Какой народ, такая и армия. Вооруженные Силы России глазами журналиста

Когда в Афганистан вошли первые части десантников, еще учились в первом классе те мальчишки, кому предстояло уходить оттуда последними. У каждого прошедшего Афганистан своя память, своя боль, но объединяет их одно – боевое братство.

Охотники за караванами

Валерий Елкин в 1984—1985 годах служил в одной из самых элитных частей Советской Армии – в бригаде спецназа ГРУ. Без таких частей в Афганистане не могли обойтись с самого начала.

– Бригада стояла под Тбилиси, а в феврале 84-го мы пересекли границу возле Кушки, – вспоминает Валерий. – В Афганистан входили всей частью. Были у нас и молодые, и дембеля, кому оставалось дослужить какой-то месяц. Все были добровольцами. Прошли Кандагар и недалеко от аэропорта разбили свой городок. У каждой роты была своя зона ответственности, задача – перехват караванов душманов с оружием. Разведка работала хорошо, и, получив данные, уходили на задание.

Экзотика Востока была впечатляющей: мулла орет с утра, женщины в паранджах, жара, как в бане, с особым запахом пыль.

Уходили обычно на трое суток. Минировали тропы, где мог пройти караван. В караване – машины душманов типа нашего «Атамана», с привернутыми пулеметами. Обычно три-пять машин, бывало до десяти. Мы сидим в горах, ждем. Все это только ночью. Днем душманы отсиживались в кишлаках, в пещерах. Зашел караван в зону обстрела – подрываем фугас, начинается шквал огня. Весь бой – минут десять, и все кончено. Потом оружие каравана забираем с собой, если его много – вызываем «вертушки». Через год склад в части был забит этим оружием.

Первая кровь? На своей растяжке подорвался солдат-дембель. Если не попадали в засаду, то потери были всегда небольшие. У нас во взводе за весь период убитыми – семь человек за полтора года. А вот раненых было много. Ходили налегке, без бронежилетов, брали с собой только воду, немного сухпайка и боеприпасы.

Преферанс, драка, и – война

Для Вадима Гладкова дорога в Афганистан началась необычно:

– Служил в Герате старшим лейтенантом. Играли в преферанс, подрались. Мне светил выговор по партийной линии. На парткомиссии предложили ехать служить в Афганистан. Как человек сознательный, я отказываться не стал. Служил в 104-й воздушно-десантной дивизии, командовал которой генерал Павел Грачев. Кстати, как о командире дивизии я о нем очень высокого мнения – он старался беречь солдат и офицеров. Я был начальником разведки батальона. На операции нас забрасывали вертолетами на несколько дней, но могли прошарахаться и три недели.

Каждый такой выход на задание мог закончиться бедой…

– Ничего не боятся только полные идиоты, – считает Вадим Гладков. – Мы знали: что бы ни случилось, нас не бросят, выручат или вытащат.

Он был ранен в разведке.

– В высокогорном районе уничтожили два склада с боеприпасами, – вспоминает Вадим, – но всей ротой попали под плотный минометный обстрел. Накрыло миной. Осколочные ранения в голову и позвоночник. Эвакуировали только через сутки. Провалялся два с половиной месяца.

Орден или отпуск

Андрей Захаров в 1983—1985 годах служил в десантно-штурмовой группе Пянджского пограничного отряда, закончил старшиной.

– Мы занимались только зачистками, прочесыванием кишлаков, – вспоминает Андрей. – Вглубь Афганистана летали не больше чем на двести километров.

За Таш-Курганскую операцию его представили сначала к ордену Славы, потом наградной переписали на Красную Звезду. От награды он отказался, о чем ничуть не жалеет, предпочел отпуск, его как раз выделили один на 180 человек.

– Замполит положил на стол наградной лист и отпускные документы: «Выбирай», – вспоминает Андрей. – А нельзя вместе?

Но до ухода в отпуск он успел получить пулевое ранение в операции в горах Памира.

«Противника мы уважали»

Душманы были сильным противником, воевали смело.

– Умение владеть оружием пуштуны воспринимают с молоком матери, – вспоминает Вадим Гладков. – С чеченцами их и близко не поставить. Воевали духи грамотно, по стрелковому вооружению нам не уступали. Оружие у них было из США, Италии, много было китайского оружия. Правительственные войска Кабула они молотили в пух и прах. А противника мы уважали.

