Кофе на двоих

Узник

Глава 1

Джейсон

Лондон, Англия

– Давайте поприветствуем Джейсона Бейкера.

Взрыв аплодисментов, под который меня встречали в зале, оглушил, но нисколько не удивил.

Люди, в основном девушки не старше тридцати, раскупили билеты на встречу за считаные часы еще в прошлом месяце. У черного входа меня поджидали с плакатами и цветами, все мечтали о фото, автографе и внимании с моей стороны. Но никого не волнует, что мне противно все это. Да, я завидный холостяк страны, но такая заинтересованность давит на меня, лишает сил и воздуха. Я не хочу такой известности.

– Его новый роман наконец-то вышел на бумаге! Не знаю, как вы, а я ждала его с замиранием сердца все это время. – Ведущая снова перевела взгляд со зрителей на меня. – Джейсон, добрый вечер, расскажите, почему читателям пришлось так долго ждать?!

Миловидная девушка сидела на высоком стуле слишком близко ко мне. Мы находились на небольшом подиуме под светом софитов и прицелом многочисленных камер. Да, помимо читательниц, тут слишком много журналистов и телевидения. Никогда не понимал такого пристального внимания к моей персоне. Мою фамилию прославили еще мои предки, а я подписался под этой славой, не имея выбора.

Мои родители, а в прошлом и бабушка с дедушкой, были уважаемыми профессорами Оксфордского университета, всю свою жизнь они посвятили преподаванию. Миссис Бейкер была лучшим в стране лингвистом; ее научные труды в мире языковедения: история и происхождение этой науки – внесли весомый вклад в развитие современного преподавания еще в прошлом веке. Маму сравнивали с Луи Ельмслевым и Эдвардом Сепиром[1], она была последователем лучших советских ученых и впереди ее ждали новые открытия, если бы не трагическая случайность.

Мистер Бейкер тоже преподавал в университете, но филологию. Его разборы текстов и произведений из числа мировой литературы можно было слушать бесконечно. Ни один студент не пропускал занятий, не отвлекался от лекций, за места в первом ряду случались даже драки. Он умел притягивать своей речью, завораживая одним своим выступлением на трибуне. Еще не встречал в своей жизни человека, способного привлечь мое внимание словами так же, как он.

Даже сейчас я поддался воспоминаниям, будучи на своем же мероприятии. Ведущая так и тараторила звонким и немного противным голоском прямо под ухо. И дело не в содержании речи или теме выступления, секрет крылся в ритме, ударениях, восклицаниях… Отец мог этим пользоваться, а эта девушка даже не знает о существовании элементарных ораторских принципов.

Все внимание вмиг вернулось на меня, и зрители ждали каких-то слов и речей, кажется, вопрос был о причинах столь долгого перерыва в издании романов.

Вопрос, на который я не знал, как ответить, чтобы не попасть в скандал. Потому что к черту Седрика и его контракт, который я подписал в бреду несколько лет назад!

– Э-э-э… Знаете, моим главным ресурсом, как я уже много раз отмечал, является вдохновение, – начал я издалека. Не сказать ничего было бы нечестно по отношению к тем, кто пришел, поэтому долю правды они заслужили. – Я засиделся на одном месте и не мог найти идеи, своеобразный рабочий ритм. В последнее время я мечтаю… о другой обстановке, – сейчас или никогда, – поэтому хочу исполнить давнюю мечту и переехать в другую страну.

Я откинулся на спинку стула и наконец-то расслабился. Вздохи пронеслись по залу, вспышки камер начали слепить, а мой агент Седрик уже направлялся по проходу к скромной сцене.

– П-прошу пр-рощения, господа! – повысил он голос, чтобы его услышали без микрофона разволновавшиеся зрители. – Нам с Джейсоном необходимо обсудить это поспешное з-заявление, не волнуйтесь… – Он немного замешкался. – Объявляем кофе-брейк на двадцать минут! Попейте кофе или чай, что ли…

Сделав еще несколько шагов в моем направлении, Седрик наклонился, и я почувствовал запах его одеколона: смесь черной смородины и бергамота. Край узорчатого шарфика упал на грудь, и мой босс нервно перекинул его за спину.

– За мной. Немедленно. – Он пытался держать лицо и не выдавать своих эмоций, но всем и так было понятно. Он в шоке. В гневе. В ярости, в конце концов.

Мы вошли в первую попавшуюся дверь, за которой оказалась просторная гримерка. Женские платья висели на вешалке, туфли красных оттенков разбросаны на полу, сбоку от меня стоял столик с косметикой и грязными бумажными салфетками, а у окна возвышалась кольцевая лампа. Вероятно, это место принадлежало ведущей и ее помощницам. В воздухе витал резкий аромат розы и корицы вперемешку с парфюмом Седрика. В носу защекотало, и тут я не сдержал чих.

