Последний дракон Востока. В нитях любви

Глава 1

– Гэгэ![1], которые она принесла.

Деньги на месте, но перепроверить не помешает. Как-то раз мне недоплатили столько, что хватило бы на целую неделю. С тех пор я усвоил урок: внимательность превыше всего.

Удовлетворенный, я привязал небольшой мешочек с монетами к внутренней стороне своего халата.

– Ну что ж, цзецзе[2], – сказал я с легкой улыбкой, – подними правую руку, вот так.

Она охотно повторила за мной, задержав дыхание от волнения. Трудолюбие оставило на ее руках след в виде мозолистых ладоней и крепких пальцев. Вероятно, она работала дни напролет на рисовых полях неподалеку. Однако порозовевшие руки и ногти были чисты, до скрипа вымыты в желании избавиться от любой грязи.

Ее внешний вид был скромен: простое коричневое платье из грубой ткани и длинные черные волосы, которые падали на спину мягкой косой, перевязанной на конце короткой темной лентой. Я чувствовал легкий запах цветочных духов – слабый аромат, говорящий о том, что она старалась выглядеть как можно лучше, вероятно, потратив на это больше, чем могла себе позволить. Но я ее и не осуждал.

Я бы тоже постарался выглядеть как можно лучше, если бы собирался встретить сегодня свою Судьбу.

Я видел ее красную нить[3] столь же ясно, как и синее небо над головой. Поистине волшебная, она обвивала ее мизинец и тянулась к центру города. Она была натянута, без единого провисания, что говорило о близости ее возлюбленного.

– Ты готова?

Она быстро кивнула, ее волнение так и ощущалось в воздухе. Все еще мягко держа ее за руку, я указал путь.

Ее нить вела нас прямо через рынок у гавани. Узкие улицы Цзяошаня[4] были переполнены торговцами и покупателями. Продавцы бойко предлагали свои товары, рабочие наслаждались заслуженным обедом – пряным мясом, паровыми булочками и супом с пельменями.

В гавани было прохладно – первый зимний мороз покрыл крыши, – но холод не оторвал людей от их повседневных дел. Здесь можно было найти и красители для одежды, только что привезенные из западных царств, и экзотические специи из-за моря, и изысканные заколки для волос, и столь редкий в этих краях шелк, привезенный с торговых путей на севере.

Из южных земель не было ничего: торговля с нашими южными соседями прекратилась почти год назад, после объявления императором войны.

Город Цзяошань, как мне рассказывали, когда-то состоял всего из нескольких соломенных хижин вокруг крупного озера.

С каждым годом людей собиралось все больше и они все сильнее вычерпывали из озера воду. Годы шли, озеро постепенно мелело, пока не высохло полностью, оставив город разрастаться прямо на бывшем илистом дне. Так даже лучше. Ненавижу плавать.

Гомон рынка наполнял мои уши, но, сколько бы мы ни продвигались вперед, шепот и любопытные взгляды неотступно следовали за нами. Даже полуодетые куртизанки из местного дома удовольствий высовывались из окон, чтобы одарить нас осуждающими взглядами.

– Разве это не он? – спросила одна из них. – Искатель Нитей?

– Кто?

– Выглядит как простой бродяга.

– Почему он до сих пор здесь? Ему бы присоединиться к остальным новобранцам.

– Выкрутился, скорее всего.

– Трус.

– Он не обманывает бедную девушку?

– Нет, нет, это он, я уверена. Сай помог моему кузену найти супругу всего два месяца назад!

Я отмахнулся от их слов и сосредоточился на своей задаче. Потому что, хотя я и вижу ее нить Судьбы, также я вижу нити всех остальных – яркие красные линии, идущие в разные стороны. Они пересекаются и переплетаются, как запутанный клубок, двигаясь туда, куда пожелают те, кто находится на их концах. Постоянная запутанная паутина магии, к которой я со временем привык, как к толпе незнакомцев. Нити неосязаемы, легко проходят сквозь меня, так что мне не грозит запутаться в них. Держась за руку девушки, я чувствую себя компасом, указывающим верное направление.

