- -
- 100%
- +
Глава 1
Дурные вести
Перемещение по загробному миру напоминает полет на драконе сквозь тучи. Ничего не видишь, но чувствуешь, как тебя куда-то стремительно несет. Бросает то вверх, то вниз, то влево, то вправо. Кружит, переворачивает, словно листья на ветру. А перед глазами – непроглядная тьма. Сколько раз выходил из тела, а по-прежнему страшно. Ни на миг не покидает мысль: как там оно без хозяина? Начинаешь себя успокаивать: мол, да все с ним в порядке, лежит себе без движения. Но на душе все равно тревожно.
С этой тревогой и выныриваешь из темноты – далеко от тела, в месте, где мечтал оказаться незадолго до сна. Несколько томительных мгновений ожидания – и можешь делать что угодно: летать птицей, кувыркаться в воздухе акробатом или подслушивать разговоры – никто тебя не заметит. Не всегда удается попасть с точностью до шага, но ошибка обычно невелика.
В этот раз из потустороннего мрака меня выбросило перед воротами постоялого двора Митрана вопреки желанию оказаться в его таверне. Прежде чем двинуться, я по привычке осмотрелся. Пусть меня не видят и не слышат, но кто знает, что произошло в пределах постоялого двора за время моего отсутствия? К примеру, черные всадники могли установить новые загробные ловушки. Помнится, в королевском дворце одна из них чуть не засосала меня. Но то дворец, там всегда найдутся претенденты на кубок с ядом, да и Арцис Храбрый, чуть что, сразу башку рубит, и совсем другое дело – таверна Митрана.
Поблизости мерцали только старые ловушки в количестве двух штук, и их для этого места было вполне достаточно. У Митрана, конечно, не святые останавливаются, но не припомню, чтобы тут постояльца жизни лишили; так, помирали иногда от недуга в дороге. Побаиваются хозяина, знают его силу. Как-никак бывший первый клинок Эленхайма, да и Митранова жена колдовством владеет. Попробуй такой паре перечить.
Хм. Брошенная у входа в таверну ловушка не пустовала. За полупрозрачными стенками потустороннего кристалла величиной с веретено и той же формы подрагивало существо, похожее на клок серой ткани. Нечто подобное доводилось видеть не раз. Внутри загробного кристалла томился дух, пойманный хитрой ловушкой и свернутый до размера еловой шишки. Эк кому-то не повезло: и кристалл так мал, что духу не повернуться, и место – то еще. Сдохнуть так далеко от города – врагу не пожелаешь; небожители дадут, возможно, и залетит сюда черный всадник через месячишко-другой, а не дадут, можно и целый год вот так куковать – в сжатом состоянии, медленно сходя с ума. Еще хуже подохнуть в лесу или отправиться на корм океанским рыбам: там ловушки вообще раз в сто лет проверяют. Поэтому, имейся выбор, я предпочел бы помереть в каком-нибудь крупном городе, где и кристаллы попросторнее, да и очищают их чуть ли не каждый день. Но… хватит о грустном.
Меня уже потянуло к ловушке, когда я наконец оторвал от нее взгляд. Заигрался, заигрался… Еще немного, и пришлось бы коротать время в компании чьего-то духа, дожидаясь черных всадников. Они-то не станут разбираться: дух ли ты умершего человека или потусторонний путешественник.
Взлетевший на вершину частокола петух Тимис запел. Именно запел – залился на всю округу протяжной соловьиной трелью, а не стал рвать глотку в свойственном всем петухам хриплом крике. Сложно понять, то ли Тимису действительно нравился новый голос, недавно подаренный женой трактирщика, то ли петух все еще надеялся услышать привычное «кукареку». Так или иначе, он продолжал петь, но то и дело затихал, словно бы проверяя: действительно ли его голос будит постояльцев или где-то поблизости завелся огромный соловей?
Я снова окинул взглядом постоялый двор и, не раздумывая, решил первым делом посетить Митранову комнату, расположенную на втором этаже. Утро раннее, постояльцы все равно спят. Смысла нет сидеть в пустом зале таверны. Не за тем летел…
Митран уже проснулся, но из кровати пока не вылезал. Его жена, Изольда, дрыхла без задних ног; хорошо магам: наколдуют себе крепкий сон – и хоть дракон рядом реви.