– Будь з-здоров, дорогой! – заорал Седрик. – А теперь с-скажи мне, дорогой, куда это ты решил п-переехать? Забыл про к-контракт? Хочешь с-судиться?

– Седрик, я смогу выполнять контракт удаленно, но мне нужен воздух. – Голос звучал спокойно, каждое слово было подготовлено мною заранее.

Я подавил очередной чих и теперь не был уверен, дошло ли до него, какой именно мне нужен воздух в первую очередь.

– Больше не могу работать в Лондоне, – продолжил я напирать. – Дай мне три месяца, если тебя не удовлетворит материал – вернусь и буду писать тексты в твоем офисе под чутким контролем. Обещаю.

Мои родители погибли в страшной авиакатастрофе, когда возвращались с ежегодного совета старейших профессоров, проходившего в Швейцарии. Мой мир замер в миг крушения самолета, упавшего на моих глазах, на глазах тысячи пассажиров и родственников, встречавших и ожидающих своих близких. Панорамное окно стало экраном смерти, которое унесло жизни тех, кого с нетерпением ждали. Но зато я продолжаю жить в других мирах, в созданных мною романах. Дышу, путешествую, люблю… Только глазами и чувствами моих героев. Потому что иначе я больше не умею.

Поэтому мне так необходимо продолжать писать, а без вдохновения я умираю. Пока текст льется – кровь течет по моим венам и артериям, это заставляет сердце биться, а как только я бездейственно гляжу на белый экран с мигающим курсором – жизнь утекает.

– В к-какую страну? Ох, сумасшедший! В чужую страну. – Он двинулся к двери, причитая что-то себе под нос на своем родном языке: – Ça me casse les couilles…[2]

Я уже слышал несколько раз эту фразу на французском, и что-то мне подсказывало, что это весьма красноречивое высказывание… Но его уход от разговора означал смирение с моим планом. Как я и думал, он отпустит меня.

Сразу после нашей беседы у меня словно камень с души свалился. Несколько месяцев я искал подходящий момент, и сегодня было решено воспользоваться публичным заявлением. Седрик не сможет меня не отпустить теперь, когда об этом известно прессе. Иначе будет много вопросов, и тогда люди могут узнать, в каких условиях я подписывал контракт. Седрик избегает всего, что может навредить его репутации. С этого момента у меня есть шанс что-то изменить в своей жизни и, возможно, придумать, как избавиться от юридических обязанностей перед боссом.

Три года назад, когда я потерял своих родителей, мои дни начинались и заканчивались в пабах и барах Лондона. Один из любимых был Karaoke Box Mayfair. Современный интерьер, классная музыка, правда, частенько там брали в руки микрофон совсем дрянные исполнители. Район престижный, а залов в заведении было достаточно, чтобы посидеть в более приличной и тихой компании, для тех, кто ищет тишину, покой и отменную выпивку. Там меня и нашел Седрик. Не помню, как мы познакомились, узнал ли он меня первый, или я сам выдал ему всю подноготную своей жизни.

Закончилось все тем, что утром в моих руках был второй экземпляр контракта, по которому я должен служить десять лет верой и правдой издательству Sceau de Cédric, что в переводе с французского – «Печать Седрика». А в противном случае я обязан выплатить немалую компенсацию. Таких денег у меня, естественно, нет, и вряд ли когда-то будут. Но и положительная сторона этой аферы тоже есть. Я зарабатываю достаточно, чтобы оплачивать квартиру в Белгравии, самом престижном районе Лондона. Могу себе позволить брендовую одежду и отпуск на Мальдивах как минимум дважды в год.

Седрик мог бы оставить меня совсем ни с чем, но порой мне кажется, что он намеренно заставил выйти из запоя самым настоящим пинком под зад, дал шанс на безбедное существование. С тех пор я выдаю ему романы, получаю за это деньги и выполняю слишком много рекламных обязательств, которые перекрывают мне кислород. Именно поэтому я хочу сбежать на время из страны и понять, могу ли я жить дальше. Без помощи Седрика.

Есть ли вообще жизнь где-то там, за пределами моей боли и одиночества?

Седрик меня задушит, если я не начну писать в ближайшее время, но вот проблема: у меня больше ничего не получается. Пропала магия сотворения. Больше месяца я не могу написать абсолютно ничего, даже коротенький рассказик или новеллу. Это меня пугает и медленно убивает.

