Август навсегда

Глава

1. Теорема опавших листьев

Саша смотрела на свои ладони. Ее заинтересовала линия жизни – тонкая полоска, дугой опускающаяся к запястью. Впрочем, вряд ли корректно было называть ее так, поскольку состояла она из переплетения множества черточек и штрихов, сложившихся в занимательный узор.

А еще ей казалось, это походило на реку: с руслом, притоками маленьких ручейков и небольшими островками. Да, пожалуй, сравнение с рекой ей сильнее нравилось, ведь линии оставались всего лишь линиями, а река – она живая. Вода в ней могла двигаться, как ей заблагорассудится: от тихоходного течения до бурлящего потока, с ревом превращающегося в водопад.

Когда-то Саша тоже была такой. Устремленной и неудержимой.

Не ускользнула от ее взгляда и другая деталь – на обеих руках линии эти различались, причем существенно. Если на одной ладони полоска тянулась вполне умиротворенно, совсем чуть-чуть не дотягивая до запястья, то на второй дела обстояли совершенно иначе. Здесь словно протекала настоящая горная речка, извиваясь на всем своем пути. А потом внезапно обрываясь где-то на середине.

Были и еще отличия, уже в других линиях (насколько она помнила, именовались они линиями сердца и здоровья), но не столь яркие. Саша твердо решила найти как-нибудь время и обязательно выяснить, что это все значило.

Насколько ей запомнилось, в одном из старых книжных шкафов должна была пылиться небольшая самодельная брошюра, в которой подробно растолковывали все эти причудливые узоры. А еще там имелись всякие картинки, которые некогда будоражили ее детское воображение.

По большей части они представляли собой схематичные изображения ладоней с подписями. Но, скорее всего, отпечатанные на самом дешевом оборудовании, они были столь низкого качества, что виделись не человеческими, а принадлежавшими всяким чудным созданиям. Минотаврам, звездным посланникам или лесным гномам.

Александра вдруг вспомнила, как играла с этой потрепанной книжицей в детстве. Одно время она постоянно носила ее с собой, завернувшись при этом в черное покрывало на манер плаща и представляя себя волшебницей, владеющей тайным знанием. В погоне за полнотой образа ей даже удалось тайком стащить из материнского гардероба широкополую шляпу коричневого цвета с желтым цветочным рисунком.

Водрузив ее на голову, Саша ходила по комнатам. Время от времени она останавливалась, раскрывала книгу наобум и, жестикулируя, произносила заклинания, придумываемые на ходу.

«Этис! Атис! Фатис! Морум!» – кажется, звучало примерно в таком духе.

В эти моменты детская фантазия рисовала ее всесильной чародейкой, которая одним движением руки и правильно выбранными словами может наколдовать все, что захочет: коробку конфет из воздуха, мультики в нужное время или чтобы летом выпал снег и можно было кататься с горки.

Так продолжалось ровно до того момента, пока однажды мать, вернувшись с работы пораньше, не застала свою дочь в необычном обличье. Саша оказалась слишком погружена в свои фантазии, чтобы услышать, как отпирают входную дверь.

Что удивительно, гнев родительницы вызвало не поведение дочери, а та самая коричневая шляпа. Мама жутко разозлилась, что ребенок без спроса залез в ее вещи и к тому же испачкал их – Саша сама того не заметила, как в одно из прошлых перевоплощений случайно вымазала шляпку в темно-синей краске.

С тех пор платяной шкаф взялись закрывать на ключ. А Саша постепенно перестала играть в волшебницу, потому как шляпа была одним из важнейших элементов ее образа – без нее, как ей представлялось, она утратила свои способности, и уже никакие заклинания и магические пассы не могли вернуть былые навыки.

Снег летом так и не выпал.

А приблизительно через две недели ей подарили большую книжку с огромным количеством картинок. И в отличие от своих загадочных предшественников, рисунки эти были понятны и просты: улыбающиеся слоны, подмигивающие рыбы и веселые муравьи.

Так потрепанная брошюра забылась, а Саша не стала великим магом.

Детские воспоминания всегда обладали особой силой – не важно, приятные они или нет. Погружаясь в них, человек терял связь с реальностью, что и случилось и с Александрой.