– Мы пришли помогать правительственным войскам, – вспоминает Валерий Елкин, – а им все было до лампочки. Нам прямо говорили: «Что вы здесь делаете? Мы сами между собой разберемся». Без поддержки нашей артиллерии они не воевали. Прочесываем кишлак, потом идут «зеленые», правительственные войска. Мы выходим из кишлака налегке, а они тащат ковры, тюки. Поэтому помогать им не было настроения. Если о наших планах узнают «зеленые», то это значило, что знают и духи.

– Военным путем проблему Афганистана было не решить, – уверен Вадим Гладков. – Надо было или полностью выбить мужчин, или вообще туда не лезть. Местное население охотно принимало нашу помощь – муку, сахар… Клялись, что они за народную власть, а уходим – ставят мины на дороге.

Афганистан – как светлый луч

Для Валерия Елкина служба в Афганистане в целом вспоминается так: «Это было самое главное дело в моей жизни, луч света. Я честно выполнил свой долг».

Если сначала советские солдаты воевали и думали, что они выполняют свой интернациональный долг и защищают южные рубежи Родины, то скоро эти высокие чувства отошли на задний план. Надо было мстить за погибших товарищей, выполнять приказы и боевые задачи.

– Мы с обидой восприняли, когда о войне в Афганистане стали говорить только негативно, – сказал В. Елкин. – Когда мы были там – страна молчала. Думали, что вернемся – и Родина встретит нас как героев. А вернулись – ничего.

Валерий Елкин, отслужив в армии, поступил на рабфак, потом в политехнический институт. А работать стал все же скорее по военной специальности – начальником службы безопасности в банках, крупных фирмах. Женат, есть сын.

Снится ли Афганистан?

– Нечасто, но бывает, – с грустью говорит Валерий.

Вадим Гладков считает, что его жизнь после Афганистана сложилась нормально:

– Работал на заводе. Двое детей, старший сын учится в институте.

Что такое «афганский синдром», знает хорошо:

– Год, наверное, я крепко после работы выпивал. Но потом справился с этим.

К сожалению, не у всех солдат, прошедших Афганистан, все нормально с психикой.

– В год в городе и области кончают жизнь самоубийством по двенадцать-семнадцать «афганцев», – рассказал Вадим Гладков. – В области на войне погибло 156 человек, а после войны за десять лет больше покончили жизнь самоубийством.

Андрей Захаров после службы в Афганистане вернулся на родной нефтеперерабатывающий завод в Кстове.

– Сначала я не мог понять, что здесь творится, – вспоминает он. – Я думал, что меня ждут на родном предприятии, но при первой же тарификации сразу понизили разряд. Скоро понял, что на предприятии никому не нужен. Помог комсомол. Стал поднимать первый в Кстове военно-патриотический клуб.

С 1990 года он возглавляет детский оздоровительный центр, в пяти клубах которого занимаются 570 ребят. По организации работы с детьми центр занял первое место в России.

– Эти двадцать лет пролетели как один день, – рассказал Андрей. – Постоянно переоборудовал подвалы под спортзалы для занятий с детьми. Все приходилось выбивать. Целое поколение выросло за это время. Можно сказать, что я нашел свое дело в жизни.

25 декабря 1979 года решением Политбюро ЦК КПСС в Афганистан были введены советские войска. С этого дня не только для многих военных, но и для миллионов семей в СССР жизнь разделилась на две части: до и после Афгана. Это была, хотя и необъявленная, но самая длительная война, которую вел в своей истории Советский Союз – более 9 лет. 15 февраля 2009 года исполнится 20 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Для десятков тысяч матерей и отцов Афганистан навсегда останется символом гибели их сыновей, для сотен тысяч ветеранов – символом их боевой юности.

По официальным данным, всего военную службу в Афганистане прошли 620 тысяч советских военнослужащих. Из них 546 тысяч были непосредственными участниками боевых действий. За 9 лет войны 14433 человека убитыми потеряла Советская Армия в Афганистане. К этим потерям надо прибавить 180 погибших военных советников, 584 человека из других ведомств. Количество раненых составляет 49985 человек. Огромны санитарные потери – более 415 тысяч человек.

