«Дом вурдалака»
1.
Как-то раз мы с ребятами собрались слазить на заброшку, что в нашем лесу стояла. Старая такая русская усадьба образца готического терема. Некогда, в царские времена, там жило одно дворянское семейство, но что с ним стало одному Богу известно. Местные, особенно бабки да деды поговаривают, что нечисть там поселилась, и потому сгинул род дворянский. Для нас же представителей нынешнего поколения это был не больше чем заброшенный домяра, каких в России полно.
И вот одним теплым июльским вечерком под сумерки я, Вовка, Леха, Санек да Димон отправились из деревни нашей в лес, вооружившись фонарями и камерами, дабы заснять и разрушить миф об этом месте.
Деревня наша близ топей раскинулась, а лес дремучий был, заплутать как пить дать. Но мы не боялись. С детства шныряли там, знали каждую тропинку и камешек. К тому же подвернулась нам удача.
На выходе из городка мы застали телегу старика Белогора – нынешнего торговца, который жил где-то за лесом и приезжал раз в неделю самогончик мужикам разливать. Путь его до дома лежал как раз через лес.
– Эй, Белогор! – во все горло крикнул Димон. Самый крупный и старший из нас, в котором сил и энергии было хоть отбавляй. – Подкинешь нас до лесу?!
– Не поздновато ли вы в лес собрались, милки? – поинтересовался старик, запрыгивая на облучок. – Стемнеет скоро. Заблудитесь.
– Да, не боись! – махнул рукой Санек. – Мы ненадолго. Дело у нас там есть.
– Ну забирайтесь тогда что ли, – улыбнулся старик. – Дело так дело.
Мы всем составом запрыгнули в телегу и устроились на деревянных неотесанных скамьях. Белогор хлестнул свою кобылку плетью, и телега тронулась. Наша деревня отдалялась. Мы въезжали в лес и вскоре скрылись в его непроглядной чаще.
Сгущались сумерки.
2.
Первое время пути мы молчали, наблюдая за сменой декораций. Лес становился все плотнее и непрогляднее. Солнце почти село, и Белогор зажег фонарь, дабы осветить себе дорогу.
– Темнеет, братцы, – обратился он вдруг к нам. – Ой, нехорошо.
– Что-нехорошо-то? – уточнил Санек.
– Ночь сегодня особенная, – отвечал самогонщик. – Вся нечисть оживает и бродит по округе, в поисках душ заблудших.
– Все понеслось… – махнул рукой Вовка.
– Ты, Белогор, нас своими-то сказками не пугай, а езжай себе спокойно, – вставил Димон.
Совсем стемнело вскоре. Где-то из глубины леса ожила сова. Белогор бросил поводья, и телега затормозила. Мы прислушались к уханью главной птицы леса.
– Ты что, дед, встал? – недоумевал я.
– Слышите? Сова. Сигнал подает, что время бесовское наступило, – старик поднял вверх указательный палец, привлекая наше внимание. – Скорее ехать нужно, а то худо всем нам будет.
Самогонщик вскинул поводьями, и телега двинулась дальше. Мы молча переглянулись. Вскоре добрались мы до перепутья. По центру двух тропинок деревянный указатель высился.
«Направо пойдешь – озеро найдешь»
«Налево пойдешь – усадьбу Чертоголовых отыщешь»
Димон постучал по боку телеги и громко провозгласил:
– Спасибо, дед, что подвез. Дальше мы пешком пойдем.
Белогор натянул поводья и повернулся:
– Куда пойдете?
– Да, в усадьбу нам, Чертоголовых, – отмахнулся Вовка, спрыгивая с телеги.
– Ой, Боже упаси ходить туда, – залепетал старик. – Проклятое это место. Ой, не надо вам туда соваться.
– Дедуль, ты езжай себе домой, а? Мы без тебя как-нибудь справимся, – парировал Санек.
Не понравилось мне что-то во взгляде Белогора. Как будто он смотрел на нас в последний раз и не хотел уезжать. Но потом резко схватил поводья и помчал телегу прочь. Мы повернулись к правой тропинке, уходящей все глубже в лес. К усадьбе Чертоголовых.
3.
От порывов ветра шелестела трава, скрипели стволы деревьев и трещали ветки. Дремучий, беспросветный лес обступал, окружал нас. Возвышающиеся в высь, устремленные в небо, лохматые пихты казались исполинскими и от того даже зловещими, а мы перед ними – маленькими и беззащитными.
