Пролог
Сентябрь, 1984 год
В день рождения малыша было очень тепло. На улице стояла славная погода. От палящего солнца румянилось лицо и краснела шея. Но в душе у Уллы было слишком холодно, и жаркие сентябрьские лучи не спасали отчаянное положение. Улла дрожала от холода, держа на руках младенца. «Что теперь будет?» – думала девушка днями и ночами, пока не получила в руки ребенка. А потом стала думать в разы больше. Только ответ найти не получалось, как бы сильно Улла этого ни хотела.
Крошечное лицо выглядывало из плотного одеяла, хлопая маленькими мутными глазами. Улла смотрела на малышку, как на что-то странное и сложное для нее. В таком возрасте было тяжело заботиться о младенце, не имея в кармане почти ни цента. И самое ужасное, что девочка родилась от…
В комнате раздался телефонный звонок, и Улла резко дернулась от звонкой трели. Она положила девочку на постель, быстро соорудила вокруг нее защиту из одеяла и подушек, чтобы та не упала. Хотя, вероятно, она не смогла бы даже перевернуться, ведь со дня рождения прошла всего пара дней. И сама Улла еще нехорошо себя чувствовала.
– Дорогая, ты дома? – заговорил знакомый голос в трубке.
– Рут, это ты? Что стряслось?
– Порядок. Просто хотела навестить тебя, как там малышка?
Улла замолчала, взглянув на ребенка. Наверное, у нее все хорошо, раз она не плакала. Но если в ближайшее время не найдется чем ее накормить, комнату заполонит дикий плач. Живот Уллы мгновенно скрутило, а в горле стало невыносимо сухо.
– Вообще-то… У нас нечего есть, и я не знаю, что делать в таком случае. У меня… – запнулась Улла, запрокинув голову; глаза зажгло от напрашивающихся слез, – у меня нет молока.
– Ладно, ладно. Я скоро приду, будь дома, – бегло проговорила Рут и положила трубку.
Улла села на край кровати, чувствуя, как бешено бьется сердце. Она не хотела смотреть на ребенка. Она не хотела рожать совсем. Как она воспитает ее, если сама еще мала? Умные специалисты ее отговорили, и она зачем-то послушала их, но что теперь? Ей нечем кормить новорожденного и не на что одеть. Пойти работать невозможно, ведь кто-то должен смотреть за младенцем? В голове тут же противно зажужжали мысли. Они сдавливали спазмом, разгоняя по венам боль. Улла обхватила себя руками и стала раскачиваться вперед-назад, не зная куда себя деть. Прошло время, прежде чем в дверь комнаты постучали. Улла бросилась к ней и распахнула, даже не спрашивая, кто пришел.
– Рут, – пропищала Улла и кинулась в объятия подруги, плача и содрогаясь от нервов и внезапно окутавшего ее холода.
– О, тише-тише, – Рут, бросив пакеты рядом, обняла подругу в ответ, но отпрянула уже спустя несколько секунд.
– Я не знаю, что мне делать. Зачем я ее родила? Рут, зачем? Это чужой ребенок, почему я послушала этих людей! Как я могла так поступить! – затараторила Улла в истерике и заходила по комнате, продолжая лить слезы. Они текли водопадом и не заканчивались. Щеки и нос покраснели, а глаза уже слегка опухли. Рут, уставив руки в бока, смотрела на нее и следила глазами, а потом шумно выдохнула и взглянула на малышку. Девочка молча лежала и сосала палец.
– Я принесла вам немного еды, смотри, – не отвечая на вопросы Уллы, проговорила Рут и начала разбирать пакеты. Их было не очень много, но Улле хотелось благодарить подругу за них до самого конца своей жизни. В животе тут же заурчало, но от этого отвлекала головная боль и кишащий рой вопросов.
– Буду тебе должна, – прошептала Улла и села рядом, поправив выбившиеся темные пряди из кое-как собранных волос. Рут только пронзила ее томным взглядом серо-зеленых глаз и продолжила вынимать из пакеты продукты: овощи и фрукты, булочки и молоко, а еще банку смеси для младенца.
