Путь к себе

Глава 11

Так мы и стали друг друга защищать, объединившись в свою маленькую группу, три самых беззащитных существа в этом доме. Однако, ремнем нам с сестрой все-равно периодически доставалось, хорошо хотя бы, что реже, чем обычно. Когда в наказания вмешивался отец, не спасала даже кошка. А чуть позже родители догадались закрывать кошку в какой-нибудь из комнат, а потом уже принимались за наше воспитание. Но хоть какой-то период передышки у нас был, мы рады были уже и этому.

Двойку я, конечно, исправила. Учителям тоже совсем не улыбалось из отличницы сделать двоечницу. Тем более, что двойку мне поставили не за знания, а скорее за поведение. Зимой сестру все-таки отдали в детский сад, родители до последнего с этим тянули. Тогда сидеть с детьми мамы могли только до года, моя мама и так уже сидела с моей сестрой больше положенного. Только благодаря отцу ее не трогали до поры до времени. Отец буквально реанимировал завод, прибыль при этом увеличилась в разы, и руководство закрывало глаза на то, что его жена до сих пор не вышла на работу.

Родители до жути боялись детских яслей, садов и прочих детских учреждений. Меня отдали сначала в ясли, как и полагалось, в один годик. Отпуск по уходу за ребенком полагался только до 1 года. Потом мама обязана выйти на работу, а ребенка отдать в ясли. За детьми в детских садах никто особо не следил, никто не нянчился. Горшок в качестве туалета далеко не все умели использовать. По идее воспитатели должны были рассаживать детей на горшки. Но не очень-то они стремились это делать.

Холодный бетонный пол, никакого хотя бы тоненького коврика. Малыши, оторванные от родителей так рано, не понимали, куда попали и писались в штаны просто от страха, какой уж тут горшок. Потом в этих же мокрых штанах возились на холодном бетонном полу весь день. Я тоже не стала исключением. Просидев до вечера в мокрых колготках на ледяном бетоне, я застудила себе все, что только можно было застудить. Начались бесконечные походы по больницам, и сейчас, в начальных классах, я простывала от малейшего дуновения ветерка. А ведь родилась вполне здоровым ребенком и до яслей ни разу не чихнула.

Боясь повторения кошмара, сестру в ясли не отдали, и с садиком тоже не спешили. К тому же сестра и так родилась болезненным ребенком, а что с ней будет в саду без присмотра матери, даже представлять никто не хотел. Но тянуть больше было невозможно. Маме буквально было приказано выходить на работу.

Сейчас это звучит дико, но в Советском Союзе не работать было нельзя. Была уголовная статья за тунеядство. Если не работаешь без уважительных причин, то и за решетку загреметь недолго. С другой стороны, и безработицы не было совсем. А если есть диплом о получении какой-то специальности, то работника обязаны принять согласно диплому именно на эту специальность, не важно, есть у него опыт или нет. В общем были и плюсы, и минусы.

Так вот, в 3 с небольшим года сестру все-таки пришлось отдать в детский сад. Правда находилась она там не весь день, я забирала ее после школы. И она, кстати говоря, не очень-то рвалась оттуда домой. Ее там никто не обижал, не кричал и не бил. Я ее понимала как никто другой, мне тоже со школы домой идти часто не хотелось.

Садик оказался совсем неплохим, на полах были половички, за детьми воспитатели следили, моей сестре там нравилось. Наверное, сказывалось то, что это поселок, не город, население небольшое, все друг друга знают. И те же воспитатели у какой-либо мамы что-то покупали, либо делали прическу, или еще что-нибудь. Поэтому к детям относились чуть ли не как к своим, приглядывали за ними со всей ответственностью. Так что наши родители зря опасались.

Третий класс я, уже по сложившейся традиции, закончила с отличием. С радостью распрощалась с нашей учительницей, теперь забуду ее как страшный сон. На следующий год у нас будут другие учителя и классный руководитель. Садик закрыли на лето на ремонт, и теперь я с сестрой оставалась дома в качестве няни. И это были самые лучшие дни. Когда мы дома одни весь день, а родители на работе.

