- -
- 100%
- +
© Александр Кириллов, 2024
ISBN 978-5-0064-6947-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дай почитать
– Я прошу тебя, приезжай, пожалуйста, ко мне, мне очень-очень нужно.
– Что случилось, моя дорогая подруга? Это срочно?
– Мне нужно… мне очень нужно с кем-нибудь сейчас поговорить. Приезжай, я очень прошу.
– Может, лучше ты ко мне заедешь? Я сейчас немного занята. Да и Вика должна скоро подойти. Посидим втроём, поболтаем. У меня на этот случай бутылочка хорошего вина припасена.
– Нет, нет, нет. Приезжай, как освободишься. Я одна. Муж в командировке, Серёжка у мамы. Приезжай, как освободишься. Мне нужно с кем-нибудь поговорить. С тобой. Приезжай.
* * *– Привет.
– Привет, моя дорогая. Ну, что случилось с тобой? Рассказывай.
– Сейчас, сейчас. Раздевайся. Проходи. Проходи же скорей. Садись.
– Ну-ка, ну-ка. Посмотри-ка на меня. Это что за идиотская улыбка? Что за блеск в глазах?! Я тут еду, понимаешь ли, несусь, ловлю все штрафы и светофоры. Бросила все дела. Места себе не нахожу, всё думаю: что же случилось с моей дорогою подругой? А она встречает меня идиотской улыбкой и того гляди сейчас рассмеётся. А?
– Ха-ха-ха! Да! Как же я рада тебя видеть! Как же я рада видеть тебя! Кроме тебя, у меня никого нет! Я мне так надо выговориться, мне так надо с кем-нибудь поговорить!
– А ну-ка садись. Посмотри-ка на меня… Ты… ты… ты… влю-ю-юби-и-илась! Ты – ду-у-ура.
– Да, я дура! Я самая настоящая дура! Но я так хочу сейчас дышать и жить! Я так хочу завтрашнего дня! Я так жду завтрашнего дня!
– Кто он? Как его зовут?
– Не знаю.
– Как? Ты не знаешь, как его зовут?
– Не знаю.
– У тебя с ним… было?
– Да!
– У тебя было с человеком, которого ты не знаешь, даже как зовут?
– Да! У меня было с мужчиной, которого я не знаю, как зовут. Как же это не важно! Как же всё это не важно! Да, у меня было и будет ещё. Обязательно будет.
– Ты сумасшедшая.
– Да, я сумасшедшая. Да. Но до чего же стал вокруг другим мир. До чего же стал другим. Я только прошу тебя: никому! Никому! Я умру.
– Ты меня знаешь. Давно это у тебя?
– Да. Нет. Полгода назад. Ты мне так была нужна тогда. Так нужна. Но ты была на своём чёртовом курорте. На своём чёртовом курорте. В своём чёртовом отпуске.
– Рассказывай…
– С чего бы начать? С чего… Его рубашка… Да! Я с утра надела его рубашку. Нет! Завтрак! Он приготовил мне завтрак. Да! Нет! Я проснулась от звука на кухне, когда он готовил мне завтрак. Нет! Его руки? Нет! Нет. Нет. Нет. Не с этого. Нет. Да. Да. Вот с чего надо начать. Да. Начать надо с этого. Начать надо с того… что я – овца. Да. Я – овца. С этого надо начать…
* * *
– Можно вас пригласить?
– Это вы заказали медленный танец?
– Да. Мне понравились ваши глаза и то, что… Вы здесь одна?
– Да… Я одна.
– Часто бываете здесь?
– Нет. Я просто гуляла. Вдруг поняла, что замёрзла, и зашла.
– Гуляли? В такое время?
– Да. Мне надо было пройтись. Сейчас снова здесь станет очень громко. Трудно будет разговаривать.
– Есть выход.
– Уйти? Я хотела бы ещё немного здесь побыть.
– Человечество изобрело телефон. А затем смартфон. Можно сесть напротив и писать.
– Как вас зовут?
– Это неважно.
– Как мне вас записать?
– Запишите «20 октября».
– Почему «20 октября»?
– Потому что ещё полчаса будет 20 октября. И это ни к чему не обязывает.
– Не очень-то хотелось бы. Ну, ладно.
«А вы часто бываете здесь? Вам здесь нравится?»
«Признаться, мне больше нравится „Ужин при свечах“»
«)))»
«Вам что-нибудь заказать?»
«Возьмите вина»
«Допьём при свечах?»
