Пустившие по ветру. Роман

Из склянки не особо пахло и Гастиэль скривился, но в воду плеснул. Тут же пришел в неописуемый восторг, ибо вода вспенилась густой шапкой, а по ванной комнате разлился исключительный аромат с древесно-хвойными нотками. Никаких цветков, фруктов и сладости. Он старался отгонять от себя мысли о том, что годящаяся ему в дочери девица видела его насквозь.

– Ну и ладно, – вслух протянул он ответ своим мыслям и потянулся за слегка запотевшим бокалом с прохладным вином. С наслаждением отпил и прикрыл глаза.

Он не успел вдоволь намечтаться и как следует расслабиться. В дверь ванной постучали настойчиво несколько раз.

– Гастиэль, ты там живой?

– Тебя впустить? – нехотя поинтересовался он у супруги.

– Вот еще! – возмутилась та. – Мама приедет завтра утром, ты не забыл, что ее надо встретить?!

– Не забыл, – проворчал он, стараясь удержаться от волны накатившего гнева. Разумеется, забыл. Но более подходящего момента она не нашла, конечно.

Фьюриэль не сильно любила праздники и шумные торжества лечебницы, по большей части старалась их избегать, чем вызывала определенное негодование сословия.

На этот раз избежать мероприятия не удалось.

Она выбрала темно-изумрудное платье из бархата с шелковой нижней сорочкой кипенно-белого цвета. Как в лучших северных традициях. Что поделать, если крой платьев лесных не предусматривал такой конституции, как у четвертькровки. Гарнитур из белого золота с крупными жемчужинами придавал ей исключительно благородный дворянский вид, несмотря на короткие волосы до плеч.

Ее рядом с собой посадил Ириэль, не забыв осыпать девушку комплиментами. По другую руку расположился Данэль, оттеснив Гастиэля в сторону.

Фьюриэль подвинула к себе блюдо с овощами и потихоньку начала перегружать их себе в тарелку. Заметив такое безобразие, Ириэль со всем присущим ему великодушием подцепил кусок истекающего соком мяса средней прожарки и шлепнул его поверх овощей.

– Давай как положено! Вкусно же!

– Не сомневаюсь, – ответила девушка, придавая горе на тарелке удобоваримый вид. Данэль уже взялся разливать вино.

– Фьюриэль?

– Ты же знаешь, – она подставила небольшой мельхиоровый бокал для настойки. И естественно, это не укрылось от Гастиэля, громогласно одобрительно поддержавшего девушку.

– О, вот это по-нашему! Данэль, ты не там сел со своей сладкой водой! Ну-ка пусти надьяра!

Данэль попытался что-то проворчать в ответ, но вышло до того невразумительно, что он устыдился и уступил место Гастиэлю.

– Кто кого, надьяра Фьюриэль? – заговорщицки подмигнул он ей. Она молча взглядом указала на все еще пустой бокал.

Фьюриэль ловила себя на том, что хмель никак не хотел ее брать. Голова была занята мыслями о том, не слишком ли глубокий вырез на платье и не слишком ли откровенный на нем разрез, изящно приоткрывавший колени. Гастиэль просто пожирал ее глазами, а указать ему на бестактность она не могла. А когда тот наклонился, сказать ей что-то на ухо, она ощутила неодолимую силу с другой стороны, вытаскивавшую ее из-за стола. Ириэль, приобняв девушку за талию, утащил ее танцевать первой за этот вечер.

– Спасибо, – шепнула она. Тот подмигнул ей и притянул к себе.

– По-взрослому? – поинтересовался он, скорее ради приличия, чем ради ответа. Она в ответ хмыкнула и обняла его за шею. Ириэль был одним из немногих, кому она позволяла подобное поведение по отношению к себе, потому как знала, что он не перейдет границ.

Ириэль был превосходным танцором, легким и пластичным. Но и Фьюриэль была готова дать ему фору, чему тот был явно рад.

– И почему ты так редко это делаешь? – удивился он, кружа ее в третьем подряд танце. – Ты же легконогая, словно лань!

