- -
- 100%
- +
© Андрей Клыгин, 2022
ISBN 978-5-0053-8622-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
К ЧИТАТЕЛЯМ
Рассказы написаны в разное время. Внимательный читатель сразу обнаружит, что они написаны по-разному. Самые первые рассказы были написаны «от нечего делать», я не планировал их публиковать, они скорее напоминают школьные сочинения. Когда я их перечитал, мне стало стыдно за себя, корректировать их было бесполезно, и я хотел их удалить. Но один из моих друзей после прочтения выделил ряд рассказов, которые ему понравились, и, к моему удивлению, в этом списке оказалось несколько ранних рассказов. И я подумал, если ему понравилось, значит может понравится кому-нибудь ещё!
Так что, уважаемый читатель, если Вам не понравился рассказ, не спешите закрывать книгу, возможно следующий будет более интересен!
ПРЕДИСЛОВИЕ
Как-то, выйдя на балкон выкурить свою очередную сигарету, я увидел как прогуливались две девочки лет десяти. Они шли не спеша, и обе с любопытством всматривались в свои телефоны. Когда я через час опять оказался на балконе, то эти девочки опять не спеша шли в обратном направлении, всё так же не отрывая взгляда от своих телефонов. Потом они сели на скамеечку и продолжали всматриваться в телефоны, время от времени делая манипуляции пальцами. Через некоторое время одна из них сказала по телефону: " Мама я у десятого дома гуляю с Таней, ещё минут десять погуляю и приду». И действительно, они ещё «погуляли» десять минут и пошли, всё так же не отрывая взгляда от своей любимой игрушки.
Детство – это самое веселое и беззаботное время, и мне кажется этот «двигатель прогресса» у современных детей просто украл его.
Моё детство прошло в глухом леспромхозном поселке и, конечно, в наше время не было ни телефонов, ни смартфонов, ни айфонов, господи, у нас и радио-то было не у всех, но несмотря на весь драматизм, у меня было счастливое детство, временами даже хочется сказать: «Спасибо товарищу Брежневу за наше счастливое детство!»
Я, например, могу забыть, что происходило вчера, но некоторые моменты из раннего детства у меня навсегда отложились в памяти и мне, почему-то, захотелось их описать. Писатель из меня тот ещё, да и ошибок наверняка будет предостаточно, уж не обессудьте. И так я начинаю…
ВОЕНКОМАТ
Военкомат – это не здание на призывную службу в армию, так назывался наш двухэтажный восьмиквартирный дом. Никто так толком и не знает почему он получил такое название. Лично я думал, что он внешне напоминает военкомат, хотя я и не знал что это такое. Много лет спустя отец мне рассказал, что один из жителей этого дома когда-то работал в военкомате, получил прозвище «военком», а дом так и назвали – военкомат.
Особенность этого дома в том, что он находился на другом берегу реки от самого поселка, в этом доме прошло моё детство до первого класса включительно, потом мы переехали на другой берег и первые мои воспоминания связаны с Военкоматом.
Во дворе Военкомата
И так, это был обычный летний вечер второй половины шестидесятых годов, взрослые занимались своими делами, кто-то занимался хозяйством, а кто-то просто сидел на скамеечке, мы-детвора бегали во дворе и веселились. Около дома стоял большой котел на огне, в нём варился пек – что-то связанное с ремонтом крыши. Нас – детей к нему не подпускали, но кто постарше подходили к нему, на палочку наворачивали, поджигали и крутили. Искры летели во все стороны, получался своего рода салют. Нам было очень интересно, а чтобы больше было искр некоторые ещё наматывали резину. Намотают резину на палку, обмакнут в пек и подожгут.
Я в это время бегал по двору и крутил колесо на проволоке, как вдруг что-то шлепнулось мне в лицо и наступила темнота, а следом за ней боль. Оказывается, одна девочка очень много намотала пеку на палке, подожгла и когда стала крутить, пек слетел, и вся эта горящая масса прилетела мне в лицо и прилипла.
Что тут началось, мне больно, я ничего не вижу, только слышу со всех сторон крики, и среди этого крика слышу голос матери – «Не открывай глаза, ради Бога не открывай глаза», а я и не знаю закрыты они у меня или нет.