«)))»
* * *
Полночь. Темно и пасмурно. Моросящий дождь. Такси. Тускло освещённый подъезд. Звон ключей. Лязганье английского замка, и вот мы уже на освещённой обещанными свечами кухне допиваем остатки вина. Ещё несколько часов назад я думала, что жизнь моя кончена и потеряла смысл. А всю свою жизнь до этого я твёрдо знала, что предложение поужинать ночью наедине с незнакомым мне мужчиной – это не для меня. Вино допито.
– Мне… наверное, надо в душ. Я… не совсем готова. Извините.
– Не извиняйся, – прошептал он ласково, нежно и настойчиво.
– Нет. Не сейчас. Ах. О боже…
* * *Просыпаюсь от шума готовящегося завтрака.
– Это полотенце, если пойдёшь в душ. Можешь накинуть мою рубашку. Чай или кофе?
– Кофе. Крепкий.
* * *– Я никогда не думала, что это можно приготовить так. У меня никогда не получалось.
– В следующий раз, когда я буду готовить завтрак – я поставлю тебя возле плиты и покажу, как это делается.
– В следующий раз? Следующего завтрака и столь позднего ужина не будет. Я…
– Не объясняй. Я успел разглядеть кольцо. Я только хочу, чтобы ты ещё раз была здесь. Только ты. Вот ключ, чтобы ты могла зайти, даже если меня не будет дома. Какой у тебя размер халата и тапочек?
– Я куплю сама.
* * *Не знаю, как и почему я зашла к нему в следующий раз. Наверное, ноги сами принесли меня. Мне просто захотелось увидеть его ещё раз. Услышать его нежный шёпот, почувствовать прикосновение его рук. Прикосновение его тела. Счастье – это когда тебе просто хорошо. Просто хорошо и всё. Когда твоё сознание и ты сама растворяются в окружающем тебя мире. В небольшом уютном мирке, состоящем из крохотной кухоньки и небольшой комнаты. Мне было так хорошо, что казалось, в какой-то момент там застыну не только я в своём наслаждении им, но и застынет само время. Но, увы и ах, время как раз-таки там всегда летело неимоверно быстро, каждый раз стремительно-неизбежно приближая меня к ненавистному: «Извини. Мне пора». Он терпел краткость и торопливость наших встреч, и даже следующее обстоятельство не заставило нас расстаться, а его отказаться от меня…
* * *– Я беременна.
– Что?
– Я беременна.
– Да? Я всегда старался быть аккуратным.
– Нет. От мужа. Я не хотела. Дом. Загородный большой дом. У родителей моего мужа есть большой загородный дом. Их гордость. И этот идиотский ритуал. Как наступают выходные – мы все едем туда. Они очень любят принимать там гостей. Часто берут с собой и мою маму. У нас с мужем там спальня на втором этаже. В тот день он выпил, и когда перед сном зашёл в спальню… Я уже почти спала… Не хотела… А потом не захотела лишний раз выходить из спальни и идти в ванну. Не хотела лишний раз встречаться взглядом с его матерью. Думала, обойдётся. Не обошлось. Скоро будет уже заметно.
– У тебя вообще дети есть? Есть. Один, – она подняла вверх указательный палец.
– Родишь ещё. Что в этом такого?
– М-м-м, – она тяжело выдохнула. – Как ты себе это представляешь? Я прихожу к тебе, встречаюсь с тобой, а внутри себя ношу ребёнка от другого мужчины. Я скоро, наверное, сойду с ума. Мне нужно с кем-то поговорить. Выговориться. Я не могу всё это носить в себе. Но и потерять наши встречи я тоже не хочу. У меня есть подруга. Один-единственный человек, которому я могу всё это рассказать.
– Ты ей доверяешь?
– Да. Это единственный человек, с которым я сейчас могу поговорить.
– А я?
– Это другое. Мне вернуть ключ?
– Нет. Я буду всегда ждать тебя. Всегда. Пусть одна встреча в полгода. Пусть один раз в год. Ты мне нужна. Когда ты родишь – первое время ты сможешь приходить ко мне с ребёнком. Кто тебя проверит – сколько времени ты с ним гуляешь. Лишь бы ребёнок не болел. Я не могу отказаться от тебя.
– Я, честно, не знаю, когда приду в следующий раз. Мне нужно переварить всё это в себе. Ты правда будешь меня ждать?
– Да, я буду ждать тебя всегда.