– Тебе нужна работа, милая, – заявила Рут, перенеся все продукты на комод у входа. Работа действительно была нужна, это было понятно и дураку, вот только…
– Что же я буду делать с ней? – не глядя на ребенка, спросила Улла скорее саму себя. Единственный вопрос вцепился в мысли, как пиявка. И без того маленькая комната казалась ужасно неуютной и страшной, Улла не чувствовала себя в безопасности, а пойти ей больше было некуда. Улла вдруг увидела перед глазами лица родителей и снова горько зарыдала, не в силах себя сдерживать.
– Мы что-нибудь придумаем, – с неким спокойствием ответила Рут, пригладив пятерней туго-затянутые в хвост волосы. Она осмотрела малышку и на секунду сжала ее крохотную ручку в пальцах. – Мне сейчас нужно идти, но я загляну вечером, ладно? Комната оплачена на неделю.
– Рут, я… – с мольбой в глазах хрипло прошептала Улла, но Рут уже скрылась за скрипучей дверью, и только ее крашенный в блонд хвост мелькнул в щели. Улла уставилась на пошарпанное дерево с облезлой белой краской и застыла. Из ее кристально-голубых глаз снова потекли слезы. Показалось, что в этот момент ее жизнь развалилась на куски, и дальше так жить она не сможет. Взгляд переметнулся на младенца, и глаза жалобно сжались. Наверняка ее нужно покормить, но Улла не имела понятия, как это делается. И совершенно не знала, как обращаться с ребенком. Ей слишком сильно повезло, что она встретила Рут в больнице, и та так любезно с ней обращалась. Улла не знала, как отблагодарить ее за это, но решительно пообещала себе, что придумает что-то позже. Она сделала глубокий вдох, шумно выдохнула и подрагивающими руками взяла банку со смесью с комода, принимаясь читать все, что на ней написано. Нужно развести смесь в теплой воде. Но сначала нагреть воду. В комнате, к счастью, был чайник с маленькой плиткой. Улла, почувствовав сильный голод, взяла булку и принялась ее жевать. Хлеб был вкусным настолько, что на мгновение показалось – лучше него ничего не могло быть.
Когда чайник закипел, Улла сделала так, как было указано на этикетке. Она взболтала смесь в бутылочке и решительно пошла к ребенку. Девочка лежала молча, шевеля красноватыми руками. Улла подумала, что ей повезло – малышка была тихой, но рано радоваться определенно не стоило, впереди их ждала неизвестность. Улла вовсе не была уверена, что сможет справиться с ребенком. Она не была уверена, что сможет вырастить ее. Ей было тяжело на нее даже смотреть. Но, поборов свою неприязнь, она все же осторожно села рядом и попыталась найти что-то хорошее в этой чудовищной ситуации. Пухлые щеки девочки алели, а глаза-бусинки были еле заметны. Малышка сунула свою руку в рот, и Улла, скривив лицо, отвернулась, боясь дотронуться до нее. И как только смогла донести ее сюда? Понадобилось несколько минут, чтобы собраться с силами и попытаться покормить младенца. Все прошло нормально, и ребенок даже не пискнул. Но у Уллы тряслись руки и щемило сердце. Она встала с кровати, убирая пустую бутылку. Потом заходила по комнате, снова ломая голову.
Зачем? Зачем? Зачем?
Много раз Улла спрашивала себя, зачем родила ребенка, ведь прекрасно понимала, что у нее не было возможности ее вырастить. Значит, о малыше должен позаботиться кто-то другой. Тот, кто сможет ее полюбить. Улла не сможет дать любви после того, как с ней произошло это несчастье. Она не могла испытывать никаких чувств к этому ребенку.
Глаза защипало от противных слез, которые тут же упали на щеки и потекли ручьем. В груди заболело, что-то защемило и зачесалось. Сердце жгло. Улла обхватила голову руками, сдавливая ее так сильно, как только могла.
– Нет! Я не хочу! Я не могу!
