- -
- 100%
- +
© Регина Кинлоу, 2020
ISBN 978-5-4498-2030-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Апкард
Бронкс
Глава 1
– Тяжело ли жить во лжи, мой мальчик? – Эрик иронично вздохнул, театрально пошатнувшись назад, он снова уставил взгляд ровно в дуло пушки, которая так настойчиво смотрело сквозь его тело, заранее рассказывая актеру судьбу его персонажа.
– Тяжело!? – он выкрикнул это слово, подняв голову к небу. – Отвечай! Отвечай, я сказал! – голос сорвался, его качало из стороны в сторону, силы вот-вот покинут тело.
Человек напротив молчал. Холодный взгляд просверливал дыру в черепе Эрика, его руки содрогались от очередного приступа боли. Истеричный смех раздался так неожиданно и громко, что казалось эхом пронеслось по всему городу.
Кровь испачкала дорогую одежду, туфли из замши покрылись безобразными темными пятнами, которые стекали по рукавам коричневого плаща. Тонкий шарф на шее, казалось, был затянут слишком туго. Эрик продолжал смеяться, истерика накрыла с головой, забираясь в самые дальние участки мозга, заглушая всю физическую боль. Он упал на колени и повалился на спину, раскидывая руки в стороны. Совсем скоро, в любую минуту этот пистолет унесет его оглушающим выстрелом в это, мерцающее всеми оттенками холодных угрюмых красок, небо.
***
Бронкс.
Боро величайшего города, стены которого с каждым днём пополняются кричащими заголовками статей, выпущенных в честь очередной выходки кого-нибудь из покорителей сцены или кинематографа. Впрочем, одной из сторон Бронкса незачем беспокоиться об этом.
Южная часть утонула в своей неисправимой бедности. То место, приходя в которое, ты с легкостью можешь абстрагироваться от своих проблем, которые, по сути, таковыми не являются, будет достаточно одного взгляда на узкие улочки, казалось, бесконечных трущоб. Джеффри вспомнил слова матери, которая сейчас живет в Кливленде. Одним вечером они распили с ней бутылку достойного вермута, тогда Джефф был так загружен своими делами, что то и дело жаловался, пытаясь найти поддержку со стороны семьи. Тогда она посмотрела на него расслабленным взглядом, с легкой усмешкой и растянуто произнесла:
– Единственная проблема, которая может возникнуть у человека – это его смерть. Вот это, я понимаю, проблема, а все что ты мне сейчас говоришь всего лишь ситуации, пускай порой слегка затруднительные, мальчик мой.
Тогда он с восхищением оглядел сидящую перед ним женщину. Будучи сама погружена в свои «ситуации», она не спешила называть их проблемами. Тогда Джеффри впервые понял, что так редко слышал от неё это слово – «проблема». И откуда у него тогда эта дурная привычка давать всем неудачам это оскорбительное имя?
И вот этот самый человек, который сейчас лежит на асфальте в промежутке между двумя высокими заброшенными зданиями, раскинув руки, с блаженной улыбкой на лице – вызывает смешанные чувства. Вероятно, что он под кайфом, – вериться с трудом, что Бронкс очищен от наркотиков, – а может у него есть дом и семья, просто решил устроить себе некую экскурсию в эту жалкую уличную жизнь и сейчас он поднимется, отряхнет пыль дорог со своей одежды, и спокойно вернется домой на ужин. Хотелось бы верить в это. Люди, которые не родились в бедности, а попали в нее, каждую мелочь своей жизни кличут бедами. Вероятно, этот уже немолодой мужчина – один из таких людей. В таком случае, есть и доля омерзения по отношению к таким персонам. Бронкс не так уж и мал, восточный Бронкс тонет в деньгах, а южные трущобы вот-вот захлебнутся в собственной нищете. Стоит ли думать, что этим людям, кроватью которым служит коробка, просто не достает желания в стремление к лучшей жизни? Бронкс слишком многогранен, чтобы вот так губить себя, свою семью и будущее.
Джеффри стал замечать, что стоя у окна своей квартиры в одной из высоток Манхэттена, пускай совсем не гармонирующей с общей роскошью города, он часто возвращался мыслями к старому родному Бронксу, где, еще будучи ребенком, бегал по улицам вместе с такими же детьми и совершал мелкие противозаконные деяния, которые в то время были сродни проходному билету к становлению главарем в их мелкой шайке.
