Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 2

– Вариантов немного. Либо анвиллы сильнее, чем мы думали, либо… не знаю.

– Либо воины – не совсем воины, – глухо прошептал переводчик.

– Что ты сказал?

– Я? Да нет, ерунда, ничего. – Уни зажмурился, вздохнул и поскреб лоб ногтями: – Столько всего сразу! Аринцил, этот бой и смерти! Трупы, кучи изрубленных тел. Онелия, Хардо, Гроки – и все в один день!

– Хардо и Гроки тоже погибли? – встрепенулся второй посол. – Они до сих пор не вернулись, но мы думали, что еще есть надежда…

Уни застыл, размышляя, стоит ли рассказывать все, как было.

– Да, их уже нет в живых, – наконец произнес он, облизывая губы.

– Их убил этот… аринцил? – гневно нахмурился Стифрано. Его так и подмывало спросить про брошенную Уни оговорку об Аринцитеке, но он чувствовал, что получить ответ сейчас не удастся.

Уни опустил глаза и пару раз неуверенно кивнул. В каком-то смысле это было не так далеко от истины.

– Да, они… погибли из-за него… И из-за меня тоже. Если бы я не был таким дураком и действовал решительнее… Хотя…

– Ладно, брось! – ободряюще хлопнул его по плечу второй посол. – Ты и так сделал столько, что… Никто не ожидал, что ты вообще выживешь!

– Ну да… – Уни хмыкнул и пожал плечами. Он поймал себя на мысли, что очень хочется есть. Просто дико сводит живот от голода.

– Сейчас надо думать о будущем, – изрек Стифрано. – Не знаю, что тут случилось, но воины больше не помеха. И раз уж ты на ногах, сходил бы к этой Натайниш Ворен, она ведь нам кое-что обещала!

– Не совсем она, – грустно поправил его Уни.

– А какая разница? Она же ведь от имени всех анвиллов говорила, ты же сам переводил!

– Да, помню, – медленно ответил Уни. – Мне крайне необходимо с ней поговорить.

– Она в своем доме, в обители. Дорогу знаешь?

– Найду.

Больше всего Уни хотелось, чтобы его оставили одного. Не потому, что все ему так надоели или он был убит горем, нет. Юноша еще до конца не понял, что случилось. Просто ему нужно было собраться с мыслями, чтобы сознание приспособилось к новой, неожиданно изменившейся ситуации. Однако окружающие явно не были настроены идти навстречу его пожеланиям. На сером камне у самого края поля недавней брани Уни разглядел знакомый мужественный силуэт.

– А он что тут делает? – шепотом спросил переводчик. – Он что, жив?

– Как видишь, – ответил из-за спины Стифрано.

Оркодий Кейрис был настолько неподвижен, что, казалось, сливался с местным рельефом. Глаза его были прикрыты до узких щелочек, сквозь которые пробивался поток умиротворения и сосредоточенных раздумий.

– Он обнажил меч последним, когда все его воины уже стали пищей для этих мерзких птиц, – наигранно безразлично продолжил второй посол. – Натайниш Ворен вышла против него. Посох против меча – это было красиво! Он сбил вправо ее колющий удар, но она, перехватив посох за спиной, мгновенно атаковала его в голову, а потом сразу в ноги, но уже с другой стороны. Ее посох летал, как ветер – это надо было видеть! Не знаю, как он умудрился отразить обе атаки, но толку все равно было что от факела в солнечный день. Наша настоятельница просто подцепила его меч снизу и, бросившись вперед, запрокинула руки наставника. Тот потерял равновесие и упал на землю.

– А дальше? – глухо спросил Уни, формулируя свои возможные вопросы к лидеру касты воинов.

– Дальше было как в театральной пьесе. Они оба опустились на колени, ну, точнее, не совсем на колени… Да не важно! В общем, этот протянул ей меч с таким церемониальным поклоном, словно вручал свою жизнь.

