Вне кадра

Сердце колотилось, будто хотело вырваться из груди. Я хотела закричать, хотела, чтобы кто-то понял меня, но слова застряли в горле.

И тогда, когда я уже почти потеряла надежду, дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла бабушка. Её шаги были осторожными, будто она шла по стеклу, боясь раздавить мои слёзы своим присутствием. Глаза её были полны тревоги и сожаления, в них читалась боль за то, что она не смогла уберечь меня от боли, и страх, что я снова закроюсь, как в тот день раньше.

– Стэллочка… прости меня… – голос её дрожал, тихий, почти неуловимый, как дыхание за стеной. Слово «прости» висело в воздухе, и оно пронзило меня насквозь, пробив защиту, которую я так старательно выстроила.

Слёзы, которые я так долго сдерживала, прорвались. Они хлынули по щекам, и я закрыла лицо руками, не в силах остановить рыдания. В груди всё сжалось, сердце колотилось, а горло сдавило комок боли.

– Бабуля… – проскользнуло сквозь дрожащие губы, и я чувствовала, как каждое слово рвёт меня изнутри, – ты единственное, что у меня есть… Мне не нравится, что ты иногда идёшь на поводу у мамы… Мне больно…

Она осторожно подошла, прижала меня к себе, и её объятие было таким тёплым, что казалось, будто мир наконец сделал паузу. Я зарылась лицом в её плечо, чувствуя запах её волос и мягкость её свитера, и плакала, не пытаясь больше быть сильной. С каждой секундой рыдания становились мягче, а тяжесть на сердце медленно уходила.

– Я понимаю, солнышко… – шептала она, словно каждое слово было обещанием, – Я стараюсь… Но я всегда буду рядом.

И вдруг стало легче. Слёзы постепенно превратились в тихий поток, грудь перестала сжиматься, а сердце начало успокаиваться. Я поняла, что несмотря на все трудности и страхи, я не одна. Бабушка рядом, и её любовь – это единственное, на что можно положиться без сомнений.

Глава 8. Первые взгляды

Захлопнув ноутбук после утреннего онлайн-занятия, я почувствовала странное опустошение. Экран мерцал пустым чатом, а в комнате стояла тишина, словно сама по себе весила на плечах. Вчерашний вечер с бабушкой всё ещё жил внутри меня, давя на сердце тяжёлым грузом.

За окном серый Сиэтл, лёгкий дождик стучит по стеклу. Ноги холодные, комната полутёмная, на столе лежит телефон, где вчера вечером я впервые «показала себя».

Пью чай, слушаю капли дождя, размышляю о том, как странно и волнительно было нажать кнопку «опубликовать».

Но потом взгляд падает на уведомления. Дискорд. Мои друзья… они видели.

Новый пост, который я выложила, уже собрал кучу сообщений.

– Сиера, это ты? – Аурелия смотрела в экран широко раскрытыми глазами. – Я даже не знала, как ты выглядишь.

– Это реально ты? – Нико чуть наклонился ближе. – Вживую ты совсем другая.

– Я не могу перестать на это смотреть, – добавила Лори, улыбаясь. – Сиера, ты настоящая.

Я глубоко вздохнула, крепче сжимая телефон в руках.

– Да, это я. Немного страшно, честно говоря.

– Немного? – Аурелия прищурилась. – Ты выглядишь так, будто ничего не боишься.

– Ты всегда казалась далёкой, – сказал Нико тише. – А теперь… будто прямо перед нами.

– Мы столько времени говорили с тобой, – подхватила Лори. – Но это совсем другое. Видеть тебя – это странно и так близко одновременно.

Я невольно улыбнулась. На сердце разлилось тепло, словно кто-то укрыл меня мягким одеялом.

– Спасибо… Не знаю даже, что сказать.

– Просто будь собой, – мягко сказала Аурелия. – Нам достаточно видеть тебя такой.

– И не переживай, если кто-то ещё увидит, – уверенно добавил Нико. – Мы с тобой.

– Главное, что мы видим тебя, – подытожила Лори. – Всё остальное неважно.

Я закрыла глаза. Впервые я почувствовала, что меня действительно видят, не через слова, а через кого-то, кто знает меня настоящую.

Несмотря на эмоции я вернулась к учебникам, так как на носу экзамены, открыла тетрадь, но сразу же почувствовала, как мысли ускользают. Лист с формулами и схемами словно превращался в пёстрый шум, в котором я больше не могла различить ничего конкретного.