Нить начала дрожать, от нее исходило ощутимое тепло. Девушка нервно сглотнула и покрылась легким потом, несмотря на холодное утро.

Я вел ее через рынок, поднимаясь все выше, туда, где начинался Жемчужный район[5]. Лачуги вдоль улиц постепенно исчезали, уступая место величественным особнякам с высокими кремовыми стенами, заостренными крышами и водными садами, которые уже начал сковывать лед.

На нас продолжали смотреть, но теперь в этих взглядах было больше раздражения, чем интереса. Аристократки перешептывались за дорогими шелковыми веерами, хмурили напудренные лица, но мы просто шли дальше.

– Ты уверен, что мы на месте, гэгэ? – спросила она, когда мы подошли к воротам, украшенным изображением позолоченного дракона, который защищает жилище от злых духов.

Я снова взглянул на ее руку. Нить натянулась и вибрировала, ее цвет стал ярко-красным и мерцал, как далекие звезды. Только я мог видеть эту магию. Девушка же смотрела на меня, ни о чем не подозревая.

Я ободряюще кивнул.

– Это точно здесь. Твой Судьбоносный находится прямо за этими воротами.

Она сделала шаг назад, ее лицо исказилось ужасом.

– Но это же дом советника! Это какая-то ошибка.

– Твоя красная нить Судьбы не может ошибаться, – отвечаю я ей. – Тебе предначертано быть с тем, кто находится прямо за этими воротами.

– Но посмотри на меня. Мне не место здесь.

Ее губы дрожали, а тонкие брови сошлись в печальном выражении. Она дернула за конец своей косы, перебирая между пальцами черную ленту.

– А что, если они взглянут на меня и начнут смеяться? Они сразу поймут, что у меня нет никакого приданого[6]. Это была ошибка. Мне не следовало сюда приходить. Все это просто глупая затея.

Я положил ей руки на плечи и заглянул прямо в глаза, стараясь успокоить.

– Я понимаю твои страхи, но поверь, твой Судьбоносный полюбит тебя всем сердцем. Не важно, как ты выглядишь и сколько у тебя денег. Истинная любовь никогда не подведет, но тебе нужно быть достаточно смелой, чтобы ее принять.

Я слегка подтолкнул ее вперед и отступил, наблюдая за тем, как все произойдет, пока вокруг нас собиралась толпа.

Она неуверенно протянула руку к массивному дверному молотку и постучала – раз, второй.

Наступила вязкая, тяжелая тишина. Даже ветер затих, словно опасаясь нарушить напряжение, сгустившееся в воздухе.

На пороге появился мужчина в пурпурных одеждах с тяжелой золотой цепью, на которой висела печать городского совета. Он взглянул на девушку, и его короткое замешательство быстро сменилось любопытством. В его глазах появилось тепло, а уголки губ приподнялись в легкой улыбке.

Красная нить запела между ними, засияла ярче девяти солнц[7], ведь их связь была чистой и нерушимой. Никто, кроме меня, не видел этого ослепительного света, но этого и не требовалось. Хватило одного взгляда, полного трепета, восхищения и благоговения, чтобы все понять.

Это невероятное чудо, не сравнимое ни с чем в этом мире или за его пределами. Счастье заразительно, но я изо всех сил старался не смотреть на свою собственную нить, обвивающую мизинец. Обычно вид этого зрелища только портил мне настроение.

Я незаметно исчез в толпе. Мое скромное дело здесь было завершено.

Как бы ни хотелось мне отдохнуть после утреннего сватовства, работы в чайном домике еще оставалось предостаточно.

К часу Змеи[8] я протер все столы и взбил подушки для отдыха, готовя заведение к приходу первых утренних гостей.

К полудню, в час Лошади[9], починил сломанные ставни на окнах, которые выходили на улицу, чтобы впустить больше света, надеясь, что уютная атмосфера привлечет посетителей в наше скромное заведение. Пока никто не зашел, но я не терял надежды.