Улла вдруг сошла на крик, не обращая внимания на маленького человека в душной старой комнате. Хотелось разбить все, что здесь было, разнести до мельчайших деталей. Стереть в пыль каждую вещь и забыть раз и навсегда о том, что произошло. Забыть о ребенке.
Прежде чем решиться на то, что внезапно взбрело в голову, Улла подумала множество раз. Но поняла, что у нее не было другого выбора. Ноги подкашивались при каждом шаге. Улла знала, что делает что-то ужасное и невозможное. Непростительное и отвратительное. Но она столкнулась с чересчур суровым несчастьем и не хотела с этим мириться. Ей некому было помочь. Улла потеряла слишком многое. У нее не осталось ни отца, ни матери, ни кого-то еще. И опираться на Рут она не могла.
Обдумав все в последний раз, она дернулась к кровати и, удостоверившись в целостности малыша, соорудила вокруг него еще одну защиту из одеяла с постели. И только потом вышла из комнаты, запирая ее. Улла спустилась по деревянной скрипучей лестнице на улицу. В лицо тут же ударил холодный ветер; через вязаную растянутую кофту он проник до самых костей. Улла обняла себя руками, опасливо осмотрелась по сторонам. Вдалеке шли люди, и Улла направилась к ним. Сделав миловидное выражение лица, она окликнула женщину впереди, и прохожая обернулась.
– Простите, вы не могли бы подсказать, где поблизости детский приют? Я немного плохо ориентируюсь на местности, и…
– О, кажется, здесь есть такой. Через пару кварталов, на Уолнат-стрит. Вам нужно свернуть направо, потом пройти прямо и повернуть налево, – объясняла женщина, жестикулируя руками. Улла кивала в ответ.
– Спасибо, мэм, – с улыбкой ответила Улла, и ее нос тут же покраснел. Прохожая кивнула и поспешила удалиться. Улла с тяжестью на сердце вернулась в комнату, чувствуя, как дрожат руки и щиплет глаза. Она убрала пальцами слезы, потом взглянула на ребенка. Девочка издавала звуки, словно что-то пыталась сказать, но не плакала. Это к лучшему. Все было к лучшему, думала Улла, чтобы успокоить себя. О ребенке позаботятся, и она не будет голодать и плакать. Она будет славной девочкой и никогда не узнает, что сотворила ее несчастная мать, будучи сама в ужасном положении.
Улла укутала малышку в три одеяла дрожащими руками. Взяла на руки и вышла из комнаты, заперев дверь. Она шла по улице, крепко держа сверток в руках, но так, чтобы не казаться подозрительной. Хотя, конечно, детей принято возить в колясках, и они могут натолкнуть людей не на те мысли, вот только кому было до них дело? Улла шла уже около пятнадцати минут, как говорила прохожая, сворачивая в нужном месте. Ребенок что-то толковал на своем, и Улла молилась, чтобы девочка не начала плакать. Через пару минут они наткнулись на кирпичное красное здание с сетчатым забором и вывеской. Это было нужное место. И всего через мгновение Улла прошла внутрь, а через несколько секунд сверток оказался на деревянном крыльце.
– Прости меня, милая, умоляю, прости! Я ужасная мать, но я так не могу, – разрыдалась Улла, закрывая рот обеими ладонями, – прости.
Она постучала в дверь, а через считанные секунды убежала без оглядки, исчезнув в толпе прохожих на соседней улице.
Глава 1
Июль, 2011 год
В день вылета Фелисия надеялась на чудную погоду и не прогадала, но было настолько жарко, что она пожалела о своем желании. На часах было только девять утра, а солнце неимоверно сильно жгло кожу на лице. Фел вышла из такси, забрала чемодан, надела солнцезащитные очки и уверенно двинулась в сторону терминала аэропорта. Оголенные ноги лучи мимо тоже не обошли. Но мгновением позже вокруг пронесся ветер, раздувая легкую рубашку с гавайскими цветками. Волосы, собранные в высокий хвост, хлестали по спине и попадали в лицо. Фелисия убрала пряди с щек, осмотрелась по сторонам – порядок – и пошла еще быстрее, крепче вцепившись в ручку чемодана. Через несколько минут она уже стояла на сдаче багажа, а после ее быстро обслужили на стойке регистрации. Все было хорошо и волноваться было не о чем. Фел благодарно улыбнулась девушке за стойкой, взяла билет и быстро миновала огромную площадь аэропорта. Вылет должен состояться через сорок минут.
