Медиум из высшего общества

Я схватила ее за руки.

– Правда? Мы, правда, поедем?

– Поедем. Кевинсы слов на ветер не бросают. Возможно, мне стоит еще раз взглянуть на Эндрю и порадоваться, что твой дед не дожил до его возраста. Это примирит меня с его кончиной. Напишу графу завтра. Ты хотела бы поехать со своей свитой?

– С какой еще свитой? – не поняла я.

– Ну… со своим секретарем и горничной?

– Если ты не будешь против.

– Я подумаю, – фыркнула бабушка.

Мне стало ясно, что она желает маленькой мести за свое согласие, однако я не расстроилась. Бреннон может следовать за нами инкогнито, поселиться в какой-нибудь гостинице неподалеку от графского замка, не мозолить никому глаза и тайно мне помогать. А вот Вельмине, похоже, придется остаться в столице.

Онтикат подпрыгнул на «лежачем драконе» – так называли ограничители скорости, размещаемые на проезжей части в тех местах, где требовалось ехать помедленнее. Дверца распахнулась. Нас приглашали на выход.

Я не сдержала судорожного вздоха, когда ступила на мраморные плиты огромной лестницы. Они были сухими – имперские маги работали с самого утра, разгоняя облака над дворцом.

– Ничего не бойся, просто повторяй за мной, – сказала бабушка и, высоко подняв голову и царственно разведя плечи, начала шествие по ступеням.

Еще никогда я не видела ее такой величественной, хотя и лицо, и осанка всегда выделяли ее из толпы.

Я двинулась следом, держась на полшага позади.

Повсюду, даже в саду, украшенном яркой иллюминацией, звучала прекрасная музыка. Из открытых на первом этаже окон донжона вырывались легкие, почти призрачные занавески, будто стремились улететь в горний мир. Впрочем, в одном из окон мелькнуло настоящее приведение. Надо полагать, во дворце Норрофиндской династии их должно было обитать не меньше, чем в любом уважающем себя местечковом замке.

Мы вошли во дворец, прошли по коридору, по обеим сторонам которого стояли королевские гвардейцы в парадных мундирах. Позабыв о том, что смотреть надо прямо перед собой, я разглядывала сводчатые потолки, расписанные звездами, облаками и драконами, и ощущала себя маленькой девочкой, попавшей в сказку. Не хватало только доброго волшебника.

В конце коридора нас ждал самый настоящий онтилифт. Дверцы, инкрустированные горным хрусталем, разошлись в стороны, гвардейцы по обе их стороны отдали нам караул, а меганик онтилифта поклонился с таким изяществом и чувством собственного достоинства, будто был наследником престола.

Когда лифт начал подниматься, я испытала восторг и легкое головокружение. Онтилифтами в Валентайне были оборудованы, в основном, здания администрации – высоченные башни из серого и черного гранита, которые возводились еще при жизни Альвины-первопрестольницы. На последние этажи жилых и прочих зданий принято было подниматься пешком. Говорили, что на этом настоял принц Стич, приверженец физических упражнений и куратор здоровья нации. В Валентайне считали, если человек не может самостоятельно подняться по лестнице на верхний этаж своего дома, ему следует подумать о завещании. Вот почему знатные семейства не стремились к многоэтажным поместьям, ограничиваясь, обычно, тремя-четырьмя этажами. Причем на последнем всегда располагались кладовые и комнаты прислуги.

Онтилифт остановился. Под приятный звон дверцы распахнулись, и меня оглушила музыка, которая на ступенях лестницы казалась такой мелодичной.

Взору предстал огромный зал, освещенный так ярко, что видна была каждая мелочь. По всему его периметру шел золоченый лепной фриз, изображающий череду драконов, каждый из которых отличался от предыдущего. В проемах стен висели зеркала, делавшие помещение зрительно больше, чем оно было на самом деле, а также портреты членов королевской династии. Вдали, над тронным местом, я разглядела выполненные в полный рост изображения первых правителей нового Норрофинда: Альвины и Стича.

Мы остановились, ожидая, пока церемониймейстер не стукнет об пол внушительным жезлом, заставляя стихнуть музыку, и не объявит:

– Ее Светлость герцогиня Беата Аннора Воральберг, урожденная Кевинс, и Эвелинн Абигайл Торч, урожденная Кевинс!

