Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 2

– Добрые энели, может, все-таки поедим хоть где-нибудь? – взмолился энель Нафази. – Я ведь хоть и лицо духовное, но совсем не вириланских кровей, и питаться мне нужно, как и всякому воплощению замыслов Великого создателя!

– Ладно, пойдемте ко мне, – сдался наконец посол. – Учитывая недавние события, безопаснее поесть внутри. Энель Богемо, сегодня ваша очередь варить кашу!

Все посольство с видимым облечением побрело к домику Санери.

– Энель посол, признайтесь, а ваша очередь когда-нибудь бывает? – чисто из интереса спросил Уни.

– Энель переводчик, вот когда доживете до моих чинов на императорской службе, тогда не будете задавать такие вопросы, ибо сами будете знать ответы, – покровительственно, но с симпатией произнес Санери.

Набившись в небольшое помещение, герандийские дипломаты увлеченно наполняли желудки.

– Дай парню добавки! – кивнул повару Богемо энель Хардо. – Ему завтра в бой идти… А ты, – обратился он к Уни, – сейчас три порции съешь, обед пропусти, вечером еще половину, а с утра вообще ничего!

– Это чтобы от бессилья меч уронить? – попытался съязвить переводчик.

– Это чтобы, если в живот пырнут, не так мучился перед смертью, – спокойно пояснил Аслепи.

Хардо кивнул.

– Может, какие доспехи все-таки? – с надеждой спросил Уни.

– Да нет их у анвиллов вообще! – усмехнулся Стифрано. – Ты у этой, подружки своей, спроси. Разве что из храма какого или из гробницы взять?

– Это святотатство, энель Стифрано! – покачал головой энель Нафази, облизывая ложку. – Опять она у тебя, Норгез, подгорела!

– Мраку в пасть любых местных божков, если на кону стоят наши жизни! – с пылом ответил ему второй посол.

– Наши жизни? – сразу заинтересовался разговором Богемо, забыв про критику своих кулинарных способностей. – Вы сейчас в переносном смысле сказали?

– В прямом! – чуть ли не рявкнул Стифрано. – Дураку понятно, порвут этих ведунов, как горный лев козла! Шанс один – если Уни аринцила Мраку в гости отправит!

– Да, тогда в стане воинов может произойти замешательство, – со вздохом стал рассуждать Санери. – Потеряв претендента на престол, виновного в мятеже, они могут отказаться от своих гнусных замыслов. По правде сказать, думаю, что план анвиллов состоит именно в этом.

– Надеюсь, они не сошли с ума? – поинтересовался Стифрано. – Из того, что я здесь вижу…

– Учитывая, что драться они не умеют, это может быть самым правильным решением, – высказал свою точку зрения Нафази. – Так что панцирь и правда нужен. Но лишь добытый благовидным путем!

– Да, если в шею рубанут, мучиться, конечно, гораздо меньше будет! – подал голос доктор Аслепи.

– Спасибо за поддержку! – неожиданно для себя потерял контроль Уни. Подхватив меч, он, ни на кого не глядя, направился к выходу.

– Энель Вирандо, ну что вы! – примирительно попытался остановить его посол. – Мы же специально собрались, чтобы все вместе помочь вам…

– Я и вижу! Пойду потренируюсь лучше, все больше пользы, чем эта болтовня!

Выскочив из дома, он чуть было не столкнулся лбом с Онелией Лерис.

– Унизель Вирандо, – поприветствовала она его. – Видеть вас приятно, хотя и неожиданно. Это ведь, если не ошибаюсь, покои посла Санери?

– Его! – буркнул переводчик, в смущении становясь грубоватым.

– Извините, меня просто не оставляет мысль… Что вы там делали?

– Это дом моего начальника! – чуть не заорал на нее Уни. – Я там был по делу! Мы там все сейчас были, по делу!

– Вы, вы… – запнулась Онелия, заметив следы каши на щеке Уни. – Вы там что, ели?

– Ну да! – обескураженно ответил молодой дипломат.

– Всем посольством? – тихо спросила Онелия.

– Да, всем посольством, Мрак меня поглоти, ели кашу, горелую, от энеля Богемо! Ели, Тьма моя черная, и не надо на меня смотреть так, словно мы там неизвестно чем занимались. Для нас есть вместе – это нормально. Вы с нами в походе были и тоже вместе обедали, так какого демона Мрака сейчас допытываетесь?!