– Угу.

– А она приняла его, крутанула и вернула обратно. Сказала еще что-то, и все. А потом они встали и пошли в разные стороны, словно вообще забыли обо всем. Вот он и сидит здесь с тех пор, трупами любуется.

Уже не слушая его, Уни решительно двинулся вперед.

– Погоди, у него меч не отобрали! Рубанет еще в сердцах, за парней своих, что жрецы положили! – крикнул ему вдогонку второй посол, но было уже поздно.

– Оркодий Кейрис, приношу извинения за то, что мой голос вторгается в ваше тело! С почтением и благоговением обращаюсь к вам с просьбой ответить на мой скромный вопрос.

Вирилан с готовностью открыл глаза, словно сидел здесь лишь в ожидании этого мгновения.

– Унизель Вирандо, приветствую вас и радуюсь, что вы живы.

– Возможно, вас обрадует и то, что ваш господин тоже жив и сейчас направляется к себе домой. Знали ли вы, что он хозяин дома Ягуара, самого крупного дома аринцилов? А вы все были нужны ему лишь для того, чтобы отвлечь анвиллов, чтобы он смог выкрасть печать Пятого царства, вашу древнюю реликвию. Вас использовали, энель наставник, так же, как и всех ваших людей, только для них все закончилось не так хорошо, как для вас!

Оркодий сузил глаза, словно выражая легкую усмешку и вежливое сожаление.

– Каждый из нас следует своим путем. И господин Ягуар, и павшие воины, и я. И даже вы! – он неожиданно резко открыл глаза и смерил переводчика холодным взглядом. Уни напрягся, но потом ощутил, что в словах Оркодия нет никакой агрессии.

– При всем уважении, наставник, но это похоже на признание поражения.

– Если вы считаете мое поражение очевидным, разве мое подтверждение сделает его еще реальнее? Если же нет и вы сомневаетесь в том, что говорите, тогда вы знаете, в чем причина сомнений.

Уни недовольно хмыкнул:

– Вы сейчас говорите как анвилл.

– Вы утверждаете это потому, что поняли нечто существенное, или потому, что не поняли ничего?

– Я говорю так, потому что просто хочу осознать, что здесь происходит.

– В этом мы с вами идем по одному пути. Я нахожусь здесь, чтобы в глубокой медитации прочувствовать весь смысл того, что сегодня случилось на этом поле.

– Простите, – несколько смягчился Уни. – Я сожалею о гибели ваших… воспитанников.

– Благодарю вас, – поклонился ему вирилан. – В свою очередь, я искренне сожалею о вашей потере. То, что случилось с Онелией Лерис, большая… неожиданность для всех нас.

– Потому что, – сглотнул Уни, – она пожертвовала жизнью ради меня?

– Потому что мы не ожидали, что все будет развиваться именно так.

Уни снова хмыкнул:

– Не ожидали? Вы же сами послали своих головорезов убить ее!

– Я послал их, – ответил Оркодий, спокойно глядя ему в глаза, – чтобы выделить среди остальных. – Он обвел взглядом поле битвы. – Они были лучшими и потому заслужили особую смерть.

– Особую смерть? – тихо переспросил Уни. – Вы говорите так, будто знали… О Свет мой! – Он схватился за голову, а потом замахал руками, словно отгоняя призраков или иную темную силу. – Теперь я уже совсем ничего не понимаю!

– В таких случаях, – очень серьезно сказал вирилан, – лучше всего просто идти тем путем, которым шли.

– Энель Вирандо, пойдем отсюда! – взял его за локоть подошедший наконец энель Стифрано. – Он, по-моему, странный.

– Вот и я о том же, – устало вздохнул переводчик.