– Вот распелся, дурень! – буркнул Митран, а Тимис внезапно смолк, словно услышал хозяина. Не знай я трактирщика, подумал бы, что колдовством балуется не только его жена. – Так-то лучше, – сказал он, с неохотой скидывая покрывало.
Кровать заскрипела под тяжестью грузного тела. Митран перебрался на ее край и, позевывая, обернулся. За его широкой спиной тихо посапывала Изольда и, конечно, дремало тепло, взращенное за ночь. Такое приятное и нежное, манящее вернуться в постель. Я бы тоже не отказался нырнуть под покрывало, в нагретую-то кровать.
– Брр, – поежился Митран и заспанными глазами посмотрел в окно.
Из-за зеленого леса в ясное небо выползало солнце, разгоняя желтыми пиками лучей туман над зелеными верхушками деревьев. После трех дождливых дней такое утро согревало душу. Особенно Митранову. Дороги подсохнут – и пойдут, поскачут эленхаймцы, а значит, и в таверне посетителей прибавится.
Митран сунул ноги в сандалии и под стоны половиц добрел до подоконника, чтобы, как всегда, окинуть хозяйским взглядом владения – самый лучший постоялый двор Свободных земель. Двор, известный на весь Эленхайм гостеприимством. Двор, где постояльцы даже в мыслях не держали, что на их жизнь, кошелек или лошадь кто-нибудь посягнет. И наконец двор, который встречал путников чудесным палисадником, усаженным красными розами и вишней.
Хозяин постоялого двора вдохнул полной грудью и на миг прикрыл глаза, наслаждаясь благоуханием цветов. К обеду упоительный аромат роз сменят совсем другие запахи – горящих поленьев, горячих блюд и табака.
Как же я понимал Митрана после года, проведенного в вонючей темнице! Воздух, наверное, был удивительно свеж, ветер не тревожил Свободные земли, солнце светило ласково и ярко. Казалось, даже небожителям будет стыдно портить этот дивный день.
Может быть, именно поэтому во двор – нет, не въехали! – влетели лошади, запряженные в черную карету. Причем влетели бесшумно. Не слышно было ржания, не топали копыта. Но покой чудесного утра все равно был нарушен. Рир, серый лохматый пес неизвестной породы, незамедлительно выскочил из будки и разразился лаем, надрывным и недобрым. А Митран бросил взгляд на Изольду. И вновь уставился в окно, с пристрастием изучая гостей.
На своем веку я повидал немало экипажей, однако все они – и быстрые, как ветер, и с каретами, стоящими целое состояние, и с лучшими возницами, в чьих руках кнут оживал и пел, – всегда мчались под топот копыт. Могли не скрипеть хорошо смазанные колеса, не трещать стенки кареты, но топот копыт при движении был слышан всегда. Этот же экипаж влетел совершенно бесшумно.
Экипаж принадлежал колдунам. На темной дверце ярче золота сверкала вязь причудливых символов, они же били по глазам с крыши, к колесам не липла грязь; возница не шевелился, и вообще складывалось впечатление, что сам он – часть кареты и потому не желает хоть немного размять затекший зад. Так что я нисколько не удивился, когда из кареты показался творец волшбы – лысый и бледный, в длинном черном балахоне. Некромаг, конечно, некромаг. Этого брата я навидался с лихвой.
– Принесла нелегкая, – процедил Митран сквозь зубы и тут же обмяк.
Сзади бесшумно подкралась Изольда и обхватила, насколько это было возможным, пухлое тело муженька своими тонкими загорелыми ручками.
С тех пор как Митран обзавелся таверной, он пополнел, но зато его знаменитый меч теперь пылился на стене, чего так старательно добивалась жена почти двенадцать лет. На ней была только ночная рубашка, и Митран, судя по всему, на некоторое время забыл о неприятных гостях. Грудь жены-колдуньи коснулась его спины, пышные каштановые волосы пощекотали мощные плечи, тонкие пальчики погладили густую бороду.
Псина по-прежнему надрывалась, заходясь истошным лаем, и вертелась волчком, гремя цепью. Некромаг ее не замечал. Стоял перед открытой дверцей кареты и глядел себе под ноги.
– Твои пожаловали, – пробубнил Митран недовольно.
К магам и иже с ними он относился так же, как жена относилась к его буйным выходкам молодости, которые непременно сопровождались грандиозными пьянками, кровавыми драками и погонями через весь материк.
