Молчание ножа

Глава 3

Я резко вскочила с постели, сердце бешено колотилось в груди. Полумрак комнаты казался зловещим, и я лихорадочно пыталась понять, где нахожусь и почему все еще жива. Холодный пот покрывал лоб, и лишь спустя мгновение, словно выныривая из пучины кошмара, я осознала, что это был всего лишь сон. Воспоминания нахлынули волной: опустошённая, я вернулась домой, не сказав ни слова Давиду, и рухнула в постель. Как же я сразу не поняла… это был сон. И снова я умерла. Снова не смогла себя защитить.

Встряхнув головой, словно сбрасывая с себя остатки ночного кошмара, я совершила омовение для намаза. Слова дуа, тихой молитвы, слетели с моих губ, прося Аллаха облегчить мою ношу. Затем я вышла в холодную кухню, чтобы приготовить завтрак. Идти на работу не было необходимости, поэтому я решила навестить кое-кого.

Приготовив пышный омлет и банановый коктейль на молоке, я аккуратно упаковала все в контейнер. С чистой совестью, как говорится, собралась в гости к Саре. Она моя знакомая, вернее, пациентка, за которой я когда-то ухаживала. Мы так сблизились, что стали навещать друг друга, хотя, если честно, это я в основном рвусь к ней в гости. Давид, помню, был недоволен её презрительным взглядом и запретил ей переступать порог нашего дома. Но я и думать не смела прекратить общение с ней. Она невероятно добрая, умная, лучезарная. Человек, способный одним только своим появлением, своей улыбкой, озарить все вокруг.

Накинув пальто, я спустилась по лестнице и направилась к автобусной остановке. Все было как обычно ранним утром: уставшие женщины с детьми, степенные пожилые дамы и господа, несколько угрюмых подростков. Того парня из моего кошмара не было. Это успокаивало.

Едва эта мысль промелькнула в голове, как двери автобуса распахнулись, и он появился. На этот раз его лицо скрывала черная медицинская маска, а сам он казался безучастным ко всему происходящему вокруг. Но я все равно напряглась, и обрывки воспоминаний из сна болезненно врезались в память, не оставляя мне выбора, кроме как быть начеку. Я старалась не сводить с него глаз. Не пялилась, конечно, но исподтишка, краем глаза, наблюдала за ним, а он стоял, уткнувшись в свой телефон, словно ничего не замечая вокруг. А мне казалось, что вот-вот он вытащит нож и приступит к воплощению моего страшного кошмара. В какой-то момент наши взгляды встретились, и на миг мне показалось, что это конец. Но он тут же отвернулся, опустив взгляд на свой телефон, будто я его совершенно не заинтересовала. Хотя внутренне я все еще подозревала в нем маньяка. Или я просто слишком параною? В любом случае, осторожность не помешает.

Вот и моя остановка. Я аккуратно вышла, стараясь не оказаться слишком близко к этому парню, которому на вид было больше двадцати пяти лет. Татуировка все еще виднелась на его шее за ухом, словно зловещее клеймо.

Глубокий вздох, и я вышла из автобуса с облегчением, которое мне не удалось скрыть. Вскоре я добралась до однообразных домов спального района, где царила умиротворяющая тишина. Мне нужен был светло-синий дом с крашеным забором и небольшими воротами, выделяющимися на фоне остальных.

Я постучала в дверь, но, не получив ответа, заглянула под горшок с большими искусственными цветами. Протянув руку сквозь полосатую сетку ограды с задней стороны двора, быстро нащупала заветный ключ, отперла калитку и, войдя, снова заперла ее за собой.

– Сара! – крикнула я, пытаясь выманить её из дома.

Я присела на холодную скамейку в садовой беседке, ожидая её. Она появилась почти сразу, и, кажется, я её разбудила. Но, к счастью, она не выглядела злой или раздражённой. Увидев меня, она тут же расставила руки для объятий и осторожно, опираясь на палку, направилась ко мне. Я позволила себе искренне и широко улыбнуться, забыв на мгновение о своих проблемах, утонув в её тёплых объятиях.

– Девочка, я так по тебе соскучилась, – прошептала она. – Когда услышала твой голос, даже забыла вставить зубы.