Отыскав главное здание обители, он без колебаний вошел. Извилистые коридоры и стены без углов больше не трогали его, не пробуждали интереса к чужой культуре. Откровенно говоря, сейчас Уни было плевать на вириланскую культуру и все, что с ней связано. Ему хотелось лишь одного – найти Натайниш Ворен и ту, что спасла его ценой собственной жизни. Задача оказалась непростой. Уни уже стал злиться, однако встречный анвилл очень вовремя указал ему на вход в подвал. Но если бы все было так просто! За дверью оказалась совсем небольшая комната с деревянным полом; другого пути из нее не было. Уни уже хотел публично проклясть случайного помощника, как тот повернул в стене рычаг, и пол медленно пошел вниз.

«Все у них не как у людей!» – раздраженно подумал Уни. Ему уже приходилось видеть такие подъемники: один раз – в императорском дворце, другой – в родном архиве. Правда, если в жилище Великого владыки это было скорее развлечением, то в Хранилище мудрости так доставляли книги на нижние уровни. В обоих случаях, насколько знал молодой герандиец, использовалась сила падающей воды и хитрая комбинация блоков. Что использовалось в обители Стройного Ясеня, он мог только предполагать, но сейчас все мысли были лишь о том, когда же наконец закончится этот неторопливый спуск.

– Побыстрее нельзя, что ли? – ворчливо буркнул переводчик, сделал пару шагов туда-сюда, а потом просто сел на уходящую вниз платформу. «Есть вещи, которые изменить невозможно. Да. Их просто нужно принять». Он усмехнулся. Удивительно, но стало даже спокойнее. По крайней мере, вниз Уни прибыл уже в нормальном состоянии, неторопливо размышляя, зачем Натайниш Ворен скрываться в таких глубоких катакомбах.

Здесь было очень холодно. Сойдя с подъемника, Уни оказался в огромной пещере, освещенной тусклым разноцветием вириланских лишайников. Их уникальная способность светиться в темноте проявилась здесь полностью: переводчик насчитал как минимум двенадцать разнообразных оттенков – от глубокого синего до неистово красного. Присмотревшись, Уни обнаружил в расположении лишайников четкую закономерность: они были вписаны в сложный лабиринт, образованный круглыми нишами в полу, между которыми проходили извилистые дорожки со скамейками по краям. Но переводчика потрясло другое: в каждой нише лежали неподвижные человеческие тела. Мужчины и женщины в белых одеждах, застывшие, словно капли воды на морозе.

– Это еще что такое? – отпрянув, непроизвольно спросил сам себя Уни.

И неожиданно услышал из полумрака чей-то вполне четкий ответ, на правильном герандийском:

– Кладбище у них такое.

Шумно выдохнув пар, Уни невольно присел, разведя руки в стороны и быстро шаря взглядом вокруг.

– Я здесь! – вошел в поле зрения доктор Аслепи. – Тут глаза долго привыкают.

– Вы?

– Рад, что вы живы, энель Вирандо. Впрочем, иного и быть не могло. – Аслепи горько усмехнулся.

– Как вы оказались здесь? И зачем? – спросил переводчик.

– Вот и я задаю себе тот же вопрос. Ну, наверное, я должен сказать, что по наивности надеялся спасти ее.

– Кого?

Доктор тяжело поднял глаза. Уни еще раз нервно выдохнул пар.

– Да, простите. Просто у меня все путается в голове. День был такой… сложный.

– Я так и не понял, как она это делает, – слабо продолжил Аслепи. – А потому не смог понять, от чего она умерла.

– Посол сказал, от переутомления, потери сил.

– Но что это за силы? Что унесло их – и как?

– Значит, вы хотели узнать ее тайну? – недоверчиво спросил Уни.

– Тайну? – хрипло переспросил Аслепи. – Вы знаете, Уни, в жизни каждого врача, наверное, есть такой миг, когда он готов отдать всего себя без колебаний, чтобы больной жил. Я говорю сейчас не о самопожертвовании, нет, избавьте меня от этой ерунды! Но есть такой настрой, без которого вы никогда не сможете по-настоящему лечить людей.