– Я просто не могу остановиться, начав, – не успела улыбнуться она, как по лицу Ириэля пробежала пасмурная тень. В то же мгновение ее взяли за плечи со спины и настойчиво отцепили от партнера.

– Я вас украду, – констатировал Гастиэль.

– Не стоит, – попыталась сбежать девушка, но костоправ вцепился ей в локоть стальной хваткой.

– Куда?

– Мне дурно, надьяр, – отмахнулась та. – Мне надо подышать.

– Пойдем, – протянул тот и сопроводил девушку на улицу.

Фьюриэль медленно шла в темноту, Гастиэль держался несколько поодаль, но из вида ее не упускал. Наконец, она остановилась среди деревьев, откуда уже не было слышно ни музыки, ни веселья.

– Фьюриэль, я так пьян, что туго соображаю, – проговорил Гастиэль, подходя к ней поближе.

– Обратно сами не дойдете, надьяр? – она повернулась к нему и обеспокоенно вздернула бровь. После чего взяла его под руку и повела обратно.

– А если бы я не был женат, ты смогла бы меня любить? – внезапно поинтересовался он.

– Вы явно перебрали сегодня, надьяр, – скептически заметила девушка. Тот остановился и упрямо повторил:

– Если бы я не был женат, ты смогла бы меня любить?

– Неверный вопрос, надьяр, – сдалась та. – Чтобы любить кого-то, нужен просто этот кто-то, безо всяких условностей. А вот чтобы проявлять свою любовь открыто, уже должны быть соблюдены определенные условия.

– Вопрос подразумевал односложный ответ, надьяра, – проворчал Гастиэль. Та закатила глаза.

– Если бы солнце вставало на западе, а не на востоке, вам было бы светло?

– Да какая разница! – возмутился Гастиэль. Девушка развела руками. Он набрал воздуха в легкие, чтобы выдать гневную тираду, но почему-то выдохнул и негромко сказал: – А скажи я, что люблю тебя, что бы ты ответила?

– А скажите, и посмотрим, – Фьюриэль старалась сглотнуть комок и утихомирить мечущихся мотыльков внутри. Гастиэль молча отвернулся и побрел прочь. Девушка вздохнула и пошла следом. Внезапно он резко повернулся, притянул девушку к себе и поцеловал. Да так, что у нее аж голова закружилась от нехватки воздуха.

Она сделала над собой драконово усилие, отстраняя от себя мужчину, после чего влепила ему по лицу. Тот посмотрел на нее и сказал:

– Уважаю.

Фьюриэль в ответ фыркнула и быстрым шагом отправилась обратно в сторону веселившихся. Гастиэль, довольно улыбаясь во мраке и потирая правую щеку, побрел следом.

К тому моменту, как они вернулись за стол, Ириэль уже начал петь. Фьюриэль, неожиданно для окружающих, подключилась со второй фразы, да так к месту, что больше никто не вмешивался.

Тон традиционным песнопениям в этот раз задавал Ириэль, изящно обходя баллады особо романтического характера. Но потом все же решился. У Фьюриэль мурашки пробежали по коже, потому как он выбрал одну из ее самых любимых.

Если не считать инцидента с Гастиэлем, вечер у Фьюриэль выдался вполне удачным и душевным.

Панторэль приехал погостить у родителей. Они с Фьюриэль договорились встретиться и провести приятно время за кружечкой пива с традиционным открытым пирогом с копченостями и сыром.

Девушка связала ему узорные рукавицы на зиму в подарок, а Панторэль привез ей новенький фолиант по алхимии и письмо из Мирградской Лекарской Академии.

Фьюриэль было страшно открывать конверт, и она старалась максимально оттянуть решающий момент, да и как бы юноша мог и немного обидеться на то, что письму она в этот приезд была рада больше, чем ему самому.

– Давай, открывай уже, не томи, – наконец не выдержал Панто.

Девушка распечатала конверт и пробежала глазами письмо. Ее, разумеется, приняли, более того, обещали неплохое жалованье, если она согласится немного подработать алхимиком.

– А ты сомневалась? – хмыкнул Панто, отхлебывая из кружки.

– Панто! – Фьюриэль кинулась ему на шею, она действительно была очень рада такому предложению, и была рада, что лучший друг в ней не сомневается.