На какое-то время она забылась, перестала обращать внимание на окружающую обстановку, и перед глазами у нее закружился калейдоскоп детства. Правда, картинки представлялись слегка размытые, как если бы близорукий человек снял очки и пошел гулять теплым летним днем в хорошую погоду.

Но прогулка длилась недолго – когда суровая действительность была подзабыта, а боль поутихла, провидению стало угодно вернуть ее обратно в настоящий мир.

Саша услышала характерный стук в окно и, тряхнув головой, разгоняя наваждение, обернулась. Ничего необычного – кошка, наверное, нагулялась на улице и просилась в дом. Точнее, не кошка, а кот. Черно-белый пушистый толстяк.

Ей всегда нравился и даже завораживал его окрас: весь черный, и лишь вертикальная полоса на мордочке, идущая ровно посередине, да кончики лапок были белыми. Кота звали Мессинг – Саша и сама не могла внятно объяснить, почему сделала такой выбор, но имя ему, несомненно, шло. Животным он оказался умным, со спокойным, покладистым характером и любил, свернувшись клубком, спать на коленях у хозяйки.

В отличие от него, второй кот имел куда более горячий темперамент. Того звали проще – Хвостиком. Рыжий непоседа, бывало, задирал Мессинга и временами устраивал для бедняги засады. Учитывая, что и размерами они различались – Хвостик превосходил Мессинга раза в полтора, – последнему приходилось несладко во время их шуточных битв.

Однако такое случалось не столь часто, потому как сильно разнящиеся нравы диктовали им определенное поведение. И если спокойный черно-белый кот большую часть дня предпочитал проводить в четырех стенах, то его рыжий визави выбирал улицу и всевозможные приключения. Дома тот не засиживался, убегая как можно раньше и возвращаясь с приходом темноты. Отчего, кстати, не раз страдал – мордочку Хвостика украшали шрамы, полученные в жестоких стычках со своими хвостатыми оппонентами, да надорванное левое ухо.

Но на этот раз домой возвращался именно Мессинг – видимо, в коем-то веке решил побегать по окрестностям. Или дрых где-нибудь на нагретой крыше одного из соседских сараев.

Саша пошла открывать дверь. Кот тут же нетерпеливо влез в едва показавшуюся щелочку. Два больших желто-зеленых глаза проскользили по ее фигуре и под радостное «мяу!» Мессинг устремился к своей миске с едой, в которой красовалась желанная горка корма.

Александра невольно улыбнулась, наблюдая, как этот любитель покушать, спешно уплетал свою порцию, словно рядом кружила стая голодных собратьев.

Потом она захотела вернуться к своим воспоминаниям, как вдруг почувствовала волну теплого воздуха, исходившую с улицы. Саша еще больше приоткрыла дверь, и прихожую залил свет желто-алых оттенков, таких густых и глубоких, что бывают только у закатов.

Летний день близился к финалу, и солнце, погружаясь за горизонт, окрашивало небо непередаваемой красоты цветами. В сочетании с немногочисленными облаками это создавало впечатляющую картину. Ей чудилось, она лицезреет последние мгновения целого мира.

Время замедлило ход.

Пропали звуки, и все вокруг, каждая частица пространства, ощущала это неизбежное и неумолимое. Завороженная нахлынувшим чувством, Саша вышла сначала на крыльцо, а затем, спустившись, проследовала в небольшой сад, когда-то высаженный ее матерью и за которым ей приходилось ухаживать по мере сил.

Главной ботанической гордостью выступали несколько кипарисов, гордо возвышавшихся над яблонями и кустами смородины. Они, гости из другого мира, напоминали сейчас двух стражников – солнце заходило в пространстве между этими зелеными исполинами. А они охраняли его, чтобы не убежало.

На Александру нахлынуло новое наваждение. Это будто уже происходило много тысяч лет назад: солнце, кипарисы, а еще величественные дворцы из белого мрамора. А ниже, в долине, раскинулись виноградники. За ними возвышались горы, снежные верхушки которых алели, окрашенные прощальными лучами солнца. Все это было так давно, что превратилось в вымысел, как превращаются камни в пыль, дерево – в труху, а люди – в молчание.

