Глава 1
Бабу Дусю не видела пару лет. А тут заболела старушка, я единственная из внуков поехала ухаживать. Вот тебе и родственники. Деньгами-то мы всегда скидывались и помогали, а вот времени уважить бабулю не находили.
Прожила в её дачном домике с ней месяц, а потом увезла в городскую больницу. Там она и померла. Я горевала. Злилась на себя. Ну, как я так могла с бабушкой своей? Неужто работа настолько важна была, что я за эти несчастные тридцать километров не могла приехать на выходные и посидеть с ней? Или с огородом помочь?
Нет.… Вся помощь заканчивалась на звонках три раза в неделю, скидывании денег на карту и найме пареньков огород перекопать.
Сижу, как пришибленная у нотариуса и слушаю, что бабуля оставила мне свой дачный участок и письмо.
– Простите, а когда она успела завещание составить?
– Ещё год назад, – поясняет женщина, после того как смотрит дату составления документа.
– Вот это да… – выдыхаю. – Не знала, что бабушка думала о таких вещах. А письмо?
– В прошлом месяце.
– Ещё и скрытная, – опешиваю.
Я ж в это время жила у неё. Когда она провернула всё? Почему я не заметила? Почему родителям дачу не оставила? Квартира и так их уже давно. Зачем мне участок? Я ж, кроме как полить огород да выдрать всю морковку, вместо сорняков, и сделать на земле ничего не могу…
Завершаю все дела у нотариуса, забираю документы и домой. Наливаю кофе, сажусь за стол в своей маленькой кухоньке и вскрываю письмо, написано неразборчиво, слабой рукой:
«Дорогая Таля, любимая моя внученька, солнышко моё, знаю, ты винишь себя за то, что мы долго не виделись. Не надо. Твоей вины в этом нем. Так сложилось.
Ты у нас чувствительная девочка. После смерти деда совсем поникла. Вся в работу ушла. Запустила себя. Знаю, вы были очень близки, но про себя забывать не надо.
Когда ты приехала ко мне, чтобы помогать, я убедилась, что ты вымотана. Тебе не хватает места, где ты сможешь отдохнуть от городской суеты.
Я ещё много лет назад решила отдать тебе дачу. А сейчас ясно вижу, насколько ты нуждаешься в таком месте.
С любовью, баба Дуся.
Найди своё счастье. А ромашки за теплицей не трожь. Это наши с дедом цветы. Да ты и сама знаешь».
Сижу, как пришибленная, реву.
Но.
Беру себя в руки. Это желание бабули, и она полностью права – мне нужно сбежать из тухлого города, подальше от суеты и родни. Главное от них.
Кстати, а вот и мама:
– Алло, – нехотя отвечаю на звонок.
– Здравствуй, Наташенька, – звучит поникший мамин голос. – Как у тебя дела? Ты решила, что с дачей делать будешь?
– Привет, – шиплю, ненавижу, когда Наташенькой называют, мне тридцать один! Я уже не ребёнок. – Нет, не решила. А должна? Оформление документов затянется до лета.
– Ну, хорошо, – говорит мама. – Мы тут с папой подумали, может, Восьмое марта у нас отметим? Все соберутся. Посидим, баб Дусю помянем…
– Во сколько? – нехотя спрашиваю.
– К обеду. Часа в два.
– Ок, приеду.
Падаю на кровать и морально готовлюсь к ненавистной поездке к родителям. Завтра будет тяжёлый день. Так что просто ложусь спать уже в семь вечера. Хочу сдохнуть.
Просыпаюсь в пять утра и сразу в душ иду – мои длиннющие волосы – пока помоешь и высушишь, полдня потратить можно. Я ж не собиралась никуда, а теперь надо в магазин успеть: цветы, подарки, открытки и прочую никому не нужную праздничную атрибутику взять.
Ближайший гипермаркет радует кучей дебильных коробочек по типу: гель для душа, скраб для тела, мыло. Тут же и тюльпаны продаются.
Беру пять разных комплектов со всякой всячиной и пять букетов по семь жухлых цветочков, бутылку белого сухого и здоровую шоколадку «Алёнка», вдруг Леночку с собой возьму. Единственный невинный и чистый человек в нашем гадюшнике, и то, только потому, что ей всего пять.
Звоню в дверь. Мама открывает. Вся нарядная, даже фартук праздничный нацепила. Сгружаю с порога ей все пакеты и захожу внутрь:
– А ты чего в джинсах? Платье бы надела! Даже не накрасилась. У нас же гости, – причитает она, хмуро разглядывая мой образ.