– Я не знаю, чему больше рад, – пожал плечами Панторэль. – Тому, что тебя взяли, куда хотела, или тому, что ты наконец-то выберешься из этого болота, и мы снова сможем проводить много времени вместе.

– Успею тебе надоесть, не обрадуешься, – фыркнула девушка. – Но мне все же немного страшно, Мирград – крупный город…

– Брось, Фьюри, – отмахнулся юноша. – В столице всякого хватает, конечно, но как минимум смена обстановки тебе нужна. Да и ты же собиралась на общелекарские сборы, разве нет?

– И на алхимические, – кивнула девушка, и тень печали пробежала по лицу. Панторэль поднял бровь.

– Что?

– Гастиэль…

Панторэль закатил глаза. Все разговоры рано или поздно приходили к костоправу.

– Фьюриэль, – как можно спокойнее начал Панто. – Неужели среди твоих алхимических смесей нет порошка от несчастной любви до сих пор? Он бы пользовался огромным успехом!

В Мирградской Академии Фьюриэль провела ровно неделю, прежде чем ее вызвала к себе надьяра Мансорэль, глава алхимического совета.

Лесная зим пятидесяти, с убранными причудливыми узлами волосами и теплыми зелеными глазами, перебирала бумаги сухощавыми пальцами, когда на пороге ее кабинета появилась четвертькровка.

– А, Фьюриэль, – улыбнулась она. – Присядь. Сейчас, с бумагами закончу…

Фьюриэль села в удобное кресло и, закинув ногу на ногу, расправила форму. Мансорэль сделала несколько пометок и, наконец, отложила бумаги, после чего внимательно посмотрела на девушку.

– Ну как тебе у нас, нравится? Лаборатория? Ингредиенты? Библиотека? Коллеги?

– Я здесь всего неделю, насчет коллег сказать определенного ничего не могу, а в остальном – не сравнить с Лилградом, – в голосе девушки просквозила печаль.

– Я, собственно, для чего тебя позвала, – с некоторой хитринкой продолжила Мансорэль. – Не знаю, почему ты так долго сидела в своем Лилграде, но Мирградская Академия для тебя далеко не предел. Мне, как главе алхимического совета Лесного Княжества, тебя учить нечему.

Фьюриэль округлила глаза. Все мысли в голове смешались. Она немало заплатила за стажировку, а теперь ее так ловко пытаются сплавить обратно…

– И поэтому, – продолжила женщина. – Я отправила твои документы и рекомендательное письмо надьяру Ортэлю в Лекарскую Академию в Торах.

– В Торах?! – Фьюриэль чуть не задохнулась от неожиданности. О таком она даже и помыслить не могла. Четвертькровка да в Торах?!

– Да-да, – кивнула Мансорэль и, широко улыбаясь, достала из ящика стола письмо. – Они будут тебе рады.

– Я даже не знаю, что и сказать, кроме как: «Этого не может быть!» – девушка с трудом сглотнула комок, подкативший к горлу.

– Можешь сказать спасибо, – ласково улыбнулась глава совета. Фьюриэль тут же спохватилась.

– Спасибо огромное, надьяра! Вы даже не представляете…

– Представляю, – оборвала та и протянула бумаги. – Можешь отправляться хоть сегодня, там покажешь вот эти бумаги, за подписью надьяра Ортэля.

– Спасибо еще раз, надьяра Мансорэль! – девушка чуть не задохнулась от восторга, при взгляде на бумагу с ответом и вензелями из Лекарской Академии в Торах.

– Учись, – назидательным тоном сказала та. – И помни – ты представляешь все лесное лекарское сословие.

Панторэль вернулся домой и с порога ощутил запах выпечки. Заглянув на кухню, спросил:

– Что за повод для вкусной еды?

– О, друг мой, повод есть! – уклончиво ответила девушка, доставая открытый пирог. – Есть суп и рагу.

– Буду рагу и пирог, – улыбнулся Панто и отправился мыть руки. Фьюриэль не мешала ему жадно поглощать пищу и лишь загадочно улыбалась. Наконец, вытерев губы салфеткой, юноша поинтересовался: – Так что за повод?