Фелисия вдруг почувствовала легкое волнение, оно щекотало где-то за грудной клеткой. Но это всего лишь самолет и ничего больше. Все пройдет хорошо. Раньше ведь все обходилось? Тревога от предстоящего перелета слегка беспокоила, но не так, чтобы сойти с ума. Фел постаралась отвлечься, разглядывая пассажиров, так же ожидающих выхода к самолету. Порой ей было интересно, что же за человек стоит рядом с ней и почему он такой угрюмый? Что расстроило его в этот день? Почему в его глазах ни капли света? И когда незнакомец вдруг поворачивался в ее сторону, Фел улыбалась. Так широко, чтобы и он мог ответить ей улыбкой. Просто так, без какой-либо причины.
За раздумьями Фелисия не заметила, как оказалась в самолете, а уже через мгновение он взлетел в небо, скрываясь за пушистыми ватными облаками. В этот момент сердце Фел ухнуло вниз, и она на время закрыла глаза. Волнение улеглось только спустя долгие мучительные минуты. В иллюминаторе ничего не было видно, лишь мягкие перистые пушинки и крыло самолета. Фел знала, что они летели с огромной скоростью, но за стеклом этого не увидеть. Они двигались очень медленно, и это позволяло насладиться моментом. Фелисия надела наушники, чтобы тишина и тонкие разговоры пассажиров не угнетали. Этот миг Фел постаралась отложить в своей памяти. Тот, когда за окном только небо и больше ничего. Она летела среди облаков, и это казалось волшебным даже несмотря на то, что она уже не один раз видела эту картину. Тревога окончательно отступила, и три часа пронеслись стремительно, словно их и не было. Уже подлетая к Форт-Лодердейлу, Фел на один миг заметила красоту оставшегося позади Майями. А следующим кадром – лайнеры, изящно выстроившиеся в ряды. Они казались с высоты совсем небольшими, но Фелисия понимала, что по сравнению с ними она – песчинка.
Флорида встретила более жестоким климатом, и здесь жара почти испепеляла. Фел удрученно вздохнула. Горячий воздух обжег горло, и она тут же сглотнула, жаждая воды. Замерев у трапа самолета, Фелисия осмотрелась, взглянула на воздушное судно, грациозно раскинувшее крылья, и отметила, что он – самолет – невыносимо красив. Он возвышался над ней, маленькой частицей, вселяя уверенность в защите. И все волнение на борту самолета казалось глупым, ведь все замечательно?
Фел прочистила горло и двинулась к терминалу, подтянув лямки кожаного рюкзака на плечах. Она сдвинула с макушки очки, закрывая глаза от лучей. В аэропорту купила воды, тут же осушив бутылку наполовину, и дождалась чемодан. А после ей нужно было попасть в Порт-Эверглейдс. Фел замешкалась, чувствуя себя не в своей тарелке. Чужой, незнакомый город ее сдавливал, но после глубокого вдоха и выдоха Фелисия собралась. Она подняла голову выше, оценивая обстановку. Лучи попали в лицо, чуть не плавя щеки. Порт был относительно недалеко, но добраться туда было проблематично, и Фел не решилась на общественный транспорт, а вызвала такси по телефону. Через десять минут она сидела в машине, где ее спасал прохладный кондиционер. Она облегченно выдохнула, прикрыв глаза. Тело нещадно чесалось от прилипшей одежды, хотелось скорее оказаться в душе.