Я не успела ни поправить прическу, ни придать лицу соответствующее выражение, согнав с него восхищенную улыбку, как взгляды всех присутствующих обратились на меня. Кажется, людей здесь было еще больше, чем тогда в театре!

– Пойдем, поздороваемся с Их Величествами, – шепнула бабушка и двинулась вперед.

Смотрела она только на императорскую чету. Мне пришлось сделать так же, и это принесло облегчение – я не различала жадных, любопытных и завистливых лиц толпы.

Исторический факт – Альвина не хотела наследовать престол, ее влекли вольная жизнь и путешествия. А вот ее ближайшая подруга и соратница Аманда была словно создана для этого. По иронии судьбы императрица Астрид являлась прямым потомком Аманды и Онтарио Ананаксов. Она была очень похожа на прапрапрабабушку, если судить по портретам. В ее пшеничных волосах, уложенных в затейливую прическу, седина казалась вплетенными серебряными нитями, придающими образу благородства. Несмотря на возраст, глаза императрицы оставались такими же неизбывно голубыми, как и в молодости, и зоркими. А мелкие морщинки вокруг них указывали на то, что Ее Величество не прочь посмеяться. Я невольно представила, как они с бабушкой перемывают кости придворным и хихикают.

Чем ближе мы подходили к императорской чете, тем больше подробностей я замечала. Например, подозрительно пустующий стул позади императора.

– Ваше Императорское Величество Кристиан, – бабушка остановилась и сделала идеальный реверанс в сторону императора, который мне пришлось повторить. – И Ваше Императорское Величество Астрид, позвольте еще раз поздравить вас с Днем рождения!

Император недовольно покосился на пустующий стул, но ответил с улыбкой:

– Дорогая Беата, мы благодарны!

Астрид улыбалась, и я видела, что ее радость при виде бабушки искренна, а не продиктована протоколом.

Сделав еще один реверанс, мы отошли в сторону, освобождая место следующим гостям.

– Для кого этот стул? – торопливо спросила я, пока к нам не подошел кто-нибудь из знакомых.

– Для принца Стича, разумеется, – поджала губы бабушка. – Но он, как всегда, опаздывает.

Я не интересовалась придворными сплетнями, но знала от бабушки, которая постоянно переписывалась с Астрид, что принц, получивший имя в честь знаменитого предка, откровенно пренебрегает обязанностями наследника.

Опоздать на бал в честь Дня рождения матери? Не очень-то это и вежливо! Я невольно повторила бабушкину гримасу и вдруг услышала:

– Добрый вечер, Беата. Не могу поверить, неужели с вами Эвелинн?

Обернувшись, увидела высокую даму в черном, чьи резкие черты лица навсегда впечатались в мою память.

– Добрый вечер, Киролина, – бабушка подарила мне короткий многозначительный взгляд. – Да, это моя внучка, Эвелинн.

– Ваша Светлость, – я присела в реверансе, опустив глаза.

Именно этой женщине я была обязана освобождением из тюремных стен времен своей юности.

Герцогиня Альбион, патронесса пансиона им. Святой Альвины-первопрестольницы, оглядела меня с ног до головы. Я едва удержалась, чтобы не сбежать.

– Вы похорошели, дитя мое, – сказала герцогиня таким тоном, словно увидела утопленницу, – и это платье вам к лицу. Но отчего вы так бледны?

Я покосилась на бабушку. Она молчала, предоставляя мне возможность выпутываться самостоятельно.

– Мигрень разыгралась, Ваша Светлость, – нашлась я.

– Мигрень? – герцогиня изломала идеальную бровь. – Мне припоминается, у вас были другие проблемы со здоровьем. Как вы себя сейчас чувствуете?

Она разговаривала со мной таким тоном, будто собиралась выставить вон со словами: «Попечительский совет принял решение – девочке здесь не место!» Но она, похоже, забыла, что мне уже не четырнадцать.

– Благодарю вас, Ваша Светлость, я чувствую себя великолепно, – бесстрастно ответила я. – Сегодня прекрасный вечер для бала, не находите?

В этот момент я ощутила холодок, тронувший затылок. Между гостями бесшумно скользила женщина в белом. Люди, ощущавшие приближение, но не видевшие призрака, расходились в стороны. Привидение казалось кораблем, раздвигающим льды северных морей, дабы поскорее причалить. Подлетев к нам, оно зависло за правым плечом герцогини Альбион и посмотрело на меня. Я машинально кивнула и улыбнулась.