– Мам, – твёрдо говорю. – Я приехала с вами повидаться, а не женихов кадрить.
– Привет, – в проёме появляется страшный сосед родителей.
Осматриваю его и прям не сдерживаю своего отвращения. Что? Опять? Мама в свахи заделалась. Достала уже. На каждую семейную посиделку находит претендента на мою руку и сердце. И что примечательно, чем дольше ищет, тем страшнее кандидаты. Где она их отыскивает?
– Здравствуй, – проявляю воспитанность и не более.
Захожу в зал. Стол накрыт. Все уже тут. Ну, хоть малышку Лену привезли. Она, завидев меня, срывается с рук отца (мой брательник старший) и несётся с диким воплем:
– Тётя Таля приехала! – падает в мои объятия и смачно целует в щеку.
– Привет, солнышко, – обнимаю рыжее чудо. – А у меня для тебя особый подарок, – шепчу ей на ухо и лезу в сумочку.
– «Алёнку» привезла? – загораются голубые глазки девочки, а губки складываются бантиком, – обожаю Леночку, безумно на меня похожа и внешне и по характеру.
– Уже подсмотрела? – улыбаюсь.
– Ага, – кивает, доставая нос из моей сумки в ожидании своей шоколадки. – Спасибо, – снова целует.
Подхватываю её, и мы падаем за стол. Болтаем, пока нас не прерывает сестрица моя старшая.
– Что с дачей решила? – прямолинейно спрашивает.
– Ничего, – бурчу. – А должна что-то конкретное? – поглядываю с прищуром.
– Как-то нечестно получается. Чего это всё тебе досталось?
– Может, это потому что всем остальным просто всю жизнь помогали? – ехидничаю. Баба Дуся всю пенсию спустила на твоё образование.
– И что в этом такого? – возмущается Машка. – У меня просто конкуренция в институте выше была, чем у тебя! Вот я и не смогла на бюджет пройти.
– Ага…
Соглашаюсь, а у самой щеки наливаются румянцем. Злиться начинаю. Я пахала, как лошадь, чтобы на бюджет залезть. Подрабатывала, чтобы денег не просить у родителей. А Машка? А она, обнаглевшая рожа, с двойки на тройку, вечно несчастной прикидывалась, да и сейчас прикидывается. Всё ей и для неё…
Достала!
Она там снова причитает, а я демонстративно не слушаю, с племяшкой в другую комнату играть ухожу. Мама за мной бежит, шипит, шёпотом ругается, что не поймёт, в кого я такая невоспитанная.
– В семье не без урода, – бурчу и топаю за стол, где ждёт меня принц – мечта девиц, без глаз и мозгов.
Сидим, парень строит мне глазки свои поросячьи. Бесит, урод. Настроение совсем портится, когда он номерами предлагает обменяться. Тактично отшиваю, но он не прошибаем, дальше клеится.
– Пап! – решаю внаглую не обращать на него внимания. – Ты можешь со мной на дачу съездить? Хочу посмотреть что там.
– Может, ближе к лету? Что сейчас там делать? – лениво говорит отец.
Вздыхаю. Соглашаюсь. А сама откланиваюсь и домой собираюсь. Да как я вообще в этой семье родилась? Может, я приёмная? Или в роддоме перепутали? Если бы не огненно-рыжие волосы и куча веснушек у всей семьи, анализы бы на родство сдавать пошла.
– Я провожу, – подрывается сосед.
– Квартира моих родителей, – припечатываю его взглядом к табуретке, на которой он сидит. – Я точно знаю, где здесь выход.
Тупой… ой, тупой. Расплывается в улыбке и всё равно топает следом.
– Наташ, – ловит около двери и тянет мне пуховик. – Ты ж знаешь, что нравишься мне, – улыбается, – давай сходим куда-нибудь вместе.
– Слушай, Слав, – косо смотрю на молодого человека, – пойми меня правильно, я не создана для отношений, семьи и всей этой хрени. Не хочу. Ни мужа, ни детей, ни всей этой розово-блевотной романтики.
– Да, я в курсе. Твоя мама рассказала про твой болезненный разрыв с женихом…
Чую брови мои на месте не сидят. С лица линяют. Совсем, что ли? Зыркаю на недоженишка и хлопаю дверью перед его носом, ничего не сказав.