Я закончил с автограф-сессией и уже не чувствовал правой руки, пальцы онемели от напряжения, глаза болели, а поясница готова была разорвать мое туловище пополам. Решив, что нужно размяться после эмоционального вечера, я направился в кофейню за американо.

Ступая по лужам серого Лондона с одноразовым стаканчиком в руках, я не мог найти ни одного яркого цвета вокруг. Да, мимо проезжали красные двухэтажные лондонские автобусы, сигналили желтые машины с шашками на крыше; цветные зонты в руках прохожих, одежда с принтом осени, свет фонарей и неоновых вывесок отливались всеми цветами радуги, но это все не то. Это искусственный цвет, иллюзия, а истинные краски глубоко внутри нас.

Каждый цвет для меня – эмоция. Точнее, когда-то была. Например, ужин с родителями всегда был желтый, потому что это цвет солнца, освещающий все вокруг. Наши разговоры были наполнены теплом, и можно ли было назвать нашу семью идеальной, если мы не позволяли себе споров и ругани на повышенных тонах? Я даже не помню, чтобы мама с отцом хоть раз ругались.

Серые оттенки для кого-то означают унылость, а для меня это сила. А вот красный всегда боль, хотя многие видят в нем любовь и страсть. Я еще не познал цвет любви и даже не хочу познавать. Любовь мелочна в сравнении с горем и страхом. Она не исцеляет душу и не делает мир лучше и красивее. Мне приходится создавать героев, которые наивно думают иначе. Да все авторы пишут о чем-то, чему нет места в этом мире, я не исключение. Любви как таковой не существует, но боль реальна.

Кофе оказался отвратительным, с привкусом горечи и разочарования. Я выбросил стаканчик в мусорку, спустился в метро, сел в нужный вагон, достал беспроводные наушники и попытался погрузиться в себя. Нужно найти ниточки вдохновения, которые всегда были рядом, окутывали меня, согревали и поддерживали.

В нос ударил запах машинного масла от парнишки рядом со мной. Напротив бабуля ела печеный пирожок с резким запахом лука и мяса. Девочка играла в какую-то игру на телефоне, при этом судорожно болтала ногами и ударяла по сидениям…

– Нет, невозможно, – пробурчал я себе под нос, складывая коробочку от AirPods в карман небольшого портфеля.

Снова не вышло. Это уже даже не раздражало меня. Наступила финальная стадия – смирение.

Хотя упрямство и нежелание сдаваться, то, что досталось мне от мамы, не позволяли опускать руки, не испробовав все варианты.

Нужно решить, куда мы переезжаем, забронировать отель или найти квартиру. С паспортом и визой проблем быть не должно, я позаботился об этом заранее. Вещей берем минимум. Докупим на месте.

Я вел диалог самим с собой всю поездку до нужной станции. Оставалось выйти из подземки, дойти до дома и начать собираться. Совсем скоро все изменится. Все обязательно получится.

Продолжая обдумывать последовательность действий, я поднялся в квартиру, сбросил пальто и обувь и направился в кухню, не заметив присутствия Джуны в моей спальне.

– Мур-мяу, мой котик. – Джуна сидела на кровати в черных чулках, больше одежды на ней не было, не считая ободка с ушками. – Кошечка нуждается в ласке, рар-рр-ррр. – Она изобразила руками кошачий игривый жест.

– Зачем ты здесь? Мы же не договаривались.

Ее вторжение в квартиру меня напрягло, хотя я сам сделал ей дубликат ключей для удобства.

– Ну Джей… Ты же хочешь меня, я тут для тебя. – Она встала на четвереньки и поползла по кровати в мою сторону. Это было сексуально и возбуждающе, но не сейчас, когда я мысленно садился в самолет. – Иди ко мне, ты же скучал по мне целый день.

Она начала массировать свою грудь и медленно водить другой рукой по своему телу, спускаясь ниже к теплому местечку между ног. Вовремя себя остановив, я озвучил ей свое заявление, которое она, очевидно, еще не читала в прессе.

– Я улетаю, – мягко произнес я.

Джуна была моей «подругой с привилегиями». Я не ждал от нее любви и не хотел отношений до гроба. Она не стремилась создать с кем-то семью и нарожать дюжину детей. Мы неплохо проводили с ней время. Без обязательств и пустых обещаний. Мы были вместе, но в то же время свободны.

– Куда ты улетаешь? Когда? – Она рывком вскочила и встала напротив меня, глядя своими большими глазами снизу вверх. У нас была большая разница в росте, и это всегда вызывало сложности при общении или поцелуях стоя. – Ты не можешь меня бросить.