Наконец, тропинка вывела нас из чащи на поляну. Величественный терем, срубленный из поленьев, увенчанный остроконечной, изощренной крышей, с высокой центральной башней и множеством окон. Дом, как будто сошел со страниц сказок и вычурных иллюстраций… Однако, неумолимость времени лишило его былой красоты. Поленья выцвели и почернели, стекла в окнах пошли трещинами и выбили, поверх них набили доски.
– Ну что, пацаны?! – окинул всех взглядом Димон. – Пойдем осмотрим наши новые владения!
– Ты уверен, что туда стоит соваться? – неуверенно спросил Санек. – Сам понимаешь, дом старый, пол может провалиться, потолок обрушиться или стены рухнут…
– Ха! Трус белорус! – заржал Димон, тыча в него указательным пальцем. – Что, повелся на сказочки дедушки Белогора?! Нет там ничего! Зуб даю! А если есть, то мы его бум и хрясь! Во как! – он столкнул ладонь с кулаком.
Уверенность и харизма нашего главаря приподняла моральный дух команды, и мы все дружно двинулись в сторону дома. К крыльцу. Взбежав по старым, скрипучим ступеням на террасу мы остановились у двери. Димон дернул за ручку. Заперто.
– Вот те на! Заперто. И как мы туда войдем? – усмехнулся Вовка.
Димон зачесал затылок и заходил по крыльцу, сопя и пыхтя в раздумьях. Мы с пацанами обменялись недоумевающими взглядами. Двери заперты. Окна забиты досками.
– Так значит, – Димон скрестил руки на груди. – Вовка и Санек вы обходите дом слева, а вы с Леней справа, – он кивнул мне. – Я на шухере стоять буду.
– Не боишься один оставаться? – поинтересовался я
– А чего тут в штаны класть? – вскинул руками Димон. – Лес, тишина. Божья благодать кругом.
Ему никто не ответил. Вчетвером, мы спустились с крыльца и разошлись по разные стороны. Я с Леней вдоль правого крыла дома пошел, а Вовка с Саней по левой стороне двинулись. Димон проводил нас взглядом и оперся спиной об дверь.
4.
Молча прошли мы вдоль стены и повернули за угол. Там у тыльной стороны терема стоял колодец старый.
– Ого, колодец! – Леха поспешил к нему.
Я догнал его, и мы заглянули в бездонную черноту. От вида кромешной тьмы слегка закружилась голова и я отошел. Леха продолжал зырить и вдруг резко отскочил.
– Ты чего? – удивился я.
– Там кто-то есть. – прошептал он. – Я что-то слышал.
– Хм. – Я наклонился и посмотрел вниз. Прислушался. Ничего. – Идем дальше. Тебе показалось.
С этими словами я начал движение назад, как со дна колодца раздался легкий, но при этом пробирающий до костей смешок. Как будто засмеялся ребенок. Я дернулся.
– Ха-ха-ха-ха! – Леха закатился смехом и хлопнул меня по плечу. – Видел бы ты сейчас свою рожу!
– Заткнись. – прошипел я, доставая фонарик.
Вопреки страху, я снова заглянул в колодец, рассеяв сгусток тьмы в его недрах светом. Но колодец оказался настолько глубок и бездонен, что даже свет фонаря не смог пробить черную бездну, уходящую вниз на неизвестное и от того еще более пугающую глубину. Единственное, что я разглядел, так это покрытые мхом, сложенные из грубых, поросших паутиной трещин камней стены. Я собирался уже выключить фонарик, но вдруг в темноте сверкнули два блестящих глаза.
Я резко дернулся назад, выключая свет.
– Там… – зашептал я, – похоже, что действительно что-то есть.
– Пошли отсюда. – прошептал в ответ Леха, переводя взгляд на дом.
Тыльный черный вход, выступающий небольшой одноэтажной пристройкой к основному зданию. На пороге, я дернул ручку. Замок оказался хлипкий и, если поднажать, дверь можно будет открыть или выбить плечом.
– Здесь сможем зайти. – решил я. – Иди возьми у Димаса фомку.
– Сам иди. Боюсь я тут ходить. Лучше постою. – нахмурился Леха.
– Ну стой, коли так. А я пошел.
Я оставил товарища наедине с дверью и колодцем. Быстро обогнул угол терема, прошел вдоль стены к центральному входу. На крыльце с недовольной, кислой миной переминался с ноги на ногу Димон.
– О, явился не запылился! Что так долго? Меня уже комары почти сожрали! – с наездом заявил он.
– Короче, за домом есть черный вход. Давай фомку, отожмем дверную коробку и зайдем. – сообщил я.