Иду в машину и пинаю ледышки, которые дворник отколол, чистя дорожку у подъезда, но не убрал. Носок на сапоге оббиваю. Злюсь вдвойне.
Какое им дело, что у меня в жизни творится? А мама с этими замашками свахи совсем из ума выжила. Готова меня под каждого подложить, как мы с Захаром расстались. Это она ещё не в курсе об истинной причине нашего разрыва. А то вообще бы умерла.
Залезаю в свой старенький «Патрол» и завожу. Греется, тарахтит, на СТО бы заехать. Движок глянуть, не нравится мне этот звук, да подвеску после зимы, масло менять пора. Дел вагон. Когда на дачу-то ехать со всеми этими проблемами?
А вот прямо сейчас и поеду! Всё! Решила!
Ключи с собой. На заправку по пути заскочу. Времени только четвёртый час, сегодня праздник, все бухают и дороги пустые. Домчу быстро.
Выжимаю сцепление, включаю первую передачу и трогаю с места. Через двадцать минут уже выезжаю на трассу, еду спокойно – гололёд никто не отменял. Температура скачет в начале марта знатно. Стоит быть аккуратной.
Доезжаю за час. Вот и что я раньше не ездила? Открываю ворота и заруливаю в сообщество дачное. Домик бабули на самой окраине. Дальше только пустые участки на пару гектар, никто никак не купит. Что-то там не так то ли с землёй, то ли с документами. Да и цены кусаются.
Выхожу из машины и топаю ворота во двор открывать. Темнеет уже, в сумерках этих и под снегом не видно, да и забыла, что прямо перед воротами яма. Благополучно подворачиваю левую ногу. Маты летят. Больно. Слёзы хлынули. Да как я домой поеду? У меня ж механическая коробка, чем сцепление выжимать буду?
Допрыгиваю по тёмному двору до домика, машину бросила у ворот, загонять не буду. Заползаю внутрь. Сдохнуть от холода можно. Быстро затапливаю печку и греюсь около огня. Пока у бабули жила, мастерски научилась огонь разводить. В город она ехать отказывалась, так что пришлось мне отпуск брать и тут сидеть.
Мои размышления прерывает протяжный гудок клаксона. Высовываю нос из уже тёплого домика и смотрю в непроглядную темноту. За моим «Ниссаном» яркий свет и тарахтит тачка какая-то.
«Это ж последний дом на улице»… – думаю и, накинув пуховик, прыгаю к калитке.
Открываю. Стоит амбал два на два и грозно на меня глядит.
– Уберите машину, – чуть не рявкает стальным голосом.
– Здравствуйте! – задираю голову. – Я ногу подвернула, не могу сесть за руль. А вы куда? Дальше ж нет дороги.
– Не ваше дело, – хамит мужчина, а у меня тоже язык за зубами не держится.
– Вам не говорили, что надо повежливее быть? – повышаю голос, что-то достали меня сегодня всё.
– Новый хозяин участка, что за вашим, приехал земли посмотреть, – выдаёт мужчина и пристально глазеет на меня.
– Земли? – изумляюсь. – А он пешочком прогуляться не хочет? Погода изумительная. А на улице кромешная тьма. Что он увидеть-то намерен? Я, правда, не могу за руль. Вон, – указываю на поднятую ногу, – не могу поставить даже.
Мужчина опускает взгляд и поднимает бровь.
– Это ж левая нога.
– И? – недоумеваю.
– Как она вам мешает?
– У меня механика…
Собеседник переводит взгляд на мою тачку и пару секунд рассматривает. Поворачивается ко мне и оценивающе смотрит. Что? Никогда не видел бабу за рулём джипа на механике? Ну да, уникум я.
– Во дворе место есть? – смягчается шкаф.
– Есть…
– Давайте ключи, я загоню.
Лезу в карман, выуживаю связку и тяну мужчине. Он забирает, идёт и заводит машину, а потом спешит ворота открыть. Наблюдаю.
Тьма непроглядная, не видать ничего, до конца улицы фонари ещё не дотянули. Мужик идёт к задней двери своего «Кадиллака Эскалейд» и… О-о. Это не его машина. Приоткрывается окно и оттуда кто-то распоряжения выдаёт этому бугаю. Он что, водитель? Вот это да…
Возвращается и моего «Патрольчика» загоняет во двор.
Ба-бах!
– Э-э! – ору, прыгаю к машине.
