Шрифт:
-100%+
Редактор Кристина Кичигина
Иллюстратор Кристина Кичигина
Дизайнер обложки Кристина Кичигина
© Кристина Кичигина, 2025
© Кристина Кичигина, иллюстрации, 2025
© Кристина Кичигина, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0065-3017-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Когда наступит День Рожденья
Для жизни нам Бог дал любовь мирскую, но для любви мирской ещё и Любовь Небесную нам дал Он естественностью бытия самого: как если бы сами и стали Бытием Добра и Милосердия!
«– Яблочко никак не видишь ты, Зайчонок…»
– Яблочко никак не видишь ты, Зайчонок,
Но не так ли ты давно ел денежки свои?
Они денёк-другой должны немножко полежать.
Как только станут они чуть легче,
То можно и капустку съесть,
Не только яблочко. А ты
Никак не можешь деньги съесть,
Но ты их не бери, раз нет в них вкуса.
– Я не могу, они мои, я ел вчера не их,
Я ел капустку, а сегодня
Весь животик покрылся тиной.
– Не ты ел денежки, а глаз:
Он тиной и покрылся.
Не может глаз так много есть,
Он станет красным раком.
– Тогда не понял ничего.
Не может глаз мой есть,
Он же глаз – не рот.
– Нет, рот: они с тобой не дружат,
Когда раздельно ходит с братом брат.
Брат твой – глаз, а брат
Другой – твой рот.
Они как раз едят все то же,
Что ты ел утром и в обед,
Но не морковку,
А капустку и дюжину сосисок.
Они не могут сосисок столько есть без денег:
Они отравлены.
– Ай-ай-ай, но кто же их так отравил?
Ой, я не буду брать их,
Возьму колбаски у ежа.
– Нет разницы, Зайчонок.
В них яд от движенья твоего:
Как ты не бегай, ручки
Тоже должны бежать
Не вправо-влево, а с тобой,
Куда и ножки.
Если голова идёт туда,
То ножки пусть немножко посидят —
Они не могут прыгать там,
Где голова твоя
Немножко двигает направо,
Не в ту же сторону, куда
Выскакиваешь ты, когда
Идёшь на огород капустки пощипать.
Ты там не двигаешься так,
Как если бы хотел
Немного пощипать,
А двигаешься так,
Как будто хочешь полежать.
Твои же ножки не лежать хотят,
А бегать, щипать же надо
Не ногами – головой.
Не мудрено же так щипать,
Что головы и вовсе нет в твоём движеньи.
Не поймёшь? Ну, вот смотри,
Когда ты щиплешь травку,
То чем ты делаешь наклон к ней?
Головой? Нет, всем телом.
Так вот и тело никак без головы
Щипать траву не сможет.
А если вдруг уныние пришло,
То тело будет там же, где оно сидит —
В твоём сердечке,
И никак его не сдвинешь.
А как полегче станет на душе,
Так и голова пойдёт за телом,
А без неё рвать с грядки что-то
Не смешно ли?
Она отстанет – и тогда
Быть телу на кроватке.
– Всё понял, может, или нет,
Но мне идти обратно.
Сейчас мне грустно на душе,
Что без меня зайчатки.
– Теперь полегче станет, раз
Поэма есть внутри —
Она согреет тебя так,
Что зайчик прыгнет к маме,
А некто там начнёт ходить,
Чтобы разбудить всё тело,
Потом покружится оно,
И голова налево
Начнёт смотреть, тогда они
Вновь будут, как и прежде
Одною дружною семьёй,
Как были они вместе.
«Движенье к тем…»
Движенье к тем,
Кто дорог нам,
Обычно и легко,
Но вот когда
Нет сердца в нём,
То будет там помёт.
Нет доли сердца —
Не иди —
Оно отравит так,
Что вслед попрыгает вся рать,
А там держись…
Не так и страшно, как сказал,
Но есть в том и суть,
Что если нет в душе тепла,
То тело не несут,
Ни ноги, руки лишь
Идут куда-то вниз
И тянут за собой тебя
И всю родную пыль.
Но так не думай,
Что никак не вылечить их грусть —
Они же вместе с тем идут,
Кто эту пыль несёт,
Но если сдуть её, тогда
Расширятся глаза —
Увидим мы родную рать
Не там,
Где пыль была.
Она окажется в стране,
Куда не ведом путь
Твоим ногам и берегам,
Где есть другая прыть,
Где только кликни,
Тут же все
Обрадуются в круге —
Он не званы – их не зовут,
Они в нужде товарищ.
Такая рать всегда везде
Тебе поможет, только
Не надо плакать там и тут,
Где нет родного крова.
Он не зависим и далёк
От наших ножек даже —
Он есть внутри,
Он есть ты сам,
Какой ты верен в Духе.
«Нет там движения у нас…»
Нет там движения у нас,
Где нету и терпенья,
Нет там ничего от тела,
Там одно твоё сметенье.
Не будь упрям ты в круге том,
Где нет к тебе движенья,
Нет жизни в душах
У людей, где нет
Благословенья.
«Зайчонок, не терпи ты боль оттуда…»
Зайчонок, не терпи ты боль оттуда,
Где нету сердца у тебя,
Не знаешь ты, откуда взялся
Тот самый-самый страшный БАМ.
Он нам не хочет столько делать,
Сколь мы же просим у него,
Но он не может, вот и всё тут:
Он болен, ты пожалей его.
Нет сердца в нём же – это горечь,
Какая век сидит в нём – ест
Его худое без того уж тело,
Но он не может выгнать её прочь.
Он только вздох и может делать —
Нет сил спуститься даже вниз к тебе —
Он может только стон услышать
Там, где стона вовсе нет,
Как если б я стонал в корыте,
Что больно мне —
Он тут как тут,
Он может ведь поднять корыто —
И всё, ты уже лежишь.
Но почему так?
Но смотришь ты туда, где нету сердца,
Что боль не выйдет нам на волю,
Если не будем терпеть судя.
Его ты резко же осудишь,
Коль не поднимет он тебя —
Он только встретит в нас корыто,
А там корыта вовсе нет,
Если мы не будем стону
Давать движенье наших мышц,
Мы будет кротко быть снаружи,
Где кроется пустой обман:
Обман не там, где нет корыта,
А там корыто пусто же.
Ты был в корыте,
Но не снаружи,
А только в полости его дна.
Теперь, когда нет больше днища,
Уже не будет скрыто нам,
Что было в полости снаружи,
Но не было в глазу у нас.
Корыто – это наша слава —
Её не хочешь ты отдать,
Но тот, кто снимет дно у ямы,
Тот сразу выпрыгнет наверх —
Кого же крылья будут сзади,
Но только там, где нету сна,
А есть у прыти той осанка —
Она скромна, честна, пряма.