Кто-то сбегал за врачом, она долго мне отмывала этот пек с лица, приговаривая «Ещё немного, всё будет хорошо», а кругом, помимо меня ещё кто-то ревит и всхлипывает и, наконец, мне разрешили открыть глаза. Когда я их открыл, передо мной было очень много людей, и я сразу увидел заплаканную мать и её вопрос: «Видишь меня?». Я сказал «Вижу», и тут она ещё сильней заплакала и обхватила меня.
Девочка соседка от испуга убежала и не пришла ночевать, все боялись что она убежала в лес, но она перебрела речку и спряталась у родственников на том берегу.
Спустя какое-то время боль прошла, и я уже вовсю играл «в машинки», мать, глядя на меня всё время плакала, я-то себя со стороны не видел, а у меня слезла кожа на лице и даже на веках, лицо было красно-бордовое и мать думала что это останется на всю жизнь, но со временем всё прошло, а вот со зрением проблемы были «на всю оставшуюся жизнь».
КРОКОДИЛ
Когда мне было лет пять, я любил встречать отца с рыбалки, на которую он ходил почти каждое воскресенье, я выбегал ему навстречу, выхватывал из его рук тарку с рыбой и бежал в огород. Если в тарке была ещё живая рыба, я отпускал её в колодец, колодец был мелкий, и я наблюдал как плавают ельцы и считал себя их спасителем.
В этот день тоже было воскресенье, но отца встречать было ещё рано, и я решил сходить наловить кошкам малявы. В каждой семье в нашем военкомате было по несколько кошек, маляву ловить было не сложно, в речке Ельшма, которая была рядом с домом, её было видимо-невидимо. Уже в зрелом возрасте я узнал, что эта рыба называется гольян, но у нас все называли её малява.
Я спустился к речке у самого моста, в речке было много брёвен-топляков. В то время ещё был сплав леса по реке, и некоторые брёвна так и остались в реке, в одном месте среди брёвен скопилось много малявы, и я легко стал их вылавливать, её было так много, что некоторые цеплялись за хвост или за брюхо.
И вот когда я уже собрался идти домой, вся стая малявы резко выпрыгнула в верх, из под бревна появилась какая-то голова, схватила мою наживку и обратно под бревно. Я оторопел и не знал что делать, только смотрел как в след за наживкой под бревно ушло и грузило. Чуть ниже по реке женщины стирали бельё, но женщины это не мужики, у них не спросишь, что за чудо такое в нашей речке, а в это время под бревно уже ушёл и поплавок, делать было нечего, и я решил вытаскивать, но вытащить не могу, на том конце кто-то сильно упирался. Я упал на задницу, но быстро встал и продолжал тянуть. Вот уже показался поплавок, и потом что-то завертелось на леске и под моим напором выскочило через меня, и когда я увидел что у меня на леске, я с громким криком закричал: «Я поймал крокодила, я поймал крокодила». Женщины, которые стирали все встали и смотрели, как я, пробегая мимо них с удочкой и всё еще кричал -«Я поймал крокодила!».
Добычу я так и нёс на удочке, навстречу мне попался дружок мой по детсаду – Андрюшка, я ещё не успел ничего ему сказать как он с удивлённым восторгом сказал: «Ого, какого ты налима поймал!» и только тогда я узнал, что это был налим.
Этот налим заглотил грузило почти до самого поплавка, я отпустил его в колодец прямо на удочке и стал ждать отца с рыбалки.
С тех пор прошло уже больше пятидесяти лет, я люблю летнюю рыбалку и каждый год езжу на свою малую родину и хожу на речку с удочкой и мне всегда хочется поймать налима как в детстве, но до сих пор это был мой единственный пойманный налим.
КОМОЧЕК
В детстве, мы – ребята дошкольного возраста, постоянно играли в траве, ползали среди брёвен, оставшихся после сплава.
Однажды я обнаружил у себя на шее, в ямке, какой-то комочек, я поскрёб его пальцем, комочек не отваливался и я про него забыл. Через какое -то время комочек увеличился и приобрёл форму шарика, я потеребенькал его пальцем и мне стало интересно с ним играть. Подойдя к ребятам я похвастался :
– Смотрите что у меня есть! – и стал щёлкать по шарику как по струне.
Ребята с удивлением смотрели на меня и на шарик на моей шее.
– Что это?