– Аха-ха-ха-ха-хах! – как конь заржал Димон, переменившись в лице. – А не зря же я вас собой взял! – он заводил указательным пальцем у меня перед носом и вдруг…
Фасад двери прямо у него за спиной пробил удар изнутри. На плечо Димона полетели щепки. Из образовавшейся дыры вылезла костлявая, худощавая, с туго натянутой бледно-зеленой кожей рука, в лохмотьях. Длинные тонкие пальцы кончались острыми черными когтями. Рука обхватила Димона за горло и прижала его к фасаду двери, сдавив гортань.
Глаза у моего товарища округлились от ужаса. Он в одночасье побледнел, став, как полотно. Губы Димона задрожали в попытке что-то сказать, но его рот так и не сумел раскрыться.
Я вырвал из руки друга фомку и со всей силы, что придал мне адреналин, всадил по ручище. Костлявая рука ослабила хватку, отпустила его и скрылась в темноте за дверью.
– Ты… ты жив? – прошептал я.
– Что это такое было? – выдохнул Димон, через минуту, полуживой от ужаса.
– Не знаю…
– Так узнаем. – решительно произнес он, выхватив гвоздодер у меня из рук.
5.
Всем составом мы стояли и как завороженные смотрели на черный вход в терем. Каждый мысленно гадал и представлял, что притаилось за ней. Больше всех не терпелось Димону. Он хотел найти того, кто посмел схватить его за горло. Вот только нам вовсе не хотелось идти дальше.
– Ну что, братва? – он встал в центр напротив нас, потирая кулак ладонью. – Готовы?!
– Может не надо? – промямлил Леха, напуганный колодцем.
– Я не уйду отсюда, пока не выясню, что кто там прячется, и как следует не начищу ему рыло! – топнул ногой Димон.
С этими словами тот повернулся лицом к двери, к нам спиной и задницей.
«Повернись избушка ко мне передом, к лесу задом» – промелькнула у меня мысль.
Димон со всей дури всадил ногой по ручке, и дверь слетела с петель, распахнувшись вовнутрь и обнажив кромешную черноту.
– Идем! – он достал телефон, включил фонарик и ступил в темноту.
В ноздри ударил затхлый запах прогнившего дерева и старины. Пол скрипел и проседал от каждого шага. Обои на стенах были оборваны, а местами покрылись паутиной трещин, навсегда утратив былую красоту.
– А тут и вправду жутко… – прошептал Леха, проводя лучом фонаря по потолку, увитому паутиной.
Из пристройки мы перешли в коридор. По левую руку от нас шла парадная лестница на верхние этажи. Достигнув ее основания, мы переглянулись.
– Кто-то из нас должен пойти наверх, а кто-то осмотреть первый этаж. – проговорил Димон, стараясь сохранять стойкость духа.
При тусклом холодном свете фонаря лицо его было затенено и от того казалось бестелесным, белым, как у призрака. Ему никто не ответил. Все отрицательно помотали головами.
– Да, что вы все, в самом деле?! Чего боитесь-то?! – взорвался он. – Подумаешь дом! Да, таких полно! Чем он вообще отличается от других заброшек?! А-а?! – Димон яростно топнул ногой.
И зря. Половицы под ним резко заскрипели, а затем обвалились вниз, захватив собой и Димона. Поначалу он застрял по пояс в образовавшейся нише, но потом рухнул в черноту. Мы успели только ахнуть, разинув рты.
Я посвятил своим фонариком в дыру на полу. Димон распростерся на спине на глубине где-то трех метров. К счастью, он был жив. Его глаза зажмурились от лучей, светившихся сверху. Лоб нахмурился.
– Ты там живой?! – крикнул Санек.
– Кажется… – еле слышно простонал Дима.
– Щас мы тебя оттуда вытащим. Найдем спуск в подвал и… – я замолчал, когда из-под круга света Димон резко ускользнул в темноту. Как будто его кто-то дернул.
– Что… что это такое?! – застонал Леха.
– Не знаю… – прошептал я. – Но мы должны, как можно скорее помочь ему.
Я окинул взглядом товарищей. Никто не ответил. Все молча кивнули. Мы повернулись к дыре в полу.
6.
Эх, надо было прислушаться к словам Белогора! А ведь он предупреждал и остерегал нас от этой затеи! Зря мы не поверили ему. Стало быть, вовсе не байки и не сказочки то, что с уст его сходит. Ну да поздно каяться. Сейчас надо исправить то, что еще можно спасти.