Ко мне с утра пораньше прибегала куча друзей. Мы с сестрой, как и планировали, перетащили игрушки на веранду, входную дверь открывали и оставляли открытой. Играли то на улице в песке, то на веранде, бегали туда-сюда. Танюшка вообще была в восторге, все хотели ее потискать, потаскать на руках, она только выбирала, к кому пойти на ручки. Правда, приходилось еще поливать и пропалывать грядки. Но у меня были друзья. Чтобы поскорее вернуться к играм, они помогали мне с работой в огороде. Дружною толпой мы быстро управлялись с грядками.

Каждый выходной мы с отцом играли в шахматы, учить меня шахматам он начал еще в городе, до переезда. А совсем недавно мне купили книгу «Я играю в шахматы». В ней было очень много интересных шахматных комбинаций и заданий. Я с жадностью изучала книгу, повторяла все на шахматной доске и пыталась применять в игре с отцом. Вскоре я все чаще стала обыгрывать отца по-настоящему, без поддавков с его стороны. В школе у нас был шахматный кружок, и я решила осенью туда записаться.

Наши саженцы все пережили зиму. А зимы раньше были суровые, морозные и снежные, не то, что сейчас. Я с восторгом смотрела на малюсенькие будущие яблони с зелеными листочками. На покрывшиеся листьями кустики смородины и малины, и все остальные растения тоже радовали глаз. Это ведь и моими силами тоже они обрели жизнь. И через несколько лет у нас будет большой красивый сад.

На речку правда ходили теперь редко. Река находилась в лесу, идти до нее далеко. Это раньше, в городе река была под боком, а здесь до нее еще добраться нужно, причем сначала через болото, а потом еще какое-то время через лес. Хорошо, что летом болото почти полностью пересыхало, только кочки тут и там затрудняли путь. Была дорога и в обход кочек, но это уже слишком далеко получалось, на велосипеде еще можно было бы доехать. Однако велосипед был только один, который мне подарили когда-то на день рождения, все семейство на нем никак не уместится. Родители давно хотели приобрести еще парочку великов, но нигде не могли их найти, что было обычным явлением в СССР.

А в целом лето выдалось замечательным, играли мы или на веранде, или на улице, поэтому в доме все стояло на своих местах и ничего не разбивалось. Соответственно нас меньше наказывали. Еще мы бегали за дом, в курятник, посмотреть на цыплят. На улице тепло, поэтому все цыплята были снаружи, не в курятнике. Вокруг курятника отец специально огородил небольшой участок земли забором, чтобы птицы могли гулять на улице. Цыплята только начали менять желтый пушок на перья, были очень хорошенькими и смешными, мы подолгу наблюдали за ними. И когда лето закончилось, мне впервые не хотелось идти в школу.

Глава 12

Учебный год начался не с самой приятной новости. Классным руководителем у нас теперь будет злющая стервозная женщина, которую ненавидели абсолютно все ученики. Старшеклассники за спиной называли ее «стерва фригидная». Я не понимала, что такое «фригидная», но судя по тому, как произносили это слово, наверное, что-то очень обидное. Лучше бы уж предыдущая училка осталась, тоже, конечно, не подарок, но к ее выходкам я более-менее привыкла. А чего от этой злючки ждать, неизвестно. Почему из большого количества учителей нам досталась именно она? Я уже устала жить в постоянном напряжении. Дома как в тюрьме, шаг в сторону – расстрел. И в школе теперь ничего хорошего не предвидится. А учиться еще так долго!

Теперь все наши классы располагались на 2-м и на 3-м этажах, 1-й этаж был только для начальных классов. Уроки проходили в разных кабинетах, сначала я записывала в дневнике рядом с названием предмета номер кабинета. Но мы быстро освоились, и вскоре я перестала вести записи. После окончания всех уроков мы обязаны были собираться в кабинете классного руководителя.

Классная назначала дежурных, кто сегодня будет мыть полы в кабинете. Уборщица у нас была, но она мыла только школьные коридоры, а в классах ученики убирали сами. Причем классная обязательно оставалась до самого конца уборки, проверяла каждый сантиметр, придиралась к каждому пятнышку. При этом кричала, что дома-то, наверное, так не убираете. Один раз я попыталась возразить, что дом и школьный класс – это немного разные вещи. В итоге я перемывала пол несколько раз. Домой шла злющая и ненавидела нашу стерву всей душой.

А еще у меня начала расти грудь. Я, конечно, знала, что она когда-нибудь станет больше, но чтобы так рано. Другие одноклассницы были плоские как доска, никакого намека на грудь, а мне уже к Новому году мама купила мой первый бюстгальтер. Мама объяснила мне, что я слишком рано начала развиваться физически, что это нормально, у всех изменения происходят по-разному.