Она озорно оскалила беззубые десны, вызвав у меня смех, и предложила принести их. Саре было семьдесят четыре года. По этикету следовало бы называть её "госпожа Сара", учитывая разницу в возрасте, но она настояла на простом "Сара", не желая ощущать себя старой рядом со мной.

Она вернулась в дом и через мгновение появилась вновь, с пледом на плечах и горстью сладостей в другой руке.

– Ты вроде бы уходила за зубами, – усмехнулась я.

– А ты вроде не предупреждала о визите. Я бы подготовилась, – покачала она головой, расставляя угощения на столе. Там были простые конфеты: желейные с лимонной и малиновой начинкой и твёрдые, с арбузной и апельсиновой сердцевиной.

– Выглядишь уставшей, – заметила она, протягивая мне финики. – Вот, твои любимые. Ты же говорила, что они лучшее, что растет на земле. Купила бы побольше, но боюсь, ты застала меня врасплох, – произнесла она, садясь напротив и лукаво добавляя: – Вот бы побить тебя! В воскресенье теперь не придешь, когда я захочу устроить чаепитие?

– Ещё как приду, – подмигнула я, вызвав её заразительный смех. – Просто дома тоскливо стало. Не хотелось с ним наедине оставаться.

Она осуждающе покачала головой и прицокнула языком, но осуждала не мои жалобы на мужа, а сам факт его существования в моей жизни, зная, что я никогда его не любила. Да и после того случая, что произошел у меня дома, она его на дух не переносила.

– Что он сказал? – с боевым кличем спросила старушка. – Я ему задам, придурку!

– Помилуй его, – смеясь, остановила я её. – Лучше поговорим о твоём здоровье. Алина не приходила?

– Зачем ей приходить? Да если бы и пришла, я бы её и на порог не пустила. Неблагодарное дитя.

Алина – её старшая дочь, единственная, кто хоть как-то поддерживает связь с матерью, а остальные от неё отвернулись. Не потому, что она плохая мать (это даже не оправдание), а просто потому, что им наплевать на неё. Самые неблагодарные дети, которых я знаю. К счастью, лично не встречалась ни с кем, кроме Алины.

– Она заботится о тебе, – мягко сказала я.

– Она заботится обо мне не больше, чем ты, хотя ты мне и не дочь вовсе.

Я улыбнулась, опустила взгляд и потянулась к финику, который манил своим медовым ароматом.

– Чай могу предложить, только позавчерашний. Собиралась за покупками только в воскресенье, когда ты придёшь.

– Я пришла не чай пить, а тебя проведать, – легонько толкнула я её плечом, в ответ услышав тихий смешок.

Она улыбнулась и, будто вспомнив что-то плохое, покачала головой и заявила:

– Ты просто… невероятная, – покачала она головой. – Как тебя могут обижать на работе?

Я замерла и настороженно посмотрела на неё.

– Ты слышала? – прошептала я, поджав губы.

– У меня там остались свои глаза и уши, – подмигнула она, намекая на соседок по палате, с которыми она сдружилась во время болезни. – Говорят, тебя обвиняют в халатности, в том, что ты подвергаешь риску пациентов. Но все в больнице шепчутся, что ты не виновата, что тебя подставили. И я, если честно, тоже так думаю. Ни одна из медсестёр и в подмётки тебе не годится.

– Да ладно тебе, смущаешь, – махнула я рукой. – Но меня по-прежнему во всём винят. Я даже на работу перестала ходить.

– Обещаю, все наладится, – тепло произнесла она, коснувшись моей руки и слегка сжав ее. В груди разлилось приятное тепло. – А если нет, скажи мне, я всем им преподам урок. И пусть я уже не молода, кое-какие приемы кунг-фу я еще помню.

– Не надо, они пока не заслуживают такого наказания, как твои невероятные способности. Ты даже рак груди победила.

– Вот и я о том же! – хохотнула она, протягивая мне еще один финик.

Я рассмеялась. В этот момент действительно казалось, что наступил долгожданный рассвет после долгой ночи. Ведь за каждой тягостью приходит облегчение.