– Ответь мне ещё на один вопрос. Хотя впрочем…
– Говори, раз начала.
– Я… какая в постели? Я что-нибудь могу?
– Что? И такие разговоры у молодёжи сейчас в ходу?
– Всё, проехали.
– Нет, не проехали! Посмотри на меня, – он обнял её лицо, придвинул к себе и посмотрел в её глаза своим искренним открытым взглядом. – Такие вопросы не задают просто так. Послушай меня, в постели… ты самая лучшая. Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. В постели ты лучше самой последней суки. Я их видел, поверь. Но ты – лучше всех.
– Правда? Я пойду, – она улыбнулась.
* * *– Почему звонишь, почему не открыла дверь своим ключом?
– Я упала. На улице очень скользко. Но я должна была увидеть тебя сегодня. Стало просто невмоготу. Я очень хотела увидеть тебя сегодня.
– С тобой всё хорошо? Ты как-то тяжело дышишь.
– Боюсь, что нет. А! Нет, не хорошо. Вызывай скорую.
– Что?
– Началось. Я… я сейчас рожу. А-а-а-а!
– Алло, скорая?! Женщина рожает! Запишите адрес.
– Роды какие?
– Что?
– Роды какие? Первые, вторые?
– Втор… Тре-е-е-етьи! А-а-а! Быстрее! А-а-а!..
* * *– Последние дни не могла найти себе места. И всё-таки вырвалась сегодня. Ты купил кроватку. Специально для нас?
– Для кого же ещё? Чтобы ты спокойно могла провести здесь несколько часов.
– Да. Я так и сделала сегодня. Погода хорошая, можно нам и погулять пару лишних часов. Подожди-ка, вроде проснулась. Дай я покормлю.
– Самая прекрасная картина мира: мать кормит своего ребёнка грудью.
– Иногда мне кажется, что я родила её от тебя. Мне так гораздо приятнее думать.
– Может, и к лучшему, что это не так. То, что происходит с нами сейчас, не сможет продолжаться долго. Ребёнок начнёт подрастать и понимать. Да и отпуск по уходу за ребёнком не может продолжаться бесконечно.
– Буду пользоваться моментом. Может, лучшим моментом в моей настоящей жизни. Завтра мы опять на выходные уезжаем за город. Конца и края не видно этим поездкам. Как мне всё это надоело.
– На все выходные?
– Да. И маму мою тоже берут с собой.
– Напиши мне хотя бы раз. Я буду скучать.
– Напишу.
* * *– Ну что, шмара?! Вот я и поймала тебя! Чувствовало моё женское сердце, что здесь что-то не так. Давно чувствовала! А ну-ка идите все сюда! Посмотрите! Даже ведь переписку не удаляет, шалава! «Спокойной ночи. Я тебя очень сильно люблю. Жду ту минуту, когда снова смогу прикоснуться к тебе». Сынок, иди сюда! Посмотри, с кем ты живёшь! Может, ты и дитя нагуляла?!
– Ребёнок вашего сына. Можете проводить ДНК.
– Чувствовало моё женское сердце! В прошлый раз, когда к вам заехала, специально думаю, дай-ка не буду к ней звонить. Пять часов её не было дома. Пять часов (!) она гуляла с ребёнком! Это в проливной-то дождь! Кто он, шалава?! С кем ты спуталась?!
– Не знаю.
– Дочка, что же это такое?! Ну ничего же у тебя никогда ни с кем не было. Ну не было же. Это же просто слова, да? Ну давайте я извинюсь за неё. Ну не было же ничего, а, дочка?
– Было. Не надо извиняться, мама. Отдайте мне мой телефон.
– На, возьми, проститутка. Как жить-то после этого будешь?
– А вот после этого я же как-то живу, – она повернула экран телефона к свекрови.
– После чего этого?
– Вот после этого. Это аудиосообщение, которое мне прислала моя… моя знакомая Вика 20 октября два года назад. Вы же её знаете?
– Чё ты дурочку-то валяешь! Конечно, знаю! Вполне приличная девушка. Конечно, знаю. Вы же все одной компанией выросли, в нашем доме собирались. А тебя, дрянь, в этот дом взяли. Обули, одели.
– Ради бога, ради всего святого, извините её! Ради ребёнка.
– Не надо извиняться, мама. Послушайте:
«Ну, что, слушаешь меня?! Слушай! А твой муженёк вчера был у меня и сегодня будет! Понятно, овца? И всегда будет со мной. А знаешь, что он про тебя говорит? А его записала вчера. Записала в постели! Хочешь послушать?! Послушай.
