в некотором государстве», «За три девять земель», «В три десятом королевстве». В японских присутствует четкая конкретика – с указанием района страны, города или поселения. Это может быть объяснимо тем, что для японцев нет головокружительных расстояний – их пространство ограничено несколькими островами. Второе значимое отличие японских сказок – прочтение времени. Оно упоминается не походя – «жил-был», а с уважением – «в старину».

В ходе формирования мифологической рефлексии производящего характера в Японии, как и в других культурах, появились соответствующие рефлективные результаты: земледельческие культы, с мифологическим сопровождением, специфические ценности и нормы в экономической, правовой, социальной, эстетической и других сферах, отражающие характер мировоззрения. Влияние на культуру Японии оказал и буддизм, пришедший из Китая. Соединившись с аутентичным синтоизмом – обожествлением природы и власти – мифологическое мировоззрение породило особые характеристики персонажей – львов, духов и привидений. Также в сказках появились акценты на религиозных святынях: горы – образ оси мира в буддизме, а у японских синтоистов там живут боги. Влияние оказали и другие религии, например, соседней Индии, реализовавшись в образах богов и демонов (грома, например) [122].

К видам японских сказок относят следующие:

Фусаги-банаси – о чудесах19.

Добуцу – но ханаси – сказки о животных с яркой моралью20.

Оциально-бытовые – повествовательные, дидактические, плутовские21.

Кэйски-банаси – длинные и короткие сатирические или докучные сказки22.

Обакэ-банаси – сказки-хорор (страшные)23.

Запрет на искренние прилюдные выражения чувств и эмоций в японской культуре сформировал скрытые формы чувственности, воплощенные в эстетике. Подразумевалось, что японцы должны осознавать суть эстетического видения красоты, заключающегося в знании его принципов: «саби» (красоты течения времени), «ваби» (красоты обыденного), «сибуй» (красоты обыденного в течение времени) и, самое важное – «югэн» (красоты подтекста, иносказания). Так, красота – одна из центральных ценностей, и все должно быть подчинено ее созерцанию [122]. В том числе и Слово. Потому японские сказки очень поэтичны: те, кто в них умеет слагать стихи – всеми уважаем и вызывает адекватный отклик у Другого. Стихи меняют судьбу сказочных персонажей: помогают девушкам выйти замуж, преодолеть свои и чужие низменные чувства (вернуть мужа, победить соперника и пр.). Стихи читает японский сказочный криминалитет (разбойники) и даже животные. Плохие персонажи, обращающиеся к поэзии, раскаиваются, становятся светлыми, потому что способность творить красоту – всегда способность созидать добро [95].

Основными персонажами японских сказок выступают, наряду с обычными для нас и европейцев животными, улитки, богомолы, змеи (женщины-змеи, рыбы) [145]. Японские оборотни (лисы и барсуки) наводят морок, порчу; оборотнями могут быть даже предметы (например, семечки или старые вещи). Стоит отметить, что лиса из раннего эпоса – не оборотень, а плут. Еще одним интересным отличием японской сказки является то, что оборотень сначала животное, потом уже человек24. В европейских и русских – наоборот: человек становится зверем25. Нехарактерными, редкими персонажами являются великаны (например, великан Амонадзяку). В Японии, как и в Китае, есть нетипичный для сказок образ второй злой женщины. В культурах, допускающих многоженство, этот образ обязателен. В Китае и Японии – это фаворитки императора, фрейлины (нежели знатные дамы) и наложницы.

Композиционная структура в сказках Японии традиционна. Также, как и в других сказках мира, в них присутствуют троекратные повторы – три волшебных предмета, три задачи, три эпизода.

Таким образом, японские сказки репрезентируют общие для мировой культуры смыслы, раскрывающие отношение к миру, Другому, Я, красоте, смерти, творчеству и пр. При этом они имеют яркие особенности – связаны с территорией, спецификой культуротворческой деятельности.

1.4 Индийские сказки

Индийская культура относится к типу культур Востока по основным своим компонентам: ирригационному характеру хозяйствования, традиционализму, цикличности восприятия времени, общинности, эстетической и созерцательной специфике рефлексии в отношении к миру, Я и Другому. Культурные доминанты формировались под влиянием природно-климатических (влажный, жаркий климат, гористая местность), этнополитических (этническое многообразие, миграции, периоды междоусобиц, военные конфликты и экспансии) особенностей.

По времени возникновения Индию считают одной из древнейших культур в мире. У ее истоков стоит цивилизация Хараппы (3–1,5 тыс. до н.э.), основанная дравидами. Последующие периоды культур-истории Индии принято делить на ведический (по факту возникновения ведизма и брахманизма, их расцвета, влияния на сферы жизнедеятельности и итогового кризиса – 1,5–1 тыс. до н.э.), буддийский (возникновение буддизма, попытки создания единого государства Ашоки из династии Маурьев – 1 тыс. до н.э. – II в. н.э.), классический (стабилизация религиозной, правовой, экономической и социальной систем, «золотой век» династии Гуптов – II–V вв.), средневековый (начало захватнических войн и колониальных движений – V–XIX вв.), новейший (период движения к суверенитету и его обретение – XX–XXI вв.) [55, 126].

Основы сказок Индии, как и сказок других древних восточных культур, необходимо искать, прежде всего, в мифо-религиозных традициях, так как именно они на первых этапах становления культуры отразили сущность рефлексии Я на мир, в рамках которой далее происходило продуцирование конкретных культурных продуктов (феноменов, явлений, артефактов в их секуляризованных для сферы повседневности форм [122]).

Центральными понятиями для практически всех религиозных культов Индии выступали понятия: дхармы – долга, кармы – последствий поступков, сансары – веры в перевоплощение душ и мокши – веры в освобождение от перерождений. Эти категории имеют общие корни в ведизме и брахманизме, специфические выражения в буддизме и индуизме, также они отчасти представлены и в многообразных индийских анимистических религиозных представлениях как Северной, так и Южной Индии.

Исследователям известно о наличии нескольких сборников сказок в индийской культуре. Самым древним из них является сборник «Катхасаритсагару», время создания которого датируется XI в. до н.э. Еще один древний сказочный текст, вероятно принадлежащий поэту Гунадхьи – VI в. до н.э. Написан он на особом языке – пракрите (пайшачи – «язык демонов»), считающемся утраченным. Другой текст – «Панчатантры» – относится уже к III–IV вв.

Переплетение сказок с мифо-религиозной традицией, свойственное древним культурам, проявилось и в индийских сказках. В качестве примера можно привести буддийские джатаки – рассказы о похождениях Будды, написанные в форме басен (550 сюжетов), с животными в качестве основных действующих персонажей. Также примером служат два известнейших эпоса Индии – «Махабхарата» и «Рамаяна» (IV в. до н.э. – IV в. н.э.), повествующие о героях и войнах, любви, красоте, с включением сказочных деталей (например традиционная для сказок многих культур тема змееборчества), фольклорных оборотов и религиозных идей. Однако оба они представляют собой, в отличие от народной сказки, рафинированные, придворные художественно-литературные произведения [77].