Изольда опустила руки и уставилась в окно широко раскрытыми глазами – темными, как сама бездна, истинно ведьмовскими. И глаза эти при виде некромага и усеянной загадочными символами кареты загорелись от радости, ибо творцы волшбы появлялись тут куда реже эльфов. А последний бессмертный забредал в таверну месяца эдак четыре назад.
У Митрана глаза горели не меньше, но, как понимал я, совсем по другой причине. Люди сказывали, что нынешний король Асгота, потомок самого Валлара Великого, весьма недоброжелательно относится к волшбе. И вроде бы время от времени даже гоняет колдунов и некромагов. Пустишь таких по доброте душевной, потом хлопот не оберешься. Арцис Храбрый столь же храбр, сколь и жесток. Спалит двор не задумываясь. И ладно если только двор – будет не в духе, сожжет вместе с ним и хозяев.
Изольда трижды щелкнула пальцами, и я невольно вспомнил значение знака: один щелчок – серое домотканое платье, два щелчка – красный сарафан, три…
Я поглядел на гардероб, втиснутый между окном и кроватью. Так и есть: на распахнутой зеркальной дверце задергалось, точно живое, голубое платье; наряд скатился по ней и, помахивая короткими рукавами, поплыл над полом. Позади меня уже стучали каблучки – это по велению хозяйки вынырнули из-под кровати светлые изящные туфельки.
Тусклый зеленый свет покрыл ладони. Изольда медленно провела ими ото лба до затылка, и растрепанные длинные волосы покатились волнами, ровно, волосок к волоску, опускаясь на спину и худые плечи. Поправив прическу, колдунья вытянула вверх руки, и платье само прыгнуло на них, постепенно скрывая прелестное стройное тело.
Митран надул и без того пухлые щеки. И, надо признать, было отчего. На его постоялый двор несколько минут назад влетела карета неугодных королю некромагов, а на Изольду их появление подействовало так же, как дождь – на сохнущий кустик. Митранова жена сияла от радости, да так заметно, что сейчас, наверное, могла с легкостью заменить масляный фонарь.
– Слушай, ты бы их как-нибудь спровадила побыстрее, – неуверенно произнес Митран. – А то…
– А то? – ухмыльнулась Изольда и повернулась к двери.
– Можно подумать, ты не знаешь, что некромаги совсем не числятся среди королевских фаворитов. Они-то уедут, а нам с тобой здесь жить.
– Иногда я жалею, что ты зачехлил свой меч, – неожиданно грубо бросила она через плечо.
– Если бы Арцис прибыл сюда один, я бы…
Слушать его оправдания не стали. Изольда хлопнула дверью, и хозяин постоялого двора тотчас сжал кулаки. А что ему еще оставалось? Мгновение назад самый дорогой человек в мире больно, очень больно уколол его, сказав что-то вроде: где тот бравый вояка, который не боялся ничего, даже смерти? Было бы не так обидно, если бы именно этот самый дорогой человек не заставил его, бесстрашного воина, навсегда оставить меч.
От обиды Митран надулся еще больше и с шипением метнул огромный кулак в сторону двери, жалуя им не то Арциса, не то некромагов, не то строптивую женушку. Не хотелось бы во плоти оказаться на пути у этого кулака. Так лихо он пронесся сквозь меня, что сразу мелькнула мысль: есть, есть еще стрелы в Митрановом колчане.
На следующий летящий кулак я смотрел уже снизу вверх, ибо медленно опускался на первый этаж таверны, проваливаясь сквозь пол…
Я повис посреди таверны. Над круглым столом, занятым гномом. Детина гор тоскливо глядел в пустую кружку и облизывал мокрые от пива усы; на густой черной бороде сверкали янтарем капли. Легко представить, с какой жадностью гном опрокинул эту кружку. И нетрудно догадаться, какое его мучило похмелье, если он, чуть продрав глаза, влетел в зал таверны в одной набедренной повязке.
– Еще пива! – Гном хватил кулаком по столу, заставив кружку подпрыгнуть. – Хозяйка, еще пива!
Смачная отрыжка. Про листья хиндариса, которые прекрасно избавляли от похмелья, гном то ли и слыхом ни слыхивал, то ли брезговал всем эльфийским.
Помимо хмурого гнома, готового за глоток пива отдать душу черным всадникам, других посетителей в зале не было. Некромаги почему-то не спешили заходить, Изольда затерялась где-то на втором этаже.