Не обошла афганская война и наш регион. В Афганистане воевали более 6,5 тысячи нижегородцев. 189 из них погибли, 834 вернулись раненными, 155 стали инвалидами. Но воевали наши земляки достойно: около половины – 3021 человек – были награждены орденами и медалями.

Что осталось в памяти у тех, кто прошел Афганистан…

«К обстрелам привыкли быстро…»

Валерий Бирюков, председатель Нижегородского областного отделения Российского Союза ветеранов Афганистана:

– Меня призвали в армию в день моего рождения, 10 мая 1980 года. Сначала попал в Дмитров, в школу военного собаководства. Из Горьковской области нас было 30 человек. Начали комплектовать команду в Туркестанский военный округ. Меня оставляли в спортроте, но я попросился вместе с земляками, и меня зачислили в эту команду. Когда на вечерней поверке командир назвал в этом списке и мою фамилию, все ребята закричали «Ура!». Это было приятно слышать. Из 30 горьковчан нас из Дмитрова полетели в Туркестан 27 человек.

Прилетели 30 мая в Ашхабад, в учебный полк, в сапогах и пилотках, а была уже жара. Жили в палатках, подготовка, причем очень серьезная, шла на полигоне – вместе со змеями, скорпионами, фалангами, но ничего, привыкли. Две недели тренировались в горах. Все мы прекрасно понимали, что скоро поедем в Афганистан, хотя мало себе представляли, что нас там ждет. 18 ноября из Ашхабада мы прилетели в Кабул, на пересылке распределили, кого куда. Я, в звании младшего сержанта, попал в 181-й мотострелковый полк, стоял он в Кабуле. Зона ответственности полка была – от Термеза до южной окраины Джелалабада. К обстрелам привыкли быстро, это даже казалось нормальным явлением. В 18 лет об этом мало задумывались. В перерывах между боевыми действиями сопровождали колонны с грузами. На месте не сидели, каждый день было что-то новое.

«Во попали! Бери голыми руками…»

Сергей Подпечкин, полковник в отставке:

– В 1981 году я служил в Горьком, в 60-й танковой дивизии инструктором политотдела, старшим лейтенантом. В июне 81-го через управление кадров, по приказу, был направлен в Афганистан. В тот момент ехать туда большого желания не было: только что родился сын. Но приказ есть приказ. Самолетом через Ташкент – в Кабул, а оттуда нас развезли по гарнизонам. Я попал в Шиндант, в 5-ю гвардейскую мотострелковую дивизию, замполитом в отдельный разведывательный батальон. Зона ответственности дивизии была – от Кушки до Кандагара, до 300 километров. Задачи – сопровождение колонн, разведка. Обстановка была сложной, напряженной. Боевые действия – не сказать, что были активны, но засады и обстрелы – постоянно. Нам, как разведчикам, приходилось мотаться много. Взаимодействие с афганской армией было, но не напрямую. Они воевали, а мы обеспечивали их, подстраховывали. С нашей стороны активных боевых действий, как правило, не было. Климат напрягал – пока к нему привыкнешь. Жара донимала…

Ситуации были разные… Однажды шли в колонне на Кандагар. БМП наша встала, а колонна ушла. Мы копались в двигателе, я и водитель, подняли трансмиссию. Вдруг – смотрю, кто-то стоит рядом, бородатый. Оглянулся – человек 10—12 в чалмах, с автоматами. Я и не увидел, как подъехала их «барбухайка» с колокольчиками. «Все, – думаю, – приехали… Во попали! Бери голыми руками…» А у меня и пистолет сзади на ремне, и руки в машине. Что-то они поговорили, я не понимаю, вдруг сели в свою машину и уехали. После этого пистолет стал носить за пазухой.

«Почувствовать себя настоящим солдатом…»

В. Бирюков:

– Я был самый молодой в полку, ушел в армию мальчишкой. А через полгода был зам. командира взвода, еще через месяц – старшиной роты.

Дедовщина у нас была, но – правильная. Бытовые проблемы лежали на молодых, но воевали-то старики. В горах тащишь свои 30—40 килограммов, да за молодого половину этого веса. Практически на себе тащишь еще один свой вес. Нагрузки были громадные. К этому надо добавить перепады температур в горах – то жара, то снег. Но все равно интересно было – почувствовать себя настоящим солдатом. Война многих закалила. Героем я никогда не был. Попадали в окружение, но выходили успешно.