Герцогиня, заметив, что я смотрю не на нее, оглянулась.

– Что… что вы там видите, Эвелинн? – пробормотала она с изменившимся выражением лица – почти любой человек рядом с призраком ощущал себя не в своей тарелке.

– Ничего, Ваша Светлость, ровным счетом ничего, – заметила я.

Белая дама приветственно помахала мне какой-то призрачной тряпкой, которую держала, и растворилась в воздухе.

– Простите, я вынуждена вас покинуть, – пробормотала герцогиня Альбион и поспешно ретировалась.

Проследив, как она исчезает в гуще толпы, бабушка взглянула на меня с интересом:

– Дорогая, ты разыграла Ее Светлость, или там на самом деле что-то было?

– Было, – кивнула я. – Женщина в белом, держащая носовой платок размером с простынь. Мы поздоровались.

– Ну надо же! – восхитилась бабушка. – Ты видела Белую даму – камер-фрейлину одной из прежних императриц, самое известное на сегодня привидение королевского замка. Во времена твоего прапрадеда она была безумно влюблена в тогдашнего императора. Всем его любовницам подсыпала в постель яд. Коли девы не умирали – получали уродливые незаживающие язвы на теле. Когда император женился, у нее не хватило духу отравить его жену перед богом и людьми. И она покончила с собой, повесившись на простыне.

– Бедная женщина, – пробормотала я.

И собралась было выдохнуть, но расслабиться не получилось – к нам спешила старинная бабушкина приятельница.

– Шарлот, как мило, что ты здесь! – воскликнула бабушка. – Я не ожидала, что ты пересилишь свою лень и выберешься в столицу.

– Ну как же я могла пропустить такое событие, как День рождения нашей обожаемой Астрид? – ухмыльнулась баронесса, пожирая меня глазами.

Она последовательно проанализировала: мою прическу, мою бледность, мое платье, мои драгоценности, мои туфельки, мыски которых выглядывали из-под длинной юбки, и, в конце концов, вернула любознательный взгляд к моему лицу.

– Эвелинн, как приятно снова видеть вас, – проворковала она, сложив умело накрашенные губы бантиком. – Ее Светлость сказала вам, что на таких мероприятиях можно найти удачную пару? Беата, ты говорила ей?

Бабушка, усмехнувшись, отрицательно качнула головой.

– Ну что же ты, – укорила ее дражайшая подруга. – Эвелинн, вы выглядите восхитительно! Цвет платья удивительно гармонирует с вашей бледностью. Это… интересно. Когда начнутся танцы, у вас не будет отбоя от кавалеров.

«Боже упаси!» – мысленно ужаснулась я и, вежливо улыбаясь, произнесла:

– Бабушка, я вас оставлю ненадолго.

– Конечно, иди, – ответила та.

Я отошла, стараясь держать себя в руках и не ускорять шаги. Последнее, что я услышала, был вопрос Шарлот: «И как ты думаешь, где опять шляется Его Высочество?»

Возможно, я была слишком чувствительна к любопытным взглядам, а, может быть, в заполненном людьми зале становилось душно, но мне срочно требовался глоток чистого воздуха.

Спеша к одному из окон, украшенных портьерами из тяжелого золотого бархата, я краем глаза заметила, как кто-то отделился из толпы и направился ко мне. Почти добежав до открытых настежь створок, я подставила лицо ветру.

– Приветствую, леди Торч, – услышала я голос, который не узнала. – Примите мои поздравления с приглашением на это мероприятие!

Я обернулась и увидела высокого мужчину, в чьих волосах обильно серебрилась седина, а в чертах лица можно было узнать другого человека. К моему большому сожалению.

– Добрый вечер, сэр Хокун, – вежливо улыбнулась я тому, кто чуть было не стал моим свекром. – Благодарю вас!

Виллем представил меня отцу в ту пору, когда мы встречались. Аллем Хокун произвел на меня впечатление человека незаурядного, такого, который много видел на своем веку, однако еще не устал от жизни. Всегда сдержанный и элегантный, он мог поддержать беседу на любую тему, но вы никогда бы не догадались, о чем именно он думает, искренне вам улыбаясь.

– Я готов лишить Виллема наследства за то, что он упустил такую женщину, как вы, – усмехнулся он. – Впрочем, все в руках господа. Несмотря на вашу с ним размолвку надеюсь когда-нибудь все же иметь удовольствие видеть вас в нашем доме.