– Шарик, на котором я играю!
– А можно мне поиграть? – спросила маленькая девочка.
Я с гордостью подставил ей свою шею и она с весёлым смехом стала «тренькать» во все стороны и послышались голоса:
– И мне…
– И мне…
И все по очереди стали теребенькать мой шарик. Я так возгордился, что только у меня есть такой шарик, что со временем не всем разрешал им играть, а только выборочно.
Мать, увидев в окно эту процедуру, позвала меня домой.
– Чем это вы там занимаетесь?
Я с гордостью вытянув шею сказал:
– Смотри! – и с улыбкой стал теребить шарик на шее, потеребенькав, я довольный хотел уходить, но мать сказала:
– А-ну стой, покажи ещё раз.
И я довольный ещё раз потеребенькал, мать ухватила меня и повела к комоду.
– Стой, не шевелись…
Я почувствовал лёгкую боль, затем мать взяла одеколон и смазала мне шею, сразу защипало, я сразу схватился за шею – шарик исчез.
– А где… – со слезами на глазах спросил я, – где мой шарик?
– Какой это шарик, это – клещ! – Мать открыла заслонку у печки и бросила мой «комочек» в огонь, мне даже почудилось, что он там хлопнул.
– Какой клещ? – еле сдерживая слёзы пробубнил я.
– Клещ, паразит, он у тебя всю кровь мог высосать, больше таких «шариков» нигде нет?
Я помотал головой, но мать на всякий случай меня раздела и осмотрела с ног до головы.
Выходя обратно на улицу я всё ещё держался за шею, на которой теперь ничего не было, мне было жалко мой шарик, теперь у меня нет никакого превосходства перед ребятами, теперь я как все, и мне стало обидно.
***
В наше время, если у кого-то окажется клещ, то это вызывает целую панику, некоторые даже вызывают скорую, потом сидят в поликлинике с окаменелыми лицами, за платную услугу удаляют, а потом за дополнительную плату сдают клеща на экспертизу и чуть ли не молятся в ожидании ответа.
Ха! А мы в детстве с ними играли!!!
НЕФТЕБАЗА
Недалеко от нашего поселка находилась нефтебаза, она состояла из деревянной будки, в которой время от времени находилась дежурная женщина, и за ограждением находились большие цистерны с горючим. Сразу за цистернами находился сосновый бор – излюбленное место детворы, там можно и белых грибов пособирать и различных ягод, заблудиться там было маловероятно, так как среди длинных сосен нефтебазу было видно далеко.
Мы с Серёжкой взяли по тарке и пошли собирать бруснику, но брусника была ещё не спелая.
«Может грибов поищем» – сказал я. Мы походили, но и грибов не попадалось, кто-то уже собрал до нас, с пустыми тарками возвращаться не хотелось.
– «Смотри, это что?» – спросил Серёжка, я подбежал к нему и увидел большого рыжика. Рыжик был боровой, толстый, ярко рыжего цвета. – «Давай его возьмём!» -«Да зачем он один нужен», – но через пару метров рос ещё один красавец. Рыжики были такие большие, что не влезали в тарку. Мы стали смотреть внимательней, рыжики стали попадаться почаще, но по одному и в отдалённости друг от друга, но так как рыжики были большие, мы быстро насобирали по тарке, я не мог на них налюбоваться и вдруг слышу Серёжкин голос – «А где?» – «Что где?» -«Нефтебаза где?»
Мы повертели головами, кругом был незнакомый лес, мы даже не знали с какой стороны мы пришли, мы пошли, как нам казалось, в обратном направлении, но нефтебазы не было, страх стал закрадываться нам в душу. В истерике мы стали во всё горло кричать «ау», но «ау» было кричать не удобно, получался какой-то вой, и мы просто заорали «а-а-а» и, конечно, начался рёв, мы ревели и кричали до хрипоты, вышли на маленькую полянку на которой рос небольшой куст красной смородины, мы набросились на ягоды, как будто это была последняя еда в нашей жизни.
Когда ягоды были съедены, я посмотрел на Серёжку, у него лицо оказалось пыльным и по щекам образовались дорожки от слёз, подозреваю, что такое же лицо было и у меня, в это время наши взгляды встретились и мы одновременно заревели, заорали и побрели дальше.