Еще мама объяснила, что такое критические дни, и чтобы я не пугалась, когда они начнутся, а судя по моему развитию начаться они могут в любой момент. На меня накатила просто огромная волна облегчения. Так вот значит, что это было пару недель назад, а я уж думала, что умираю. Пришлось пожертвовать одной из простыней, благо их было много, я надеялась, что мама не заметит отсутствие одной из них. Теперь я хотя бы знаю, что нужно делать в таких случаях. Могла бы и раньше рассказать.

В школе появилось много новых предметов, однако самой любимой у меня все-равно оставалась математика. И еще я всерьез увлеклась шахматами, записалась в школьный шахматный кружок. Отца я теперь обыгрывала достаточно легко, даже как-то неинтересно стало с ним играть.

Однажды на уроке физкультуры наш физрук попросил меня зайти к нему в тренерскую, пока остальные бегают кросс. Я была только рада, бегать я ненавидела. Когда мы с ним зашли в его кабинет, там уже была девочка из другого класса, на год старше меня. Учитель вручил нам набор шахмат и попросил сыграть партию.

Мы разыграли на кулаках, кто будет играть белыми, кто черными, расставили фигуры, мне достались черные, партия началась. Девочку звали Оля, она оказалась сильным соперником, партия обещала быть захватывающей. Она так же, как и я, просчитывала несколько ходов наперед, поэтому подловить ее на ошибке было невозможно, и я сразу оставила эту идею. Физрук стоял здесь же, с интересом наблюдал за нами и, казалось, совсем забыл, что у него идет урок.

Оба сдвоенных урока физкультуры мы просидели за шахматами. В конце концов с огромным трудом, но я выиграла. Физрук пожал мне руку и с гордостью сообщил, что я поеду на районный школьный шахматный турнир, буду представлять нашу школу. Едут ученики с 4-го по 10-й класс, я получалась самым молодым представителем школы. Это было что-то новое, волнующее, я захлопала от радости в ладоши. Физрук снисходительно улыбнулся, велел мне к субботе хорошо подготовиться. Сейчас я могу идти переодеваться, урок уже почти закончился, а он пойдет посмотрит, осталось ли что-нибудь от спортзала, пока его не было.

В субботу у нас тоже есть уроки, но меня от них освободили. Классная с каким-то злорадством сказала, что раз я в субботу от занятий отлыниваю, значит в пятницу буду мыть полы в классе вне очереди, еще и парты помою в придачу. По ее словам, у меня целых два дня выходных будет вместо одного, поэтому не грех и поработать. Все-таки ей удалось испортить мое радостное настроение, вот уж действительно стерва. Удовольствие ей доставляет что ли гадости людям делать? Ну и ладно, все помою, не развалюсь.

В субботу рано утром я сидела в школьном автобусе, ехавшем в районный центр. Было и страшно, и любопытно одновременно. Что там будет, на этом турнире? С нами ехал физрук и было еще несколько учителей. Наконец, подъехали к большому белому зданию. Нас провели в огромный зал, где стояли столики в несколько рядов. На каждом столике уже разложена шахматная доска и расставлены шахматы, а сами столы пронумерованы. На стене возле входа висел большой плакат. В нем было расписано, какой игрок за каким столиком сейчас должен играть и какими фигурами.

Первая партия у меня должна состояться за столиком №2, и я играю черными. Я посчитала это добрым знаком, поскольку свою значимую победу я одержала именно черными фигурами. Рядом висел еще один плакат, в нем просто перечислялись фамилии всех игроков, и напротив своей фамилии после игры нужно было ставить 2 в случае выигрыша, 1 в случае пата (шахматной ничьи) и 0 при проигрыше. Проставлять цифры нужно через запятую после каждой партии. В конце дня баллы суммируются, определяется победитель.

Я пошла за свой столик. Зал начал наполняться людьми, все были такие взрослые, в основном старшеклассники, и мальчиков намного больше, чем девочек. Девчонок вообще по пальцам пересчитать можно было. Меня начало потряхивать. Как же я буду с ними играть? Они намного старше меня, и умнее. Лучше бы я еще раз весь класс отдраила. Тут ко мне подошел физрук, наверное, заметил растерянность у меня на лице.