– Вы хотите сказать, что понимаете, почему она… это сделала?

– Почему – нет. Но что чувствовала в эту минуту – пожалуй, да.

Уни опустил глаза и поскреб ногой каменистый пол пещеры. Потом вновь взглянул на Аслепи, но уже совсем по-другому.

– А я думал, что для вас, полевых докторов, жизни людей – что вода, текущая сквозь пальцы.

– Может, и так, – рассеянно ответил ему Аслепи. – А знаете почему? Чтобы добрые мысли в сердце не мешали творить добро руками.

– Спасибо вам, Аслепи! – взволнованно проговорил Уни. – Я, наверное, слишком плохо знал вас…

– Она вон там, – резко мотнул головой доктор и зашагал к подъемнику. – А мне здесь больше делать нечего. Жаль все-таки, что у вириланов совсем нет вина! – буркнул он на прощание и удалился.

Натайниш Ворен сидела напротив небольшого углубления, казалось, не замечая ничего вокруг. Подойдя ближе, Уни увидел тело Онелии Лерис в странном голубом сиянии. Ее лицо выглядело умиротворенным, но… чужим. Словно с уходом души из тела оно стало всего лишь оболочкой, чем-то вроде одежды, которую аккуратно сложили в шкафу. Снова обратив взгляд к Натайниш Ворен, Уни хотел было начать разговор, но она его опередила.

– Вы здесь, Унизель Вирандо. Я ждала вас. Но что ожидали найти здесь вы? То, что здесь есть, или то, чего нет?

– Приветствую вас, Найтия Ворен. Или Натайниш Ворен? Простите, если обращаюсь к вам неправильно!

– Ворен – это выбранное мной взрослое имя. Найтия – имя, полученное при рождении. Натайниш – так звали одну из пяти Изначальных Вирилана. Теперь у нас это титул для женщин, достигших… определенного уровня в развитии. Вы можете обращаться ко мне, как вам больше нравится. В любом случае имя указывает на человека, но оно не тождественно ему.

– Благодарю вас, что сочли возможным объяснить мне все это. – От неожиданности голос Уни немного задрожал. – Признаться, я думал, что в этой стране все вопросы обречены оставаться без ответа.

– В этой стране? – осторожно переспросила Найтия Ворен. – Позвольте узнать, какую страну видите вы? Согласитесь, что вы можете иметь в виду лишь то, что видите перед собой.

– Простите меня, Натайниш Ворен, но после ваших слов мое зрение затуманивается все сильнее. Так что, боюсь, если так пойдет и дальше, то я здесь полностью ослепну.

– Если так, то вы больше придаете значение словам, а не тому, что за ними стоит. Слова – это те же имена, а имена – это просто слова. Гораздо важнее, что скрывается за ними.

– Но я же просто переводчик! Мне не хватает ни знаний, ни мудрости, чтобы постичь даже то, что вы сейчас имеете в виду. Я словно окружен хороводом из слов, в который вы с Онелией вовлекли меня, но это ни на шаг не приблизило к пониманию того, что здесь происходит!

– Скажите, что было раньше – слова или действия?

– Конечно, действия! Ведь никто не может назвать то, что еще не случилось; для этого зачастую просто нет слов! Если рассказать жителю страны колдунов про снег, который он никогда не видел, то он вряд ли сможет понять, что это такое. Мне придется сравнить снег с чем-то, что он уже знает. Например, с мелким птичьим пухом.

– Так почему же вы, Унизель Вирандо, ставите слова вперед действий? Онелия Лерис прервала свою жизнь, не дав умереть вам. Готовность умереть за того, кто тебя понимает, – это высшая форма любви, а любовь – высшая форма понимания, для которой не нужны слова. Вы получили то, чему не можете дать название, ибо никогда ранее у вас этого не было. Но если вам для понимания нужны теперь лишь слова, то, может быть, вы просто выберете их сами?