На грозный гномий глас из кухни вынырнула Вирма – молодая тучная светловолосая служанка – и поспешила обслужить посетителя. Когда перед гномом опустили полную кружку, лицо его засветилось так же, как у Изольды, узнавшей о прибытии некромагов.
А вот, кстати, и она. Что ни говори, колдунья выглядит все еще соблазнительно. Смотришь на нее и веришь, что только такая женщина может заставить бывалого воина отказаться от любимого занятия. Интересно, каковы колдуньи в постели?..
Пока я предавался грязным фантазиям, обладательница стройной фигуры, пышных каштановых волос и магических способностей спустилась и направилась к единственному посетителю. К этому времени тот уже успел осушить вторую кружку и, довольный, глядел блестящими зенками на Изольду. В шаге от стола она остановилась и смерила счастливого гнома взглядом. Глаза ее коротко сверкнули, и я понял, что сейчас случится.
Магия во всей своей красе! Гном, сам не понимая почему, молча поднялся и поплелся к лестнице. Изольда покачала головой. Зрелище действительно было не из приятных. Почти голый, до неприличия волосатый, гном неуверенно переставлял кривые толстые ноги и часто оборачивался, спрашивая тупым взглядом больших орехово-карих глаз: а, собственно, зачем я туда прусь? Не каждый день подобное увидишь.
Да демон с ним, с этим гномом. Важно, по какой причине Изольда спровадила постояльца. Могу спорить на свой дух, в скором времени здесь должно было произойти событие, не требующее лишних глаз и ушей.
Не зря, не зря сегодня я залетел на постоялый двор. И, конечно, неспроста сюда наведались некромаги.
Пока он был один – лет тридцати, лысый, в черном балахоне до пола и с костяным жезлом длиной в две ладони. Словом, некромаг обыкновенный.
Любитель ворошить могилы явно чего-то опасался. Словно стражник перед прибытием короля, некромаг оглядел таверну от угла до угла и только тогда сел. Он ничего не говорил, лишь обменивался тревожными взглядами с Изольдой, по-прежнему поглядывая по сторонам. Наконец кивнул ей, и она тотчас уселась за его стол.
– Ты уверена, что здесь нам ничего не угрожает?
– Если только мой муж, – улыбнулась Изольда, и уже с серьезным видом добавила: – Не волнуйся, я все проверила. Постояльцы тебя тоже не потревожат. Я немного поколдовала над ними и на всякий случай заперла все двери. Кроме того, вчера отправила нескольких птиц на границы Свободных земель. Поэтому, если королевское войско их пересечет, мы об этом узнаем. – Она немного помолчала. – Ситуация и впрямь настолько серьезна?
– Похоже, в этот раз Арцис не ограничится убийством нескольких из нас, – мрачно ответил некромаг.
– Думаешь, будет война? – удивилась Изольда.
– Будет. – Он тяжко вздохнул. – Узуйкам собирает некромагов и колдунов в Желтых горах, и поговаривают, Близнецов туда уже переправили. Если хочешь, можешь к нам присоединиться.
Изольда напряженно задумалась.
– Неужели Арцис осмелится бросить вызов тому, кто помог ему выиграть войну Трех королей?
– А зачем еще, по-твоему, королю освобождать Анхельма, будь он трижды проклят? Нам стало известно, что гонец в Барар уже отправлен.
На некоторое время я перестал слушать болтовню. А как иначе, если узнаешь, что тебя вот-вот освободят. После таких вестей другие волнуют мало. Пришлось с неудовольствием признать: какое бы отвращение у меня ни вызывали колдуны, иногда я все-таки был им обязан. Взять хотя бы этого некромага, которого я готов был расцеловать за столь чудесную новость. И, конечно, не стоит забывать Орлина. Только благодаря его силе, позволяющей оставлять на время тело, я не свихнулся в тесной барарской темнице.
Да, старина Орлин. Темный Путешественник – так называли его колдуны за способность покидать тело. Невероятно редкая способность, если верить книгам. Я прикончил этого почтенного колдуна и испил его редкий дар за неделю до того, как Арцис Храбрый зачем-то бросил меня в темницу.
Прошел уже год, а мне так и не объяснили причину заточения; даже не определили срок. Нет, никто не спорит, что на моей совести тридцать известных колдунов. Но, стоит заметить, колдунов, неугодных королю. Как говорится: «Враг моего врага – мой друг». А друзей, между прочим, без веских причин в темницу не бросают.