Я молча кивнула. Пусть тешит себя надеждой.

– Более вам не мешаю. Приятного вечера, леди Торч! – пожелал сэр Хокун и отошел, оставляя меня наедине с осенней свежестью.

Провожая его взглядом, я машинально подхватила бокал с шампанским с подноса пробегавшего мимо лакея и сделала порядочный глоток. Может быть, напиться? И тогда этот ужасный вечер быстрее закончится, и я вернусь в любимую мансарду под налитыми дождем облаками на улице Первого пришествия!

– Вы так бледны, что похожи на призрака, – вдруг сказал кто-то рядом со мной.

От неожиданности я вздрогнула, расплескав шампанское.

– Держите, – в моей руке оказался платок, – прошу простить, леди, я не хотел напугать вас.

Сердито взглянув на дознавателя Дарча, – совершенно непонятно, как он оказался так близко! – я принялась промокать платком рукав, на который попал напиток.

– Все в порядке? – между тем, продолжал он. – Я хочу сказать, вы нормально себя чувствуете?

– А вы? – стараясь говорить бесстрастно, хотя внутри все кипело от гнева, спросила я. – Как ваше самочувствие?

– Мое?!..

Он так сильно удивился, что я смягчилась.

Надо сказать, что в этот раз на Дарче не было форменной одежды. Он был одет не броско, но элегантно. А практически невидимые швы на черном сюртуке, идеально облегавшем его стройную фигуру, выдавали работу дорогого портного.

– Что вы здесь делаете, старший дознаватель? Тоже приглашены?

– Я здесь по долгу службы. Считайте, вы меня не видите.

– Я, действительно, не заметила, как вы подошли, – призналась я, возвращая ему платок. Кажется, его платки уже становились традицией. – Больше не делайте так!

На его губах промелькнула и пропала неожиданная улыбка.

– В следующий раз я вас окликну, – пообещал он и вежливо поклонился: – Мне пора. Хорошего отдыха, леди Торч.

За всеми эти разговорами я и не заметила, что последние гости уже прибыли. Бал начинался. Музыку прервал троекратный стук об пол церемониймейстерского жезла, обозначающий первый танец. Император вышел в центр зала под руку с супругой. За ним последовали другие пары. Их плавные движения завораживали. Да, мне случалось бывать на балах, но еще никогда я не видела столько танцующих!

К моему ужасу, ко мне подошли сразу несколько кавалеров и попытались пригласить на танец. Я отказала всем, хотя и не так уверенно, как мне бы хотелось. Они ушли, обиженно оглядываясь.

– Почему ты не танцуешь, дорогая? – бабушка остановилась рядом. В ее глазах отражались многочисленные огни – она явно наслаждалась обстановкой, о которой и помыслить нельзя было в далеком Воральберге.

– Откуда такая популярность? – пробормотала в ответ я, все еще пребывая в изумлении. – Неужели бледность и модное платье делают женщину настолько привлекательной для кавалеров?

Бабушка повернулась и внимательно посмотрела на меня.

– Ты еще не поняла, Эвелинн?

– Нет, – искренне ответила я, – что происходит, бабушка?

– Теперь ты – одна из самых богатых наследниц Норрофинда, – пожала плечами она. – Добыча всегда привлекает хищников.

– Гос-по-ди… – простонала я, приходя в ужас. – Это обстоятельство как-то вылетело у меня из головы!

– Тебе нужно привыкнуть, – улыбнулась бабушка и погладила меня по плечу. – И ты привыкнешь. А не съесть ли нам мороженого?

Я только собиралась отказаться, изо всех сил желая оказаться как можно дальше от королевского дворца, как музыка смолкла и церемониймейстер объявил менуэт. В наступившей тишине ясно слышался возбужденный шум толпы и шелест платьев. Звуки приближались. А затем люди раздались в стороны, словно волны, обнажающие дно океана, и перед нами появился… император.

– Вы окажите мне честь, Ваша Светлость? – поинтересовался он у бабушки, лукаво улыбаясь.

И она, так же лукаво сияя глазами в ответ, произнесла:

– Я, пожалуй, откажу вам, Ваше Императорское Величество. Мой возраст – порука тому, что вы не останетесь в обиде.

Его Величество кивнул, словно ждал именно такого ответа. Похоже, эта их общая шутка имела место на каждом балу, на котором они встречались.