«Тебе хорошо со мной? – Хорошо! Ты же знаешь! – Лучше, чем дома? Лучше, чем с ней? А почему? – Да она, если честно, уже сколько лет, как вместе живём, ляжет, как бревно, и лежит. И что с ней делать, я даже не знаю. А с тобой классно, здорово! Аппетитная ты у меня, сладкая».
Услыхала, овца?! Скромняжка наша! Забеременеть смогла от него?! Забрать смогла его у меня?! А трахаться не научилась?! Так вот вначале трахаться надо было научиться! А потом брюхо отращивать! А он всегда будет бегать ко мне! Запомни! Потому что ты овца и бревно! Ты – овца, запомни!»
– А теперь запомни ты, «сынок», я умею трахаться! И делаю это лучше последней суки! Но тогда, когда меня трахают. Трахают МЕНЯ, а не мою подругу. Понял?! А теперь пошли все из комнаты вон – я буду кормить ребёнка.
* * *
– Можно я зайду и посижу рядом с тобой?
– Можно. Ты можешь делать всё, что захочешь. Можешь разводиться, можешь делать экспертизу ДНК, можешь выгнать меня. Можешь делать всё, что захочешь. Но сейчас, прошу, не трогай меня. Я очень устала и просто хочу спать.
– Ты хотела отомстить?
– Я… не знаю. Но… ты не понял главного.
– Я хочу… Всё, что я хочу, чтобы всё стало как прежде. Как прежде. Как в то лето после школы.
За окном уже стояла ночь. В комнате было темно. А в доме стало тихо. Она лежала несколько минут с открытыми глазами.
– Ты правда этого хочешь?
– Правда.
– Подай мне мой телефон.
Засверкал в тёмной комнате экраном телефон. Абоненту «20 октября»:
«Между нами всё кончено. Извини. Так получилось. Прости. Ключ я занесу».
– Завтра с утра я возьму машину. Мне надо съездить в город.
– Зачем?
– Мне надо отдать ключ от квартиры.
– Давай я отвезу тебя. Хочешь – скажи адрес, я отвезу сам. Обещаю – сцен не будет.
– Нет. Я сделаю это сама.
* * *– Я принесла ключ.
– Я не хочу расставаться с тобой. Останься.
– Не могу, я обещала. У тебя встали часы? Завести?
– Не надо.
– Всегда будет семь часов? Это семь утра? Или семь вечера?
– Хочешь, для тебя здесь всегда будет утро?
– Хочешь остановить время?
– Я не хочу, чтобы ты уходила.
– Я ни разу не видела тебя за ноутбуком. Ноутбук видела здесь всегда. Но тебя за ним ни разу. Я думала, он не рабочий.
– Это – мой лучший друг. Я пишу книги. Пришло время снова сесть за него.
– И это приносит доход?
– При скромной жизни хватит.
– И то, что ты пишешь – нравится читателям?
– Кто начинает читать – потом не может оторваться.
– И я не смогу?
– Если попросишь почитать и начнёшь – не сможешь.
– Начал что-то новое?
– Да, начал. Не знаю только, как закончить.
Она села возле него. Пододвинула к себе ноутбук, но прежде, чем погрузится в текст, всё же вежливо попросила:
– Прошу…
Дай почитать.
«… – Я прошу тебя, приезжай, пожалуйста, ко мне, мне очень-очень нужно.
– Что случилось, моя дорогая подруга? Это срочно?
– Мне нужно… мне очень нужно с кем-нибудь сейчас поговорить. Приезжай, я очень прошу.
– Может, лучше ты ко мне заедешь? Я сейчас немного занята. Да и Вика должна скоро подойти. Посидим втроём, поболтаем. У меня на этот случай бутылочка хорошего вина припасена.
– Нет, нет, нет. Приезжай, как освободишься. Я одна. Муж в командировке, Серёжка у мамы. Приезжай, как освободишься. Мне нужно с кем-нибудь поговорить. С тобой. Приезжай.
* * *– Привет.
– Привет, моя дорогая. Ну, что случилось с тобой? Рассказывай…
2020
Что я ещё могу сделать?