– Лена, соберись! – Он положил мне руку на плечо. – Не думай о возрасте, перед тобой просто соперник. Он может быть круглым отличником в школе и знать все школьные предметы гораздо лучше тебя, здесь это ничего на значит. Это шахматы! Это совсем другое, думай только об этом. Просто соперник в шахматах, не школьный всезнайка. Я верю в тебя! – Сказал он напоследок и отошел.

Моим соперником оказался мальчик, как минимум класса на три старше меня. Наверное, он не воспринял меня всерьез, и я довольно быстро выиграла. Физрук, улыбнувшись, сжал победно кулак и пошел рисовать двоечку напротив моей фамилии. Мальчишка, похоже, так и не мог понять, как он умудрился проиграть, а мне моя победа придала уверенности.

Дальше были и проигрыши, было даже две ничьи, но выигрышей было точно больше, намного больше. Учитель фиксировал баллы в плакате. Потом был перерыв, нас отвели в столовую. После обеда турнир продолжился. Я, если честно, сильно устала. Я не привыкла целый день находиться в состоянии умственного напряжения. Наконец, была сыграна последняя партия, за окнами уже начинало темнеть. Стояла зима, темнота наступала рано.

Нас отвели в другой зал, мне он напомнил кинотеатр: несколько рядов с сиденьями, а перед ними – большая сцена с огромным столом посередине. За столом сидело несколько человек, они считали результаты и скоро должны были нам их объявить. Я с нетерпением ждала, какое у меня будет место, надеюсь, хотя бы в серединке. Очень не хочется попасть в число последних мест с самыми слабыми игроками. Наконец, мужчина в центре поднялся, взял в руки микрофон, прокашлялся в него и произнес:

– Я назову фамилии только десяти лучших игроков сегодняшнего турнира, они продолжат играть завтра за звание победителя районного шахматного турнира. Результаты остальных игроков будут вывешены в игровом зале. Вы сможете их посмотреть после нашего собрания. Итак, я начинаю.

В зале наступила гробовая тишина. Мужчина начал с последнего, 10-го места, назвал фамилию игрока и школу, которую он представлял. Прозвучала не моя фамилия, где-то позади меня раздался радостный крик и хлопки в ладоши. Докладчик продолжил, дошел уже до 5-го места, мою фамилию так и не назвали. Физрук сидел рядом со мной, я отчетливо ощущала его напряжение.

Сама же я малость приуныла, зря он на что-то надеется, плохой из меня шахматист, зачем я вообще поехала, провела бы лучше выходные дома, с сестрой. Из моих грез о доме меня вырвал какой-то дикий вопль физрука. Он вскочил с сиденья, прыгал на месте как помешанный и орал: «Знай наших!» Я всерьез подумала, что от перенапряжения он внезапно сошел с ума. Тут он посмотрел на меня, я вжалась поглубже в сиденье, неизвестно, чего ждать от сумасшедшего.

– Ты что, не слышала ничего? Ты на втором месте. На втором! Я даже подумать о таком не мог! Я знал, что ты справишься. Я верил в тебя! Но чтобы призовое место! Ты лучшая!

До меня наконец дошло, что я в числе победителей, мне тоже захотелось прыгать и кричать. Физрук схватил меня на руки и начал подбрасывать. Было немного некомфортно, я уже не маленькая. Докладчик снисходительно дождался, когда мы успокоимся, потом назвал последнюю фамилию занявшего первое место. Впереди раздались вопли еще похлеще наших, после этого все начали, не торопясь, расходиться. Значит, я еще и завтра сюда приеду, ничего себе, два выходных называется. На обратном пути в автобусе физрук всю дорогу давал мне кучу напутствий, я почти ничего не запомнила, я очень устала и хотела спать.

Следующий день был почти таким же, как предыдущий, только игроков было меньше, сегодня должны были быстро отыграть, к тому же в сегодняшнем турнире проигравший выбывает. Если получалась ничья, партия переигрывалась. Но патовых ситуаций в этот день не было, и ближе к обеду совершенно неожиданно для меня осталось двое игроков: я и тот самый мальчик, с которым вчера я играла самую первую партию и выиграла у него. Значит, действительно, вчера он просто не ожидал, что какая-то малявка сможет его обыграть, сегодня уже так не оплошает, будет играть в полную силу.