– Я еду в Торах.

– Что?! – от девушки не укрылось, что ее друг несколько расстроен подобной новостью.

– В Торах еду, учиться, – негромко повторила девушка. – Завтра рано утром меня захватит с собой надьяр Комсэль, он как раз везет туда на продажу шелка.

– Ну что же, я рад за тебя, – с трудом улыбнулся Панторэль. – Ты всегда мечтала побывать на родине предков, да и Торах…

– Панто, – сощурилась Фьюриэль. – Ты ведь не рад этому.

– С чего ты взяла? – деланно удивился тот.

– Я тебя всю жизнь знаю, не ври мне, – подняла бровь девушка.

– Фьюри, – вздохнул Панто. – Мне будет тебя очень не хватать. Да и что скрывать, я только-только набаловался хорошо жить с горячей домашней едой и приятными вечерами, как снова придется возвращаться к одинокой унылой жизни…

– Я же не навсегда уезжаю…

– Откуда ты знаешь? – вспыхнул юноша. – Найдешь там себе какого-нибудь северянина и поминай как звали…

– Порой я тебя не понимаю, друг мой, – развела руками девушка. – То тебя не устраивает моя печаль по поводу надьяра Гастиэля, то тебя расстраивает исполнение моей сокровенной мечты… Я не хочу думать о возможных мотивах, Панторэль.

– Тебя никогда не посещала мысль о том, что мы созданы друг для друга? – поинтересовался Панто.

Девушка встала и начала убирать со стола. Ей категорически не нравилось русло, в которое перетек разговор, но цена исполнения мечты всегда высока.

– Фьюри, – настойчиво протянул Панторэль, прерывая тягостное молчание. Она повернулась к нему и, глядя в глаза, ответила:

– Мы созданы друг для друга как брат и сестра. Иначе мое сердце не страдало бы так по другому мужчине, Панто.

– Что ж, – вздохнул тот. – Ты всегда была честна и откровенна. Спасибо тебе за это. И не бери в голову, на самом деле я очень рад за тебя.

Утром Панторэль проводил девушку к надьяру Комсэлю, развлекая ее пустой и беззаботной болтовней. Но осадок, тем не менее, остался у обоих.

***

Величественный Торах поразил девушку гораздо больше, чем она предполагала. Потрясающая архитектура зданий, совершенно не похожих на лесные, была одновременно и прочна, и филигранна. А мостовые…

Поблагодарив торговца, девушка осталась стоять и оглядываться возле здания Академии, всеми силами стараясь не открывать рта от совершенно детского восторга.

Академия была просто огромной, настолько, что Мирградская занимала бы от нее лишь пятую часть. Массивное здание из белого камня с широкими ступенями и резными колоннами тем не менее не было пугающим и пустынным. То тут, то там возникали группки северян в бело-голубой лекарской форме, которые куда-то спешили, перебрасываясь разного сорта шуточками и замечаниями. Придя в себя, девушка двинулась внутрь. Ее, все-таки, ждали.

На проходной девушка показала документы, и миловидная северянка белозубо ей улыбнулась и сказала:

– Добро пожаловать в Торах, надьяра Фьюриэль. Вам на третий этаж налево до конца по коридору, резные двери черного дерева.

– Благодарю, – кивнула девушка и двинулась в указанном направлении. Встречавшиеся ей северяне поглядывали на нее без неприязни, но с любопытством. Девушка в очередной раз вспомнила, что она другого цвета и вздохнула.

– Эй, зеленая! Тебе помочь? А то еле волочешь свой скарб! – услышала она звучный голос и повернула голову, чтобы ответить со всем подобающим достоинством, что она не зеленая, а бело-зеленая, но слова застряли у нее в горле. К ней подошел морянин-полукровка в черной форме.

– Будь любезен, голубенький, – девушка протянула ему сумку. Тот широко улыбнулся.

– Наэль, – представился тот, забрав ее вещи.

– Фьюриэль, – учтиво ответила та.

– Тебе куда?

– Эм, третий этаж, налево до конца коридора, резные двери черного дерева, – словно заклинание проговорила девушка. Брови полукровки взметнулись вверх.