К часу Обезьяны[10] солнце начало опускаться, и мой оптимизм слегка ослабел. Однако я надеялся, что время ужина привлечет тех, кто закончил свой рабочий день, – фермеров и рыбаков. Возможно, удастся убедить пару из них зайти на чашку чая и тарелку сладких миндальных печений.

Оставшуюся часть дня я листал бухгалтерскую книгу, сокрушаясь над низкими доходами. Заработанные сегодня деньги помогли бы покрыть убытки чайной, но почти не оставляли средств на еду. Возможно, если бы я ел меньше и наполнял желудок водой, то смог бы обеспечить маму полноценным обедом. Я все еще был молод и силен, так что пропущенный прием пищи не причинил бы мне особого вреда.

Как только я закончил сводить счета, услышал, как мать снова закашляла. Ступени заскрипели под ее шагами, когда она медленно спускалась, цепляясь за перила. Она спала весь день по наставлению врача.

– А-Ма[11], почему ты не в постели? – воскликнул я, спеша проводить ее обратно наверх. – Ты должна отдыхать. Доктор велел…

Она отмахнулась, закашлявшись в локоть.

– Этот доктор – шарлатан, Сай. Настоящий шарлатан! Что плохого в том, чтобы иногда размять ноги?

Я тяжело вздохнул, подавляя раздражение.

– Пойдем, пойдем. Уложу тебя обратно. Доктор Ци сказал не нагружать суставы.

Мать недовольно фыркнула, но все же позволила мне помочь ей вернуться в комнату.

Мы жили на верхнем этаже чайного домика. Когда-то это пространство использовалось под склад, но после смерти отца и болезни матери стало нашим единственным жильем. Несколько месяцев после похорон выдались особенно тяжелыми. Частенько мне приходилось решать, что важнее – арендная плата или лекарства для матери, и хозяин дома, где мы жили прежде, моим решениям совсем не обрадовался.

Я был благодарен отцу за то, что он оставил мне чайный домик, пусть он и не приносил дохода.

Верхний этаж стал нашим домом после смерти А-Ба[12] и начавшейся болезни матери. Места здесь было мало, а зимой по комнате гуляли сквозняки, но, как бы там ни было, у нас все же была крыша над головой, и за это я благодарил судьбу.

Мамина кровать, занимавшая почти всю комнату, была завалена одеялами и подушками, что удалось собрать у добросердечных соседей. Вокруг теснились высокие шкафы, в ящиках которых хранились засушенные чайные листья – запас на время, когда торговля замирала. С приходом зимних бурь дороги к городу становились опасными, и купцы редко решались ехать в такую погоду. Одним из первых уроков, которые дал мне отец, стало умение запасать все нужное для холодных месяцев.

Иногда мне казалось, что, будь А-Ба столь же бережлив с деньгами, как с чаем, нам было бы намного легче.

А-Ма устроилась в постели, но при этом надулась от недовольства. Она родилась в год Быка, что объясняло ее упрямство.

– Мне уже лучше, – настаивала она, тут же закашлявшись в локоть. Звук ее кашля был сухим и изматывающим, как скрежет ногтей по кирпичной стене. – Ну, как прошел твой день?

– Хорошо. Мы нашли его в Жемчужном районе. Советник.

– А, это хорошо для нее. Пусть у них будет счастливая и крепкая семья.

Я снял верхний халат и накинул его на мамины худые колени. С каждым днем она становилась все тоньше и слабее, часто мерзла.

– Теперь у нас достаточно средств, чтобы купить новое лекарство у доктора Ци, – объяснил я. – Он говорит, что его коллеги из Южного Царства считают это лекарство одним из лучших.

– Говорит, говорит, – ворчит мать с горечью. – Монеты в его карман, вот что это. Ты должен откладывать деньги, чтобы отправиться на поиски своей половинки.

Я вздохнул:

– Матушка, мы это уже обсуждали. Я не оставлю тебя здесь одну.

– Тебе уже пора быть при супруге! С полным домом детишек.

Мать сжала мою руку, ее тонкие пальцы крепко ухватили меня за предплечье.