В любом случае, второе место у меня уже точно есть. И это среди всего района, среди множества представителей разных городов, сел, деревень. Я играть уже не особо и хотела. Наверное, поэтому и проиграла, не настроилась на серьезную игру. Но для меня это была победа! Мой партнер по шахматной партии пожал мне руку со словами: «Поздравляю со вторым местом. Ты достойный соперник. Благодарю за игру!». Пролепетав «спасибо», я смущенно опустила глаза. Меня хвалили очень редко, и я не знала, как себя вести в подобных ситуациях.

Физрук же в это время отплясывал что-то невообразимое, лицо у него покраснело, и я боялась, что его сейчас хватит удар. Потом было награждение, мне вручили грамоту – такой очень плотный лист, на котором серебряными буквами выбито: «За второе место в районном шахматном турнире». Все эти грамоты, похвальные школьные листы и прочие награды хранятся у меня до сих пор. Перед отъездом мы зашли в столовую, спокойно поели и поехали домой. В этот раз никто меня разговорами не доставал, все устали за эти два дня и переволновались, а завтра уже в школу надо, я даже не отдохнула совсем.

Дома, разглядывая мою грамоту, отец похлопал меня по плечу, сказав при этом:

– Молодец, дочь! В следующий раз ждем от тебя первое место.

Услышать похвалу от отца как бальзам на душу. А вот про следующий раз я как-то не подумала. Будет еще и следующий раз? Мне так-то и этого раза уже хватило, это слишком тяжело, ни один школьный урок меня так не выматывал.

В школе я мгновенно стала знаменитостью, меня все поздравляли. А через несколько дней Анжела ворвалась в класс по математике после урока с газетой в руках.

– Лен, смотри, здесь про тебя пишут.

Она сунула мне под нос местную газету, уже не помню точно, как она называлась, но выписывали ее абсолютно все. Там действительно на первой полосе была заметка о том, что юная шахматистка стала призером районного шахматного турнира, несколько раз упоминались мои имя и фамилия. И фотография моя была, с турнира. Я даже не заметила, когда меня сфотографировать успели. Заканчивалась заметка тем, что мною гордится школа и весь поселок.

Дома родители уже накрыли к моему приходу праздничный стол, улыбались, поздравляли меня с победой. Я от растерянности разбила чашку из нового чайного сервиза и с ужасом ждала взбучки. Но мама со словами: «Ерунда. Это к счастью» просто убрала осколки. В тот день я поняла, что, если я побеждаю, то прощаются все прегрешения, никто меня не наказывает. Значит, я должна побеждать всегда.

Обо мне еще поговорили какое-то время, но вскоре жизнь вошла в обычное русло, полным ходом шла подготовка к школьным новогодним праздникам. Я увлекалась не только шахматами. Мне нравилось различное рукоделие, я с энтузиазмом осваивала вязание крючком и спицами. Еще я очень любила изделия из макраме, но у меня пока не получалось вязать аккуратные красивые узлы. Я даже стихи пробовала сочинять, причем получалось неплохо, но мне очень тяжело давались рифмы, поэтому интерес к стихам быстро угас.

Также я очень хотела научиться шить. В Советском Союзе особого разнообразия в одежде не было, да и выбора тоже не было. Поступит в массовую продажу какой-нибудь один фасон, всего его и хватают, пока есть, что хватать. И ходят потом все в одинаковой одежде серой безликой массой. На фоне толпы выделялись только рукодельницы, умеющие шить. Сразу было заметно, если по улице идет девушка в ярком необычном платье, значит она шьет себе сама. В Союзе мечтала научиться шить практически каждая женщина, в то время подобное мастерство было, можно сказать, необходимостью. Моя мама шить умела, причем шила хорошо и обещала скоро начать учить меня.

Еще я любила рисовать и здесь тоже достигла определенного мастерства. Поэтому мне и еще двум девочкам из нашего класса было поручено нарисовать новогодние праздничные плакаты на стены школы. После уроков мы задерживались в школе, классная уходила домой, мы сдвигали парты к стенам, освобождая побольше места в середине класса. Расстилали на полу большие холсты белого ватмана, с увлечением рисовали на них новогодние сюжеты. Мне очень нравилась школьная жизнь. По сути, школа стала для меня родным домом, только наша классная не вписывалась в эту радужную картину. Однако я уже давно понимала, что абсолютно все замечательно не бывает, обязательно есть какие-то минусы. Но, по крайней мере, я не боялась идти в школу, в отличии от своего настоящего дома.