Выскакивает огорошенный, то ли звуком, то ли моим ором, мужик и смотрит на заднее колесо, которое прям на глазах спускает в ноль.
Ругаюсь. А тот на меня не смотрит, бежит к тонированному окну.
– Поменяй колесо и заплати, – еле слышу недовольный голос из крутой тачки.
Начинаю шипеть. Водитель возвращается. Просит фонариком посветить. Быстро достаёт из багажника домкрат, ключ, запаску и меняет колесо. Спущенное убирает и…
Вот те на! Суёт мне две пятитысячные купюры.
– Это что? – лупаю на него.
– За неудобства.
– Не надо. Колесо починить восемьсот рублей стоит, а то и триста, если мелкий прокол, – недовольно цежу.
– Шеф сказал заплатить, – пожимает плечами водила.
– Передайте своему шефу, что не нуждаюсь. Может оставить номер телефона, я, как отремонтирую, скину чек, оплатит, если так хочет.
Скачу на одной ноге к воротам, чтобы закрыть их. Ногу уже сводит, совсем отекла. Хорошо, что бабушкины сапоги для огорода надела, они огромные и не давят. Спотыкаюсь и лечу на грязный снег. Следом летит и нецензурная брань. Цепляюсь за ворота и поднимаюсь, зыркая на руку у своего носа – водитель помочь решил.
Вкладывает деньги мне в карман, когда я поднимаюсь.
– Я вроде ясно выражаюсь, – достаю купюры, – мне не нужны деньги. Я была не права, оставив машину на проезжей части. Я же не знала, что кто-то купил этот, – машу в сторону пустыря, – участок.
Мужчина кидает взгляд на тонированное окно и подходит к нему. Шепчутся. Не слышу. Пока на меня внимания не обращают, скачу и ворота закрываю. Тот ещё квест с вывернутой ногой.
– Давайте, я, – улыбается водитель и снова деньги в карман суёт.
Смотрю на него, как на дебила. Глухой? Тупой? Или это его начальник – маразматик?
– Заберите, а! – рявкаю.
– Босс…
– А он сам у вас не разговаривает? – перебиваю.
– Э… – теряется мужчина.
– Гордая, что ли? – слышу смешок из-за тонированного стекла.
– Может, и гордая, – скачу в сторону его машины. – Мне не нужно, – кидаю со злости деньги в маленькую щель, не видно гада, но слышу, что смеётся.
Обидно так стало. Выглядит, как подачка, какая. Нет. Деньги мне, конечно, не помешали бы. Но, во-первых, не такая сумма, а, во-вторых, могли бы и вежливо дать, а не совать в карман и хихикать.
Не слушаю, что он там говорит, скрываюсь за калиткой и лязгаю засовом. Бесят меня богатенькие, которые не могут выйти, поздороваться, вежливо попросить. Что? От него убудет, что ли, если он рот свой откроет и «пожалуйста» скажет?
Уехали.
А я до домика доскакала, дровишек в печь подбрасываю, и спать заваливаюсь…
Утром птички будят меня. Не хочу вставать. Нога отошла немного, вроде могу наступать. Осматриваю, отёк не спал, если в свои сапоги не влезу, в калошах поеду…
Побуду до вечера тут, а потом домой дёрну. В городе всё равно делать нечего. Топаю в баню, водичка приятная, тёплая, умываюсь. У меня тут целая куча вещей: щётка, паста, гели, крема, полотенца. Привожу себя в порядок и заваливаюсь на старенькую кровать обратно.
Поторопилась я с выводами. Еды-то в доме нет. Придётся в магазин ехать в деревню или в город всё же.
О! Погреб!
Пойду-ка, проверю, вдруг чего осталось с зимы. Одеваюсь. Открываю дверь и хочу в гараж пойти. Замираю.
Эт что?
На крыльце лежит колесо. Полный комплект – диск и шина. Смотрю на машину, вроде мои всё на месте. Иду, открываю багажник – спущенное здесь. А что за колесо тогда лежит на крыльце?
Оу. На лобовом записка:
«Искренне прошу прощения за пробитое колесо. Не хотите брать деньги, примите колесо. Пусть будет запасным».
Задираю бровь и ещё раз на колесо таращусь. Психопат. Где он ночью его взял? Марка, размер, тип диска – всё, как у меня. Ну, ладно. Хотя странно это всё равно…
Иду в гараж. Осторожно спускаюсь в подвал. Красота!