Лицо Онелии, несмотря на этот поток эмоций и разлетающихся слюней, не изменило своего спокойного, вежливого выражения.

– В посольстве вас восемь человек, помещение рассчитано на одного. В обители есть трапезный зал, где места намного больше.

– Что? Трапезный зал? – Уни замер и посмотрел на нее, словно только что очнулся от страшного наваждения. – Какой же я идиот! Простите, Онелия, простите меня! Я просто ничтожество!

Резко дернувшись в сторону от девушки и подставляя слезы встречным потокам воздуха, он побежал прочь из монастыря, страстно желая только одного – оказаться в полном одиночестве.

Опомнившись уже на отрогах лесистых гор, Уни твердо решил наконец взять себя в руки. «Сейчас значимо только одно – сосредоточиться на предстоящем поединке. Все остальное – провались оно пропадом!»

Он осторожно вынул меч из ножен. Клинок был солидных по герандийским меркам размеров, чуть больше двух локтей. Как у всякого вириланского меча, мягкая, в хлопковой упаковке, рукоять тоже была довольно большая, что позволяло эффективнее использовать оружие как рычаг в ближнем бою. Лезвие, заточенное только с одной стороны, было равномерно слегка искривлено по всей длине. Уни захотелось щелкнуть по нему пальцем, чтобы услышать красивый звон, но он тут же подумал, что меч может воспринять это как неуважение к себе и подвести в завтрашней схватке. Поймав себя на мысли, что думает об оружии как о живом существе, переводчик усмехнулся, но все равно решил не рисковать. Вместо этого он, взяв меч двумя руками, быстро нанес им несколько ударов по воздуху, переступая вперед-назад.

Пространство вокруг загудело. «Вот так, хорошо!» – взбодрился Уни и попытался выполнить несколько движений, которые его тело запомнило в храме Пяти стихий. Получилось неплохо, но Уни вдруг дернулся и бессильно опустил клинок. Внутри него была пустота и безысходность. Он прекрасно выполнял технику, но его руки и меч словно плавали в липком киселе, не починяясь желаниям юноши. «Зачем все это, зачем?..»

Переводчик медленно опустился на траву, а меч сам плавно лег ему на колени. Теперь он казался чудовищно тяжелым и словно придавливал к земле. Юноша представил, как выходит против аринцила, как тот прожигает его насквозь свирепым взглядом, а потом поднимает меч над головой и обрушивает его на Уни, словно строительный молот, вгоняющий сваю глубоко в грунт.

Уни передернуло, его спина и лоб покрылись холодным потом. «Я боюсь, я страшно боюсь этого боя! Глупо это отрицать. И я ничего не могу поделать. Я не воин. Я никогда не убивал. Это не мое. Я не получаю от этого никакого удовольствия. Где ты, ярость? Ну покажи себя, хотя бы немножко!»

Он закрыл глаза. «Что такого должен сделать этот аринцил, чтобы я страшно желал его смерти? Хотеть убить меня? Да мне проще убежать от него. Нет! Скорее спрятаться или замереть на месте, словно меня нет, словно я и так уже труп. Или заглянуть в его глаза и, наивно пытаясь увидеть там нечто человеческое, молить о милости: “Не убивай, зачем тебе это, зачем тебе жизнь такого ничтожества, как я?” “А затем, что ты, – скажет он, – оказался у меня на пути! Бросил мне вызов…”

О Свет мой! Это же была не моя идея! Но я согласился, согласился на все. Зачем? Чтобы спасти посольство? Чтобы добиться успеха в этой безумной миссии? Чтобы увидеть свою мечту, попав в самое сердце Вирилана – его Древнюю столицу? Но если так, если это действительно так важно для меня, то я должен быть готов без колебаний положить за них свою жизнь! А я, как выясняется, не готов. Я даже меч толком держать не могу. Умею, но не могу. Что будет, если я умру? Я столько раз должен был это сделать, но все никак не складывалось. Может быть, судьба берегла меня именно для этого часа?»

Неизвестно, сколько бы еще продолжался его внутренний монолог, если бы его не прервал звук шагов поблизости, за спиной Уни. Вскочив, юноша обнажил меч, и тело его само приняло максимально устойчивую и в то же время расслабленную позицию, из которой в любую секунду можно было атаковать в любом направлении. Впрочем, человек был только один, и приближался он со стороны, противоположной обители. Судя по одежде, это был вирилан, анвилл…

– Натайниш Ворен?

– Приветствую вас, Унизель Вирандо.