Почему я так волновалась? Потому что всё время возвращалась к моменту, когда они впервые увидели меня. Аурелия, Нико, Лори… их сообщения, их реакции. Я не могла перестать думать о том, как странно и удивительно это было – видеть их эмоции, прочувствовать их удивление и тепло, даже через экран.

Я пыталась сосредоточиться на лекции по истории, но каждая строчка превращалась в пустую черту. Мои глаза скользили по тексту, а ум возвращался к экрану Дискорд, к их словам, к тем тихим, но таких значимым «ты настоящая».

Я вздохнула, положив голову на тетрадь. Даже книги и заметки казались далекими. В голове крутились фразы Аурелии, Нико и Лори, и я ловила себя на том, что тихо улыбаюсь, словно кто-то шепчет мне, что всё будет хорошо.

В итоге я снова взяла телефон, открыла Дискорд… и увидела, что они уже написали новое сообщение. Сердце слегка сжалось от волнения и радости одновременно.

– Сиера, я реально не ожидала, что это ты, – Аурелия покачала головой, будто всё ещё не верила. – Всё это время у меня был образ в голове, а тут… как будто я вижу тебя впервые.

– Я думал, что знаю тебя через чат, – сказал Нико. – Но это совсем другой уровень. Даже странно… как будто ты реально существуешь.

– А мне кажется, я чуть не расплакалась, – призналась Лори. – Ты выглядишь настоящей. Такой, какой ты и есть.

– Я боялась, что это будет странно, – выдохнула я. – Или что вы подумаете: «А кто это вообще?»

– Нет, – мягко ответила Аурелия. – Мы всегда знали, что ты здесь. Только теперь можно не гадать, а видеть.

– И знаешь, – Нико чуть улыбнулся, – это как будто мы вместе сидим в одной комнате, а не на разных континентах.

– И это здорово, – добавила Лори. – Весь этот страх растворяется, когда видишь тебя.

Я откинулась на подушки. С каждой строчкой сообщений внутри что-то тихо щёлкало.

– Не думала, что так быстро почувствую себя… собой, – прошептала я.

– Именно так, – подтвердила Аурелия. – Ты всегда была собой, просто теперь мы можем это видеть.

– А ещё круто, что мы можем говорить об этом, смеяться, плакать, – заметил Нико. – И не бояться осуждения.

– И это всё благодаря тебе, – сказала Лори. – Твоей смелости.

Я улыбнулась, не скрывая радости. Будто весь мир перестал быть давящей коробкой.

– Спасибо… что вы есть.

– И спасибо тебе, что показалась, – сказала Аурелия.

– Это больше, чем просто фото, – серьёзно добавил Нико. – Это начало чего-то нового.

– Для нас всех, – закончила Лори.

Я закрыла Дискорд и снова посмотрела на тетрадь. Формулы и заметки уже не казались пустыми чертами – слова друзей будто освободили в голове пространство. С каждым прочитанным сообщением внутри меня росла странная, тихая уверенность. Я впервые за долгое время чувствовала: я могу быть собой, и этого достаточно.

С улыбкой на лице я поднялась, прошлась по комнате, будто прогоняя остатки страха, который давно прятался внутри. Мир вокруг не изменился – те же полутёмные стены, те же капли дождя за окном, но теперь казалось, что я могу на него смотреть с другой позиции, не сжимая сердце от тревоги.

Я села за стол и открыла ноутбук. На экране снова мелькали учебные материалы, но мысли уже начали строить план. План не учебный. План для неё – для матери, которая годами держала меня в тени, которая пыталась заставить поверить, что я не существую для окружающих.

Я медленно набросала заметки, короткими фразами, чтобы не потерять мысль:

не давать ей контролировать меня;

показывать, что я могу быть независимой;

сделать так, чтобы её планы провалились, но без открытой конфронтации;

использовать своё присутствие, своё появление в жизни других людей как щит.

Каждое слово на экране давало мне ощущение силы. Уверенность, которую друзья подарили мне простыми сообщениями, стала топливом. Я впервые поняла, что могу действовать, а не только терпеть.

Я сжала ручку в руке. Улыбка не сходила с лица. Сегодня я была Стэллой – видимой, настоящей, и теперь я знала, что могу не просто существовать, а строить свою жизнь по своим правилам.