Огурчики, помидорчики, салатики всякие, икра баклажанная и кабачковая. Ух ты… Морс! Счастье!
Хватаю пару банок и в домик.
Заваливаюсь на диван в кухне, открываю вкусности, врубаю телевизор и наслаждаюсь незапланированным отдыхом. Права была баба Дуся – мне было это нужно. В город вообще не хочу.
На следующие выходные снова приеду. Домик в порядок приводить начну. Только еды с собой возьму.
Сплю на обед. А вечером с великим недовольством домой возвращаюсь. Нога совсем прошла.
Колесо закинула в багажник, нехай будет, но этому бугаю выскажусь. Хотя.… Наверное, это не его идея была. Стопудово начальник его, который деньгами раскидывается.
Терпеть таких не могу!
Глава 2
Дома пусто и одиноко. Квартирку свою я люблю, но сегодня смотрю на неё и тошно: коричневые шторы, тяжёлые такие, даже тюль и тот тёмный; диван облезлый, который надо раскладывать, если спать лечь хочешь (вот чего я кровать не купила?); ковёр…
Мне тридцать один или пятьдесят? Кто вообще сейчас ковры в интерьере использует? Ощущение, что это квартира бабы Дуси, а не моя. Не зря ей у меня так нравилось – всё, как она любит, даже стенка коричневая под телевизор с кучей никому не нужных статуэток и рамок для фото, пустых, кстати…
Иду на кухню (бесит она меня не меньше комнаты), хватаю пару пакетов и сгребаю эти сраные фигурки. Зачем мне керамическая лошадка из Питера? Гжель. Зачем я её купила? Я ж даже лошадей не люблю. А гжель? Ещё меньше, чем лошадей. В мусор!
На полочке осталась одна рамочка с фото, где я маленькая на коленях деда сижу, а бабуля сзади рожки нам подставляет.… Вот юмористка.
Они и с дедом Степаном так познакомились и сошлись – она его на измор брала своими приколами, а он влюбился, бегал, замуж звал. Только бабуля-то моя не любила его. Но настойчивость и ухаживания пробили брешь, а потом и сердце первой красавицы в деревне – Дуськи – растаяло.
А я тоже ещё та юмористка. Мало кому зайдут мои приколы. Вот и сижу в девках. Хотя после Захара вообще этой темы касаться не хочу. Одной лучше.
Оставила ещё стоять маленькую деревянную прялку. Дед сам сделал для бабушки в подарок. Там даже детали двигаются и колесо крутится. Обожала в детстве с ним играть. Куклы мои пряли пряжу, пока дед Степан читал мне про князя Гвидона Пушкина. А я мечтала, что и в мою дверь войдёт такой же неприкаянный «князь», с которым я построю свою жизнь, как царевна-Лебедь.
Заваливаюсь на диван. Не хочу раскладывать. Так посплю. Бросаю последний взгляд на пустые полки, и как-то на душе даже легче становится.
Засыпаю.
Проспала…
Летаю по квартире, как ужаленная – собираюсь. На работе убьют, если опоздаю. Так-то боссу плевать. Но сегодня показов много, да и в офисе работы полно. Надо успеть. Эх. Нелегка жизнь риелтора. Зато бабки хорошие.
Прыгаю в машину и на работу!
Весь день в разъездах, и в офис. Проблемный клиент с маткапиталом, ипотекой и двойным обменом. Нельзя ничего упустить, все документы должны быть в идеале. Домой, как обычно, к полуночи.
Заезжаю в круглосуточный и прикупаю пару салатиков и… пожалуй, рыбку под сыром. Пора бы завязывать с фастфудом, а то отрастила себе жопу, уже штаны маленькие.
Ладно. Дача мне в помощь. Поползаю раком на грядках, перекопаю огород под картошку и похудею, но это не точно.
Интересно, а что за чувак купил участок за бабулиным домом? Да и хрен на него. Надо бы почитать, как рассаду выращивать, да что с землёй делать. А то я совсем тупень во всём этом. Но это потом. Завтра отработаю и поеду сразу на дачу, слиняю из города.
День проходит в фальшивых улыбках клиентам, которые выматывают своим «не уверена, хочу двушку поближе к центру или трёшку, но на окраине» и «а можно найти квартиру и с ремонтом, и с крутой детской площадкой во дворе, и парковкой, желательно в центре, а, главное, бесплатно»! Достали. Злая я что-то…
Дачка.