Не помню сколько времени мы шли, сил уже не было, Серёжка, а за ним и я, вытряхнули рыжики из тарки с истерическими криками -«Это всё из-за вас» начали их топтать, рыжики были настолько крепкие, что не раздавливались.
«Слышишь?» – «Что?» -«Машина!» Мы остановились, вдалеке послышался шум проезжающей машины, мы рванули так, как будто у нас открылось второе дыхание, и откуда только силы взялись, шума машины уже не было слышно, но мы знали, что он был в той стороне, сквозь кусты и ветки расцарапывая лица мы прорывались не останавливаясь, иногда падая, но тут же вставали, чтобы не потерять направление.
«Там просвет!» – «Вижу!» и мы рванули к просвету!
И перед нами как на ладони – нефтебаза, обессиленные но счастливые мы упали на траву!
Много лет спустя, когда я ходил по грибы, во мне всегда сидел страх, страх заблудиться, и поэтому я стараюсь ходить в лес с опытными грибниками. Как-то с одним из них я затронул эту тему и услышал ответ: – «Я не представляю, как это можно заблудиться в лесу, это у вас в городе перешёл улицу и заблудился, а здесь только ты и лес». -«Вот именно» – подумал я -«только я и лес».
МАЛИНА
– Смотри, красная! – сказал я Лёшке показывая на малину.
– Всего одна – ответил Лёшка.
– Это потому что кустик маленький, пойдем на малинник пока ещё никто не знает, а то потом всё соберут.
– Не хочется собирать..
– А мы и не будем собирать, только поедим.
Лёшку долго упрашивать не надо, и мы бодро пошагали по песчаной дороге, прошли нефтебазу, колхозные гаражи, свернули на лесную дорогу, которая вела в деревню Лучкино и по которой почти никто не ездит, прошли сосновый бор, перешли ручей, ещё немного вырубок и вот он -малинник, ещё на подходе было видно, что ягод много и мы были первые. Ягоды были не все спелые, но и спелых было достаточно.
Только приступили к поеданию, вдруг Лёшка каким-то жалобным голоском говорит:
– Я пойду домой.
– Ты что, с ума сошёл, смотри сколько ягод! – но Лёшка в ответ что-то пролепетал, что мамка заругает и тому подобное, да и чёрт с тобой – подумал я, и Лёшка медленно пошёл домой, всё время оглядываясь на меня.
Малинник тянулся вдоль дороги метров сто, с другой стороны малинника прилегал лес, я пошёл вдоль дороги, выбирая самые крупные ягоды. Чем дальше я шёл, тем меньше было ягод и решил вернуться. Когда вернулся на прежнее место, в малиннике уже кто-то был, я обрадовался – Лёшка вернулся! – Лёха, Лёха – кричал я, но Лёха не отзывался. Когда я подошёл поближе, из кустов слышалось чавканье.
– Лё-ёш, это ты? – с дрожью в голосе сказал я, чавканье продолжалось. Я осторожно отодвинул первые кусты и остолбенел, передо мной появилась бурая шерсть.
Медведь стоял от меня в двух метрах и как ни в чём не бывало уплетал ягоды. Морды его я не видел, только один бок и это постоянное чавканье, я стоял как загипнотизированный, ноги мои онемели, я так и стоял в ступоре с задранной в верх головой с сжатым ртом и только чувствовал как на глаза навертываються слёзы и, кажется, немножко подвывал.
Я не помню, сколько времени я так простоял, но решил потихонечку задом отходить, но сначала надо было отпустить ветку, которую я всё ещё держал в руке. Осторожно, не дыша я отпустил ветку и попятился назад, метров через десять развернулся и медленно-медленно стал уходить. Я боялся оглянуться, думал, что медведь идёт за мной, в голове мысли быстрей бы пройти вырубки, до леса, а там ручей, гаражи и там люди! И вот он лес! Вот ручей! И когда я перешёл ручей, только тогда я выдохнул и дал волю своим чувствам, я закричал, что есть мочи, я не знаю что означал мой крик, может с этим криком я выгонял страх из себя, но как-то сразу стало легче.
Подходя к гаражам, я увидел Лёху, сидевшего на бревне.
– Это ты кричал? – спросил Лёха, я проходя мимо его спросил:
– Ты его видел?