После учебки я думал, что умею все, но оказалось – далеко не так, надо учиться. За полгода до дембеля мог сказать, что профессионал, и то каждая боевая ситуация – надо учиться.

«Командиры винили себя…»

С. Подпечкин:

– Потери в батальоне были. Тяжело к ним все относились. Командиры винили себя в первую очередь. Думаешь: что недосмотрел? Не догадался, не додумал… Сам себя ругаешь. Но чувства обреченности у солдат не было. Случались и срывы, конечно, но таких поправляли, выводили из стресса. У меня был хлопчик, так переживал, что из-за него, как он считал, погиб его товарищ. Он винил себя, что не успел в бою ему помочь. Парень впал в депрессию, замкнулся. Неделю я его от себя не отпускал. Тяжелым было ожидание боя… Нападали душманы исподтишка. Некоторые наши солдаты очень боялись, другие держались настороженно, но бравады не было, а таких немногих быстро ставили на место. Очень люди ценили, когда их награждали. Это радовало всех. Офицеры это спокойней воспринимали, а солдаты, были случаи, даже убегали из госпиталя в часть, чтобы попасть в строй на процедуру награждения.

Тогда еще было ощущение, что мы выполняем интернациональный долг. Конечно, когда солдат в атаку идет, он о Родине не думает, здесь другие чувства. Думали больше о товарищах, как их не подвести. Я, как замполит, говорил солдатам прописные истины, больше напирая на необходимость сплочения коллектива. Очень большое значение придавалось формированию нормальных межличностных отношений. Некоторые трусили – все было. Хотя говорили мы, политработники и командиры, и о больших вещах, что мы защищаем здесь наши южные границы, и люди это понимали. Солдаты знали свои обязанности, знали, зачем они здесь находятся. Уровень подготовки наших солдат был хороший. Все – с учебок. Хотя просчеты и были. Не все, конечно, были специалисты, приходилось и на ходу учиться. Сержанты и младшие офицеры были достаточно толковые. Обстановка кого-то отодвигала на второй план, кого-то выдвигала в лидеры.

«Случалось, и плакали…»

В. Бирюков:

– Лично для меня это было лучшее время моей жизни, хотя были не только приятные, но и печальные моменты, и гибель друзей. Потери были, но небольшие. Случалось, и плакали, не без этого. Бывало, что парень, с которым вчера разговаривал – погибал, как, например, наш запевала роты.

А домой писал, что все нормально. Некоторые из нас писали, что служим в Германии. Информации в газетах о той войне не было, только центральные иногда писали о доблестной афганской армии, которая разгромила банду в каком-нибудь ущелье. Мы читали и посмеивались, мы все понимали…

«Душманы стойкие были ребята…»

С. Подпечкин:

– Наш противник был – достаточно подготовленный. Душманы оружие свое знали хорошо, воевали грамотно. Стойкие были ребята. Правда, вряд ли они понимали, за что воюют – их умело обманывали полевые командиры.

Местное население к нам относилось в ту пору хорошо. У нас были специальные подразделения, которые вели агитационную работу, раздавали продовольствие, кое-что из одежды, давали концерты. Военные из афганцев к нам тоже хорошо относились, тем более, что многие из афганских офицеров учились в наших военных училищах. Афганская армия состояла в основном из крестьян. Грамотность у них была на нуле. Вытаскивали такого солдата в цивилизацию, ставили в строй, а он не понимал, за что воевать. Боевой дух у афганцев был невысоким. Лидеры в стране менялись, как перчатки, а некоторых и мы меняли. Авторитетом большим они не пользовались. Мулла в деревне имел больше авторитета, чем президент страны.

«Как все ждали писем из дома…»

С. Подпечкин:

– Многим после нескольких месяцев боевых операций нужен был отдых, длительный и хороший. Многим после Афганистана предлагали поправить здоровье, съездить в госпиталь, но тогда это даже с обидой воспринимали. Тем более молодые – что значит лечиться! Никто не считал себя больным, а тем более, если речь заходила о голове. Реабилитация нужна была, но должна была идти как-то незаметно и тактично. После года службы офицерам давали месяц отпуска. Передышка нужна была, но это было и опасно, очень тяжело возвращаться, снова привыкать. Люди рвались домой, мечтали о доме. Как все ждали писем… Мой механик-водитель, Паша, в результате контузии еле-еле видел одним глазом, несмотря на все увещевания, что надо сделать операцию, у него как раз срок службы вышел: «Только домой!». Пришлось отправлять его домой таким. А страна наша ничего не знала, дома нас ждали только родные. Через эту ситуацию в жизни прошли практически все, кто побывал в Афганистане.