– Джуна, послушай. – Я как можно нежнее приобнял ее за голые плечи и наклонился к ней. – Мне нужно уехать. По работе.

– Значит, ты вернешься? Да, точно, вернешься, ты не сможешь без меня. – Она отступила и начала одеваться, попутно стягивая с себя ободок с кошачьими ушами. – Точно-точно, не сможешь. Где мои джинсы? Ага… вот!

Она натянула на себя лавандовый свитер крупной вязки и джинсы, которые были аккуратно сложены на кресле, поднялась на носочки и поцеловала меня в щеку. Ее темные длинные волосы растрепались, а лицо покраснело не то от смущения, не то от возбуждения. Джуна всегда была со странностями, но это мне в ней и нравилось. Она не кричала о моих успехах, не восхищалась моим творчеством, она смотрела на меня и видела меня, а не Джейсона Бейкера, сына четы Бейкеров.

– Знаю, ты будешь скучать. Увидимся! – сладко пропела она напоследок.

Если бы я не знал ее так хорошо, то подумал бы, что она обиделась и ушла, ожидая, что я поспешу за ней следом с извинениями. Но нет, она просто займется своей жизнью, не обращая на меня внимания.

– Пока, Джуна.

Дверь за ней плавно закрылась, а из ванной комнаты сразу выбежал взъерошенный Ворон. Они с Джуной не поладили и старались просто избегать друг друга.

– Мя-яя…

– Привет, дружище. – Я почесал кота за ушком и наклонился, чтобы взять на руки. – Готов к путешествию?

– Мя-яяя. – Кот уткнулся мне в подбородок и начал урчать.

– Отлично, тогда давай выберем место назначения.

Глава 2

София

Чески-Крумлов, Чехия

– Давай же, малышка, мы уже опаздываем. – Ассоль упиралась задними лапами и не хотела идти дальше. – Через двадцать минут нужно открыть кафе.

Мы стояли в центре пустой улицы друг напротив друга, поводок был растянут метра на три между нами. Обе ждали, когда одна из нас уступит и пойдет следом.

И это точно буду не я.

Моя жизнь сильно изменилась с появлением собаки, и теперь ее настроение непосредственно влияет на меня и мои планы. Вообще не знаю, чем я думала, когда остановилась на породе бордер-колли, ведь это невероятно активная собака. Некоторые кинологи называют их «вечный двигатель», бордер-колли не могут стоять на месте и все время рвутся вперед, им надо бежать, догонять, играть и снова бежать. Вот и сейчас Ассоль просилась в сторону городского парка, чтобы поиграть с палкой. Но работа ждать не будет, мы и так потратили на утреннюю прогулку достаточно времени.

Вчера вечером мы отлично позабавили прохожих точно такой же ситуацией, только Ассоль просилась домой, а мне хотелось дойти до городской ратуши. Сейчас же слишком рано для туристов, а местные жители привыкли начинать день намного раньше, чем сейчас. Они уже успели выгулять своих питомцев и вернуться в домашний уют. Подходило время готовить завтрак и заниматься хозяйственными делами, а кому-то и на работу собираться скоро, поэтому сегодня обошлось без зрителей.

Тишина и покой умиротворяли, морозы еще не начались, и сезон дождей только впереди. В этом году обещают немного осадков.

Я наслаждалась, стоя тут со своей собакой, вдыхала чистый воздух и была рада новому дню, несмотря на то что мы опаздывали. Счастье – это ловить такие мгновения. Солнце слабо пробивалось через тучи, но все равно волшебно подсвечивало золотые кроны деревьев, птицы почти не пели, но зато хотелось петь самой. Что-нибудь из репертуара Арианы Гранде или Тейлор Свифт, например.

Только я легонько потянула за поводок, требуя Ассоль идти за мной, как малышка дернула головой, вытянув белоснежную шею, и выскользнула из ошейника.

– О нет! Стой, Ассоль.

Но собака уже побежала от меня к парковой зоне нашего небольшого городка. Мне ничего не оставалось, как броситься за ней следом.

Малышка появилась у меня чуть больше месяца назад и, не считая таких прогулок, всегда слушалась. На работе с ней не было проблем, и команды быстро запоминала. Она очень умная девочка, но каждый день точно не давала мне скучать.

Сегодня я была в туфельках на небольшом каблучке, джинсах и блузке с легким кардиганом, для пробежки по парку мой наряд точно не годился.

– Ассоль, ко мне! – крикнула я, запыхавшись.

Решила остановиться в надежде, что она сама прибежит и вспомнит команду, которую уже выполняла ранее, но тут я поняла, что нигде не вижу ее.