За стеклом неслись и сменялись кадры чужих улиц. Фелисия никогда не была во Флориде, и сейчас ей каждый квартал казался чудесным и стильным. Хотелось остаться на какое-то время только чтобы посмотреть, как здесь жили люди, как жила природа и жили города. Но времени у нее не было, даже нескольких минут. Скоро ей придется покинуть это место и пересечь океан.
Фелисия не заметила, как прибыла к назначенному месту. Она расплатилась с водителем, приняла чемодан и пожелала ему хорошего дня. А потом, взглянув в сторону, застыла. Не заметила, как губы расплылись в улыбке, а потом во мгновение стало страшно. Страшно так, что похолодели пальцы на ногах, несмотря на ужасающую жару.
Перед ней – Порт-Эверглейдс, раскинувшийся на берегу бескрайних вод. Настолько большой и впечатляющий, что у Фел чуть было не отвисла челюсть. Причалы, выстроившиеся в ряд, как стражи, принимали огромные круизные лайнеры, которые манили к себе обещаниями незабываемых приключений – так показалось Фелисии, когда она увидела эти величественные корабли. Омытые солеными волнами лайнеры несли на своих бортах атмосферу роскоши и комфорта, и у Фел тут же сердце ухнуло вниз. Она никогда не видела такой жизни, и вот сейчас, когда лицезрела перед собой внушительные размеры корабля и его необыкновенную красоту, стало трудно дышать. Жара тут же вернула ее к реальности: Фелисия помахала перед лицом рукой, но стало еще хуже. Она осмотрелась, ища терминал порта, и, найдя вывеску в нескольких шагах, двинулась туда, внимательно осматривая причалы. Мостовая утонула в гуле – здесь звучала музыка многоязыковой жизни. Фелисия почувствовала сильный запах морского бриза, и он слегка смутил, но Фел нашла в этом свою идиллию. Она поняла, что ее ждет впереди, и сердце забилось часто-часто. Фелисия улыбнулась, чувствуя дух неизвестности и чего-то прекрасного. Страшило только то, ради чего она затеяла это все.
Фел прошла досмотр и попала в круизный терминал. У нее повторно проверили документы и выдали бортовую карту. Дальше пришлось пройти таможенный контроль. Фелисия решила оставить багаж, сотрудники обещали выдать его уже на борту. А затем у нее осталось еще несколько минут до посадки. И это ничтожно маленькое время она решила потратить на впечатления. Фелисия прошлась вдоль пирсов, рассматривая территорию порта. Ей попадались на глаза неизвестные постройки и необыкновенные лайнеры, гигантами возвышающиеся над ней. Среди них она увидела тот самый.
«Эсмеральда».
Название лайнера было выведено красивым рукописным шрифтом на фюзеляже в носовой части. Она знала, что поплывет на нем. И сейчас он, белый, с голубыми балконами на палубах, грациозно стоял в окружение воды. Что же будет, когда Фел окажется посреди океана? Сейчас ее потряхивало от волнения и непредсказуемости, но Фелисия знала, что пошла на это не просто так. Это должно было ей помочь. Не зная, что такое круизное путешествие длиною в несколько недель, она со страхом, затаившимся где-то за ребрами, смотрела на «Эсмеральду». Ее ошеломляли размеры лайнера, ведь на фоне судна Фел – просто крошка. Но уже через время она окажется вдали от штата и от дома. Вдали от всего, что ее тревожило, что заставляло быть несчастной все эти годы.
Пока Фелисия предавалась печальным воспоминаниям, рассматривая лайнер со всех сторон, в рюкзаке зажужжал мобильный. Фел вынула его и взглянула на экран, тут же коротко улыбнувшись ему.
– Привет.
– Хэй, подруга, ты уже отчалила? – восторженно прощебетал голос Айлы в трубке. Та, кажется, улыбалась во все зубы.
– Нет, но скоро посадка на борт. Что-то случилось?
– Все более чем в порядке, хотела пожелать тебе удачи, – сказала Айла, и на фоне что-то с грохотом упало, – я буду скачать, Фел. Тебя не будет целый месяц!