Заезжаю на территорию сообщества. Дорога сегодня вся раздолбанная. Весна, конечно. Но ощущение, что тут колонна грузовиков прошла.
Ох!
Это ещё что?
Да как я проеду к домику?
Вся подъездная в хлам. У меня, конечно, высокий джип, но что-то боязно лезть в эти ямы. Выползаю из машины и встаю на подножку. Разглядываю, что там происходит.
Надо же. Новый хозяин нагнал кучу грузовиков. Установили контейнер с окном, наверное, сторож там будет жить. Трактор. Это они собираются котлован рыть, что ли? Да сколько ж денег у нового владельца?
Тут же ещё и родников куча. Гидроизоляцию нешуточную придётся делать, чтобы дом с цоколем построить. Отчаянный, однако. Да какая мне разница? А вот до проезда к моему домику дело-то мне есть!
Собираюсь с духом и топаю злая к работникам.
– Здравствуйте, мальчики! – окликаю ребят в робе. – А что тут происходит?
– Здравствуйте, – оживляются те, – да вот, территорию расчищаем да готовим участок под застройку.
– А с дорогой что? Как-то исправлять планируете? – всё ещё относительно вежливо спрашиваю, ибо терпение на исходе. – Я не могу проехать к своему дому…
– А у вас, что за машина? – любопытствует один из мужчин, наверное, прораб.
– «Патрол»…
– Проедите, а завтра мы подровняем, и вы сможете спокойно ездить.
– Ладно, – делаю недовольное лицо и топаю к машине.
Одно радует, ребята вежливые хоть. А то водитель позавчера с ходу и без приветствия рявкал.
Заваливаюсь в домик. Включаю свет, телевизор (он у меня вечно фоном работает, надо бы искоренить эту дурацкую привычку), разбираю пакеты с едой, принимаюсь за уборку.
Открываю шкафы, перебираю вещи бабули. Нашла обручальные кольца, запонки деда и украшение для волос, судя по виду, для фаты. Это, пожалуй, оставлю, а юбки всякие, да кофты в церковь увезу. Вдруг кому надо. Хоть даром вещи не пропадут.
Складываю всё аккуратно в большие пакеты, которые привезла с собой. Перекусываю. Гляжу на часы, а уже четыре утра. Поспать бы.
Ещё недолго вожусь и замертво падаю на кровать.
Ба-бах!
Аж подлетаю. Стёкла дрожат. Ба-бах! Срываюсь с места. Это что? Землетрясение? Обстрел? Ба-бах! Бомба?
Да откуда в моей башке эта чушь? Надеваю калоши и пуховик и вылетаю на улицу.
Это что такое?
На соседнем участке стоит огромный агрегат и пробивает замёрзшую землю. Видать, забор ставить будут…
– Эй! – ору во всё горло, подскакивая к низкому штакетнику. – Э!
– Доброе утро! – расплывается в улыбке вчерашний прораб.
– Вы совсем ума лишились? Время шесть! Какие к чёрту работы?
– Я не знал, что вы тут ночевали, – смотрит на меня мужик и бровь задирает.
Ну, да. Выгляжу, как деревенская бабуля: рыжие волосы в растрёпанный хвост собраны, длинный пуховик, калоши и рожа наверняка помятая. Всю ночь не спала, да и не умывалась ещё.
– Вам не приходило в голову, что люди ещё спать могут? Тут многие живут, вообще-то!
– Да мы так-то у всех согласие взяли на раннее начало работ, – поясняет.
– У меня не взяли!
– Так вы в документах не значитесь, – пожимает плечами.
– Ещё в наследство не вступила, – бурчу. – Но это не говорит о том, что я тут не нахожусь! – твёрдо заявляю.
– Понял. Простите за неудобство, конечно, – улыбается, и я расслабляюсь. Вежливый мальчик, хороший. – Но мы продолжим работать. У нас все разрешения и подписи. А ещё сроки, – выдаёт тот, и я стекаю у забора.
– А? – глаза огромные становятся, чую, выпадут сейчас.
Парень улыбается и уходит. И снова – БА-БАХ!
Охреневаю, сматываюсь в домик, с дурью хлопаю, но опомнившись, что дверь моя, немного успокаиваюсь. Приступаю к работе под кошмарные звуки долбёжки земли, тарахтения грузовиков и ржач кучи мужиков…
Да что себе этот урод позволяет? Что он вообще делает в этом богом забытом месте? Не мог поэлитнее найти участок?