– Кто бы не захотел иметь в мужьях такого красивого и сильного юношу, как ты?

Естественно, для матери ее сын – самый лучший. Я закатил глаза и невольно заметил свое отражение в небольшом зеркале на столике в углу комнаты. Правда, мне уже почти двадцать пять, хотя выглядел я едва ли на девятнадцать. Доктор Ци говорил, что, вероятно, мое старение просто замедлилось. А-Ма утверждала, что это следствие отличной генетики. Мне же нравится думать, что я один из избранников богов[13], благословленный привлекательной внешностью и обаянием.

Внешностью я больше всего пошел в отца: широкие плечи, сильные руки, но при этом стройные ноги. Мои темно-каштановые волосы кажутся почти черными, но стоит мне выйти на солнце, как в них проступают теплые красноватые оттенки. Признаюсь, я немного мягковат в талии, и это порой меня смущает. Жизнь в чайном доме означала неограниченный доступ к сладостям в любое время, а А-Бa был настоящим проказником, когда дело касалось того, чтобы подкинуть мне лишнее миндальное печенье или два – а то и пять, – пока А-Ма занималась гостями. Позже она нас за это журила, ведь крошки в уголках губ всегда нас выдавали. Удивительно, что мы вообще не лишились чайного домика из-за наших аппетитов.

Мать покачала головой.

– Ты обладаешь этим чудесным даром богов! Разве тебе не интересно, кто твоя Судьба?

Я опустил взгляд на руку А-Ма. Ее красная нить Судьбы исчезла. Вместо нее вокруг мизинца обвивалась замкнутая черная петля.

В день, когда умер отец, я с ужасом смотрел, как нить, соединявшая моих родителей – две половинки единого целого, – растворилась прямо у меня на глазах, разрушенная смертью.

Неприятно размышлять о смерти родителей. Но бывают дни, когда мне кажется несправедливым, что они не ушли вместе. Когда А-Ба покинул этот мир и нить соскользнула с его пальца, нить А-Ма почернела.

Я часто вижу такие нити, выходя в город. Один лишь взгляд на них заставляет меня испытывать сострадание.

С тех пор как отец ушел – десять лет назад, мать уже не та. Ее свет угас. Она больше не смеется так громко, как раньше, и не улыбается так широко, как я помню. Иногда мне кажется, что ее горе только усугубляет болезнь.

Тем более я не мог откладывать визит к доктору Ци.

– Ты мог бы уже трижды найти свою половину, – настаивала мать. – Ты должен найти свою судьбу, пока не стало слишком поздно.

– Слишком поздно? – переспросил я с легкой улыбкой. – Я еще молод, так что не нужно настолько драматизировать.

– А если она решит остепениться и выйти замуж за не того? Это будет трагедия на века, говорю тебе. Возьми деньги, которые заработал сегодня, и отправляйся в путь. У тебя есть только одно настоящее, Сай. Иди по своей нити и найди ее, пока кости твои не отяжелели от старости.

Я покачал головой и рассмеялся:

– А как же ты?

– Что – я?

– Кто будет заботиться о тебе, если я уйду?

– Твоя тетя Ин.

– Насколько я знаю, тетя Ин тебя терпеть не может.

– Ненавидит, но все равно обязана помогать сестре своего покойного брата.

А-Ма снова закашлялась, и приступ сотряс ее до костей. Я быстро налил ей воды из кувшина, который поставил рядом с ее постелью, и поднес чашку к ее губам, чтобы она сделала длинный осторожный глоток.

Я медленно рисовал круги на ее спине, как делала она, когда я был ребенком, и меня тревожило, насколько хрупкой она стала. Казалось, совсем недавно у нее было столько энергии, что она успевала и упрекать меня за беспорядок в чайном домике, и смеяться. Мне тогда исполнилось всего четыре или пять лет, хотя воспоминание уже размыто. Теперь моя очередь проявлять заботу – следить, чтобы она пила больше воды, лежала в постели, принимала лекарства.

– Отдыхай. Я пойду приготовлю конджи[14].