А затем император посмотрел на меня.

Я замерла, не дыша и мысленно умоляя его отвести взгляд.

– Леди Эвелинн, вы подарите мне этот танец?

Как завороженная, я присела в реверансе и подала ему руку. Пальцы у Его Величества были сильные и горячие. Моя рука в его широкой ладони казалась неприлично детской.

Пока мы шли в центр зала, шелест и шепотки следовали за нами по пятам.

Первые несколько па я сделала в полубессознательном состоянии. Я не могла отделаться от ощущения, словно некто вытащил меня, обнаженную, из купальни на городскую площадь в базарный день. Слишком громкая музыка утратила всякую мелодичность и била по ушам, но голос императора ее перекрыл, когда мы сблизились в очередной раз.

– Лисс извинился перед вами за недоразумение, допущенное при расследовании убийства гадалки? – спросил Его Величество.

Я кивнула.

– Он – настоящий служака, преданный своему делу, но иногда перегибает палку, – усмехнулся император.

Не зная, что ответить, я смотрела в сторону. В голове билась какая-то мысль. Я о чем-то должна была спросить Его Величество, но никак не могла вспомнить, о чем именно.

– Почему вы отказали всем претендентам на танец? – через некоторое время поинтересовался он. – Вы же отлично танцуете!

– Благодарю, Ваше Величество. Я… я не люблю танцевать.

– Вы – странная молодая леди, но вы мне нравитесь, – рассмеялся император. – Если Лисс будет с вами бесцеремонен – а в том, что касается дела, он таков, – дозволяю жаловаться на него мне лично. Хорошо?

Не очень соображая, с чем соглашаюсь, я кивнула, и тут, слава богу, музыка стихла.

Снова через всю толпу, от которой разило любопытством и завистью, Его Величество отвел меня к бабушке и вернулся к супруге.

Едва взглянув, бабушка взяла меня за локоть и куда-то повела, бормоча:

– Бедное мое дитя…

Вскоре я обнаружила себя в соседнем зале, где на длинных столах стояли легкие закуски, а бокалы для шампанского напоминали выстроившийся гвардейский полк в парадных мундирах.

– Держи, – бабушка сунула мне в руку хрустальную рюмку. – Выпей! Сейчас же!

Я беспрекословно глотнула напиток, пахнущий травами, и закашлялась. Огненная жидкость добралась до желудка одним прыжком. Мне моментально сделалось горячо во всем теле, да так, что на лбу выступила испарина.

– Что… что это? – выдавила я.

– Любимый напиток императора Стича – кармодонский самогон. Он мигом приведет тебя в чувство, а то ты похожа на привидение и, кажется, готова упасть в обморок. Если бы это был твой первый выход в свет, дитя мое, я была бы в восторге от твоего успеха!

К моему удивлению, жар сменился приятным теплом, а мысли прояснились.

– А сейчас ты не в восторге? – поинтересовалась я, отдышавшись и ставя стопку на стол – пожалуй, одной дозы императорского лекарства от проблем мне было достаточно.

– Эвелинн, я понимаю тебя лучше, чем кто бы то ни было, – заметила бабушка и отпила шампанское из бокала. – Пусть все, что связано с потусторонним миром, для меня великая тайна, но тебя я знаю. Возможно, мне не стоит принимать твое волнение так близко к сердцу… Побудь здесь – людей мало, и воздух чище. А я пойду, поздороваюсь еще с дюжиной старых знакомых.

Бабушка удалилась, так и не выпустив бокала. Проводив ее взглядом, я повернулась к столу и задумчиво посмотрела на закуски. Аппетита решительно не было.

– Ты его любишь? – вдруг услышала я и, еще не обернувшись, поняла, что увижу призрака.

Женщина в белом висела в воздухе передо мной. Простыня, которую она держала, зловеще колыхалась сама по себе, будто живое существо.

– Кого? – стараясь не привлекать внимания, тихо спросила я.

– Императора. Я следила за тобой. От его прикосновений ты замираешь, его взгляда – страшишься. Ты влюблена, как когда-то была влюблена я! Но бойся! Эта любовь может привести тебя в могилу!

Резко махнув простыней, привидение поплыло прочь, чтобы скрыться в одном из портретов, украшающих стены.

«Господи! – мысленно взмолилась я. – Пусть этот вечер закончится как можно быстрее!»

– Я так и думал, что найду тебя там, где народа меньше всего, – раздался знакомый голос.