Внезапно ее охватила стойкая уверенность, что ее чуть-чуть, и она полностью перенесется туда. В давно забытое место, стертое временем, чтобы там встретить конец мира. Без своих проблем, без прошлого и без такого пугающего, неотвратимого будущего.

Но что-то произошло: волна разбилась о скалы, и сказка, мгновение назад разворачивавшаяся в ее душе, распалась на тысячи брызг, обнажив настоящее. Теперь Саша снова ощутила себя здесь и сейчас.

Солнце скрылось за горизонтом. Она казалась себе пассажиром, замешкавшимся с багажом и из-за этого опоздавшим на свой поезд. А тот неспешно тронулся и, набирая скорость, исчез.

Тяжело вздохнув, Саша бросила прощальный взгляд на то место, где еще совсем недавно проплывал ало-красный диск, и, развернувшись, заторопилась в дом.

Ночью ей не удавалось долго уснуть – сказывалось действие лекарств. Ворочаясь с бока на бок, она пыталась представить себе что-то яркое, способное отвлечь от дурных мыслей, но в голову лезли только такие.

Словно черви, они медленно, но верно прогрызали ее сознание, принося при этом ужасную боль, не столько физическую, сколько душевную. Тяжело было сконцентрироваться на чем-либо, сознание металось, будто человек, охваченный пламенем и отчаянно ищущий способ его затушить.

Ей хотелось кричать, одолевало желание вскочить и бегать по комнате, но она догадывалась, что ничего из вышеперечисленного не поможет.

Лишь ближе к утру, когда кошки залезли на кровать и расположились рядом, их монотонное урчание принесло некоторое облегчение, и Саша смогла погрузиться в сон.

Как ни странно, сновидения были мирными – ей снился стол, украшенный белой нарядной скатертью, поверх которой красовалась огромная хрустальная ваза с цветами.

Желтые, красные, синие, белые – цветов было огромное множество, самых различных видов, некоторые из которых ей прежде и видеть-то не доводилось. Еще квакали лягушки – где-то недалеко находился пруд. Она бестелесным мотыльком летала вокруг этого стола, накручивая нескончаемые круги.

А затем Александра пробудилась – Хвостик, наглец, тыкал в нее горячим носом, намекая на то, что пора бы выпустить его на прогулку. Мессинг, ленивая душа, дрых.

Выбравшись из кровати и выпустив настырного кота на улицу, она с сожалением осознала, что больше уснуть ей не удастся. Поваляться тоже – столько дней в ее жизни оказалось потрачено впустую на такое времяпрепровождение.

Поэтому, собрав волю в кулак, она удержала себя от соблазна еще некоторое время понежиться на мягкой перине и, переодевшись, села пить чай (молочный улун). Хотелось кофе, но доктора настоятельно рекомендовали не злоупотреблять этим напитком. Саша, конечно, понимала, что это не прямой запрет, но к советам врачей прислушивалась.

Пузатый, украшенный замысловатым цветочным рисунком, чайник вскипел быстро, о чем резво просигнализировал протяжным свистом.

Она заварила напитка и стала пить маленькими глотками, то и дело поглядывая в окно. Стояла прекрасная погода – под стать вчерашней. Несмотря на то, что лето вроде бы уже близилось к концу, наступление осени выдавали лишь единичные желтеющие листья.

Они были как редкие седые волоски в прическе женщины, едва-едва перешагнувшей середину жизни – та еще была полна сил и никак не чувствовала приближение старости, но процесс уже шел, и теперь двигалась она не к наивысшей точке, а, миновав ее, планомерно и неизбежно опускалась вниз.

Саше подумалось, что не так страшно, что кроется там, куда предстояло упасть, а страшно то, с каким багажом достигнешь этого финального пункта. Ведь очутившись там, ничего исправить будет невозможно.

«Хотя, – тут же мелькнула в голове подлая мысль, – уже вряд ли возможно исправить что-то сейчас».

И опять, как это часто случалось ее голову начали наводнять страхи и уныние, поднятые по вине одной-единственной зачинщицы. Саша осознала, что еще немного и настроение окончательно испортится. И тогда она снова вернется в свою постель, где будет неустанно глядеть в потолок, терзая себя и пытаясь найти объяснение всему тому, что произошло и происходит с ней. И как обычно, ничего не выяснит – потому как ответов на эти вопросы не существует. По крайней мере, в ее нынешнем положении.