– Нет-нет я никого не видел, честное слово – дурак даже не спросил кого. Я прибавил шаг, Лёшка бежал за мной.
– Что там было, расскажи!
– Да ничего особенного, пнул его ногой под зад да и всё!
– А кричал зачем?
– Это я ему вдогонку, когда он убегал!
А что я ему мог сказать, что я стоял как вкопанный и чуть не описался. Лёшка сзади меня остановился, захныкал и закричал: – я его не видел, я только видел как кусты тряслись».
И все же я был доволен, я наелся малины, а Лёшка… а Лёшка только попробовал.
ТЁЗКА
Перебирая в памяти прошедшие годы, невольно вспоминаешь людей, которые были в твоей жизни хоть и недолго, но оставили незабываемый след. В первом классе у меня был друг, и звали его как и меня – Андрей.
Мы с тезкой в верхнем ряду справа
Андрюха, помнишь, как мы после уроков, делая из сломанных веток автоматы, прыгая из сугроба в сугроб, отстреливались от фашистов, и как уже подходя к дому, усталые но радостные, что уничтожили всех фашистов, хвастались ранениями, «меня ранили в ногу, а меня в руку, в плечо», а вечером рисовали, каждый в своём альбоме, будённовцев – в тачанке, на коне, с шашкой наголо, а потом сравнивали рисунки – у кого лучше получилось, переворачивали страницу и уже на двух листах рисовали баталии гражданской войны. И так было каждый день, пока в один из вечеров ты не сказал:
«Завтра мы уезжаем, насовсем»,
«Так это когда ещё будет – завтра, давай рисовать».
И мы рисовали, долго, пока твоя мать не сказала мне: «Андрей, иди домой, поздно уже» и я возвращался домой, довольный своими рисунками. Какой же глупый я был, ведь ты же сказал: «завтра уезжаем…", а я думал это только один день «завтра», послезавтра то ты не уезжаешь. Через день я с новым альбомом для рисования и карандашами бежал к тебе, у тебя на дверях был замок, странно, в это время ты должен быть дома, я зашёл на крыльцо и посмотрел в окно, может тебя закрыли? Дома у тебя была пустота, так значит ты всё-таки уехал, уехал насовсем, как ты мог, Андрюха, как ты мог, альбом и карандаши выпали из рук, я стал стучать в окно, рискуя разбить стекло, как ты мог уехать, оставить меня одного, как ты мог, слёзы душили меня, ты же предал меня, Андрюха. Ты предатель, предатель, предатель…
Пятьдесят лет спустя, с появлением интернета, я попытался разыскать тебя, в «Одноклассниках», я набрал твои имя и фамилию, появилось несколько кандидатур, но все не подходили по возрасту, но вот одно совпадение и возраст и внешность, я закрыл глаза – пытаясь вспомнить какой ты был тогда и мне показалось, что те же глаза и овал лица, да и лоб такой, Андрюха, ты живёшь на Дальнем востоке? Я стал рассматривать твои личные фотографии, надеясь найти детские, но нет – Китай, Тибет… Я написал тебе сообщение, надеясь, ты ответишь, заглянешь ко мне на страницу, у тебя в душе что-то ёкнет…
Не ёкнуло… не ответил… не заглянул… Я ошибся… Это не ты…
Где ты, Андрюха?
ТОРТ
Был конец лета, скоро в школу. Я находился на другом конце посёлка, именно здесь, недалеко от леспромхозного гаража, машины «разъездили» дорогу, образовались большие лужи, по которым я и запускал мой бумажный кораблик.
– Привет! Пойдём ко мне, у меня сегодня день рождения!
У дороги, в белой рубашке и в наглаженных брюках, стоял мой Друг и хотя он был меня старше – он перешёл в третий класс, а я только во второй – мы дружили ещё с детсада. Мы были, как бы сказали в прежние времена «из разных сословий», он был весь такой чистюля, я как раз наоборот, у него отец начальник в леспромхозе, мать – воспитатель, у меня же обычные рабочие – отец – шофёр, мать – продавец, вероятно, эти противоположности нас и сдружили.
Я часто бывал у него дома, у него было много детских книг про войну с цветными картинками, некоторые я брал себе, чтобы срисовать в альбом красноармейцев, также у него была большая коллекция оловянных солдатиков и пластмассовых будённовцев, если которые мне нравились, он без раздумий отдавал мне, меня это всегда удивляло, если бы у меня была такая коллекция, я бы никому не давал.