Глава 9. Планы в панике

Утро началось не с привычного чая или кофе. Оно началось с ярости, такой холодной и острой, что казалось, будто она режет изнутри. Сердце стучало быстро, а в груди сидела тяжесть, как будто там скопилось всё недовольство, все обиды и долгие годы гнева. Я села за стол и открыла ноутбук, но не ради учебы – ради плана. Плана мести. Может, это звучит по-детски, но я чертовски ненавижу её. Я ненавижу её улыбку, её идеальный образ, её ложь, её тщеславие. И мысль, что мир никогда не видел её настоящей, зажгла во мне огонь. Я хотела, чтобы все это увидели – чтобы кто-то наконец понял, кем она на самом деле является, какой её муж, какая тьма скрывается за блеском.

Кажется, весь интернет и все мои полки я просмотрела. Каждую публикацию, каждый комментарий, каждую фотографию. Словно охотилась за тайной, за хоть малейшей трещиной в её тщательно выстроенном фасаде. Я даже нашла своё свидетельство о рождении, но оно оказалось пустым доказательством. Другая фамилия. Роддом, в котором я родилась, «оплачен» за молчание. Всё было продумано до мельчайших деталей, и она не оставила мне шанса. Холодный комок разочарования сжал горло.

Но я тоже не дура. Я сидела, сжимая кулаки, и ощущала, как ярость постепенно превращается в сосредоточенную решимость. Я анализировала каждый шаг, каждый возможный вариант, каждую слабость. И хотя мысли «может, я такая же?» пытались прорваться, я отталкивала их. Нет. Я – не она. Я могла быть сильнее, хитрее, умнее. Эта ярость не сломает меня, она станет моим оружием.

К вечеру мотивация начала таять. Я сидела на кровати, опираясь на подушки, а мысли казались густым туманом. Каждый план, каждая возможность исчезли так же быстро, как появлялись. Внутри меня осталась только глухая ярость, смешанная с болезненной усталостью. Сердце стучало медленно и тяжело, словно устало от всех этих поисков, от всей этой ненависти, от бессилия.

Я попыталась сосредоточиться, но разум бежал в пустоту. Всё, что оставалось – это напряжение в груди и дрожь по всему телу. Я закрыла глаза, пытаясь прогнать мысли, но они возвращались снова, словно назойливые тени.

Тогда я зашла в онлайн. И увидела сообщение от Алекса. Сердце внезапно вздрогнуло, будто кто-то схватил его в кулак. Если бы это было что-то простое, я бы улыбнулась, растаяла бы, как лёд на солнце. Но это сообщение заставило меня замереть.

"Может, встретимся на днях вживую?"

В панике я откинулась назад, чувствуя, как внутри что-то сжалось до предела. Встретиться вживую? Допустить кого-то настолько близко? НЕЛЬЗЯ. Ещё один шаг – и всё может рухнуть. Ещё одна ошибка – и кто знает, что произойдёт. Холодный страх пробежал по спине, но вместе с ним разгорелось странное, болезненное желание.

Я снова посмотрела на экран, пытаясь собрать мысли в кучу. Мозг кричал, что это безумие, что я не могу допустить, чтобы кто-то вошёл в мою жизнь так близко. Но сердце отказывалось слушать, оно словно отчаянно тянуло меня к нему, к Алексу.

В голове мелькали образы: его улыбка в чате, лёгкая и непринуждённая; его сообщения, которые всегда умели меня рассмешить; и та лёгкая дрожь внутри, когда я представляла, что он рядом. Я почувствовала, как снова накатывает тревога – и одновременно странная, непривычная нежность.

Я откинулась на подушки и закрыла глаза. Внутри всё бурлило. Страх переплетался с желанием, разум с сердцем, злость на мать с отчаянной потребностью в тепле, которое давал Алекс. Казалось, что я могу рухнуть прямо здесь, на кровати, под тяжестью всех этих противоречивых эмоций.

Но рядом с этим хаосом вдруг пробудилась решимость. Я не могла позволить страху управлять мной. Если я так долго боролась с матерью, если училась быть осторожной и сильной, значит, смогу и это пережить. Стиснув зубы, я медленно открыла глаза, взглянув на сообщение снова.

Я не ответила сразу. Вместо этого взяла блокнот и ручку, словно это был мой щит. Нужно было выстроить план, подумать, как действовать осторожно, как защитить себя. Внутри всё ещё трепетало, но теперь я чувствовала, что могу контролировать этот страх.