Он считал себя плохим человеком, когда про себя осуждал население южного Бронкса, но ничего поделать не мог, ведь мысли так лихо и просто строились в единую картину, что убедить себя в том, что это верная точка зрения, не составляло труда. В целом, он и правда был согласен с этим. От части, уж точно. Как ни крути, а мы сами придумываем свою историю, в которой и являемся главным персонажем. И уж в какой тоннель пойдет сегодня твой герой решать только тебе. Если уж и завел себя в кромешную тьму – будь мил адаптироваться.
Конец года погрузил город в бурлящую суету. Рождество застало людей, как всегда, врасплох. Все вдруг вспомнили о подарках близким и, как умалишенные, толкались у прилавков магазинов. Выходить не хотелось вовсе. Нет, Джеффри очень даже любил этот праздник. Даже несмотря на то, что раньше многие рождественские дни проходили на заданиях. Но тогда в его жизни были друзья. Тогда было не важно, что происходит вокруг, насколько трагична и напротив положительна ситуация, вокруг всегда была поддержка.
Теперь в его жизни нет никого. Он вернулся в родной город, надеясь найти в нем олицетворение того самого спасательного круга. Но шёл второй год, а душевное состояние все лишь ухудшалось.
Приходя домой, в нос ударял серый запах вперемешку со зловонием: гора грязной одежды где-то в углу комнаты, сотни окурков в пепельнице, сгоревший вчерашний завтрак, затхлость постельного белья, которое не менялась уже третью неделю. Как бы он не хотел вернуться в нормальный и привычный для миллиона людей образ жизни – что-то тянуло его ко дну каждый раз на самом старте. Пути к адаптации сложными развилками строились в голове. И один из таких путей привел его к фотографии.
Он купил себе хороший фотоаппарат на часть тех денег, что остались у него после работы с Колтоном. Начал фотографировать, слоняясь сутками напролет по улицам большого города, стараясь запечатлеть каждую мелочь, в которой находил что-то прекрасное. Он не причислял себя никогда прежде к людям с творческой натурой, но каким-то неизвестным порывом он тогда пошел в магазин техники и попросил подыскать ему лучшую модель, что тогда имелась на рынке.
Шли месяцы, фотографии становились все лучше. Он развешивал их на белых стенах своей квартиры, которую купил у молодой дамы в красном пальто. Пальто. Да, именно оно составило этот почти прозрачный, такой мимолетный образ той, что так любезно предоставила ему апартаменты. Пускай и такие жалкие на вид.
Он мог позволить себе все что угодно, денег было слишком много. Но пройдясь по широким улицам, заглянув в окна огромных домов, вилл, даже особняк был ему по карману, он понял, что не хочет видеть сейчас всей этой роскоши. Что именно эти прогнившие стены достойны плыть перед глазами каждое утро. Нет, отказывать от хорошей жизни он не хотел вовсе. И может быть, когда-нибудь он все же вернется к этим дорогим одеждам, трехэтажным имениям и прочему. Но не сейчас.
Сотни раз он пытался начать работать. Но офисы его убивали одним своим видом. Клерком он становиться не собирался и под страхом смерти. Он прошел сквозь десятки крупных компаний, но проходил день, второй и он, не сказав ни слова, собирал свои вещи и покидал стены здания, не вернувшись ни в одно из них.
Однажды, когда он сидел на скамейке перед одним из многочисленных отелей этого города и скучающе наблюдал, как люди входят и выходят из крутящихся дверей, дабы хоть как-то занять свое бесполезное время, к нему подсел седовласый высокий мужчина лет пятидесяти. Он сказал, что давно наблюдал за тем, как он фотографирует, случайно оказываясь в парке в то же время. Тогда он попросил взглянуть на его работы. С нескрытой заинтересованностью мужчина предложил ему подработать, попробовать себя в роли фотографа для его издательства, которое выпускало статьи об социальных экспериментах, нацизме и расовой дискриминации. Джеффри, недолго думая, согласился.
Он хотел забыть. Старался отвлечься и стать кем-то другим, но из истерзанного мозга не выходили имена, которые прозвучали в новостях пару лет назад. Джефф пару раз пытался связаться с Мэтью, но того как след простыл. Аллен настойчиво не брал трубки, говоря всем этим, что не вернется к прежней жизни. Но Джефф и не думал призывать их к этому. Никогда он не признавал себя человеком ранимым, но без этих людей он морально разлагался. Он не из тех, кого одиночество убивает. Но оно каждый вечер душит до посинения кончиков пальцев, унося в события прошедших лет.