С этими воодушевляющими мыслями, я спрыгнул вслед за остальными. Тогда мне показалось, что я прыгаю в раскрытую, опасную глотку какого-нибудь чудовища из ночных кошмаров.
Я приземлился, согнувшись в коленях. Вокруг поднялся столб вековой пыли. Я выпрямился и оглянулся. Подвал как подвал. Сырой. Холодный. Темный.
– Димон?! – позвал я, шагая в темноту.
Мой голос отдался эхом и замолк, утонув в зловещей тишине, что царила вокруг. Шаркая по полу, мы медленно двигались вперед, стараясь сохранять спокойствие и твердость духа.
Вдруг носок моего ботинка коснулся чего-то, и оно с грохотом покатилось по полу. К этому времени зрение более-менее адаптировалось. Я наклонился, нащупал рукой и поднял.
Мои пальцы сжимали покрытый трещинами череп. Из его левой глазницы выполз червь. От ужаса и отвращения я резко отбросил его прочь.
– Ребята… – настороженно прошептал Санек. – Смотрите, что здесь.
Он осветил фонарем ржавые цепи, на которых был подвешен старый деревянный гроб из грубых необтесанных досок. Крышка саркофага была крест-накрест перекрыта цепями.
Сердцебиение участилось. Стало тяжело дышать.
Гроб затрясся. Мы все разом отпрыгнули назад, охнув. Удары сердца в ушах заглушали лязг цепей. Вскоре те оборвались, и крышка гроба со скрипом распахнулась.
Два водянистых, залитых кровью глаза вспыхнули в темноте. У меня екнуло сердце. Я застыл на месте. Не знаю, у кого хватило смелости, но чей-то луч фонаря осветил того, кто был запечатан в гробу.
Длинное, с высокими воротником и кружевными манжетами платье образца восемнадцатого века окутало разложившееся тело, костлявое, с туго натянутой поверх мышц и скелета белой, как мел, кожей. Безгубый рот был запачкан свежей кровью. Острые уши, выпуклый испещренный морщинами лоб, заостренный на макушке череп. Черные острые когти, выросшие из длинных костлявых, съеденных артритом пальцев.
Хрустнули шейные позвонки, он задвигал головой, как на разминке на уроке физкультуры. Затем, сложенные по швам руки, согнулись в локтях, костлявые пальцы обхватили края стенок саркофага. Он оттолкнулся и спрыгнул на пол.
Выпрямляясь с колен, упырь задел макушкой потолок.
– Ха-ха-ха-ха-хах… – тихо засмеялся он, переводя взгляд с одного из нас на другого.
– Сматываться нам надо… – шепнул Леха.
– Ага. – кивнул Санек.
– Что мы трусы какие, что ли? – вызвался вперед я. – Он один, а нас много. Давайте надаем ему лещей, как следует!
С этими словами я подбежал к существу и всадил ему с разных рук по челюсти. Он даже не шелохнулся. А потом схватил меня за шиворот и поднял над полом.
Я дергал ногами и махал руками, как марионетка, ощущая холод, исходивший от костлявых ледяных пальцев. К счастью, муки мои продлились недолго. Помощь не заставила себя ждать. Как гласила старая пословица: друзья познаются в беде, и вот она нагрянула беда!
Сквозь пелену ужаса, я услышал топот ног и голоса своих товарищей. Хватка мертвеца ослабла, и я выскользнул из его когтей, рухнув на пол.
Я отполз подальше от кучи мала, перевел дыхание и стал наблюдать за тем, как мои друзья вставляют ему таких крепких пиздюлей, ох… надолго запомнит. Леха, запрыгнув на спину страшилища, пытался закрыть ему глаза. Тем временем Санек дубасил его, что есть мочи по животу и его мерзопакостной морде на пару с Вовкой.
Однако, чудищу удалось сбросить с себя Леху и на время отбиться. Но именно, что временно, так как дальше пришлось ему несладко. Из темноты, внезапно вынырнул Димон, державший в руках здоровенное заостренное полено. Он обхватил его как таран и с неистовым криком побежал на нашего врага, целясь острием ему в спину.
– А-ааа-аааа-а!
Полено прошло насквозь через упыря, обрызгав нас всех и все вокруг гнилой, смрадной кровью. Обагренный конец тарана вышел из груди, вывернув ребра наизнанку. Димон вытер пот со лба и отошел в сторону поглазеть на результат своего подвига. Отошли мы все. Санек протянул руку и помог мне подняться.
Как пьяный, раскачиваясь из стороны в сторону, с пронзенным туловищем он двинулся на нас, расставив ручищи в стороны.