Держа блокнот в руке, я поняла, что Алекс может стать тем самым толчком, который мне так нужен. Всю жизнь я боялась, трусила, пряталась за стеной собственной осторожности. И всё это время мне казалось, что нет выхода, что страх сильнее меня. Но теперь… теперь я увидела возможность сделать шаг, который принадлежит только мне.

Я понимала, что встреча с ним ни к чему меня не обязывает. Я не должна рассказывать о себе больше, чем хочу. Это всего лишь маленький шанс вырваться из привычного страха, почувствовать, что могу делать выбор и сама строить свою жизнь. Может быть, именно этот шаг станет первым кирпичиком в той жизни, о которой я мечтала – свободной, настоящей, счастливой.

Пока я размышляла, Алекс уже вышел из сети, наверняка ушёл спать. А я, уставшая от бесконечной внутренней борьбы, решила: отвечу ему завтра, с чистой головой и ясными мыслями. На этот раз я не позволю страху управлять мной. Я выключила свет, устроилась в кровати и закрыла глаза, позволяя себе впервые за долгое время чувствовать спокойствие.

С этим маленьким решением внутри что-то тихо щёлкнуло. Я знала, что завтра будет новый день, и этот день будет моим.

Глава 10.Утро решимости

Я проснулась с ощущением странного напряжения – будто весь мир замер в ожидании. Ещё полусонная, я лежала на кровати, слушая, как дождь тихо стучит по стеклу. Мысли о вчерашнем дне, о решении встретиться с Алексом, смешивались с тревогой и каким-то неожиданным чувством свободы.

Сначала казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Страх: что, если он разочаруется? Что если я покажусь слишком странной или слабой? Но тут же появлялась мысль, будто кто-то тихо шепчет мне: «Это твой шанс. Сделай шаг».

Я села на кровати, держа в руках блокнот, который вчера вечером стал почти моим планом жизни. Я записала: «Встретиться с Алексом. Не бояться. Это только начало». Строки казались простыми, но в них была вся сила, которую я до сих пор не решалась признать.

Завтрак был формальностью. Я почти не помнила вкус чая и тостов, потому что весь день уже прокручивался в голове – как я выйду из дома, как дойду до места, как буду выглядеть, как буду дышать, когда увижу его. И с каждым мысленным сценарием я чувствовала, как напряжение превращается в решимость.

Я открыла телефон. Дискорд. Сообщения от Аурелии, Нико и Лори.

Им я могла доверить хоть всю свою жизнь. Именно поэтому, хоть и колебалась, я решила написать им не в общий чат, а в наш личный – тот, где нас четверо, и где всегда можно быть максимально откровенной. Этот чат появился у нас давно, когда мы уже успели подружиться, и стал чем-то вроде нашей маленькой крепости: здесь мы обсуждали личное, делились страхами, радостями, странными мыслями, о которых не решались писать в основном чате. Основной чат был как витрина – там мы общались с другими, сплетничали о новеньких или обсуждали случайные мелочи, которые могли увидеть посторонние. А здесь, в нашем узком кругу, можно было быть настоящей.

Я взяла телефон, сердце чуть учащённо билось, и набрала сообщение:

– Друзья… это просто жесть. Алекс предложил мне встретиться!

Слова почти застряли в горле, когда я нажала «отправить». Хоть я им и доверяла, внутри всё равно ворочалась смесь страха и неловкости. Что если они подумают, что я глупо реагирую? Что если покажусь слишком истеричной? Но строчка была отправлена – и теперь оставалось только ждать реакции.

Мгновенно появился ответ Лори:

– Офигеть. Я давно подозревала, что у вас что-то есть!

Её энтузиазм и лёгкая шутка заставили меня невольно улыбнуться. Тёплое чувство, будто кто-то обнял меня через экран, прошло по всему телу.

Но тут же пришёл Нико, как всегда строгий и немного душный:

– Почему сразу что-то есть?

Я вздохнула. Нико никогда не драматизировал и всегда задавал прямые вопросы. Его сообщение заставило меня почувствовать одновременно облегчение и лёгкое смущение. Я знала, что в его словах нет осуждения, но всё равно ловила себя на мысли, что хочу как-то объясниться.

Между сообщениями моё сердце прыгало, мысли метались: «Я правда делаю это? А вдруг всё пойдёт не так?» – но, с другой стороны, было чувство странной свободы. Словно маленькая дверца в моей жизни, которую я боялась открыть годами, наконец приоткрылась, и за ней мерцал свет.