Вот бы высказаться ему в глаза! А что толку-то с его работниками разговаривать? Они всего лишь приказ выполняют.
Как интересно. К шести вечера уже заглохли. Темно? Или они с шести до шести? Слышу, снова смеются работнички. Выглядываю в небольшое окно в бане, оттуда как раз видно этот пустырь. Ага. Чаи гоняют, похоже, дальше работать собираются. Ого! Врубают прожектора и разгребают что-то. М-да…
Вот тебе и выходные на даче в тишине и покое…
Пожарила себе кусок мяса на сковороде и сижу, жую. Спать стоит лечь пораньше, а то, кто их знает, вдруг в воскресенье тоже работать будут…
Ой, будут.
Ба-Бах!
Воскресенье сопровождается тем же жутким стуком и ржачем бригады строителей.
– Вы передайте своему боссу, что он совсем невежливый человек! – кричу рабочим и уезжаю.
Решила в город слинять. Отдых мне от такого отдыха нужен…
А ещё в церковь заехать, вещи сгрузить, надо.
Следующую неделю пашу, как лошадь, сделок много. Это радует. Смогу на ремонт накопить на даче.
Домик у бабули капитальный, конечно, частично кирпичный, да и баня отличная, но отделка внутри убогая, надо бы, после оформления документов, всё в порядок привести: стены там покрасить, да окна поменять на пластиковые. Ещё бы земли на огород завести, да щебёнки на дорожки.
Что-то размечталась. Я ж вообще недеревенский житель. Откуда у меня все эти мысли? Пытаюсь выкинуть всё из головы. Но прохожу мимо прилавка с какими-то пластиковыми заборчиками для цветника и залипаю.
О. То, что надо! Вот этот зелёненький! Огорожу дедушкины ромашки. Типа и не сорняк вовсе, а специально посаженные цветочки. Кстати, поглядываю на семена. Вон, какой выбор огромных красивых ромашек. Возьму-ка побольше забора и возле домика посажу ещё цветочки. Лепота будет.
«Ну да. Странный набор, но пялиться не обязательно», – думаю про себя, поглядывая на кассиршу. Покупаю: семена, заборчик, вино, хлеб, готовую еду, всякие фонарики на солнечных батарейках, лопату… Согласна, за большей частью этих товаров лучше было бы съездить в специальный магазин. Но времени у меня нет! Ибо прыгаю в тачку и снова еду на дачу.
Вдруг в эти выходные всё будет лучше, и строить ничего не будут.
Как бы не так! Бригада на месте. Правда, не гремят ничем. Чистят участок. Уже и землю разровняли, и лишние деревья спилили, лихо. Интересно, а где дом строить будут? Забор пока не ставят. Странно, уже неделя прошла. Что он вообще собирается делать на участке?
Забубенит поди особняк и будет пьянки устраивать и девочек таскать. Может, стоить продать дачу? Не… последняя воля баб Дуси, чтобы я сюда ездила. Не могу я так поступить.
В субботу просыпаюсь почти в обед. Вот это да. Тишина. Красота. Наверное, они теперь в выходные ездить не будут.
Умываюсь, делаю кофе, накидываю пуховик и иду на крылечко, наслаждаться тёплым весенним днём.
Смотрю на соседний участок. Бегает там какой-то парнишка моего возраста примерно, плюс минус. В робе. Вокруг него огромная собака кружит. Дворняга какая-то, поди. Сторож, поди, а пёс прибился. Тут их стаи целые бегают, иногда страшно за территорию выходить. Долго что-то смотрю. Красивый гад. Парень, не пёс, хотя и последний ничего – белый как снег.
Но раз работает на этого таинственного богатея, тоже невоспитанный или вредный, наверное…
– Привет! – машет мне паренёк, я чуть не поперхнулась горячим напитком, улыбаюсь и машу в ответ.
– Здравствуйте.
Ретируюсь в домик, от греха подальше. Продолжаю уборку делать. Сгребаю вещи и таскаю всё в машину. Уже заполонила багажник да заднее сидение. Снова еду в ближайшую церковь в десяти километрах отсюда, в деревне.
Отлично, за два приседа отвезу все вещи бабули. Себе оставляю только старые украшения, одно платье, которое она ещё по молодости носила, несколько платков да куртку, она мне впору. Обувь тоже собираю всю, кроме пары калош и сапог, в которых ходила, пока за бабушкой ухаживала. И дедовские тапки оставляю, на память.