– Добавь побольше имбиря и соевого соуса, а то я совсем не чувствую вкуса.

Я поцеловал ее руку и аккуратно укрыл мать одеялами.

– Так и сделаю. Я даже купил на рынке яйца, чтобы добавить в рис.

Мать тихо вздохнула, ее глаза слегка увлажнились.

– Ты у меня слишком добрый, мой мальчик. Постоянно заботишься о других. Но когда ты позволишь кому-то позаботиться о тебе?

Я лишь пожал плечами, оставив ее вопрос без ответа.

Спустившись, я прибрался на нашей маленькой кухне, а затем с усердием принялся готовить конджи для матери. Одна часть риса на десять частей воды. Щепотка соли, немного нарезанного имбиря, мелко нарезанный зеленый лук – именно так А-Ма готовила рисовую кашу для меня, когда я болел в детстве.

Я бы добавил курицу сверху, но мясо стало дефицитом после указа императора. Почти все продовольствие отправлялось на нужды армии – война уже была в самом разгаре.

Когда я накладывал кашу в большую миску для матери и в маленькую для себя, мой взгляд непроизвольно опустился на руку. Правда в том, что я действительно испытывал любопытство. Но у меня были свои причины, по которым я не отправлялся на поиски своей Судьбы. Я много раз думал о том, чтобы наконец решиться, но мне не хватало храбрости.

Звучит лицемерно, я понимаю. Болезнь матери стала для меня удобным оправданием, чтобы оставаться дома.

Нити Судьбы обычно красные, нерушимые, соединяющие две половинки души, и разрываются они лишь со смертью. Но моя нить была тусклой, серой и, кажется, изнашивалась прямо у меня на глазах. Она давно пребывала в таком состоянии – без тепла и магического красного блеска, который я видел у других. Я никогда прежде не встречал ничего подобного и не знал, что это значит. И, честно говоря, мне было слишком страшно выяснять правду.

Глава 2

СОГЛАСНО ЛЕГЕНДЕ, это была семья из трех.

Редкость, учитывая, что их род славился своей замкнутостью и недоверчивым нравом. И все же, как гласит предание, эти могучие существа любили и защищали земли, а вместе с ними – всех, кто на них обитал.

Его Величество Красный дракон, повелитель горных вершин и бескрайних небес, даровал людям обильные дожди в засушливые месяцы и щедрое солнце в холодное время года.

Ее Величество Зеленый дракон, повелительница бамбуковых лесов и золотых пшеничных полей, приносила народу богатые урожаи и изобилие дичи.

Его Высочество Синий дракон, юный принц сверкающих морей и переливчатых рек, одаривал людей спокойными водами, несметными косяками рыбы и редкими жемчужинами – для тех, кто осмеливался нырнуть за ними в глубины.

Веками драконы жили в мире и благополучии. А затем из земель за горизонтом пришел незнакомец.

Глава 3

Найти клиентов, которым понадобятся мои… уникальные услуги, всегда было куда сложнее, чем можно было бы подумать. Большинство не верило мне, когда я говорил, что могу помочь найти их Судьбоносного всего за десять бронзовых монет или четверть серебряного самородка[15]. Если я запрашивал больше, меня называли шарлатаном. Если просил меньше – тоже называли шарлатаном. И даже когда люди соглашались на цену, многие, конечно же, все равно не упускали случая назвать меня обманщиком.

Время от времени довольные клиенты рекомендовали меня другим, но стабильного дохода это не приносило. Я лишь недавно занялся сватовством всерьез и пока не успел заработать себе репутацию. Многие сомневались в моих способностях и лишь посмеивались при одном упоминании магии и нитей Судьбы.

– Сказки для детей, – говорили они.

С другой стороны, разве их сомнения не были оправданны? Вместо того чтобы верить мне на слово, они могли обратиться к местному свату – у того и опыт за плечами, и влияние в обществе. Впрочем, я отвлекся.

Солнце еще не взошло, когда я проснулся на следующее утро. Мать спала спокойно, лежа на боку. Она говорила, что так ей легче дышать. Осторожно выбравшись из-под одеял, я накрыл ее хрупкое тело, чтобы ей было теплее, затем натянул халат, спасаясь от утреннего холода.