Сегодня сочельник. Проснувшись как всегда в 6:54 утра без будильника, Джеффри откинул одеяло в сторону и прошел к окну. Сегодня он хотел позавтракать в кафе, которое располагалось одиннадцатью этажами ниже. Джеффри очень ценил то, что ради подобных желаний ему не надо было идти особо далеко, так как кафе было общего назначения, где тебе предложат и завтрак, и на ужин будут ждать. Очень приятное место. Работа в издательстве и это место – единственное, что добавляло немного светлых красок в его серую жизнь.
Зайдя с легкого мороза в помещение, лицо тут же окутала волна теплого воздуха. Он глубоко вдохнул, втягивая смешанные ароматы, царившие в этом заведении, и прошел на свое уже полюбившееся место у дальнего окна, где было довольно тесно, но для него одного вполне комфортно.
Стоило ему сесть, как у столика тут же оказалась официантка, которая часто приносила ему еду. Она лишь дружелюбно улыбнулась, поздоровалась и озвучила свой уже привычный вопрос: «Вам как всегда?». Получив согласный кивок, она удалилась.
С каждой минутой на улице становилось все больше и больше народу, а колокольчик, висевший над входной дверью, звенел все чаще. Джеффри никуда не спешил, сегодня у него выходной, а значит можно пойти в парк, возможно, найти что-то интересное для новой статьи, которые выпустят уже на следующей неделе.
Колокольчик снова беспокойно зазвенел над входом, впуская нового посетителя. Официантка тут же обратила все свое внимание на вошедшего, но ей махнули рукой, дав понять, что в обслуживание пока нет нужды. По кафельному полу раздались размеренные шаги, которые заглушал гул, издаваемый остальными людьми. Джеффри одарил своим интересом городской суетливый пейзаж за окном, он не сразу заметил движение рядом со своим столиком и, спустя лишь минуту, заметил, что кто-то сидит теперь прямо перед ним.
Он прикрыл глаза, не оборачиваясь, и тяжело вздохнул. К нему часто подсаживались неизвестные дамы, желая завести с ним очередную бессмысленную беседу, и он был почти уверен, что это один из таких случаев. Не спеша он открыл глаза и с холодным, отрешенным видом обернулся на человека напротив.
В тот момент воздух показался тысячами осколков, которые заполнили легкие и теперь резали изнутри. Мозг отказывался верить тому, что видят глаза. Захотелось смеяться. Пока истерика не накроет с головой и он снова не проснется к своей комнате в грязных простынях. Еще с минуту Джефф боролся с бурей эмоций в своей голове, пока первые слова не нарушили этот дисбаланс в атмосфере.
– Будь добр, просто выстрели мне в висок, чтобы я проснулся, – Джеффри был почти уверен, что теперь его бредни стали воплощаться в более реальную картину, что не исключено. Он давно стал замечать, что с психикой у него неладно.
– Ты и правда спятил, дружище, давно встречался со своим отражением? Поверь, вид у тебя метит на звание лучшего актера жанра хорор без грима. Ты бы хоть зубы чистил. – Шон скептически окинул взглядом сидящего напротив бывшего напарника и негодующе покачал головой. Он поднялся со своего места и опустил руки в карманы. – Я уже и спрашивать боюсь, где твоя берлога, но выбора у меня….
Договорить он не успел, Джеффри вскочил со своего места и заключил Хендрикса в крепкие объятия, которые так громко кричали об отчаянии. Шон не стал скрывать того, что сам беспредельно рад этой встрече. Он похлопал друга по спине, на последнем жесте сжав куртку на чужой спине.
Они все разошлись молча в тот последний день, когда Кин опустошил циферблаты их часов. Разошлись навсегда. Не поступило ни единого звонка. Связаться было практически невозможно. Кто-то решил окончательно отрезать себя от прошлой жизни и от преступного мира, а кто-то просто оградил себя от любых напоминаний о тех днях, но продолжал крутиться в темных делах.
– Нам пора, Джефф.
