- -
- 100%
- +
Вечность ― это маятник, который, качаясь в могильном безмолвии, неустанно твердит лишь два слова: «Всегда, никогда! Никогда, всегда!». И при каждом таком ужасном качании какой-то отверженный кричит: «Который час?» И голос другого несчастного ему отвечает: «Вечность»
– Жак Бриден
Шестнадцатое ноября.
Время не уточнено.
Я видел ужасное, но то, что я хочу рассказать, или просто высказаться, ― не получиться сравнить ни с чем, что приходит мне на ум, разве что я не стал тем несчастным, которого угораздило стать жертвой творческой фантазии Эдгара Аллана По. Так что должно быть, вероятно, я действительно болен на голову.
Я обращаюсь к этим листам, пусть их никто и не прочтёт, ― так даже лучше; надеюсь никто более не столкнется с тем, что пришлось испытать мне. После написания этих бумаг, я, в состоянии полном ужаса и бессвязного бреда, вероятно, сожгу их. Я намерен лечь в первую же попавшуюся психиатрическую лечебницу, любого города, в который меня угораздит попасть впопыхах сбегая из страны. Я сбегу, оборву все способы связаться со мной, сменю имя, даже сделаю пластическую операцию, исчезну из этого мира, ― всё чтобы покончить с моей прошлой жизнью.
Надежда.
Надежда забыть весь испытанный ужас как детский кошмар разбудивший тебя в полночь.
Я обращался за помощью. Друзья, коллеги, соседи, психолог. Меня не слышат. Услышьте меня. Кто-нибудь.
Листы. Только листы слышат меня. Они чувствуют как я пишу на них. Даже если они не верят. Они слушают. Мой ближайший друг живёт на расстоянии более чем в пятьсот километров. Мои коллеги даже слышать не хотят. Соседи не понимают. Они ищут логическое объяснение. Объяснение невозможному. Психолог считает меня сумасшедшим. Он посоветовал мне обратиться к психиатру. Они считают меня сумасшедшим. Я.. Я…
Тот «Я» умер на Васильковой улице города Дана-Батиол приблизительно в девять вечера.
Тот «Я» был ужасно болен.
Тот «Я» был слишком слаб и напуган.
Тот «Я» встретил человека, который двигался точно как маятник.
Дана-Батиол делится на пять районов; в одном из них живёт известный практически всем местным как «Человек-маятник». Этот, неожиданно появившийся в Дана-Батиоле иностранец, известный местным как никому не мешающий и ведущий размеренную жизнь, «Человек-маятник», ― некий Вильям Нотли, проживающий на перекрёстке Васильковой и Красной улиц, в доме №27. К врачам никогда не обращался; говорят, врачи о нём и не знают, хоть это и звучит как бред.
Этот «Человек-маятник», Вильям, получил свою известность за счёт того, что каждый из его ритмичных как часы шагов ― покачивают его из стороны в сторону; и не важно как или через что смотреть, под какой угол не вставай, ― он всегда покачивается с ноги на ногу идеально придерживаясь ритма.
И ведь это только шаги, а с каждым его шагом, ― то влево, то вправо, двигались и его глаза, и его руки, и его голова, и его рот, и его одежда. Всё, ― единая форма жизни, единый механизм, превращающий его в того самого Вильяма Нотли, известного, в относительно узком кругу, как некий «Человек-маятник».
Он двигался как маятник.
Он двигался как человек.
Он двигался как робот.
Внутренняя борьба; дилемма. Как добро и зло. Как Инь и Ян. Гармоничность в споре обеими сторонами. Он робот или маятник? Точно ли он человек?
Он двигался как маятник.
Двадцать четвёртое августа.
Семь часов утра.
Мы встретились на вокзале города Дана-Батиол. Тот «Я» возвращался домой от больной раком матери; болезнь дала метастазы. Ей осталось совсем немного.
Отрицание. Гнев. Торг. Депрессия. Принятие.
Цикличность. Как маятник.
Он выглядел как олицетворение Американской мечты: блестящие как лысина туфли коричневого цвета, тёмно-серые штаны, белая рубашка, поверх которой он надел чёрный галстук, пиджак такого же цвета что и штаны. Коричневые кожаные перчатки. Под стать им был и кейс, что он держал в левой руке. На голове была шляпа, ― тот же цвет, что и пиджак со штанами. Под шляпой были длинные зализанные назад волосы. Настоящий Патрик Бейтман.
Он стоял как разукрашенная скульптура, или как человек с портрета. Он принял одну позу и замер. Встань он рядом с восковыми фигурами, ― отличить будет невозможно. Маятник временно остановлен. Практически.
Ступор.
Он не моргал. Лишь глаза продолжали имитировать ритмичные движения маятника.
Влево-вправо. Вправо-влево.
Я вышел из вагона. Он, качаясь всем своим телом, зашёл. Я обернулся взглянуть на него. Он стоял спиной. Должно быть, он ехал на работу.
Поезд тронулся.
Через неделю я заболел.
Тридцать первое сентября.
Пятнадцать часов дня.
Первые два дня болезни всё было (относительно) нормально. Температура превышала норму всего на градус, головные боли, кашель, раздражение горла.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.