Пока я смотрела на их ответы, внутри всё сжималось и расправлялось одновременно. Будто во мне жило два человека: одна – испуганная девочка, которая хочет спрятаться и никогда не выходить на свет, и другая – взрослеющая я, которая уже устала бояться и хочет хотя бы попробовать жить по-настоящему.

Аурелия подключилась чуть позже:

– Если честно, я думала, что ты ещё долго будешь тянуть. Но… может, это и к лучшему. Попробуй.

Её спокойный тон, без лишних эмоций, прозвучал как поддержка. Я знала, что Аурелия всегда говорит прямо и, если она считает это хорошей идеей – значит, всё не так страшно, как я себе накрутила.

Я прижала телефон к груди, будто могла таким образом удержать это тепло. Они ведь не смеялись, не осуждали, не пытались отговорить. Наоборот – словно подталкивали меня в спину, мягко, но уверенно.

Я снова посмотрела на экран. Лори уже накидывала кучу идей, где можно встретиться, Нико упорно спорил, что лучше не спешить, а Аурелия держала баланс между ними, напоминая, что решать всё равно мне. И в этот момент я вдруг почувствовала уверенность – впервые за долгое время. Не потому, что Алекс меня позвал, и даже не потому, что встреча может что-то изменить. А потому, что у меня есть они. Эти трое. Мои опоры.

И с этой мыслью я впервые за долгое время улыбнулась сама себе.

Из-за всей этой суматохи я совершенно забыла, что вчера так и не ответила Алексу. Поэтому, когда на экране высветилось его сообщение, сердце ухнуло вниз.

«Доброе утро! Я слишком поторопился? Напугал вчера? Ты так и не ответила на сообщение.»

Я уставилась на экран, чувствуя, как щеки вспыхнули жаром. Он заметил моё молчание. Он подумал, что я испугалась. И ведь это правда… Я действительно испугалась.

Пальцы зависли над клавиатурой. Сказать честно? Признаться, что паниковала всю ночь, что обдумывала сотни сценариев и даже составила список «за» и «против» встречи? Или просто написать что-то лёгкое, чтобы не выглядеть странной?

В голове звучал голос Нико: «Почему сразу что-то есть?» – и голос Лори: «Офигеть, я подозревала!» – и спокойное «Попробуй» от Аурелии. Всё это перемешалось в один хаотичный поток.

Я набрала:

«Прости, что вчера не ответила. Это было неожиданно. Я… не против встретиться.»

Пальцы дрожали. Я перечитала текст, стерла слово «неожиданно», потом снова вернула. Добавила в конце точку. Удалила. Опять написала. Это была целая война с самой собой.

И всё равно, когда я наконец нажала «Отправить», будто обвалилась гора с плеч.

Теперь оставалось ждать его ответа. А ожидание оказалось хуже всего. Казалось, каждая секунда тянулась вечностью, и в этой тишине я слышала только стук своего сердца.

Телефон дрогнул в руке, и я резко вздрогнула – будто ждала этого ответа целую вечность. Экран засветился, и я, затаив дыхание, прочитала:

«Хорошо. Тогда давай без лишней паники. Встретимся в субботу, в парке у старого фонтана. Там всегда спокойно. Что скажешь?»

Я перечитала раз десять. Суббота. Парк. Старый фонтан. Слова будто впивались в сознание, каждая деталь рисовала картинку: я иду по аллее, впереди шум воды, а где-то там стоит он… живой, настоящий, не в окне чата, а на расстоянии вытянутой руки.

Меня бросало из стороны в сторону. С одной стороны – паника: «Как я туда пойду? Что надену? Что скажу? Что, если я разочарую его?» С другой – странное, тихое тепло. Он написал так просто, так спокойно, будто это самое естественное в мире – встретиться. Ни давления, ни настойчивости. Он просто предложил место и день.

Пальцы снова зависли над экраном. Я могла написать «да». Могла придумать отговорку. Могла попросить время подумать. Но сердце уже сделало выбор за меня.

«Хорошо. В субботу. У фонтана.» – написала я и замерла, будто в тот момент поставила подпись под чем-то важным.

Хоть до встречи ещё оставалось два дня, после отправленного мною сообщения я тут же подскочила и бросилась к шкафу. Сердце колотилось так сильно, будто мне нужно было выходить прямо сейчас. Я распахнула дверцы и, не думая, начала вытаскивать всё подряд. Футболки, джинсы, старые свитера – полетели на пол, один за другим.