Уни на миг закрыл глаза, фыркнул и покачал головой. «Нет, так дело не пойдет! – подумал он. – Еще немного, и голова моя вскипит и лопнет, как старый котел! Надо говорить с ней только о частных, предельно конкретных вещах».

Он задумчиво обвел глазами полутьму вокруг, стараясь зацепиться мыслью хоть за что-нибудь.

– Вы храните здесь мертвых?

– Да, тела, если быть точнее, – с готовностью ответила Найтия Ворен.

– Конечно, это я и имел в виду. Интересный обычай… Можно в любую минуту прийти, увидеть близкого человека… его тело… каким он был, когда еще жил. Я… очень боялся, что вы уже похоронили ее… или сожгли. – Уни помолчал немного. – Это, наверное, было бы даже еще хуже, – он неуверенно пожал плечами.

Ему вдруг стало очень неуютно в этом холодном склепе. Он так стремился увидеть в последний раз трагично покинувшую его возлюбленную, но теперь смотрел на нее и видел просто тело в голубом сиянии вириланских лишайников. Уни представил себя на месте вириланской целительницы, таким же безжизненным.

– Вы знаете, я ведь спас ее, а потом сам и убил. Но если бы я не спас ее тогда от воинов, то она все равно бы умерла. И тоже по моей вине. Я упустил аринцила, и теперь в моей стране умрут тысячи, десятки тысяч. Из-за меня погиб Гроки, который на самом деле охранял меня. Все, что я делаю, – сплошные ошибки, и каждая из них несет смерть. Я думал прервать этот порочный путь, но так и не смог убить себя.

– Если вы не смогли этого сделать, значит, вы не управляете собой? А если так, можете ли вы себя в чем-то винить?

– Простите, Натайниш Ворен, но это просто софистика, причем очень циничная! – возмутился Уни. – Хотя если вспомнить некоторые эпизоды… – Уни нахмурился и погрузился в воспоминания. – С самого начала миссии меня сопровождают различные видения, сны… и даже наяву, как в том поединке в крепости воинов… словно кто-то другой управлял моим оружием и тем спас мне жизнь!

– Осознание, что свободы не существует, – первый шаг к истинному пониманию мира.

– А какой второй шаг?

– Вы становитесь зеркалом, мгновенно отражающим реальность.

– А дальше?

– Граница между вами и миром разрушается. И тогда ваша личность либо разрушается тоже, либо вбирает всю мощь бытия. Тот, кто способен сделать это, становится божеством.

– Так учит ваша вера? По этому пути идут вириланы?

– Так учили древние, что жили на этих землях тысячи лет назад. У нас же свой путь. Мы не выбирали и не властны изменить его, так же как и вы – свой.

Уни вздрогнул от неожиданного прозрения.

– Да! Кажется, теперь я понимаю. Вы не можете ничего изменить, и мои попытки добиться от вас объяснений бесполезны.

– Сейчас – да. Мы можем только назвать вещи, которые вы поймете уже сами.

– Конечно! – Уни поспешно кивнул. «Значит, расспросы о том, как анвиллы победили воинов, придется отложить на потом. Если до этого „потом“ доживу. Хотя, учитывая сегодняшний день, Мрак не так уж и рад поглотить мою измученную душу».

Уни шагнул и рассеянно осмотрелся:

– Онелия – самая молодая из тех, кто здесь лежит. А ведь я даже не знал, сколько ей лет… было. А эти, – обвел он зал рукой, – другие анвиллы из вашего монастыря?

– Мы не измеряем возраст годами, – уклончиво ответила Найтия Ворен. – Другие тоже здесь, но это, – повторила она жест переводчика, – в первую очередь ее место.

– Что вы имеете в виду? – машинально спросил Уни и тут же замолк. Он не рассчитывал на ответ, но собеседница удивила его.

– Это значит, что все, что вы здесь можете найти, связано в первую очередь с ней.