– Так, у кустов ее не видно, – начала я разговор сама с собой, оглядываясь по сторонам. – Дальше дорожки, но там тоже никого…

Я повернула голову к переулку, где мы живем. Отсюда хорошо видно наш дом на небольшой возвышенности. Она бы не смогла открыть дверь и ждать на крыльце.

Ассоль потерялась, только не это!

В груди все сдавило, началась паника.

– Я плохая хозяйка! – Слезы уже начали подступать, а руки нервно перебирали пряди волос. Я еще раз бегло осмотрела парк и громко выдохнула. – Что же делать…

– Девушка!

Я обернулась на голос и увидела парня в спортивном костюме, крепко державшего на руках Ассоль.

– Ассоль! – Я потянулась к ней и поцеловала в мордочку.

Она в ответ высунула розовый язык и начала меня лизать, поскуливая от радости.

Я тут же отрегулировала и застегнула на ней ошейник. Молодой человек опустил собаку на землю, и Ассоль начала игриво прыгать и вилять хвостом. Я снова наклонилась к ней и начала гладить, взъерошивать шерсть и дурачиться, как она обычно любит это делать при встрече.

Нашлась моя девочка!

– Спасибо огромное! Она вылезла из ошейника и… спасибо, спасибо, спасибо, – поблагодарила я незнакомца. – Так испугалась, что потеряла ее!

Наконец-то я оторвалась от Ассоль, продолжая крепко сжимать поводок, взглянула на молодого человека. Он был атлетического телосложения, волосы светлые и лохматые от ветра, или просто еще не успел причесаться. Легкая щетина сглаживала резкие черты лица, но его ослепительная улыбка… Я поймала его взгляд и задержала дыхание.

«…какая она красивая…»

– Я буду несчастен всю жизнь, если вы не скажете, как вас зовут, – вымолвил он, протяжно выдыхая.

От меня не скрылось, что он тоже задержал дыхание.

– Меня зовут София, – улыбнулась я, – и теперь вы обязаны быть счастливым всю жизнь.

– А я Кристоф. Кристоф Янак. – Взгляд неотрывно был прикован ко мне, но он все же протянул мне руку. – Могу я проводить вас, куда бы вы ни направлялись?

Я вложила свою ладошку, и он пожал ее. Совсем легонько и аккуратно, так… галантно. Его фамилия показалась мне знакомой, но в Чехии слишком много однофамильцев, а если он еще и местный, то это все объясняет.

Хотя… я точно впервые его вижу.

– Мы опаздываем на работу. Точнее, – я взглянула на часы у себя на руке, – уже опоздали. Нам туда. – И указала Кристофу нужное направление.

Первое время мы шли в неловком молчании. Ассоль наконец-то успокоилась и шла рядом. Но признаюсь, прибавлять шаг и спешить уже не хотелось. Этот Кристоф Янак меня заинтересовал.

– Она у вас хулиганка, – указал он рукой на Ассоль.

– Не то слово! А у вас есть собака?

– У моего отца аллергия на шерсть, поэтому мне никогда не разрешали заводить животное. – Он продолжал улыбаться и начал рассказывать о своем детстве: – Помню, был маленький и спрятал котенка в комнате, так папа его еще с порога учуял и велел отдать соседям.

– Очень жаль, питомцы – это счастье. Уже не представляю своей жизни без Ассоль.

Малышка как будто понимала наш разговор и звонко гавкнула, подтверждая мои слова.

– Вам сильно влетит от начальства за опоздание? – спросил Кристоф, когда мы заступили на мост через реку Влтава.

– Я и есть начальство, так что никаких проблем, – рассмеялась я, наслаждаясь видом города со стороны реки.

Чески-Крумлов начал преображаться в медовые цвета, создавая неповторимую картинку осени. В один день тут может быть романтично – солнце освещает фасады старинных зданий, подсвечивая красные крыши и башни знаменитого Крумловского замка. А в другой день, напротив, – облака закрывают голубое небо, сырость и дождь заставляют прятаться в домах и уютных кафе. Улицы и переулки пустуют, но даже так они прекрасны и неповторимы. Я любила свой город в любую погоду.

– Ух ты, бизнес-леди, значит?

– Разве что немножко.

Кофейня «Love and Coffee» была открыта вот уже более тридцати лет и пользовалась популярностью у коренных жителей городка. Недавно бразды правления перешли в мои руки, и каждый день я обязана была открывать и закрывать двери заведения. Встречать гостей и волноваться за их уют и комфорт. А еще моя задача – приготовить самый вкусный кофе, чтобы к нам вернулись за новой порцией.