***

Я проснулась от очередного кошмара, с распахнутыми от ужаса глазами и вся в холодном поту. Потянулась к ночнику и начала вспоминать в деталях свой чудовищный сон, который снова закончился моей смертью. На этот раз я сопротивлялась дольше обычного, даже сумела заставить незнакомца взвыть от боли, ударив его в пах. Но это был не тот парень с татуировкой на шее, а тот самый безымянный кошмар, который преследует меня уже два года.

Сегодня мне предстояло выйти на работу. Телефон напомнил: «Когда читается Коран, то слушайте его и храните молчание, – быть может, вас помилуют» (Сура 7, аят 204).

Это напомнило мне о скачанных аудиофайлах с Кораном. Я надела наушники и приступила к своим утренним делам. Лишь выйдя на холодную, влажную улицу и добравшись до автобусной остановки, я сняла наушники и сосредоточилась на окружающем мире. Этот жестокий мир не заслуживает нашей беззаботности. Всегда нужно быть начеку, особенно таким, как я.

– Привет, – произнесла незнакомая девушка, подсаживаясь на соседнее сиденье.

Она была еще подростком с розовым хвостиком и рюкзаком за плечами. На щеках виднелись очаровательные ямочки.

– Привет, – улыбнулась я в ответ.

– Я впервые еду на автобусе и… кажется, что я делаю что-то не так, – взволнованно проговорила она, чуть нервно улыбаясь. – Я не слишком навязчива?

Я нахмурилась, но тут же успокоилась, поняв, что она просто нервничает и нуждается в поддержке.

– Вовсе нет. Я сама впервые села в автобус лет в шестнадцать. Раньше нас отец возил.

– А меня мама подвозила, – с грустью отозвалась она. – Но у нее небольшая авария случилась, теперь у нас машины нет. Мама просила уроки не пропускать. Меня, кстати, Селия зовут.

– Очень приятно, Азима, – протянула я руку.

– Классное совпадение, мне тоже шестнадцать! – пожала она мою ледяную ладонь и тут же добавила: – У тебя рука такая холодная. Ты случайно не вампир?

Тихо рассмеялась над её наивностью, покачала головой.

– У меня с детства анемия. Бледная кожа, холодные руки… Привыкла уже, – махнула я рукой.

– Круто. Я тоже хочу быть вампиром, – хихикнула она.

Я улыбнулась, но внезапно ощутила на себе пронзительный взгляд. Обернувшись, увидела его. Того самого парня. На этот раз без маски. И без улыбки он выглядел еще более пугающе – резкие, словно высеченные из камня черты лица, узкие, с хищным прищуром глаза. Доминирующая поза – руки скрещены на груди, спина расслабленно опирается на сиденье. Внушительное кожаное пальто распахнуто, обнажая черный свитер. Он изучал меня, подозрительно щурясь, затем перевёл взгляд на Селию, которая все еще беззаботно щебетала о чем-то своем. С трудом сглотнув, я отвела взгляд, пытаясь сосредоточиться на рассказе девочки. Она рассказывала, как потеряла любимую собачку в десять лет и как долго оплакивала её, а потом спросила, есть ли у меня домашний питомец.

– Питомца у меня никогда не было.

– Прямо никогда?

– Никогда. Ни собачки, ни котенка, ни попугайчика…

– А ты бы хотела? Или у тебя аллергия?

– Хотела бы, но у родителей аллергия.

– А ты с родителями живешь?

– Нет, я замужем уже два года, но у мужа тоже аллергия, – грустно ответила я. – Поэтому не вышло.

Девушка на секунду замолчала, а затем, часто моргая, почти шепотом спросила:

– А ты его любишь?

– Почему спрашиваешь? – смутилась я.

– Ну, если ты его не любишь, можно развестись. У меня есть два брата, у которых нет аллергии на питомцев! – подмигнула она.

Щёки вспыхнули румянцем, улыбка растянулась до ушей. Не потому, что я мечтала сменить мужа. Это невозможно, пока жива моя мать. А просто потому, что рядом с ней я снова чувствовала себя беззаботной.

Внезапно автобус остановился, и я осознала, что пришло время прощаться с этой милой девочкой.

– Моя остановка, – тихо предупредила я, и её лицо исказила грустная гримаса.