– Да, конечно, благодарю вас! – почтительно поклонился Уни. От странного волнения он шагнул вперед к импровизированной могиле и, не отдавая отчета в том, что делает, взял с каменного пьедестала небольшой ларец.

– Прошу простить меня, но это не предназначено для других, – тихо произнесла Найтия Ворен.

– Ой, извините! – отпрыгнул Уни, резко вернув ларец на место. – Я должен был догадаться, что это ваше… или…

– Это ее вещи, – сказала Найтия Ворен, – и ее дневник.

– Дневник! – искренне удивился Уни. – Я не знал, что Онелия вела дневник.

Найтия Ворен задумчиво посмотрела на него.

– Все мы ведем дневник, – ответила она после недолгого раздумья.

– В самом деле? – вежливо осведомился Уни. – Какая интересная традиция!

– Скорее необходимость. Это часть нашей памяти. Так же, как и вещи.

– Понимаю. Но если другие не могут это прочитать, то для кого предназначено послание?

– Это же очевидно. – В полумраке показалось, что Найтия Ворен улыбнулась. – Для того, кто его написал.

– Да-да, конечно! – незамедлительно отреагировал переводчик. – И вещи, разумеется, тоже для него.

– Вы начинаете кое-что называть, – с удовлетворением отметила Найтия Ворен. – Возможно, что-то из этого вы уже поняли.

– Возможно, – тут же поддержал ее Уни таким тоном, каким обычно разговаривают с сумасшедшими. – Вещи ведь тоже носители знаний… Они несут отпечаток личности своего носителя…

– Вы делаете большие успехи, Унизель Вирандо, – продолжила раздавать комплименты Найтия Ворен.

– Я стараюсь, – живо ответил Уни. Он вел этот абсурдный разговор, и ему стало казаться, что вся пещера с голубыми огнями искажается, а фигура его собеседницы будто плывет в пространстве, то приближаясь, то отдаляясь. «Надо заканчивать с этой беседой, – подумал переводчик, – а не то я просто сойду с ума».

– Не может сойти с ума тот, в чьем сознании и так нет границ, как вы считаете, Унизель Вирандо? – неожиданно спросила Найтия Ворен.

– Что?! – воскликнул Уни. – Вы можете читать мои мысли?

– Если я могу читать их, значит, они уже не ваши, – тихо произнесла его собеседница. – Простите, это, видимо, было лишним.

– Ничего, – с готовностью ответил Уни. И тут же стал еще увереннее закапывать себя: – Скажите, а вириланы… могут сойти с ума?

Найтия Ворен молча встала с места. Ее тень, огромная и страшная, навалилась на Уни сверху. Неистовый ужас впился тысячью острых когтей во внутренности молодого дипломата.

Уни дернулся, но тут словно чей-то голос приказал ему: «Держи структуру!» Он так и сделал, и Найтия Ворен мгновенно отреагировала.

– Да, это он! Теперь я точно вижу, – с волнением прошептала женщина.

– Что вы сказали? – так же тихо спросил Уни.

– То, что вы и так знаете, Унизель Вирандо. Вещь несет отпечаток своего носителя, и сила ее соизмерима с его силой!

Словно впав в гипноз, Уни медленно снял с пальца каменное кольцо.

– Вы ведь эту вещь имеете в виду, Найтия Ворен? Да, эту. Я вижу, как вы на нее реагируете. Она хоть и пришла из нашего мира, на самом деле не принадлежит ему.

– Этот мир не имеет границ, Унизель Вирандо. Для некоторых – не имеет.

– Для некоторых сумасшедших? Для Ирамия Нэтиса, например? Вы узнали его структуру во мне, а я узнал вириланскую технику Воды в тех приемах, которые применял не по своей воле! Но я не хочу больше быть вашей марионеткой, понимаете? Не хочу играть роль в этом абсурдном театре, читать написанный кем-то текст и сдавать свое тело в аренду авторам чужих трагедий. Заберите ваше кольцо и выполните наконец свою часть уговора!