Уни дрожащими руками вернул клинок в ножны.

– Вы вернулись?

– Я перед вами.

– Я вижу вас. – Уни выдохнул. – Если не ошибаюсь, вы ездили к воинам договариваться о моем поединке.

Натайниш Ворен медленно кивнула.

– Ну и как, они согласились? Завтра я, возможно, умру, и сейчас мне просто интересно знать, как устроен весь этот спектакль.

– Они согласились, потому что есть то, что может происходить только в одном направлении.

– Конечно, вы говорите мне правду, но ничего не объясняете. Вириланы никогда не врут, они просто не выдают контекста, не так ли?

– Что конкретно вы хотите знать?

Уни на миг прикрыл глаза и вздохнул:

– Какие порядки в вашем царстве, как устроена власть? Как живут простые люди, какие налоги платят в казну? Зачем вам столько предметов роскоши, если анвиллы живут аскетично? Почему вы так любите уединение? Кто такие анвиллы и чем они отличаются от других вириланов? В чем секрет изготовления вириланских мечей? Мое кольцо, оно ведь из этого мира? Как Онелия может вызывать у меня видения? Почему вас на самом деле ненавидели и хотели уничтожить?

– Это все?

– Нет-нет, это все потом. Прежде меня интересует только один вопрос: почему я? Почему для этого дурацкого поединка вы выбрали меня? Кто выбрал – вы или Онелия? Знаю, что вы. Зачем? Я ведь не воин и никогда им не стану, чему бы ни учили меня с помощью ваших хитрых штучек. Зачем вам все это? Я ведь все равно не смогу его победить! Мой начальник, посол Санери, думает, что так вы хотите спасти себя от воинов, но я-то знаю себе истинную цену – я не переживу схватки!

Уни замолчал, не отводя взгляда от собеседницы. Она продолжала внимать ему.

– Я не отказываюсь от боя, моя судьба уже решена. Но я хочу знать только одно – зачем?

Натайниш Ворен чуть приподняла брови, словно намеренно демонстрируя удивление.

– Полагаю, что Онелия Лерис уже ответила вам на этот вопрос.

– Ответила? Нет, она просто переадресовала его обратно. Но какой смысл тогда его задавать, если ты сам должен ответить?

– Именно так. Вопрос – это только иллюзия, он нужен лишь в самом начале. Потом вы будете получать ответы сразу, но для этого нужно понять призрачность воздвигаемых вами границ.

– У нас в академии это называли софистикой.

– Тогда попробуйте без слов. Они ведь тоже лишь посредники. Посмотрите на меня. Вы хотите ответ? Сможете взять его сами?

Уни посмотрел на Натайниш Ворен.

– Не думайте, просто впитывайте.

– Вы… вы старше Онелии. Не знаю, на сколько старше, но это точно. Глаза другие. Как будто… О нет! Какой же мир за ними скрывается! Это не ваши глаза, они не могут принадлежать этому телу! Вот что меня действительно испугало тогда в ванной! Свет мой, как же мне страшно…

Уни вновь неожиданно испытал, будто он заперся в комнате, проверил тщательно все углы, сел за стол читать книгу и тут кто-то положил ему руку на плечо.

– Кто или… что вы? Скажите, скажите, молю вас! Что здесь вообще происходит? Как только начинаю думать обо всем, складывать из всего, что узнал, единую мозаику, словно дохожу до предела, дальше которого отдельные элементы не совпадают, как ни крути! Это словно барьер, а что дальше, что за ним? А вдруг там вообще ничего нет, вдруг это все декорации, фикция, обман? Вдруг вы просто маска на манекене из прутьев и тряпок?

– Прошу вас, проверьте это сами.

– Я? Проверить? Что вы имеете в виду?

– Вы можете прикоснуться ко мне… к моему лицу.

– Но разве у вириланов это принято?

– Вы всегда поступаете как принято, Унизель Вирандо?

– Я… понял вас. Сейчас, я попытаюсь…

Уни неуверенно протянул руки и остановил их у самого лица собеседницы. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и он уткнется в ее скулу, которая окажется жидкой, как сметана, а женщина рассмеется диким, чудовищным хохотом…

– Прошу вас, не медлите. Чужие руки напротив лица не самое приятное зрелище, уверяю вас.

– Простите! – Уни дернулся и ткнул ей пальцем прямо в нос. – Извините!

Взяв наконец себя в руки, он медленно, как слепой, провел дрожащей ладонью по ее скуле к подбородку.