– Да что ж у меня ничего нет?! – в отчаянии почти выкрикнула я, швыряя очередную блузку в сторону.

Чем дольше я рылась, тем сильнее росла злость. Я чувствовала себя безнадёжной: вот, наконец, шанс в жизни, а мне нечего надеть, я выгляжу как подросток, а не как девушка, которая идёт на встречу с парнем. Словно в доказательство этого, из шкафа выпала моя старая школьная юбка, и я чуть не выругалась вслух.

Я была так занята, что даже не заметила, как дверь тихо приоткрылась.

– Что ты делаешь? – удивлённо прозвучал голос бабушки.

Я вздрогнула. Замерла на секунду, сжимая в руках какой-то ненавистный топ. На секунду мне захотелось просто всё ей выложить. Рассказать, что я встречусь с человеком, который уже перевернул мою жизнь с ног на голову, что я хочу выглядеть… красивой, достойной, настоящей собой. Но я вспомнила прошлый раз, её крики, её «ты ещё слишком маленькая, тебе это ни к чему», и страх сжал горло.

– Шкаф перебираю, – запинаясь, выдавила я. – Представляешь, у меня ни одного платья нет! Я даже… не чувствую себя девочкой.

Я старалась произнести это легко, будто шучу. Но голос всё равно дрогнул.

Бабушка посмотрела на меня внимательно. Очень внимательно. Её глаза, усталые и мудрые, задержались на моём лице чуть дольше, чем обычно. Но вместо вопросов или упрёков она лишь слегка кивнула, тихо вздохнула и вышла из комнаты.

Я облегчённо выдохнула: фух, пронесло.

Но буквально через минуту дверь снова открылась. Бабушка вошла с чем-то в руках. Я не сразу поняла, что это – и только когда она развернула ткань, у меня перехватило дыхание.

Это было летнее платье. Лёгкое, нежное, почти воздушное. Кремовое, с мягким цветочным узором, тонкими бретельками и аккуратным вырезом. Платье, которое выглядело как воспоминание о юности.

– Я носила его, когда была чуть старше тебя. «На мой первый танец с твоим дедушкой», —сказала бабушка и улыбнулась по-особенному, мягко, чуть смущённо, будто это воспоминание до сих пор грело ей сердце. – Тогда казалось, что в этом платье я могу всё… будто мир у моих ног.

Эти слова застряли во мне. Я слушала её, и в груди защемило: впервые за долгое время я увидела её другой – не строгой, не ворчащей, не холодной. А молодой, влюблённой, живой.

И тут же внутри будто ожила память о дедушке. Каким он был, когда был жив: спокойным, светлым человеком. Всегда с шуткой наготове, с теплотой в голосе. У него было невероятное умение сглаживать углы: одно слово, один взгляд – и напряжение спадало, даже бабушка рядом с ним становилась мягче. Я помню, как в детстве он поднимал меня на руки, и всё вокруг казалось безопасным и правильным.

Но потом его не стало. Его не стало так внезапно, что дом словно осиротел вместе с нами. Я тогда впервые увидела, как бабушка плачет – не тихо, не украдкой, а так, будто весь её мир рухнул. И вместе с этим плачем в ней что-то оборвалось навсегда.

После похорон будто исчезла прежняя бабушка. Тёплая, улыбчивая, немного строгая, но всё же мягкая. Вместо неё рядом со мной поселилась другая женщина – жёсткая, колючая, словно сделанная из камня. Она перестала позволять себе слабости: ни слёз, ни долгих разговоров, ни мечтательных историй, которые раньше рассказывала о юности. Как будто запретила себе жить чувствами.

С ней стало тяжело. Каждый день превращался в проверку: правильно ли я одета, всё ли убрано в комнате, не забыла ли я про уроки, не сижу ли слишком долго за компьютером. Упрёки были постоянными – иногда даже из-за мелочей, и это давило. Она будто старалась выстроить вокруг нас железную дисциплину, как солдатскую казарму.

Иногда я ловила себя на мысли, что рядом с ней я жила как под военным уставом. Никаких лишних движений, никаких слабостей, никаких «можно». Только «надо». И мне казалось, что она не понимает – я ведь не солдат, я её внучка.

Но глубоко внутри я знала: всё это – из любви. Только выражать её она так и не научилась. Может, и боялась – что если ещё раз позволит себе чувствовать, то снова потеряет всё.