– …обойтись без крови?
– Можно, – ответил некромаг. – Но тогда до конца дней придется носить клеймо.
– Клеймо? – Глаза Изольды округлились.
– Удивительно, что ты еще не слышала. Арцис хочет заклеймить каждого из нас, словно скотину. В столице уже объявили королевскую волю: либо клеймо, либо смерть. Так что готовь комнаты: скоро тут от магов отбоя не будет. Если их всех не перебьют.
– Но зачем?
– Кто знает. – Некромаг пожал плечами. – Возможно, очередной королевский каприз. А возможно…
Двери таверны распахнулись, и ненависть к творцам волшбы вспыхнула у меня как никогда ярко.
Они вели ее, словно дикого зверя.
Они вели мою десятилетнюю дочь.
Они вели мою маленькую Лилию.
На темной бесформенной одежонке зияли дыры, обнажая худое тельце. На шее болтался до боли знакомый серебристый ошейник, справедливо именуемый в народе рабским. Тонкая цепь тянулась от связанных рук. Поверх глаз и рта туго лежали широкие темные повязки, расшитые кроваво-красными и серебристыми рунами.
Без памяти я бросился к дочери, попытался ее обнять, но… преимущество потустороннего путешественника, которое позволяло свободно проходить сквозь стены, обернулось весьма прискорбным недостатком.
От бессилия я заметался по таверне, словно муха, накрытая склянкой.
Будьте вы прокляты, Некромаги! Будьте прокляты!.. Клянусь, как только обрету свободу, буду уничтожать вас, несмотря ни на что. Если бы, если бы сейчас сила была при мне, видят небожители, все вы легли бы тут замертво.
После недолгого оцепенения Изольда всплеснула руками.
– Вы привезли ее сюда, – испуганно прошептала она, покачивая головой. – Митрану это не понравится.
– Ты права: мне это не нравится! – зло произнес трактирщик с лестницы, и в зале тотчас повисла напряженная тишина, готовая в любой миг лопнуть звоном металла, хрустом костей и предсмертными криками.
Некромаги как по команде, вскинули головы и застыли, с тревогой посматривая на толстяка. Вернее, не столько на него, сколько на знаменитый меч, пристегнутый к широкому поясу. Сам Митран в кожаной жилетке, наброшенной на голое тело, серых необъятных штанах с черными заплатками на коленях и сандалиях на босу ногу ни тревоги, ни страха не внушал. Изольда пока лишь молча хлопала глазами. Признаться, я тоже был немало удивлен: после долгих лет меч вновь болтался на Митрановом поясе, пусть даже этот пояс ныне обхватывал заметное брюхо.
Трактирщик грозно прошагал по лестнице, заставив колдунью подскочить со стула. Не медля ни секунды, она бросилась к разгневанному муженьку, который, впрочем, не желал снимать напряжение. Он словно не заметил жену и демонстративно положил ладонь на эфес. Жадно надкусывая в тишине огромное зеленое яблоко, из кухни выглянула удивленная Вирма.
– Послушай, послушай, они скоро уедут. Я тебе обещаю, – зашептала Изольда, поглаживая плечо трактирщика. – Немного отдохнут и уедут.
– Пусть убираются немедленно! – прогремел Митран, не сводя глаз с моей дочери. – Иначе… – Он не закончил и на треть обнажил меч, одновременно отталкивая локтем колдунью.
Думаю, блеск клинка очень доходчиво объяснил некромагам, что да как. Однако, несмотря на угрозы, они спокойно сели за стол. Я ошибся: стрел в Митрановом колчане хватило исключительно на болтовню. Будь воин прежним, катились бы сейчас лысые головы вдоль половиц.
Некромаги усадили за стол и мою дочь. «Она… Сосуд… Способна бесконечно долго накапливать в своем теле магию…» – неожиданно всплыли слова подлого колдуна, который, захлебываясь кровью, придавленный моим сапогом к полу, словно таракан, умер через мгновение после недолгого объяснения.
Маги называли ее по-разному, но никогда я не слышал, как с их уст слетало настоящее имя моей дочери. Как, впрочем, и настоящие имена таинственных Близнецов, созданных задолго до моего рождения. Если хроники не врали, во времена правления Валлара Великого из-за таких вот живых Сосудов погибла уйма народа, покуда они не обрели постоянного владельца в лице Совета некромагов.