– Да нам по пути! А ты вообще каким боком здесь оказалась? В сердце Северного Княжества?

– Стажер, – пожала плечами девушка. Юноша был симпатичен и очень молод, даже моложе, чем Панторэль.

– Шьешь по телу? – полюбопытствовал тот.

– Нет, – улыбнулась девушка. – Я алхимик.

– Алхимик? – изумился Наэль. – Зачем тогда тебе именно сюда? Алхимические лаборатории этажом ниже. Пришли.

Из-за резных дверей черного дерева слышался приглушенный разговор между мужчинами. Причем не самый приятный по тональностям, хотя слов было не разобрать. Полукровка закатил глаза и тихо выдохнул:

– Как обычно… Когда же до него наконец дойдет, что уже ничего не сделаешь?..

На этих словах дверь распахнулась и оттуда резким шагом вышел северянин, как две капли воды похожий на полукровку. Волосы заплетены в девять кос и перехвачены лентой на затылке. Одет он был в черный мундир с белым поясом и брошью в виде развернутой ладони на груди. Северянин, не меняя темпа, прошел мимо них, не придав парочке никакого значения. Наэль вздохнул.

– Прошу прощения, он не всегда такой, а я должен вас оставить.

– Спасибо, – кивнула девушка, забрав сумку. И, проводив юношу взглядом, постучала в дверь.

– Да-да, – спокойно ответили оттуда. Фьюриэль вздохнула и вошла.

За дверями оказался просторный кабинет с большим алхимическим столом возле огромного окна, книжными шкафами, парой удобных кресел с чайным столиком и здоровенным письменным столом, за которым сидел, склонившись над бумагами, северянин с точеными чертами лица, заплетенным колоском, в лекарском мундире поверх черного.

Северянин, продолжая писать, поднял на нее фиалкового цвета глаза и улыбнулся. Тепло так улыбнулся.

– Надьяра Фьюриэль, я полагаю?

– Добрый день, – спохватилась девушка. Северянин отложил кисть, улыбнувшись, поднялся и указал девушке на кресло возле чайного столика.

– Расслабьтесь, и чувствуйте себя как дома. Хотя, согласен, в каменном городе это сделать будет трудно, – северянин принялся наливать травяной чай, потом внезапно остановился и повернулся к девушке. – Какой же я все-таки олух, простите, надьяра. Меня зовут Гаэль, и я…

– Хэккийский лекарь?! – закончила за него изумленная Фьюриэль. Она представляла его совершенно иначе.

– О, – снова дружелюбно улыбнулся Гаэль и протянул девушке чашку с душистым напитком. Четвертькровка вдохнула аромат и сказала:

– Княжеская груша.

– От алхимика иного не ожидал, – одобрительно кивнул мужчина, усаживаясь в кресло. – Не возражаете, если я сразу перейду к делам?

Та мотнула головой в знак отсутствия возражений.

– Хорошо, – кивнул Гаэль и продолжил. – Я, честно говоря, несколько удивлен тому, что вы так молоды, ведь ваши заметки выдают блестящего профессионала…

Фьюриэль поперхнулась чаем от неожиданности. Он что, издевается над ней? Это все были простые наблюдения, не стоявшие рядом с трудами самого Гаэля.

– В Лесном Княжестве алхимия развита на порядок лучше, чем у нас, по массе причин, – пояснил тот. – Северяне – воины, поэтому у нас в приоритете шитье по телу, да и климат не самый мягкий, многие ингредиенты мы просто не можем себе позволить достать просто так, выращивая их в теплицах. Посему я был бы рад обмену опытом и стороннему взгляду на происходящее. Ваши анестетические порошки меня привели в восторг. Честно. Я бы никогда в жизни не догадался смешать иорту и корень атталиса.

– Главное – это правильная температура, атталис подвержен значительным изменениям при перепадах, – заметила девушка. Ей были очень приятны лестные слова хэккийского лекаря в свой адрес. – Причем в большей степени – цветки, поэтому их лучше экстрагировать и готовить раствор…

– Стабильность выше?

– Именно.