Волоча ноги, наш главарь подошел к упырю сзади, поднимая найденный в углу колун. Чудище обернулось, посмотрело на него своими водянистыми, залитыми кровью глазищами. Димон взмахнул топором. Раздался свист. Потом чавкающий звук. С первого удара голова не поддалась. Лезвие лишь наполовину прорубило шею. Второй удар отсек голову чудовища.
– Кажись, грохнули… – выдохнул Леха.
7.
С облегчением, мы выбрались из дома наружу и вдохнули полной грудью свежий ночной воздух. Позади нас высился терем. Однако он уже не казался нам таким зловещим, как раньше. Тепереча нечем ему было страх на людей нагонять. Помер хозяин его, вурдалак страшный, что людям жизни не давал.
– Ну, Димон, – я хлопнул его по плечу. – Герой ты наш. Упыря настоящего завалил.
– Да, что там? – отмахнулся, застеснявшись тот. – Зря я вас сюда притащил. Кто знает, как еще могло все обернуться?
– А ведь Белогор оказался прав… – вздохнул Леха, почесав затылок. – Зря мы ему не поверили. Дед знал, что говорил.
– Там это… колодец еще есть. – вспомнил я. – И в нем тоже, будто бы кто-то прячется. Проверим, может?
– Колодец… – нахмурился Димон. – Нет уж, с меня довольно на сегодня ужасов. Тикаем отсюда восвояси. С одним бесом как-то еще справились, но с вторым, да еще и в колодце… я пас.
По выражениям лиц и движением голов, стало очевидно, что все остальные тоже не горят идеей возвращаться в дом и уж тем более лезть в колодец. А я, меж прочим, предложил эту затею к слову, дабы разговор поддержать. Сам тоже мечтал поскорее отсюда убраться.
8.
Почти впотьмах возвращались мы в деревню. Однако же, вскоре заплутали вовсе. Сбились и потеряли дорогу. Как будто лес и хотел, чтобы мы заблудились. Черные, как сама смерть деревья обступали и то и дело перегораживали нам дорогу.
В одночасье, я осознал, что оказался совсем один и потерял из виду своих товарищей. Мои громкие, рвущие горло оклики тонули в дремучей чаще, не достигая до своих адресатов.
Задыхаясь от ужаса и охватившей меня паники, я остановился, опершись об ствол березы.
– Где же вы все… – тяжело дыша выдохнул я, озираясь по сторонам.
Голова пошла кругом от вида чащи. И вдруг я услышал знакомый голос:
– Заплутал, милок? – рука Белогора легла мне на плечо.
Я вздрогнул и резко обернулся. От старца меня отделяла пара шагов.
Глаза его сверкали красным огнем, лицо обезобразили черные трещины, подобно узору, нанесенному художником в качестве жуткого грима. В правой руке Белогор сжимал рукоятку топора с искупавшемся в крови лезвием. С изощренного острия, как красные жемчужины стекали алые капли.
– Белогор… – залепетал я шепотом.
– Вы убили мое дитя и расплатитесь за это своей же кровью. – произнес он и рванул с места, вздымая топор вверх.
Я бросился наутек. У меня за спиной звенел дьявольский хохот. Никогда в жизни мне не приходилось так быстро бегать. И я даже не знал, что способен на такое.
Из чащи я пулей вылетел на поляну. На мгновение остановился и обернулся. Сначала два красных глаза, а вслед за ними фигура с топором вынырнула из густого мрака деревьев. Я сорвался с места.
Безумный смех позади леденил душу.
Я поднял голову и увидел на горизонте поляны хижину. Оценив расстояние в около сотню шагов, я прибавил темпа. Однако силы мои уже были на исходе. Ноги начинали слабеть. Меня двигал вперед лишь адреналин и инстинкт самосохранения.
Вдруг смех заглох. Раздался оглушительный рев. Я обернулся. Огромный, испещренный шрамами медведь сбил с ног моего преследователя и втаптывал в землю, растерзывал и кромсал. Взмахи огромных когтистых лап увенчивали брызги крови.
Я добрался до хижины. Запер дверь на засов и, весь дрожа, опустился на пол подле печи. Я не смыкал глаз весь остаток ночи вплоть до самого рассвета. Так и сидел, дрожа, забившись в угол. А на рассвете вышел из дому и побрел домой.
В деревне меня никто не узнал. Все только тыкали пальцами. Дома я посмотрел на себя в зеркало.
Волосы мои поседели.
Как борода Белогора.