– Тут одни взрослые тетеньки сидят. С кем мне болтать? – встревоженно спросила она.

– Поболтай с тетеньками, они добрые, – кивнула я. – Завтра встретимся.

– Спасибо, до завтра, – протянула она мизинец.

Я часто заморгала от удивления, но все же обвила её пальчик своим, словно заключая нерушимый договор.

В последний раз кивнув, вышла из автобуса. На улице моросил мелкий дождь, и я не пожалела, что надела теплый свитер под пальто.

В голове навязчиво крутился взгляд того парня – предостерегающий и пугающий. Мне стало жутко за Селию, оставшуюся с ним в одном автобусе. Особенно учитывая его изучающий, почти хищный взгляд. Наверное, поэтому она нервничала. Нет… Вдруг с ней что-то случится?

Сердце забилось в отчаянии, горло сжалось, паника захватила разум. Не раздумывая, я развернулась, уже почти дойдя до больницы. Бросила утреннюю смену и направилась обратно к автобусной остановке. Не обращая внимания на бешеные цены, вызвала такси. Интуиция кричала, что сейчас не время скупиться, что нужно спасать эту девушку.

В такси, к счастью, за рулем была женщина. Она уверенно вела машину, лучше многих мужчин. Расплатившись, я выскочила из машины и почти бегом устремилась к автобусу, который вот-вот должен был остановиться.

Успела. Двери распахнулись, и из автобуса вышла Селия. А следом за ней, схватив за локоть, шёл тот самый парень. По выражению лица девочки я поняла, что он ей незнаком, явно какой-то псих, удерживающий её насильно. В её взгляде читалось очевидное отторжение, руки скрещены на груди, шаги медленные и скованные – под стать его. Они что-то говорили, двигаясь дальше по тротуару, а я стояла, словно парализованная ужасом.

Я боялась. Ведь у этого психа вполне мог быть нож, которым он мог воспользоваться против меня. Мой кошмарный сон, видимо, был не случайным, но… я не могла просто так отпустить эту девочку. Я должна попытаться спасти её, даже ценой собственной жизни.

Дрожащими руками набрала 911, коротко сообщила о ситуации, назвала адрес и попросила прислать патрульную машину. Затем двинулась вперед, решительно сжав кулаки. Шептала про себя молитвы, пытаясь набраться смелости.

Я сделаю это.

Глава 4

Я шла следом, ускоряя шаг, чтобы догнать их, и, не желая больше затягивать эту нелепую спасательную операцию, резко схватила Селию за локоть и потянула к себе за спину. К моему удивлению, незнакомец отпустил ее руку на удивление легко, без малейшего сопротивления. Выступив вперед, словно живой щит, я уставилась в его растерянные глаза и выпалила:

– Полиция уже в пути. Если вы хоть пальцем ее тронете, я лично дам показания, как и все остальные свидетели.

Вокруг не было ни души – промозглый ветер выстудил улицу до костей. Редкие машины проносились мимо, одна за другой, словно перекати-поле в пустынном каньоне. Мои слова неловко повисли в воздухе.

– Азима? – робко спросила Селия из-за спины, заставив меня часто заморгать, но не отрывать взгляда от незнакомца.

– Простите, что помешал вашей героической операции, но она моя сестра, – заявил парень, оказавшийся вовсе не психом.

Он смотрел на меня так, будто это я была не в себе.

– Ты вернулась, потому что думала, что я в опасности? – спросила Селия, ее голос звучал приглушенно у меня за спиной. – Это так мило, что ты обо мне беспокоилась.

– Очень мило, но нам пора, – сказал парень и, протянув руку за мою спину, попытался вытащить Селию.

Но она покачала головой, сказав, что пойдет с ним, только после того, как поблагодарит меня. Она обняла меня в знак благодарности, а я все еще ничего не понимала.

– Почему вы тогда не разговаривали друг с другом в автобусе, и… прямо сейчас ты вела себя раздраженно и даже испуганно? – спросила я.

– Потому что мой брат – идиот. Он поссорился с мамой, а я обиделась на него из-за этого, – девушка нежно положила руку мне на плечо.