Ощущения, что война заходит в тупик, не было, да и как-то не задумывались над такой проблемой. Мы были молодые… Не до раздумий было, особенно когда находишься в напряженной ситуации. Когда человек отстреливается в бою, он не думает о высоких идеалах. Надо ли было нам ввязываться в эту войну… Может быть, и надо, но если бы я стоял у руководства – действовал какими-то другими методами. Кто мог тогда предвидеть негативные последствия, что очень дорого война обойдется для государства, экономики… Конечно, все – от гвоздя до патронов – приходилось туда привозить.

«Мы были заняты делом…»

В. Бирюков:

– Мы гордились, что служим в Афганистане, прекрасно понимали, что защищаем южные рубежи. Об интернациональном долге тогда меньше говорили. Вернулись из Афганистана, такое было чувство гордости!

Вернулись домой, власть – райком, комсомол – скоро поняла, что нас надо использовать: у нас опыт, влияние, надо «афганцев» занять. Но мы и сами этого хотели. Стали создавать патриотические клубы в школах, занимались с детьми. Наш потенциал тогда использовался, мы были заняты делом. Занимались с детьми очень серьезно, на базе Дзержинского учебного центра. Учили мальчишек стрелять, рукопашному бою, преодолевать полосу препятствий, жить в полевых условиях. Ребята, которые прошли нашу школу, потом попали воевать в Чечню, и многие остались живы благодаря тому, что мы передали им свой афганский опыт.

С. Подпечкин:

– После Афганистана служил в Таманской дивизии, окончил академию, затем в Коврове, в Забайкалье, и снова – в Нижний Новгород. Службу закончил заместителем начальника отдела по воспитательной работе 22-й армии. За Афганистан награжден медалью «За боевые заслуги».

«Этим должно заниматься государство…»

В. Бирюков:

– Организация «афганцев» в Ленинском районе была самая первая в нашем городе. Уже в 83—84 годах мы начали собираться, обсуждать наши проблемы. Сначала создали объединение воинов запаса. А потом, в 1987 году, был первый съезд воинов-интернационалистов. Из Горького нас на том съезде было 10 человек. В 1991 году объединение воинов запаса оформилось в областное отделение Российского Союза ветеранов Афганистана. За это время организацией сделано было много. Важнейшее дело – создание в парке «Швейцария» мемориального комплекса памяти погибших в Афганистане и других «горячих точках». Мы считаем его лучшим в России. Сколько нам ни предлагали удешевить его стоимость, мы не соглашались. А потом открыли здесь же стелу с именами нижегородцев, погибших в Афганистане и Чечне. 498 фамилий…

Деятельность областной организации воинов-«афганцев» – многогранная. Очень серьезно вели законотворческую работу, стараемся, чтобы депутаты не забывали ветеранов Афганистана. В свое время помогали получить нашим боевым товарищам образование – договаривались с ректорами, чтобы в институт принимали без экзамена. Одна из наших главных задач – помогать семьям наших погибших боевых товарищей. То, что родители и члены семей погибших получают по 1-й тысяче рублей в месяц – это заслуга нашей организации. Ежегодно проводим несколько массовых мероприятий. Когда мне родители погибших ребят говорят, что если бы не вы, нас бы забыли, это приятно и в то же время грустно слушать: то, чем занимаемся мы, этим должно заниматься государство.

По-разному сложились судьбы тех, кто прошел Афганистан. Наверное, самая успешная, с точки зрения карьеры, – судьба Дмитрия Савельева. Он руководил «Норси», был депутатом Госдумы. Но таких успешных, которые пришли бы к нам в организацию и спросили: «Чем помочь?» – мало. Нам помогают те, у кого больше сердца, чем денег.

Ну, а Афганистан сегодня живет своей, восточной жизнью, подчас очень далекой от европейской…

Справка: сегодняшний Афганистан – крупнейший в мире производитель наркотиков. До 90 проц. героина, реализуемого в Европе, афганского происхождения. В наркобизнесе занято 22 проц. всего трудоспособного населения.