Колокольчик над дверью прощально зазвенел, выпуская на улицу двух мужчин, Джеффри оглянулся. В какой-то момент промелькнуло чувство, что сегодня его скромный завтрак стал посланием этому месту, что сюда он больше не вернется.
Глава 2
В металлической двери заскреблись ключи, два тяжелых поворота и щеколда соскочила со своего места, впуская двух мужчин в скрываемое скудное пространство.
Кухня, ванная комната и огромная спальня-гостиная. Дивана не было и в помине. Только одна большая двуспальная кровать у стены напротив входа. Повсюду разбросаны различные предметы, весь пол усеян журналами, фотографиями, неизвестными вырезками из газет и прочим хламом. На вытянутых больших окнах высели плотные коричневые шторы, которые сейчас были распахнуты. Из мебели в квартире была эта большая кровать со скомканной простыней и съехавшим на пол одеялом, стол с гарнитуром на кухне, рабочий стол открытым ноутбуком и стул, который сейчас стоял у дальнего окна.
– О Боже, Джефф, – Шон шокирующим взглядом окинул развернувшуюся перед ним картину, – неужели все так плохо, друг? У тебя проблемы с законом? Или тебя бросили и ты так вот аккуратно подбираешься к мысли о суициде? Даже если нет, вряд ли у тебя сейчас получится меня переубедить.
– Успокойся, да я живу здесь, и нет, с законом я не связывался уже давно, и суицид тут ни причем, это все добровольно, – Джеффри прошел вглубь комнаты, бросив ключи на стол. Он догадывался, что вряд ли так живет каждый из ребят распавшегося клана, но ютилась надежда, что духом пал не он один.
– Нет, друг, ты самоубийца, да как тут вообще можно жить? – сказал Шон, аккуратно переступая через предметы на полу.
– А я вижу, тебе живется лучше, – Дойл презрительно осмотрел внешний вид Хендрикса. Дорогие шмотки, укладка, вычищенная до блеска обувь – не нужно было долго думать, чтобы точно сказать о достатке этого человека. Как и было упомянуто ранее, сам Джефф тоже был вполне богатым человеком, но сейчас стопка этих денег покоилась под кроватью бесформенной кучей, без каких либо пакетов и сумок. Он даже не сомневался, что половина купюр была изгрызана крысами. Пускай он ни разу их здесь и не видел.
– Да, старик, не жалуюсь, решил, что отказывать себе ни к чему, да и знаешь, я из тех кому деньги помогают забыться. – Тон голоса стал тише. Джеффри заметил резко подавленное состояние Шона, и решил, что пора менять ноту их разговора. Он подошел к столу и резко дернул за ручку ящика, который поддался только на половину, но этого было достаточно, чтобы выудить из него бутылку дорого виски и с уверенностью поставить на стол.
– Ох, Джонни Уолкер, прям вот так? Сутра? – Шон с усмешкой оценил жест Дойла.
– А то ты против, – не сомневаясь, ответил Джефф, доставая один стакан из того же ящика и отливая из уже открытой бутылки.
– Я бы ответил, что да, но врать не в моих интересах, – Джеффри устало улыбнулся, протягивая стакан другу.
– А ты? – на середине этого короткого вопроса Дойл приложился к горлу бутылки, сделав решительный глоток. Шон лишь помотал головой и тоже выпил.
После этого последовала большая пауза. Каждый незаметно для самого себя погрузился в свои мысли, и кто знает, насколько разными они сейчас были. После долгого молчания и половины бутылки, Джеффри решил нарушить затянувшуюся тишину.
– Рассказывай. Я не буду спрашивать, как ты нашел меня, это и сам знаю, но вот зачем – мне все же интересно.
Шон тем временем разглядывал фотографии на стенах и не сразу отвлекся, с трудом услышав вопрос. Он уже успел уйти частично от мысли о цели своего визита. Посмотрев на Джеффа, он горько усмехнулся, опуская голову.
– Ты примешь меня за психа, Джефф, за параноика, возможно… – он говорил слишком тихо, в голосе вдруг появились нотки откровенного отчаяния. Что-то вроде тех случаев, когда ты один знаешь и доказываешь правду, а весь мир под властью лжеца и считает тебя последним глупцом. От того позитивного настроя Шона, когда он только зашел сюда, ни осталось и следа.