– Могу ли спросить о ваших впечатлениях?

Переводчик с усилием выдохнул. Ему было не по себе, но на этот раз от стыда.

– Натайниш Ворен, искренне прошу простить меня! Это было так глупо с моей стороны!

– Что вы обнаружили, Унизель Вирандо?

– Вы… настоящая. Ну, то есть вы живая. Человек из плоти и крови. Такой же, как я. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, просто устал и распереживался. Я, пожалуй, пойду посплю немного, а то так и перегореть недолго.

Поклонившись едва ли не до земли, Уни повернулся, чтобы направиться к обители.

– Унизель Вирандо! – послышался за спиной тихий и на удивление мелодичный голос. От неожиданности он резко обернулся, словно пытаясь поймать его обладательницу до того, как она успеет скрыться под маской Натайниш Ворен.

– Вы уже поняли, кто мерило вещей в нашем мире?

Уни сперва замер, а потом его всего передернуло словно судорогой.

– Нет, не-е-ет! – он сжался и, медленно покачивая головой, приоткрыл рот, словно не находя слов, чтобы выразить свое неожиданное открытие.

– У нас здесь все очень просто на самом деле, – словно извиняясь, произнесла его собеседница.

Переводчик наконец взял себя в руки и с почтением поклонился:

– Не могу сказать, что осознал все полностью, но постараюсь принять это, Натайниш Ворен.

Глава 10. Спасательная миссия

Колонна эпибатов длинной змеей растянулась по городским улицам. Склады Себрания были далеко от порта, что казалось странным, учитывая их торговое назначение. Вордий не знал, что они использовались для хранения зерна, доставляемого в Тампритэнсу по суше, а после открытия Большого круглого хранилища в районе Центрального рынка опустели и стали использоваться для всяких сомнительных операций.

Предыдущий рейд расслабил бойцов, они не ждали серьезного сопротивления. И в самом деле, если в прошлый раз мятежники разбегались от одной тагмы, то теперь, когда имперских солдат больше тысячи… Но все оказалось совсем наоборот. Выныривавшие из переулков группы противника атаковали колонну по всей длине, а с крыш летели стрелы, камни и черепица. Эпибаты быстро построились в «черепаху», но их маленькие щиты плохо подходили для такого боевого порядка, оставляя многочисленные дыры в защите. Начались потери.

Вордий, воспринимавший бойцов как продолжение себя, скаковой лошадью носился туда-сюда вдоль строя.

– Носилки! Где носилки, Темень вам в зад? – кричал он на докторов.

– Вы же не в армии, энель комит, – со вздохом ответил ему Лабений Кирамо, перевязывая голову пострадавшего от вылетевшего из окна керамического чайника. – Нам во флоте носилки не положены, если что, на руках до каюты доносят.

– Ну тогда плащи!

На плащах, как оказалось, раненых было нести неудобно, и солдаты быстро уставали. Частые замены, как и необходимость прикрывать весь этот санитарный конвой, вносили еще бо́льшую сумятицу в общий строй.

– На копья давайте! – крикнул чуть ли не в ухо подбежавший сзади пропахший по́том Улькеций. – Там Визаний из копий носилки придумал, говорит, они в Торгендаме так делали.

– Уфф! И правда легче! – довольно отозвался рябой солдат, перекинув раненого товарища на новое место. – Да не так, накрест давай, а то друг друга исколете! – поучал он товарищей.

– Ну что, нормально? – заботливо поинтересовался Вордий у раненного в ногу эпибата.

– Жестковато, командир! – скривил тот недовольную мину.

– Тебе что, перину пуховую постелить?! – рявкнул на него комит. – Несите, Мрак, это чучело! Доктор, ногу потом ампутировать!

Солдат задрожал и уже не знал, куда себя деть от стыда и страха.

Что-то тяжелое долбануло Вордия по голове, раздался оглушительный звон. Его повело. Сквозь туман он услышал пронзительные крики офицеров:

– Туда! Повозка, дротики – пускай!

Из соседнего переулка мятежники выкатили телегу с большими плетеными корзинами и, прикрываясь ей, стали обстреливать эпибатов из пращей и самострелов. Солдаты метнули дротики, а потом топоры, но впустую.

– За мной! В атаку! – тонко завизжал Улькеций и бросился вперед. Его примеру последовал с десяток солдат. Они обошли телегу с флангов, запрыгнули наверх, но противника за ней уже не было. Улькеций в ярости столкнул ногой несколько корзин.