(Рассказ)
Просыпаюсь около трёх утра. Приятная теплота и мягкость постели окружают меня. Слышу рядом дыхание спящей жены. Ощущение такое, что просто хорошо выспался. Лёгкость мыслей и ровность глубокого дыхания. Просто хорошо. И вдруг… как будто память вернулась ко мне и возвращает меня из мира спокойного сна в окружающую реальность. Односекундно мысли мои и моя голова заполняются теми тревожными новостными сообщениями о заразе, заполняющей весь наш мир и уносящей тысячи жизней. Повинуясь тому, что разбудило меня, иду в туалет, а следом на кухню. Включаю тусклый светильник, медленно пью воду и смотрю на пустынную освещённую фонарями улицу. Ещё несколько часов, и улица эта снова заполнится идущими по ней людьми, среди которых буду и я. И я вместе с остальными людьми буду идти по выданной нам судьбой лотерее «на смерть».
Вдох-и-выдох, вдох-и-выдох – вот механизм, который проделывает любой биологический человеческий организм всю свою жизнь, от первого вдоха и до последнего выдоха. Лёгкие, отвечающие за этот механизм, – передовая нашего биологического существования. Разрушающая лёгкие пневмония – вот то, что в большинстве своём уносит жизни людей, подцепивших витающую в воздухе заразу. Пневмония – болезнь, убивающая наши лёгкие. Вдох-и-выдох, вдох-и-выдох. И какой из этих вдохов и где наполнит твои лёгкие смертельной заразой, которая безжалостно начнёт разрушать их, открывая дорогу забирающей тебя из этой жизни пневмонии?
Такие мысли начинают почти панически кружиться в моей голове в этот момент. Ощущение такое, что всё то, что ты делаешь, ты, может, делаешь в этой жизни в последний раз. Бреду обратно к кровати, ложусь и через силу заставляю себя снова заснуть. Что я буду делать в ближайшие дни?..
Просыпаюсь около шести. Рядом снова ровное спящее дыхание жены. Жена спит, значит, шести ещё нет, и будильник её не прозвенел. Снова ужасно хочется погрузиться в сон. Ещё мгновение, и я опять сладко засну. «Омлет, приготовленный мной – вот любимый завтрак моей жены». Эта внезапно возникшая во мне мысль не даёт мне снова погрузиться в сон. А как часто я готовлю такой завтрак для своей жены? Нет, не часто. Для того чтобы приготовить завтрак, мне надо встать раньше неё. Встать раньше шести. А как часто я это делаю? Я вскакиваю с постели, стараясь не задеть и не разбудить жену. Стараясь не прервать её самые сладкие последние минуты утреннего сна. Иду на кухню и достаю из холодильника молоко и яйца. Ещё несколько минут, и на сковороде шипит сливочное масло, и на него выливается жёлто-белая взбитая смесь. Аромат и шипение готовящегося завтрака нежно будит мою жену, не дожидаясь сигнала будильника. Она проходит на кухню, молча садится за стол, и я ставлю перед ней дымящийся прожаренный до румяной корочки с обеих сторон завтрак и её любимый чёрный кофе. Она завтракает, любящим поцелуем благодарит меня и собирается на работу. Аккуратно складывает в пакет свой отглаженный белый халат. И готовится к тому, чтобы через час из моей жены превратиться в приходящую на помощь людям профессиональную медицинскую сестру. Прощаемся серьёзными взглядами, и я машу ей из окна. Что я ещё могу сделать?
* * *
Пневмония. Когда-то я был болен ею и должен был умереть, но… не умер. Эту историю рассказала мне моя мать.
– Лёша!!! Приезжай, пожалуйста, быстрее! Он умирает.
Я, едва появившийся на свет, лежу на детской кроватке в больничной палате и собираюсь покинуть этот мир, ещё не успев в нём даже немного погостить. Пневмония. Мой едва родившийся организм каким-то образом нашёл её. И сейчас она убивает меня изнутри, приготовившись разрушить мои лёгкие. Переливание крови – вот единственное, что может спасти меня. Но мой маленький упрямый организм настырно не желает принимать ни одну донорскую кровь, которая есть в распоряжении больничных врачей. Единственный оставшийся шанс – это то, что мой организм примет кровь моего отца. Я родился одногруппником с ним.