Выход представлялся только один – пойти прогуляться и развеяться. Это не всегда помогало, но выбора не было.

Спешно допив чай, она нацепила первые попавшиеся под руку вещи и чуть ли не выбежала из дома.

Как только свежий ветер, взъерошив волосы, окатил волной свежести, сразу полегчало. Александра прошла через сад и, приоткрыв калитку, вышла на небольшую улочку. Посередине тянулась проселочная дорога, окаймленная по обеим сторонам деревянными домиками. Перед ними были разбиты небольшие палисадники с цветами, яблонями и шиповником.

Между дорогой и этими миниатюрными садами тянулись вытоптанные дорожки.

День назад прошел сильный дождь, и последствия его ощущались до сих пор – тропинка то и дело скрывалась под лужами. Ко всему этому безобразию стоило добавить и слой грязи на дороге, щедро намешанной колесами машин, проезжавших мимо.

Поэтому прокладывать путь было той еще задачей, требовавшей немалой сноровки. Однако возникшие трудности только укрепили в Саше желание идти дальше – любая вещь, способная отвлечь от одолевавших нехороших мыслей и образов, представлялась спасением.

Помимо последствий паводка, имелась и другая незадача: из-за приема таблеток у Саши наблюдались некоторые проблемы с координацией, отчего она становилась жутко неуклюжей. А стоило ей закрыть глаза и слегка качнуть головой, как она могла вообще упасть.

По этой причине приходилось соблюдать предельную осторожность, а иногда и останавливаться, когда преодоление того или иного особо грязного участка требовало от нее дополнительных усилий.

Пару раз, перешагнув через большую лужу и ступив на скользкую грязь, она, стараясь удержать равновесие, была вынуждена выворачивать свое тело, махая руками. Александра походила на оглушенного лебедя, пытавшегося взлететь, но совершенно забывшего, как это делается.

Такое положение дел жутко смущало, ведь кто-нибудь мог заметить или, еще хуже, крикнуть вслед какую-нибудь колкость.

Что ж, ее страхи насчет подобного оправдались – она вдруг почувствовала на себе чужой взгляд. Саша подняла голову и огляделась: действительно, интуиция не подвела – напротив, по другую сторону улочки стояла женщина и пристально наблюдала за ней.

К своему изумлению, Саша не без труда, но узнала давнюю знакомую своей матери. Выглядела та совсем состарившейся и с тем запомнившимся образом из детства имела мало общего.

Откуда она взялась? Уж не следит ли? И что ей нужно?

Внезапно охватила паника – страх, словно охотящийся зверь, набросился на нее из темноты ночи.

А если знакомая матери узнает Сашу? Хотя они последний раз виделись в ее детстве, но, тем не менее… Последуют ненужные вопросы и тягостные попытки ответить, стараясь не говорить всей правды. В ход пойдет нелепая и неумелая ложь, которую, без сомнения, сразу раскусит столь опытная женщина.

К великому ужасу, подруга матери, кажется, приметила в ней знакомые черты. И той оставалось только пересечь дорогу, чтобы заговорить. А следом…

Такой роскоши Саша позволить не могла: кое-как взяв себя в руки, она отвернулась и, стараясь не поскользнуться, быстрее засеменила прочь, не обращая внимания на лужи. Обувь тут же безнадежно запачкалась, но эта маленькая жертва была ничем по сравнению с вырисовывавшимися перспективами.

На ближайшем повороте, хотя это и не входило в ее планы, она свернула, не забыв перед этим оглянуться назад: женщина, оправдав опасения, выскочила на дорогу и смотрела вслед. Значит, узнала или что-то заподозрила.

Александра раздосадовано чертыхнулась и поспешила скрыться. До этого момента она была уверена, что все люди, которые знали ее в детстве (а их насчитывалось совсем немного), либо умерли, либо уехали. Кто захочет жить в таком месте?

Досадный случай испортил настроение и погрузил в тягостные раздумья. Саша будто вошла в полосу тумана. Сознание, задурманенное мыслями, ощущало теперь мир совсем по-другому. Вся прелесть летнего дня: солнце, голубое небо с облаками, похожими на взбитую пену, шелест травы, дуновение ветра, крики птиц – все это стало чуждым. Саша ощутила себя находящейся за непроницаемым стеклом, и окружавшие ее вещи перестали быть настоящими.