– Сбежали, твари! Исподтишка жалят!

К Вордию подбежал задыхающийся Мунарий, с большим щитом и весь в мыле.

– Я здесь, энель комит! Простите, не поспеваю за вами…

– Аха! – кивнул медленно приходящий в себя начальник. «Хорошо, что на излете», – подумал он и обратился к ординарцу: – Ножки коротенькие? Меня тут чуть не убили!

Мунарий смущенно закусил губу.

– Да ладно, нормально! – похлопал Вордий его по плечу.

– У вас опять значок погнулся, дайте поправлю, – протянул руку щитоносец.

– Ну, хоть какой-то прок от тебя будет, – попытался пошутить Вордий, наклоняя голову.

– Энель комит, на хвост колонны напали! – доложил незнакомый ему солдат. – Я только что оттуда, у нас четверо убитых, а раненых – больше двадцати! Энель Гетаний велел доложить.

– Почему так много? – оскалился Вордий.

– Разрезать нас хотели, большими силами.

– Ладно. Визаний! Где Визаний? Пойдешь в хвост со своей нумерией, подстрахуй Гетания. Ты старший!

– Есть, командир!

Энель Цефири с сомнением покачал головой:

– Ох, обидится энель Гетаний! Он же комит, а вы его под начало нуменарха ставите!

– Гетаний служит без году неделя, а Визаний войну прошел! – резко ответил ему Вордий.

– По сути, оно, конечно, верно… – пробормотал Цефири. – Ну, раз такое дело, можно и от меня совет, командир? Уплотни колонну раза в два. Тут улицы широкие, быстрее пойдем, и длину сократить можно.

– Дело говоришь! Приказ по группе от головы в хвост – уплотнение до шести рядов!

Но быстро шли недолго. Уже очень скоро, следуя скопированной на пергамент карте, пришлось свернуть в проезд поуже, где штурмовая группа вновь растянулась тонкой линией.

Раздался звонкий удар.

– Вы целы, командир?

– Да, Мунарий, в этот раз ты молодец!

Стрела из ручной баллисты почти навылет прошла через большой щит. Вордий послал нумерию на зачистку дома – там оказалась засада. Послал еще одну – враги сбежали. Комит скрипел зубами: эти булавочные уколы по отдельности вроде были неопасны, но задерживали передвижение и копили потери.

За следующим поворотом колонну встретила баррикада. На ней, казалось, никого не было, но поднявшихся было на вершину бойцов окатили ведрами горячего масла. С крыш ударили самострелы, полетел в головы всякий хлам. Краем глаза Вордий успел разглядеть, как несущие раненого двое солдат чудом увернулись от сброшенного сверху деревянного кресла. Он отдал приказ стрелкам – теперь к мебели добавились падающие тела мятежников. Эпибаты наконец одолели баррикаду, но вдалеке можно было разглядеть, как «дворники» сооружают еще одну, такую же высокую.

– Вот же проклятый город! – в сердцах произнес Улькеций. Он снял шлем и вытер волосы и лоб какой-то ветошью. – Сколько же мы здесь еще плутать будем?

– Вроде скоро уже, – с сомнением ответил Вордий, но тут с хвоста колонны появилась маленькая процессия.

– Что они сюда-то несут? – недовольно проворчал энель Кирамо. – У них там свой доктор есть.

– Визаний! – у Вордия внутри все оборвалось. – Что с ним, он ранен?

– Простите, энель комит! – пробасил невысокий пухлый солдат в помятом от удара шлеме. – Недосмотрели мы…

– Что с ним?! – уже заорал на них Вордий, склоняясь над командиром второй нумерии. – Ран вроде нет нигде…

– Черепицей его с крыши, вот сюда прямо, – пояснил солдат, показывая на шею сзади, между шлемом и доспехами.

– Все… – пробормотал доктор Кирамо, медленно проводя пальцами вдоль горла. – Да смилостивится над ним наш Пресветлый владыка!

Вордий бессильно упал на колени, как завороженный впившись взглядом в тело своего лучшего офицера.

– Мрак! Мрак! Мрак! – пронзительно закричал он, ожесточенно молотя кулаками по булыжной мостовой. Потом поднял глаза, увидел понурые лица окруживших его солдат. – Мы отомстим, – медленно произнес он, поднимаясь. – Отомстим, слышите? За всех, за каждого убитого и раненого товарища растопчем, порвем на части эту мятежную гадину! Я, Вордий Онато, комит первой тагмы эпибатов Южного флота, клянусь вам, и да пребудут моими свидетелями животворящие лучи Небесного престола!