Отец забегает в больницу и его кладут в палате на кушетку рядом со мной. Времени брать анализы и делать контрольные заборы крови нет. Времени нет. Но есть шанс. Есть шанс, что детский организм примет кровь своего отца. Прямое переливание. Две иголки, связанные резиновой трубкой, летят к двум рукам: крошечной детской ручке и мускулистой жилистой руке слесаря. Две иголки, связанные резиновой трубкой, летят к двум венам: невидимой моей и надутой иссиня-чёрной вене моего отца. Капельки, капельки алой крови наполняют резиновую трубку. Капельки, капельки густой алой жизни текут к руке умирающего ребёнка. И… мой организм принимает густую алую жизнь. Мой организм принимает кровь своего отца. Ещё бы он мог её не принять! С тех пор в моих венах течёт кровь моего отца. И я этим очень горжусь. Я должен был умереть, но не умер. Густая алая жизнь вытеснила заразу из моего организма и оставила меня в этом мире. Для ребёнка самое страшное в этот день было уже позади. Но не для отца.
Спасший своей кровью ребёнка от смерти отец собирается выйти из больницы и нетвёрдыми шагами направляется к её двери.
– Постойте, пожалуйста!!! – громкий умоляющий крик останавливает его. Две пары бегущих к нему ног не дают ему покинуть больницу. Два заплаканных родительских лица останавливают его в дверях больницы. А за ними бежит врач, который то ли хочет их остановить, то ли считает, что обязан предупредить моего отца.
– Помогите, пожалуйста! – чуть ли не на коленях обращается к моему отцу заплаканная женщина. – У нас дочка умирает! У вас с ней та же группа крови… Нам сказали, от вас только что прямое переливание сыну делали… У вас хорошая кровь. Помогите.
– Я должен вас предупредить, – вставляет подбежавший врач. – Ваше состояние будет критическое.
– Куда идти? – твёрдо и не раздумывая говорит мой отец.
И снова две иголки, связанные резиновой трубкой, летят к двум венам. Невидимой девочки и иссиня-чёрной, но уже не набухшей, а провалившейся вене моего отца. И снова капельки, капельки алой крови текут по резиновой трубке. И снова капельки, капельки густой алой жизни спасают ребёнка.
Эту историю рассказала мне моя мать. Она говорила: «Я стояла в палате над тобой и плакала. Я смотрела в окно на выходящего из больницы отца и плакала. Мне казалось, что после каждого своего нетвёрдого шага, которыми он шёл шатающейся походкой, он должен упасть».
Но он не упал. Он пошёл на завод и отработал полагающуюся ему смену. Вот такие они были – советские люди. Вот такой он – мой отец. Сейчас ему шестьдесят шесть.
* * *– Алло
– Да.
– Я прошу тебя, перестань на работу ходить. Дома с матерью сидите. Всё, что надо, я принесу. Пожилым сейчас…
– Слушай!!! – прерывает меня мой отец. – Ты?!! Будешь мне указывать? Я сам знаю, что мне делать. Я в гору с рыбалки быстрее тебя иду. Забыл? Хиляк.
– Пойми, тут дело не в скорости, а в возрасте. Прошу, не выходите с матерью из дома.
Молчание в телефонной трубке делит наш разговор.
– Хорошо, – слышу я твёрдое спокойное слово отца.
– Если что, я прин…
– Я сказал же – хорошо, что-то понадобится – мать позвонит.
* * *Пневмония. Когда-то я должен был умереть от неё. Но не умер. А сейчас я не хочу, чтобы от неё умер кто-то другой. Я знаю, чем закончится мой сегодняшний день. После работы я должен занести продукты родителям, оставив их возле порога, не вступая с ними в контакт. Потому что я могу быть носителем.
Что я ещё могу сделать?..
Болезнь
(Рассказ)
День 6-й
«… я его не вытащу»
День 0
– Что-то меня знобит. Я не простыл случайно?
– Днём же всё нормально с тобой было.
– Да, вот что-то под вечер нехорошо стало.
– Ну, температуру померь.
– А где у нас, кстати, градусник?
– Ой, не помню. Посмотри в шкафу.
– Ну вот, медсестра не знает, где дома градусник лежит.
– Это я на работе медсестра, а дома я жена и мать. Вот возьми. Лень в шкаф заглянуть. Ну, сколько?
– Нормально. 37,2. Замёрз, наверное, немного на улице, когда днём ходили гулять. До утра пройдёт.
День 1-й
– А ты что не встаёшь? Тебе на работу не надо, что ли, сегодня?
– Надо. Сейчас встану.
– Ты нормально себя чувствуешь?
– Не очень.
– У тебя что? Горло болит?
– Да нет. Знобит просто.
– На-ка градусник. Как знала, далеко не убрала. Я в ванную.