– Не, – разгребая руками грязь и делая фарватер для кораблика, из одной лужи в другую, – не пойду, – сказал я.
– У меня торт есть!
– Торт?! Настоящий?!
– Настоящий, с кремом!
Я торт не то что никогда не ел, я и видел то его только на картинках, я тут же помыл руки в луже, вытер об рубаху и пошёл с ним. Его родители увидев меня засмеялись и предложили помыть руки, я опять обтёр их об рубаху, они засмеялись ещё больше и проводили меня к умывальнику, снабдив белым полотенцем, после моих обтираний оно уже не выглядело таким белоснежным, после этих процедур я зашёл в зал.
В зале был накрыт стол, за столом сидели ребята из ближайших домов, в нарядных платьях и рубашках, все уставились на меня, словно говоря: «что это за чудо явилось», но я не обращал на них внимания, мой взгляд был прикован к центру стола, на котором стоял огромный торт, ещё подумалось «вот бы это всё мне!»
Друг посадил меня рядом с собой и что-то весело рассказывал, а я всё не сводил взгляд с торта. Передо мной появилась тарелка с горячим – котлета с пюре, поедая котлету я по-прежнему смотрел на торт, думая, что пока я ем котлету, торт начнут есть без меня, но вот послышалась команда – «сейчас будем пить чай с тортом!»
Всем отрезали по кусочку, что для меня этот кусочек, я быстро его проглотил, мой нос и подбородок оказались в креме, но я быстро всё вытер и облизал пальцы.
– Хочешь ещё торта? – спросил Друг.
Я как верная собачка быстро замотал головой, Друг отрезал мне кусок, в два раза больше первого, я преданными глазами посмотрел на него с благодарностью.
После чаепития все стали играть, у Друга было много разных игрушек, я остался за столом и думал, как они могут играть, если на столе стоит ещё половина торта, когда в очередной раз я отказался с ними играть, Друг сказал:
– Если хочешь ещё торта, то отрезай!
Я только этого и ждал и отрезал себе большой кусок…
Наблюдая за их играми, мне, вдруг, стало тяжело дышать и я вышел на крыльцо, но и на улице легче не стало. Дверь открылась, появился радостный Друг.
– Ты куда пропал? Пошли играть, мне новую машинку подарили!
– Не-е,… пойду домой, мамка заругает…
– Ну ладно, приходи завтра!
Никогда ещё дорога домой мне не казалась такой далёкой, дышать по-прежнему было тяжело. Дома, проходя мимо внимательно посмотревшей на меня матери, я прошёл в свою комнату и лёг в кровать и не мог понять, почему так тяжело дышать. Через минуту зашла мать.
– Где был?
– На дне рождении… торт ел… вкусный…
Мать тыльной стороной приложила руку к моей голове, на которой почему-то выступил пот.
– Много съел?
– Три куска… два больших… – даже говорить было для меня тяжело.
Мать вышла и вернулась с тазиком, положив его возле кровати сказала.
– Ну-ка, поворачивайся на живот и наклони голову…
– Зачем… – заныл я
Мать сама меня развернула и просунула мне пальцы в рот и меня тут же вырвало.
– Зачем, – заревел я, – он был такой вкусный!
Мать унесла тазик и вернулась с чашкой, заставила меня выпить тёплый чай. Через какое то время внимательно меня осмотрела.
– Ну вот, появился румянец! А то был бледнющий, как смерть.
Мне, действительно, стало легко, но было жалко, что часть торта «вышло», успокаивало то, что съел я гораздо больше, чем «вышло».
«Наверное, у меня маленький живот» – думал я, – «и последний кусок не поместился – оказался лишним».
С того момента прошло полвека, бывают моменты и сейчас приходится бывать на чаепитиях с тортом – у родственников, у друзей, но я не рискую и больше одного куска не употребляю, чтобы следующий кусок не оказался… лишним.
БОРЬКА
Был конец марта, на реке ещё стоял лед, но ручьи, впадающие в реку уже растаяли и мы с дружком Генкой собрались в ручье половить маляву, быстро соорудили маленькие удочки, чуть больше метра и с детским энтузиазмом рванули на речку.