Найтия Ворен шагнула назад, повернувшись к Уни левым боком. В ее свободно опущенных руках он увидел копье.

– Вы полагаете, что дело в кольце? Можете снять его и попробовать сами.

– Вот как? – еле слышно прошептал Уни.

Он решительно освободился от украшения и, обнажив меч, принял боевую стойку.

– Сейчас ты мне все расскажешь! – бросил он сквозь зубы и пошел в наступление.

Уйдя назад от его рубящего удара в голову, Найтия Ворен мгновенно ответила мощным уколом в живот. В свою очередь, отскочив назад, Уни тут же нанес ей два рубящих удара в левую ногу и в поясницу справа. Копье в руках вириланки, словно язык змеи, стремительно жалило и тут же скрывалось обратно, готовое для новой атаки. Крутанувшись на месте и отразив оружие врага, Уни бросился вперед с собственным ударом – и провалился в пустоту. Как челнок в ткацком станке, Найтия Ворен снова ушла назад с мгновенной контратакой. Что-то хлопнуло юношу по щеке, и Уни ощутил стальной запах наконечника копья сбоку от лица. Он на миг прикрыл глаза и замер, боясь пошевельнуться.

– Как думаете, Унизель Вирандо, вы сейчас сражались против меня сами или кто-то управлял вами?

– Полагаю, – ответил Уни пересохшими губами, оглядев оставленное на пьедестале кольцо, – что сам.

– Но вы сейчас исполнили третью форму саэси для боя с копьем. Ирамий Нэтис придумал ее во время нашей первой встречи, чтобы я победила его. Вы не могли знать ее. Вы по-прежнему уверены, что вами никто не управляет?

– Мной управляли вы, – облизав губы, ответил Уни. – Форма составлена с таким расчетом, чтобы оставить мне лишь несколько вариантов действий, число которых сокращается по мере исполнения формы. Вы опять сделали из меня марионетку, да сколько же можно?! Поймите, я хочу сам, сам! Я дам вам то, что вы желаете взять, хотя и не знаю, что именно, но я чувствую это! Я просто хочу понять, разобраться и тогда сам вручу вам это, обещаю!

Найтия Ворен сделала широкий шаг назад и опустилась на колено, положив копье рядом.

– Простите меня, Унизель Вирандо, я… поспешила. Искушение было так велико… Но я выдержала. Как и всегда. Я уважаю вас, потому что доверяюсь мудрости Онелии Лерис, знающей о вас то, чего не знают другие.

– Я понимаю вас, – ответил Уни, опуская меч. – И ваши чувства. – Он медленно вложил оружие в ножны. – Есть вещи, которые не стоит называть, но я понимаю. – Он перевел взгляд на тело Онелии: – Скажите, а ее вещи тоже обладают такой властью?

– Вы хотите… стать ею?

– Простите, но мне кажется, что часть ее уже во мне. Та сила, которая излечила меня, которой Онелия поделилась со мной, чтобы я снова жил, – разве теперь это не во мне?

Поднявшись, Найтия Ворен печально улыбнулась:

– Вириланские целители не делятся с больными своей силой. Они лишь влияют на сознание человека, задействуя его собственные скрытые силы, приводящие к выздоровлению. Онелия Лерис умерла не потому, что отдала вам свою силу.

– Но тогда от чего?

– Этого я не знаю. Я не знаю ее планов. Рассказать о них может только она сама.

– Она сама? Но… – Уни вдохнул и не смог выдохнуть. – Это значит, что она жива? Вы верите в переселение душ, как колдуны Унгуру, или во что-то похожее?

– Вы, безусловно, найдете ответ на этот вопрос. Но сначала я хотела бы выполнить данное вам обещание. Вы можете посетить императорский дворец в Древней столице.