– Что ж, – заключил Гаэль. – Полагаю, нам будет о чем разговаривать в ближайшие несколько месяцев. Вам отвели покои на пятом этаже с личной алхимической лабораторией. Располагайтесь, даю вам пару дней для знакомства с чудесами столицы, а после жду здесь с утреца. И да, северян в черной форме лучше обходите стороной, особенно тех двоих, которых зовут Наэль старший и Наэль младший.

– Благодарю, надьяр, – девушка откланялась и отправилась располагаться.

Покои ей отвели достаточно большие. Две комнаты и личная ванная комната. Про лабораторию и говорить нечего – она вдвое больше той, в которой она работала в Лилграде. Девушке показалось весьма забавным то, что в личные покои можно было попасть не только из коридора, но и через смежную дверь лаборатории, чтобы можно было готовить какое-нибудь особо капризное снадобье, не ночуя на стуле.

Вещей девушка взяла с собой совсем немного, зато драгоценные тома не забыла. Быстро раскидав вещи по новым местам, она пошла знакомиться с оборудованием. Оглядев рабочий стол, она вздохнула – в слова хэккийского лекаря ей слабо верилось, здесь было столько всего, что глаза разбегались. Некоторые предметы и вовсе привели ее в восторг, потому как на родине она мастерила что-то подобное из подручных материалов, ибо мастера недоуменно разводили руками, мол никто не заказывал, этим никто не пользуется. Особо девушку покорил штатив со спиртовкой и регулирующимися зажимами – любую колбу или пробирку можно было нагреть без лишних проблем. А ложечки и шпатели! Произведение искусства, не меньше!

Затем Фьюриэль полезла в шкафы, проводить ревизию сырья. Опять же было очень и очень много всего, много незнакомого, но и кое-чего не имелось вовсе. Вот тут она хмыкнула и направилась в покои. На дне заплечного мешка была шкатулка с особо ценными в ее коллекции ингредиентами, которых как раз здесь и не было.

Разобравшись во внутренних помещениях, Фьюриэль отправилась изучать окрестности Академии.

Морозный воздух северной столицы приятно освежал. Голова была ясной и светлой. Девушка подумала о том, что в свое время рассказывал ее дед о Северном Княжестве. Северяне спокойно могли себе позволить крепкие напитки, потому что протрезветь по такой погоде труда не составляло. Почуяв запах снеди, Фьюриэль направилась в ближайшую харчевню под замысловатым названием «Хормундский Фьорд».

На фьорд харчевня мало походила, зато обустроена была в духе корабельного трюма. В послеобеденный час посетителей было не много. По залу бегали две служанки с подносами, а за стойкой протирал кружку плечистый северянин в безрукавном хенсае и залихватски повязанной косынке. Девушка подошла к стойке, но сказать ничего не успела. Северянин поставил перед ней кружку, которую протирал, и спросил:

– У вас в родне северян не было, надьяра?

– Дед по материнской линии, – ответила девушка. Северянин одобрительно кивнул.

– Не подумайте, что я всем так говорю, но вы очень похожи на одну из моих сестер, – склонился к ней мужчина. – Правда, до того, что с ней случилось. Чего желаете? У нас есть хороший выбор свежайших морепродуктов, мы даже готовим традиционные открытые пироги лесных…

– А пиво?

Северянин заулыбался и, подмигнув, ответил:

– Самое лучшее в Торах!

– Тогда пинту, которое потемнее и поплотнее, если есть гречишное, то…

– Больше ни слова!

Перед девушкой поставили пинту изумительно ароматного пива и деревянный поднос с копчеными кальмарами и осьминогами, рядом, отдельной горкой лежали кусочки острого сыра и соленые орешки.

– Горячее? Или Вы тоже не едите мяса, как Лесная Княжеская чета?

– Очень даже ем, – скромно улыбнулась девушка, забравшись на высокий стул возле стойки. – Чем удивите?

Северянин довольно кивнул и отбежал на кухню. Фьюриэль отхлебнула из кружки и пришла в невероятный восторг – такого пива она даже Мирграде не пробовала! Дед был прав, северяне знали толк в хорошей выпивке. Когда трактирщик вернулся, она уже допивала свою пинту и думала о том, не попросить бы еще.