– Ну, во-первых, чуть меньше. Во-вторых, я тоже буду скучать, – вдруг погрустнев, сообщила Фелисия и опустила уголки губ. Она взглянула на порт, потом на лайнер, а потом себе под ноги. Солнце жарило даже в тени, но сейчас Фел отказывалась обращать на это внимание. Айла была единственным лучом солнца в ее пустой жизни, и ей действительно будет тяжело почти месяц пробыть в одиночестве. Хотя, признаваясь себе, Фелисия считала, что это пойдет ей на пользу.
– Думаю, время пройдет быстро. Слушай… Ты уверена, что тебе это нужно? – запнувшись, спросила Айла, и этот вопрос прозвучал в голове Фел эхом, заставив ее на мгновение засомневаться. Она метнула взгляд на покорно стоявшую у причала «Эсмеральду», притянутую швартовыми канатами. Фел искала там ответ. Лайнер пустовал, но на причале рядом суетились люди, а на другом судне неподалеку уже кипела жизнь – пассажиры, как мелкие точки, расхаживали по палубам. А после в мысли ворвалась вихрем причина, по которой Фелисия сбежала из дома.
– Да.
– Ладно, конечно, я буду рада, если тебе это поможет. Тогда остаемся на связи, ты попробуй мне отвечать, потому что наше дело я продолжу.
– Не знаю, что там со связью, но я постараюсь. Спасибо, Айла, – потянув уголок губ, ответила Фелисия и, краем глаза заметив суету возле судна, взглянула на наручные часы. Время посадки. Фел быстро попрощалась с подругой, обещая скоро позвонить, и стремительно направилась к пирсу. Пассажиры уже шли к лайнеру, и Фел вклинилась в конец очереди, чувствуя, как капли пота стекают по вискам. Тело горело от невыносимой жары. Было тяжело держать себя на ногах – тревога за предстоящие дни пугала, но вместе с тем трепет в груди выдавал ее восторг. Фелисия улыбнулась, щеки начали пылать, к ним прилипли тонкие пряди волос. Очередь двигалась. И когда Фел добралась до трапа, сердцебиение не на шутку ускорилось. Легкий приступ паники заставил Фелисию дрогнуть, словно ее облили ледяной водой. Что страшного могло ждать там, за пределами трапа? Какая там жизнь? И почему сейчас вдруг стало так тоскливо?
Фел медленно осмотрелась по сторонам, ее кто-то задел плечом, а кто-то пронесся мимо на борт. Перед глазами помутнело, в нос ударил морской соленый воздух. Где-то заплескалась и зашумела вода. А потом Фелисия усердно протерла глаза и похлопала ими.
– Девушка, пройдите на борт, – сказал кто-то справа, и Фел тут же дернулась, в несколько шагов преодолев барьер в виде трапа. Уже через миг она оказалась на борту величественной «Эсмеральды». Невозможно огромной и мощной. Перед Фелисией – большое количество палуб и несколько ярдов площади в длину. Голова закружилась от огромного пространства, и Фел прислонилась к борту, чтобы прийти в себя. Мимо нее проходили пассажиры, разбегаясь по палубам и каютам, как по маленьким норкам. Фелисия должна была найти свою, чтобы привести себя и свои мысли в порядок. Она тут же вынула из кармана шорт карту, чтобы найти номер каюты. На ней было четыре цифры – 1455, и номер палубы – четыре. Фел огляделась, стараясь понять, куда вообще нужно идти. Но неизвестность легла перед глазами плотной пеленой. Фелисия захлопала глазами, завертев головой. Люди шли и шли, не останавливаясь. Так уверенно, словно каждый месяц путешествуют таким образом. Фел сделала глубокий вдох и выдох, чувствуя, как лучи солнца обжигают лицо и руки. Глаза забегали в панике от большого скопления людей и пространства, но она закрыла веки на некоторое время и выровняла дыхание. Через пару минут открыла и поняла, что рядом с ней стояли члены экипажа, которые помогали ориентироваться пассажирам, а неподалёку висел план палубы и указатели. От волнения Фелисия ничего не заметила. Ей нужно было подняться на четвертую палубу. К счастью, она увидела, где находятся лестницы и лифт. Улыбнувшись парням в белых рубашках с коротким рукавом и с нашивками, она ненадолго задержала на них свой взгляд, отмечая идеальную форму и силу. После, смутившись, уверенно направилась к лестнице.