Спустившись, я достал из тайника под половицами четыре полных кошеля с монетами. Когда-то мой отец прятал там выручку чайного дома от воров, а теперь и я перенял эту привычку. Я пересчитал каждую бронзовую монету и серебряный самородок, одновременно торопливо расчесывая свои темно-каштановые волосы. Затем собрал их в высокий пучок и перевязал тонкой красной лентой.

В Северном царстве Сюэ[16] и мужчины, и женщины носили длинные волосы – ведь отрезать даже прядь означало бы неуважение к родителям, подарившим нам эти локоны. Именно поэтому среди самых ходовых товаров у странствующих торговцев были сверкающие заколки и шпильки. Они делали на этом завидное состояние, гораздо большее, чем приносил мой чайный дом.

Богачи из Жемчужного района могли позволить себе украшать волосы шпильками из золота и серебра, рубинов и нефрита. Остальные довольствовались лентами: чем ярче цвет, тем дороже краска, а значит, и цена за такую роскошь была выше.

Когда последняя монета была пересчитана, я отправился к доктору Ци еще до первых лучей солнца. Его лавка находилась на другом конце города, рядом с рынками, в покосившейся лачуге. Все здание слегка накренилось влево – десятилетия дождей и ветров размыли его основание, и теперь оно медленно погружалось в грязные застывшие остатки высохшего озера.

Над дверным косяком возвышались две небольшие фигурки драконов, вырезанные из бамбука, – они неустанно отгоняли злых духов.

Я заметил мужчину, осматривающего расшатанные петли входной двери.

– Ах, как раз тот, кого я искал, – сказал я с широкой улыбкой. – Как поживаете в этот прекрасный день, доктор?

Доктор Ци поднял на меня сердитый взгляд, его мертвый глаз слегка сместился влево в глазнице.

– Всегда нужно так кричать, мальчишка?

Он был маленьким, едва доходил мне до груди. Мне рассказывали, что когда-то доктор Ци славился невероятной красотой, длинными черными волосами и силой, способной сдвигать горы. Но сколько я себя помню, он всегда был лысым, хмурым и таким сутулым, что его спина казалась сложенной вдвое. Не будь у него трости, я сомневался, что он смог бы сделать и два шага, не споткнувшись о собственные ноги.

– Но только на днях вы сказали, что у меня приветливый голос. Разве я могу лишить вас удовольствия услышать его снова?

– Надоедливый, – поправил он. – Я сказал, что у тебя надоедливый голос.

– Ах, кокетливый голос? Это, пожалуй, слишком щедрый комплимент.

Его здоровый глаз дернулся.

– Прекрати эту ненужную болтовню и говори, зачем пришел.

– Зачем? Разумеется, чтобы провести немного времени с одним из самых мудрых старейшин.

Доктор Ци фыркнул и легким ударом трости стукнул меня по голове.

– Проходи быстрее! У меня сегодня много пациентов. В деревне к северо-востоку вспышка оспы, и я предпочел бы отправиться туда как можно скорее.

Внутри лачуги доктора царил полный хаос: все поверхности были завалены развернутыми свитками, флаконами с мазями, сушеными травами и множеством мелочей, название которым я даже не мог придумать. В воздухе стоял резкий запах измельченного корня имбиря и сушеных грибов – ингредиентов, которые он, без сомнения, выменял на рынке.

А в углу я заметил жену доктора, которая тихо прибиралась, сжимая в маленьких руках большую метлу. Она вежливо поклонилась мне, но, похоже, не была расположена к разговору.

Мне не составило труда заметить их красные нити, тянущиеся в противоположные стороны. Союз не по любви. Такие браки здесь, на Севере, да и в других местах встречались часто. Женщин на выданье было слишком мало, холостяков – напротив, слишком много, а брачные союзы заключались семьями с расчетом на выгодное приданое. Когда вероятность счастливого брака столь мала, неудивительно, что многим достаточно хотя бы сносного.