Она продолжала идти, совсем не понимая, куда направляется.

Случайно выбралась на параллельную улочку. Дома здесь имели вид получше, и становилось ясно, что хозяева уделяют своим жилищам гораздо больше внимания, нежели она или ее соседи – своим.

На одном из аккуратных фасадов красовалась цветастая табличка с номером дома и названием улицы. Ее габариты отличались от привычных размеров, и поэтому Саше с ее подпорченным зрением даже удалось прочитать надпись – «Львиная улица, дом 19». Звучало забавно. Хотя сама Саша проживала на улице с не менее скучным наименованием и называлась Лисьей.

Такая особенность являлась не совпадением, а чьей-то прихотью – почти все улицы в округе носили названия в честь представителей животного мира.

«Интересно, кто додумался до такого и почему? Любил ли он животных? Или просто другие варианты закончились? Или было лень что-то придумывать? А кто вообще этим занимался? Один человек или несколько?» – ворох вопросов увлек ее, а дурные мысли отступили сами собой.

Погруженная в рассуждения, она и не заметила, как опять свернула и вышла к тупику. Тропинка заканчивалась около забора из кованой металлической решетки. За ним красовался добротный двухэтажный дом, отделанный желтой штукатуркой. Фасад украшал изящный балкончик, с которого на плетеных веревках свисали нарядные кашпо с цветущими геранями.

Засмотревшись, Саша не сразу поняла, что путь перекрыт. Но, не желая возвращаться обратно, она не торопилась уходить.

Вскоре выяснилось, что тупик оказался не таким уж и тупиком – в раздумьях, что делать дальше, Саша повертелась на месте, и в просвете между желтым домом и боковым участком ей попалась на глаза тропинка. Та уводила куда-то в заросли шиповника.

В голове возникла уверенность, что давно, в детстве, она уже ходила по этому пути. Вел он к речке. Саша пригнулась и, стараясь не запутаться волосами в свисавших ветвях, устремилась по тропе.

Шиповник быстро сошел на нет, сменившись перелеском. Преобладали в нем преимущественно березы и, надо полагать, осины – Саша довольно неплохо разбиралась в цветах, в том числе и комнатных, но деревья, несмотря на принадлежность к царству растений, были для нее белым пятном. Уверенно она распознавала только елки, сосны, березы, дубы и клены.

Тропинка начала причудливо петлять, делая совсем уж неимоверные зигзаги. Но, оказавшись в таком месте, она успокоилась и смогла насладиться прогулкой в полной мере.

Едва уловимая улыбка засияла на лице, а походка стала легкой. Когда-нибудь все будет хорошо, когда-нибудь…

Так и шла, пока впереди не показались очень густые заросли, за которыми ничего не проглядывалось. Раздвинув ветки руками, она кое-как пролезла вперед и замерла от открывшейся красоты: прямо перед ней вниз круто обрывался склон, а на его дне неспешно протекала речка. Та была совсем неширокой, течение ее казалось спокойным и тихим. То тут, то там красовались кувшинки и редкие островки рогоза.

На противоположном берегу, у самой кромки воды, возвышались деревья. Отдельные произрастали столь близко, что подмытые, склонились к водной поверхности, уронив свои длинные свисающие ветви прямо в речку. И те, словно зеленые змеи, плавно извивались в потоке. Их движения завораживали.

Саша захотела спуститься. Это был довольно опрометчивый поступок, поскольку, едва ступив на склон, она не удержалась на ногах и покатилась кубарем. Ей повезло, что трава была сухая и съехала она не прямиком в воду. Одежда, правда, все равно основательно перепачкалась и пестрела зелеными разводами.

Но запачканная одежда ей была нипочем, и от своих планов она отказываться не намеревалась. Поэтому, отряхнувшись и двигаясь с двойной осторожностью, Саша все же смогла слезть.

Там она села, скрестив ноги, и начала наблюдать за танцующими кувшинками и извивающимися ветвями. Прилетела стрекоза – совсем маленькая, синего цвета. Та приземлилась прямо на коленку и еще долго рассиживалась, отдыхая. Саша дала своей новой знакомой имя – Актиния.