– Сели, нам пора, – резко произнес незнакомец и, повернувшись ко мне, добавил: – Спасибо за ваше внимание, но в полиции мы не нуждаемся.

И тут меня осенило: точно, я же вызвала полицию, потому что, честно говоря, приняла этого парня за психопата. А еще я поняла, что катастрофически опаздываю на работу.

– Простите, – поспешно пробормотала я, сгорая от стыда. – Я отменю вызов.

– Все нормально, – ответила Селия, смущенно улыбаясь.

Отступив на шаг, я выдавила из себя:

– Хорошего дня.

Я развернулась и пошла прочь, и только тогда я услышала последний обрывок разговора:

– Ты её напугал. Нельзя было сказать помягче? Она же хотела просто помочь.

***

Вызов в полицию я отменила, попутно расплатившись за ложный вызов. С тяжким вздохом, будто с плеч свалилась каменная плита, я вернулась на работу, где меня уже ждала старшая медсестра. В её усмешке читалось предвкушение дурных вестей.

С глубоким вздохом, пытаясь унять дрожь в коленях, я тихо постучала и вошла. За столом восседала Аманда, рыжеволосая женщина средних лет, неизменная повелительница нашего отделения.

– Во-первых, ты опоздала.

– Вы сами попросили явиться позже, – возразила я, опускаясь на предложенный стул.

Металл холодил кожу, словно нарочно, чтобы осадить пыл и вернуть в чувство тело, готовое взорваться от напряжения. Сначала случай в автобусе, теперь это…

– Опоздала на целый час! – отрезала она, сверяясь с настенными часами суровым взглядом.

Очки в тонкой оправе сползли с переносицы, пока она изучала меня, будто сканируя каждый сантиметр. Я тревожно сжалась, надеясь, что предстоящий разговор окажется не таким страшным, как я себе напридумала.

– Как успехи с расследованием? – нарушила я гнетущую тишину, в которой отсчёт времени казался оглушительным.

Аманда продолжала пристально смотреть на меня, затем демонстративно откашлялась и произнесла:

– Всё закончилось. Мы знаем, кто виноват.

– Правда? – вырвалось у меня, и я едва не подскочила на стуле. Собравшись, одернула медицинский халат и добавила: – Значит, я ни в чем не виновата и могу приступить к работе?

– Дело в том, что… – она поджала губы, словно взвешивая каждое слово. Пауза растянулась до бесконечности, и, когда я уже собралась что-то сказать, она наконец закончила: – Ты уволена.

Я замерла, поражённая услышанным. Я не могла понять, почему меня увольняют, если правда раскрылась. Я ведь ничего не сделала, и, вероятно, это была ошибка Вероники.

Вновь обретя дар речи, я возмущенно возразила:

– Но я ведь ни в чём не виновата! Я просто следовала инструкциям.

– Я знаю. Это Вероника подменила бланк с дозировкой препарата, который ты ввела чуть не погибшему пациенту.

Снова изумление. Если она знает, кто виноват, почему не увольняют её? Ведь это она совершила ошибку, подставила меня, да ещё и смотрела свысока, даже не попытавшись извиниться.

– Ты не понимаешь, – сложила руки на столе старшая медсестра. – Дело не в том, кто виноват, а в том, кто создаёт хаос на рабочем месте.

– Я не понимаю…

– Тогда объясню проще. Из-за чего Вероника подменила дозировку?

– Потому что она ошиблась? – нахмурилась я, предлагая очевидный ответ.

Аманда поджала губы и тяжело вздохнула, словно удивляясь моей наивности.

– Ты прекрасно знаешь, что никто из персонала тебя не любит. Ты ни с кем не подружилась. Все сторонятся тебя, и то, что произошло позавчера, – лишь результат твоего нелюдимого характера. И я тебя не виню. Сама не отличаюсь общительностью, но ты больше не сможешь работать там, где коллеги готовы тебя подставить.

– Это несправедливо! – я отрицательно покачала головой, пытаясь справиться с подступающей паникой.

– Ты создаешь хаос, хочешь ты этого или нет, а я пытаюсь этот хаос убирать. И лучшее решение – избавиться от того, кто его порождает. Ничего личного.