«Ну почему я не могу раствориться в воздухе, как это делают «мои обожаемые» привидения?» – с этой мыслью я взглянула на подошедшего ко мне Виллема. У него был такой решительный вид, что моя надежда закончить вечер без происшествий мгновенно угасла.

– Здравствуй, Линн, – воскликнул он, беря мою руку и поднося к губам. – Не танцуешь, дичишься людей и подумываешь о том, как бы сбежать… Я прав?

– Здравствуй, Виллем, – не отвечая на реплику, проговорила я. – Сэр Хокун подходил поздороваться, но тебя я не ожидала здесь увидеть.

В темных глазах мелькнул опасный огонек. Виллем был честолюбив, и я, сама того не желая, задела эту чувствительную струну его характера.

– Хочешь, я открою тебе тайну, детка? – прошептал он, склоняясь ко мне. – Деньги – вот ключ ко всем дверям! Даже если эти двери ведут во дворец.

Выдернула руку, стараясь сохранять спокойствие – времена, когда он мог позволить себе называть меня «деткой», прошли.

– Быть может, ты подаришь мне танец? – прищурился он. – По старой памяти, так сказать.

Я молча качнула головой.

– Хорошо, – очень спокойно произнес он.

А затем, оглядев стол, схватил одну из стопок, налил в нее прозрачной жидкости из пузатого графина – видимо, это и был кармодонский самогон, – и выпил одним глотком. После чего очень медленно поставил стопку на стол и посмотрел на меня. И тут я поняла, что он в бешенстве. Его глаза затуманились, а крылья тонкого носа дрожали. Виллем выглядел так, будто был готов разнести все вокруг из-за такого пустяка, как мой отказ!

Я удивилась этому так сильно, что даже не испугалась, когда он схватил меня под руку и, оскалившись в улыбке, сообщил издевательски официальным тоном:

– У меня есть к вам разговор, леди Торч, и он не терпит отлагательств. Идем!

– Куда… Куда ты меня ведешь? – пытаясь сопротивляться, воскликнула я, но он уже тащил меня к выходу на открытую галерею, опоясывающую замок снаружи.

В душе я надеялась, что на нас никто не смотрит. Ну не драться же с ним, в самом деле?

На галерее было ветрено. Впрочем, холод был мне не страшен, несмотря на легкое платье, – после дегустации кармодонской легенды я могла бы неспешно прогуляться зимой по дворцовой площади без теплого плаща.

Едва Виллем отпустил меня, я повернулась к нему:

– Что все это значит? Почему мы не могли поговорить внутри?

– Потому что я не уверен, что сдержусь, – прорычал он. – Линн, я не был готов к тому, что ты меня бросишь. Но еще сильнее я не был готов к тому, что это заставит меня страдать! Я думаю о тебе каждый день и каждую ночь. Я безумно влюблен и ничего не могу с собой поделать. Вспомни, как нам было хорошо вдвоем!

«Это моя невеста, и она не в себе!» – донеслось эхом из прошлого, перекрывая его взволнованный голос. И еще: «Скажи, ты не считаешь меня сумасшедшей?» – «Что ты, детка, конечно нет!»

Я, не торопясь, оглядела прекрасный вид на императорский сад, открывающийся с галереи. На самом деле, мне нужно было время, чтобы успокоиться. Признание задело, ведь не так давно Виллем убеждал меня, что хочет жениться лишь из-за моей принадлежности к знаменитому роду.

– Ты сказал тем людям в ресторане, когда мне стало плохо, что «я не в себе», – не глядя на него, произнесла я. – Хотя прекрасно знал, что происходит. Ведь тебе я рассказала о себе все, начиная с пансиона. А ты публично признал, что у меня не все дома, – я посмотрела на него. – Вот это я запомнила!

– Так ты злопамятна, Линн? – усмехнулся он, неожиданно успокоившись. От его усмешки мне стало не по себе. – Что ж… Это была последняя попытка решить дело миром. Видишь ли, я тоже злопамятен, а кроме того, у меня совершенно отсутствует такой раритет, как совесть. Поэтому ты или выходишь за меня, или…

Виллем замолчал, с удовольствием наблюдая за эмоциями, отразившимися на моем лице. Он молчал, а я понимала, что он ждет вопроса, которого я не могла не задать. И я его задала.

– Или? – переспросила я.

Хокун облокотился на перила балюстрады.