Время летело быстро. Мысли стали такими же спокойными и размеренными, как эта речка. Стрекоза улетела, но Александра не заметила ее исчезновения – она всецело была охвачена воспоминаниями.

Ей вспомнилось, как когда-то, играя с подругами, она загулялась до самой темноты. Стояло лето, кажется, был август. И, пробегая вдоль маленького ручья, что протекал в ложбине оврага, она вдруг остановилась и посмотрела наверх – а там сияла огромная луна.

В те годы ее зрение (не в пример нынешнему) было намного острее, и ей без проблем удалось разглядеть луну во всем ее великолепии. Спутница земли казалась ей тогда древним божеством, бесспорно живым и величественно взирающим на этот мир с недостижимой высоты.

Тот вечер Саша запомнила на всю жизнь. Быть может потому, что тогда не имелось забот, не существовало боли и печали, и все ее маленькое детское существование, весь ее мир умещался в крошечные рамки. И она пребывала в нем, охраняемая заботой, а ее желания сводились к простым и незамысловатым вещам: поиграть с подругами и игрушками, покушать, посмотреть мультики, не просыпаться рано и не ходить в садик.

Луна на небе с тех пор превратилась в символ спокойствия и благополучия. Ее мягкий свет заливал ночной пейзаж: деревья с их миллионами листьев, высокая трава, отблески, играющие на черной поверхности воды – все это наполняло ее душу ощущением сказки, в которую она случайно попала. Она увидела невероятный мир, приняла его, и он стал частью ее, а она – частью его.

Бесспорно, он казался таким ей именно сейчас, на фоне прошедших лет и перенесенных потрясений. А вот в детстве Саша нашла бы достаточно изъянов ее тогдашнего положения. Но стоит ли нынче думать о таком?

Так или иначе, это лишь воспоминания – Александра не пыталась их анализировать и просто погружалась в далекий и радужный мир детства. Пожалуй, то время – единственный островок покоя посреди бескрайнего штормящего океана.

Внезапно она услышала странный звук, вернувший ее к реальности, и краем глаза заметила движение. У берега из воды вынырнуло какое-то животное, тут же скрывшееся, однако этого короткого мига хватило, чтобы разглядеть его – оно было похоже на большую толстую крысу. Не столько от страха (крыс она совсем не боялась), сколько от неожиданности, Саша вскрикнула и вскочила на ноги. Но незваный гость и сам был напуган и второй раз заявляться не осмелился.

Между тем, этого маленького происшествия вполне хватило, чтобы Александра окончательно пришла в себя и поняла, что у речки она провела несколько часов, сама того не заметив. Солнце уже поднялось в зенит, и совсем скоро его ждал планомерный спуск к горизонту.

А ведь она еще толком не ела сегодня – в последнее время Саша совсем не чувствовала голода, иногда даже забывая о еде на пару дней. Но ей требовались силы, как душевные, так и физические, поэтому питаться приходилось, пускай и через силу. Да и таблетки действовали на ослабевший организм не лучшим образом.

Следовало возвращаться домой.

Саша сорвала на память цветок и стала забираться по склону обратно. Для этого ей пришлось приложить немало усилий, ведь подниматься всегда сложнее, чем кубарем катиться вниз.

Влезть удалось лишь со второй попытки – первая же чуть не закончилась падением. Лишь счастливая случайность уберегла ее от очередной порции зеленых пятен на одежде.

Оказавшись наверху, она решила бросить прощальный взгляд на столь красивое и располагающее к мечтаниям место, мысленно проговорив какую-нибудь приятную вещь или проиграв в голове одну из любимых мелодий, но сделать ей этого не довелось.

И всему виной был Он.

Вначале, когда она только шла сюда и пробилась сквозь густые заросли, Саша не обратила на него внимания – ее всецело захватила речка. Но теперь она оторвала взгляд от воды и подняла его выше деревьев на противоположном берегу, ей стал прекрасно виден силуэт.

Из-за расстояния, разделявшего их, и плохого зрения, Саша не могла лицезреть его во всех деталях. Но и увиденного хватало. В нем чувствовалось зло и что-то абсолютно чуждое жизни. На фоне окружающей природы совершенно неуместное. Болезненное новообразование.