– Добро пожаловать, мэм! Хорошего путешествия! – пожелал один из них, и Фелисия коротко поблагодарила его.
Фел дошла до угла коридора, на лифте поднялась на четвертый этаж и еще раз сверила номер каюты. Судя по указателю, ей нужно было налево – к носу лайнера. Она вытерла ладонью вспотевший лоб и медленно пошла на поиски каюты. Приятный стук шагов раздавался по палубе, сзади шли еще люди, а за бортом летали певучие чайки, совсем близко, словно Фелисия могла дотянуться до них рукой и коснуться мягких перьев. Она непроизвольно улыбнулась, в лицо тут же ударил соленый ветер. А когда она нашла свой номер, то внезапно ощутила покачивание лайнера. «Эсмеральда» тронулась и готова отправляться в путь. Неизведанный, загадочный для Фел, интересный путь. Через мгновение они качнулись снова, и Фелисию тронула дрожь. В такую жару вдруг стало холодно, и она, желая переждать прощание с портом внутри, решительно открыла дверь в каюту, скользнув внутрь.
***
Уже через пару часов Фел была готова лицезреть красивую воду Атлантики, слышать всплески волн и крики чаек. Чувствовать соленый воздух и морские капли на коже. Она привела себя в порядок, освежилась в душе и успела подремать. С каютой Фелисии знатно повезло – она была уютной, с окном, в котором было видно океан и лазурные воды. Имелась мягкая постель, диванчик, столик и телевизор. Было не жарко, за что в таких обстоятельствах хотелось отдельно поблагодарить сотрудников. Фел поправила перед зеркалом прямые волосы, ровно рассыпавшиеся по плечам и спине, разгладила на бедрах белый сарафан и улыбнулась. После покинула каюту, прихватив сумку.
Когда она вышла на палубу, до нее донеслись шумные разговоры жителей корабля, топот ног, тонкий, едва слышный шум плескающихся волн. Она развернулась и прошествовала к носу лайнера. Стало гораздо прохладнее, несмотря на то что день был в самом разгаре. Через считанные мгновения перед глазами раскинулся океан. Синяя вода гипнотизировала. Фелисия не могла отвести взгляд. Вода расступалась перед могучим лайнером, взметая в стороны множество брызг. Океан был спокойным, почти идеально ровным и кристально-чистым. Ярко-синим, какого Фел еще никогда не видела. Сердце вдруг застыло, перестав стучать, а ноги тронула легкая дрожь. Фелисия крепче ухватилась за лямку висящей на плече сумки двумя руками. Перестала моргать, и губы тронула полуулбыка. Хотелось запомнить этот кадр на долгое время, как фотографию. И тогда Фел догадалась вынуть телефон и сфотографировать. Она выставила удачный ракурс так, чтобы было видно и нос борта, и красивую воду, и суда вдалеке. Когда она нажала на кнопку, ее кто-то задел сзади. Фел тут же резко развернулась, сжав телефон в руке и хлопнув глазами. Она застыла в замешательстве, когда увидела рядом мужчину.
– О, простите, я не хотел, – неуверенно проговорил он и в легком испуге раскрыл глаза шире. В них читалось переживание. Фел улыбнулась уголком губ. – Вам больно?
– Все в порядке, – сконфуженно ответила Фелисия. Замешкавшись, потеребила ремешок сумки. Ее волосы вдруг растрепал пронесшийся соленый ветер, и она поправила их рукой, убирая назад. Мужчина коротко улыбнулся в ответ. Он еще несколько секунд смотрел на Фел, а через мгновение кивнул и исчез.
Фелисия почему-то не могла перестать смотреть туда, где он только что стоял. У нее перед глазами застыла его белая льняная рубашка.
И серые глубокие глаза.