Решаю сразу съездить в церковь, а потом без зазрения совести открою винцо и баньку затоплю. После уборки пойду париться.
Собака та дёру даёт за моей машиной, когда я выезжаю. Страшно становится, вдруг задавлю бедолагу, но нет. Молодой человек окликает, и тот послушно к возвращается к хозяину. Воспитанная псина. Значит, домашняя.
Следую своему плану. Заканчиваю с уборкой, после того как отвезла все оставшиеся вещи. Баньку топлю. Паренька и собачки, как вернулась, не видела, наверное, не его смена.
Вино попиваю, шкафы намываю. Чистотой пахнуть начинает. На майские праздники покраской займусь, а пока надо всё перемыть.
Банька на славу удалась. Парюсь.
Развалилась на верхней полке и лупаю в окошечко маленькое на соседний участок, пока солёные капли покрывают моё тело. Как же это всё-таки круто – вот так лежать, вдыхать тёплый древесный аромат. У меня вообще слабость к подобным запахам: дерево, свежескошенная трава, полевые цветы…
Сразу детство вспоминаю. Деда. Как мы вместе на речку ходили. Она тут совсем рядом. Пару километров всего. Правда, через участок новоприобретённого соседа идти надо. Хочу снова маленькой стать. Жить в радость и не думать о том, как завтра быть.
Взгрустнулось что-то. Опрокидываю на себя ковш ледяной воды и ору на всю ивановскую. Хорошо-то как…
Моюсь. И напоследок целый таз ледяной воды лью. Быстро, чтобы не передумать. Визг по всей округе, наверное, стоит. Вытираюсь.
Одеваюсь потеплее, наливаю вина и выхожу на крылечко…
– А-а-а-а-а-а-а… – ору и залетаю на стол на веранде с ногами. – Помогите!
Возле меня собака соседская. Сиганул пёс через невысокий забор, и глазом не моргнул, около меня очутился. А хозяин-то где? Страшно мне. Я, вообще-то, собак до чёртиков боюсь. А этот немаленький. Снова ору. Аж голос срывается.
– Мухтар! Ко мне! – рявкает стальной голос, и пёс сваливает обратно так же быстро, как и тут появился.
– Привязывать не думали? – ору парню, а со стола слезть не решаюсь.
Вино разлила, бокал разбила. Обидно.
– Он вам ничего не сделает! – кричит парень со своего участка и треплет пса за ухом.
– Это не отменяет того, что он на чужой участок сиганул! А если бы тут дети были? А если испугались бы? Это животное, и никто не знает, что ему в голову придёт в непонятной ситуации! – ругаюсь и руками размахиваю.
– У вас дети есть? – спрашивает.
– Нет, – кричу и замираю.
Чего это я вообще за детей разоряюсь? Что-то стыдно мне признаваться, что я собак боюсь. Он вон, стоит, играет с Мухтаром своим (аж смешно стало. Мухтар…), тот, вроде, и не кидается, добрый. И около меня хвостом вилял. Чё орала? Дура. Но всё равно боюсь я собак.
Как в детстве испугалась, так и по сей день мандраж от них.
– Тогда всё хорошо, – улыбается молодой человек, а я залипаю в его обворожительную улыбку.
Надо же. Где такие сторожа берутся? Красавчик: высокий, чернявенький, с бородкой – загляденье. Жалко только такой же безмозглый, как и начальник. Ну как можно такую большую собаку без поводка?
Не вступаю с ним в разговор дальнейший. А то поругаюсь снова. Не хочу настроение портить.
Собираю осколки и в домик топаю. Погуляла сегодня, хватит. Пора баиньки. Завтра в город.
Утром смываюсь пораньше. Даже странно бригады нет. Сторожа нет. Куда они все делись?
А мне, не всё ли равно?
Всю неделю много работаю. Стремлюсь все деньги заработать, наверное. Прям энергии прибавилось. Кажется, так свежий воздух на меня подействовал. Мозг всё-таки отдыхает в деревенской тишине в разы лучше, чем в городе. Ещё бы отказаться от привычки телевизор включать фоном…
В пятницу на все выходные сдаю машину на ТО. Март заканчивается, уже можно и в порядок коня железного привести. А сама вечером прыгаю на автобус и снова на дачу. Пру два огромных пакета с едой с самой остановки и жалею, что нет у меня походного рюкзака. Было бы в разы легче.