– Думаешь? Посмотри на меня, – Джеффри расправил руки и запрокинул голову, давая понять, что они в одной лодке и тут уж точно нет смысла опасаться недопонимания. Шон неуверенно посмотрел на друга, но, тяжело вздохнув, все же решил выложить как есть. Не зря же он потратил столько сил и времени на поиски Рея и Дойла. Первого он так и не нашел.
– Я даже не знаю, как тебе это верно донести.
– А ты не думай, просто выкладывай.
Джефф наслаждался, вот прямо сейчас, сидя на столе и медленно, но верно пьянея. Шон сидел на полу, облокотившись на этот же самый стол спиной. Казалось, сейчас роднее этого человека нет никого. Джеффри слишком долго ждал, воссоздавал в памяти образы каждого из двух кланов. На момент, еще в кафе, увидев перед собой Хендрикса, он посчитал, что точно свихнулся. Тогда такому раскладу он бы даже не удивился.
Шон не спешил начинать, собираясь с мыслями, которые так не кстати разбежались в разные стороны, рассеиваясь в голове кто куда.
– Я все кочевал, знаешь ли, не мог усидеть на месте, надеялся, путешествия отвлекут меня, но выходило неладно. Монреаль, Асунсьон – это в Парагвае, Бургос – Испания, Паланга, чудесное место, знаешь ли. Дортмунд, Чунцин, Будапешт, Буэнос-Айрес, даже Камбоджа, представляешь. Все не мог найти себе места. Пару месяцев назад основался в Мельбурне. Я прогуливался на Бурк-стрит, было уже далеко за полночь. Я остановился пропустить грузовой автомобиль. Когда машина проехала мимо, я посмотрел на улицу через дорогу. – Шон прервал свое повествование, возвращаясь в воспоминания прошедших месяцев. Джеффри не стал торопить его, понимая, что его аккуратно подводят к самой сути. Спустя пару минут Шон поднялся с пола и поставил стакан на стол рядом с Дойлом, с долей сомнения заглядывая в глаза собеседника, он неуверенно начал:
– Джефф… Мне кажется, что они все еще живы. – Джеффри нахмурился, не понимая, к чему он клонит.
– Кто, Шон?
– Лу и Чейз, я почти уверен, Джефф! – мужчина повысил голос, как бы заранее пытаясь убедить в этом друга.
– Стой, давай по порядку, с чего ты это взял?
– В ту ночь мне показалось, что я видел Чейза на противоположной улице. Он был уже далеко, проходил между домами, я сорвался с места, побежал в том же направлении. Стал проверять каждый закоулок, но слишком быстро потерял его из вида. – Он стал резать комнату нервными шагами, сцепляя руки в замок, то снова их разжимая. – Я не знаю, может это был не он, Джефф, но я уже пару месяцев живу с мыслью, что они живы. Это, что-то вроде предчувствия, понимаешь?
Джеффри тяжело вздохнул, сведя брови к переносице. Он, признаться, и сам не раз возвращался к этой мысли, каждый раз встряхивая головой, понимая, что это уже уровень бреда. Но раз так думает не он один, стоит ли цепляться?
Шон уже остановился и сидел на краю кровати, уперевшись локтями в колени и опустив на руки голову. Он не знал, как Дойл отреагирует на его слова, но мысленно надеялся, что найдет долгожданную поддержку. Спустя какое-то время он снова поднял голову и неожиданно для себя встретил слишком уверенный взгляд друга.
– Джефф?
– Я с тобой. В конце концов, если мы хотя бы не попробуем их найти, то я буду винить себя за то всю оставшуюся жизнь.
Шон был слегка шокирован этими словами, почему-то он был больше склонен к тому, что Джефф намекнет на его нестабильность в психическом состоянии и выставит за дверь. Но все сложилось куда лучше. Он широко улыбнулся, встречая в ответ спокойную ухмылку.
– Если они и скрываются, то явно под другими именами, – добавил Джефф.
– Впрочем, как и мы. Кстати, приятно познакомиться, Рой Ливингстоун, шотландец, журналист, был трижды женат, но понял в один прекрасный день, что не терпит постоянности и подал на развод, посвящая себя работе. Ублюдок и бабник, халатно обращается с деньгами и много путешествует. – Шон театрально поклонился и подмигнул, – Ну, как тебе?