Как ни печально, Лиля ценилась выше Близнецов. Потому что, в отличие от них, могла хранить не только сотворенные заклинания, но и чистую магию – магиату, как называл ее мой учитель Фихт Странный. Страшно подумать, что случится с королевским войском, если Арцис Храбрый и вправду решит штурмовать обитель некромагов в Желтых горах. Стоит Узуйкаму собрать три Сосуда воедино, и его силы…
– Пора ее покормить, – недовольно произнес один из некромагов, и двое других еле заметно покивали.
Пора ее покормить?.. Падаль.
Они использовали ее, словно кувшин для вина.
Они относились к ней как к животному.
Они связали ее, будто свирепую тварь.
И они совершили самую ужасную ошибку в жизни: тогда, три года назад, не убили меня. Они убили Марту, похитили Лилю, но забыли про меня. Теперь, когда я увидел, что некромаги сотворили с дочерью, они захлебнутся в крови. О нет, больше я не буду просто высасывать из них силы. Каждый встречный некромаг испытает такие муки, что будет рад сдохнуть, да я не позволю.
– Вирма, подавай на стол! – крикнула Изольда, тем самым опровергая известный миф о том, что некромаги питаются исключительно трупным мясом.
Митран опять надулся пузырем, когда понял, что в его таверне, в его присутствии, его жена будет кормить малолетнюю пленницу некромагов. А он будет покорно наблюдать за этим безобразием, краснея от гнева.
Эх, Митран, уже давно нужно было рубить им башки и освобождать мою дочь! Лепешка ты коровья, а не воин!
Из кухни выплыла Вирма с самым большим подносом, который мне приходилось видеть. Она торопливо поставила его на стол, едва не опрокинув кувшин, и поспешила удалиться. Подальше от странной девочки. Подальше от моей плененной дочери.
– Открой дверь, – повелел некромаг, держащий Лилю на цепи.
– Зачем? – удивилась колдунья, но все равно направилась к дверям.
– Нужно кое от чего избавиться.
Я полностью понимал Изольду. А вот Митран меня просто умилял. Не удивлюсь, если узнаю, что тут причастно колдовство. Как-то слишком быстро он смирился со своей новой ролью и из крепкого хозяина, готового спровадить неугодных посетителей любым способом, превратился в беспомощного надутого толстяка.
Подниматься некромагу не хотелось. Он слегка дернул цепь, и Лиля покорно опустилась рядом, чтобы этот урод мог легко снять повязки. Подлец повернул дочь к распахнутым дверям, сам отстранился от нее на расстояние вытянутой руки и осторожно, кончиками пальцев, сдвинул ленту с губ.
Изольда ахнула, у Митрана глаза полезли на лоб. Чего там! Даже я, Анхельм Антимаг, знакомый со всеми известными школами магии, никогда не видел такого.
С воем, со свистом, с пронзительным писком из широко открытого рта моей дочери – моей несчастной Лилии – один за другим полетели разноцветные облачка. А на подбородке и щеках засверкали тонкие, как паутинки, молнии. Сплетенная из них серебристо-голубая сеточка добралась до челки, выглядывающей из-под капюшона, сверкнула ярко-ярко – и с треском исчезла.
Но этим дело не кончилось. Некромаг с еще большей осторожностью сдвинул повязку с глаз, и столы в зале подпрыгнули разом, словно земля под таверной сотряслась. Полные тьмы глаза дочери – незнакомые глаза, лишенные зрачков, – выпустили нечто невидимое, но ощутимое. Как будто дракон вылетел из таверны, предварительно топнув лапами.
Ублюдки! Они накачали ее магией сверх предела – так, что хрупкое тело при любой возможности старалось избавиться от излишков, не выдерживая колдовства.
Я заметил, что один из некромагов смотрит на меня. Причем так, как смотрят на человека из плоти и крови. В надежде увидеть кого-нибудь за спиной, обернулся: позади не было ни души.
Похоже, некромаг обладал потусторонним чутьем. Как бы там ни было, мерзавец не переставал пялиться в мою сторону. Он не смотрел прямо в глаза, но его взгляд точно ложился на мою загробную сущность.
Прежде мне не встречались обладатели подобного чутья, и я не знал, что делать: лететь стрелой отсюда или замереть статуей? Но покидать таверну не хотелось: в пяти шагах от меня сидела Лиля, которую я не видел три года.
– Мы здесь не одни, – произнес некромаг, и его собратья по колдовству переглянулись.