* * *

Склады Себрания оказались скоплением приземистых каменных зданий, сгрудившихся на большой территории за невысокой глинобитной стеной.

– Два человеческих роста всего, ерунда! – оптимистично высказался молодой энель Гетаний.

Он считал себя виноватым в гибели Визания и отчаянно рвался расквитаться с врагами. Однако задача оказалась не из легких: одолеть даже такую преграду с налета бравым эпибатам было не под силу. Оборонявшие стену «племяннички» чувствовали себя весьма уверенно, в то время как у имперцев не было даже самого примитивного штурмового снаряжения.

– Ну что ж такое! Ни тарана, ни лестниц! – в сердцах возмущался Вордий, а потом перешел уже на совсем непечатную брань. Его подчиненные виновато опускали головы, но поделать ничего не могли. Во всей округе не нашлось ни одного мало-мальски подходящего бревна для тарана; так же было и с лестницами. Под конец уже не на шутку рассвирепевший от людской тупости комит лично нашел в одной лавке две здоровые жерди и показал, как из веревок и кусков материи присоединить к ним импровизированные ступени, но на этом доступные запасы необходимых материалов иссякли.

– Может, на плечи подсадить? – не унимался инициативный Гетаний. На него одинаково косо взглянули как офицеры, так и солдаты.

– Да брось ты это дело, комит! – подал ценный совет энель Цефири. Вынув из-за пазухи сварившийся там за время столкновений кусок хлеба, он принялся обсасывать его, как деревенский малыш. – О, по́том пропитался, солененький!.. Я чего говорю-то: народ пожалеть надо, весь день бились, вечер скоро, а там и ночь. Солдат, чай, не буйвол, пахать так не может, ему отдых нужон! К вечеру ведь кротовья ямка неприступной кажется, а вот утречком, как выспаться, да еще и покушать…

– Да заткнись ты, Уганий, без тебя тошно! – устало рявкнул на него Вордий. – Какой тут отдых? Пока мы спать будем, они там, за стеной, людей мучают!

Кусая губы, комит выскочил из лавки.

– А это еще что за телеги?

– Так для таранов собрали, как вы приказали!

– О, слушай! – Вордию пришла новая идея. – А давай-ка на них ящики положим, коробки всякие, да все, что подходит, чтобы солдат встал прочно.

– Штурмовые башни сделать? – обрадовался Гетаний.

– Вроде того. Нам главное – ворота захватить и открыть изнутри.

Ошалевшие от такой изобретательности командира эпибатов «племяннички» сдали стену довольно быстро. Труднее оказалось уже по ту сторону, ибо ворота изнутри были завалены бочками, камнями и кучей прочего хлама. К счастью, в бою на открытом пространстве выучка имперцев сыграла свою роль, и ворота относительно малой кровью удалось очистить и открыть. После этого все решилось быстро: оказавшиеся в ловушке собственных стен криминальные элементы почти все были убиты эпибатами, яростно мстившими за Визания и погибших товарищей.

Первым делом Вордий поспешил внутрь складов. В их безразмерной утробе стоял высокий, похожий на жужжание вой пленников. В основном это были девочки и молодые женщины – запуганные, голодные, еще не осознавшие резкой перемены своего статуса. С факелом в руках комит носился по унылым рядам человеческого отчаяния с расспросами о сестрах Квандо, но это было как ложкой море вычерпывать.

– Им бы перекличку устроить, – инициативно предложил Гетаний.

– Ага, только не сейчас, – задумчиво ответил Вордий. – Слушай, если тебе так неймется чем-нибудь заняться, организуй кормежку, что ли! Чтобы вода у всех была и это… помыться где, а то смотреть страшно, а уж дышать тем более… Да, чтобы удобнее было, подели на десятки, сотни; старших назначь, чтобы порядок был!

– Слушаюсь, командир!

– Разрешите бегом? – бесцеремонно встрял в разговор подошедший Улькеций, передразнивая исполнительного коллегу. Тот, не удостоив его даже взглядом, и правда резво сорвался с места.

– Слышь, родной, – вкрадчиво произнес Вордий, положив своему заместителю на плечо тяжелую, закованную в доспех руку. – Бьешься ты неплохо, это правда. Еще вот берегов держись, – выразительно посмотрел он вслед Гетанию, – может, и в живых останешься.