– Блестяще, друг мой, – от стен отразились негромкие аплодисменты, – а теперь, пожалуй, моя очередь представиться, – Джеффри поднялся с насиженного места и отдернул полы своей измятой футболки. – Николас Свенсон – швед, фотограф, не женат, есть дочка в Мадриде, ни разу не виделись. Мать не позволяет, но требует алименты.
– Уф, как все сложно.
– Да, любезный, дети это всегда не просто. – Джеффри негодующе покачал головой, и комната на момент наполнилась смехом.
– Ну и что же нам делать? – спросил, чуть погодя, Джефф.
– Для начала нам нужна команда. Вдвоем мы справимся, но это займет уйму времени. Моих познаний в искусстве поиска людей хватило лишь на твое обнаружение. – Шон пожал плечами, после чего добавил:
– Постой, Джефф, они видели тела, верно? Думаешь, нам удастся убедить их в обратном?
– Видели тела? Не знаю, с чего ты это взял, но лично я их не видел, лишь фото. Мэтью и остальные видели ровно столько же. Мы применили бутафорские тела, обыгрывая смерть кланов. Считаешь, что им не хватило бы ума сделать также?
– Тоже верно, – задумчиво произнес Хендрикс.
– Так или иначе, утверждать мы не можем, а значит и руководствоваться только теми снимками, как минимум, глупо.
– Нам нужен Кин. – Окончательно заявил Шон, на что получил согласный кивок.
Когда большую часть своей жизни провел, купаясь в тёмном озере; и вот судьба дала тебе шанс окунуться с головой в свет. Рано или поздно на чистой водной глади твоего пути вновь начнут появляться темные разводы, которые затянут тебя в прошлое. Путь к восстановлению команды будет тяжелым, и получится ли у них убедить остальных в том, что Чейз и Лу живы? Пока это неизвестно. Все, что им сейчас необходимо, собрать незаменимых людей.
Глава 3
Спустя три дня, как Шон перебрался к Джеффри, начали поступать звонки с временной, как считал сам Джефф, работы. Начальство требовало новых фотографий для своих многочисленных статей, которые вырывались из- под печатных машин сотнями. Ему не хотелось пока бросать это дело, поэтому он старался изредка выходить в город за новым материалом. Поиски старых друзей продолжались. Каждую минуту нового дня они посвящались лишь этому, пока безрезультатному, занятию. Им пришлось купить новую технику, усиленно вспомнить все, что раньше помогало им в поисках людей, но пока все усилия были тщетны. Работы в издательстве с началом нового года становилось все больше, и Джеффу пришлось подать заявление на увольнение. Дохода эта работа приносила немного, поэтому и жалеть было не о чем. Раз в неделю он все же уделял время полюбившемуся занятию.
Он фотографировал все: суетливые улицы, машины, бегунов в парках, пожилых людей, детей, животных и бездомных. Каждую частицу мира он будто стал видеть иначе. Все казалось высшим произведением искусства. Джеффри не до конца понимал природу этих изменений в себе, но чувствовал, что это приносит ему то, что люди называют радостью.
Его квартира стала преображаться с появлением нового жильца. Шон настоял на покупке дивана, нового стола, кофеварки и прочей ерунды, без которой Джеффри жил уже пару лет. В комнатах стало чисто – Шон не выносил бардака – все чаще шторы на окнах были распахнуты, стоял вполне выносимый аромат, то и дело меняя свой источник: с утра это был молотый кофе всегда разных, но весьма дорогих марок, днем заказанная из соседнего ресторана еда, а по вечерам то одеколон Шона, то запах новой одежды из многочисленных пакетов.
Да, появление Шона заставило Дойла кардинально изменить свой образ жизни. Он стал хорошо одеваться, хорошо пахнуть, бриться и снова приманивать к себе взгляды одиноких и нередко замужних дам. Признаться, ему было приятно вновь вдохнуть в себя жизнь. Точнее, что кто-то это сделал за него. Как раз таки самостоятельно дышать у него получалось худо.
И, конечно же, они заказали себе новое оружие у старых знакомых. Несколько пистолетов и пару винтовок. Они надеялись, что не возникнет необходимость в их применении сейчас, но без них таким как они было опасно даже просыпаться по утрам.
У Джеффа и до этого всегда была за поясом пушка, но она была отголоском тех времен, когда они работали с Мэтью и остальными. И пару недель назад, пребывая в диком отчаянии, он уничтожил это оружие.