Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 2

Санери наклонил голову, закусил губы и, прикрыв глаза, с усилием потер виски большим и безымянным пальцами правой руки.

– Говорил я ему: не ходи вслед за Хардо! Но он такой: да-да, – а потом вроде и не дергался вовсе, а просто исчез куда-то! Как будто отошел на миг, и все!

У молодого дипломата учащенно забилось сердце.

– Простите, энель посол, так это вы Хардо за мной отправили?

Санери горько усмехнулся:

– Скорее это было обоюдное решение. Некоторое время назад я попросил его приглядывать за вами, ну и теперь, когда вы так глупо бросились в погоню за этим аринцилом, я не видел причин отказать ему последовать за вами.

Оба замолчали.

– Я знаю, что у вас были… хорошие отношения с энелем Хардо, – с сожалением произнес Санери.

Немного подумав, Уни кивнул.

– А с Гроки, стало быть, не очень хорошие.

– Полагаю, я плохо знал его, – с небольшой дрожью в голосе ответил переводчик.

– Да, пожалуй, – осторожно согласился посол. – В любом случае мы должны разыскать их тела и забрать с собой в Герандию, чтобы похоронить со всеми почестями. Уверен, что наш Великий владыка император Кергений полностью оценит их преданность и самоотверженность!

– Я в этом не сомневаюсь, энель посол. Но боюсь, что это невозможно. Тела энеля Хардо и энеля Гроки покоятся на дне подземного водопада, если таковое вообще существует, в чем я, признаться, вовсе не уверен.

Санери с усилием протолкнул воздух через горло.

– Это… весьма печальная новость, энель Вирандо. Уверен, вы все подробно изложите в вашем отчете. Не скрою, то обстоятельство, что вы были ранены в спину, породило разговоры среди членов посольства…

– Это был неожиданный и подлый удар, энель посол.

– Да-да, вполне допускаю, что в этих мрачных подземельях коварный аринцил устроил вам ловушку. А несчастные Хардо и Гроки, будучи еще и без оружия, вообще не имели шансов выжить. Судя по тому, что вы говорите, энель Вирандо, вы стали свидетелем их трагичной гибели?

– Это так, энель посол. Первым погиб энель Хардо, затем энель Гроки. Я уже получил свою рану, но был еще в сознании и все прекрасно видел. Аринцил сел в кожаную лодку и скрылся в туннеле. Я пытался преследовать его, но силы оставили меня.

– Да, вириланы нашли вас в этом, как его…

– В инкайлисе.

– Вот именно. Эта страшная рана от клинка, проткнувшего вас почти насквозь… Хм, кстати, забавный факт! Как вы знаете, я бывал в землях аринцилов и немного знаком с их искусством боя. На южном материке ведь дерутся совсем не так, как у нас, да. Там в ходу всякие темные зелья, способные на короткое время превратить человека в абсолютного убийцу, не знающего ни жалости, ни боли. Уколом такого бойца не остановить, только если отрубить ему голову… или конечности. То же самое можно сказать и промургу – воинов-колдунов Унгуру, воюющих с аринцилами. Эти, говорят, вообще живые мертвецы. Наверное, поэтому аринцилы практически не используют колющие удары!

– Вы правы, энель посол. Но если вы в помещении или тесном подземном туннеле, места для замаха мечом может и не быть!

– Конечно, энель Вирандо, я сам как раз об этом подумал. Вижу, вы прекрасно разбираетесь в технике меча!

– Анвиллы прекрасно обучили меня.

– Несомненно. За пару недель в горах вы стали просто мастером клинка! Хотя, при всем уважении к вашим наставникам, вы и в крепости воинов фехтовали очень даже неплохо…

Уни на миг прикрыл глаза. Его ощутимо тяготил этот разговор, как и откровенные попытки посла загнать его в угол. Похоже, Санери внимательно наблюдал за ним все это время и делал выводы. Но сейчас… Сейчас Уни ощущал себя настолько уставшим, что ему это было совершенно неинтересно.

– Дело в том, энель Санери, что у меня есть волшебное кольцо, принадлежавшее некогда великому вириланскому фехтовальщику и несущее в себе отпечатки его навыков. В бою я вошел в транс и открыл душу для этих знаний, благодаря чему и смог работать с мечом, несмотря на почти полное отсутствие опыта реальных сражений.

Санери пристально посмотрел на него, а потом вдруг разразился оглушительным и немного повизгивающим смехом.

– Ладно, энель Вирандо, хорошо, я все понял! Ой! Вы, безусловно, достойный боец – что с мечом в руках, что без него. Чувствую, нам обоим пора хорошенько отдохнуть, а завтра начинаем собираться в дорогу. Спокойной вам ночи, энель Вирандо!

Вернувшись в комнату, Уни с ходу завалился в кровать, взгромоздив ноги на задний бортик. Дерево впилось в натруженные икры, но переводчик не обратил на это никакого внимания. Сняв кольцо, он задумчиво рассматривал его при тусклом свете вириланской лампы.

«Кольцо, кольцо-колечко! И как ты, такое славное, попало к энелю Ронко? Хм… Ну, самый сладкий вариант: он лично знаком с Ирамием Нэтисом. Хотя, может, просто нашел его или купил? Ронко любит старые вещи… Впрочем, то, что он дал мне его перед поездкой, косвенно доказывает первую версию. Итак, значит, Ирамий Нэтис, явно не последний по значимости анвилл, тайно посещал Герандию, а один из высших сановников императора общался с ним настолько доверительно, что принял из его рук некие дары. Не с этим ли связана сама инициатива отправить посольство? В смысле, может, Ирамий Нэтис как-то повлиял на то, что Ронко вообще поставил этот вопрос перед Великим владыкой?»

Молодой дипломат легко подбросил кольцо и тут же поймал его в воздухе. Мда, вся история с посольством теперь представлялась в ином ключе. Кольцо стало неким символом, знаком для тех, кто понимает, пропуском и даже… хранителем? Анвиллы, судя по всему, сразу понимали, что или, точнее, кто стоит за посольством… в отличие от самого Уни. Но тогда почему же посольство потерпело неудачу?

Переводчик снова надел кольцо и сложил руки за головой. «В самом деле, вместо того чтобы создать нашей миссии все условия, вириланы все время старательно морочили нам голову. Найтия Ворен сказала бы: „Мы подводим вас к тому, чтобы вы поняли все сами. В смысле вы, энель Вирандо“. Предположим, какие-то мысли у меня действительно родились – но что теперь с ними делать?»

Убрав ноги с бортика, Уни сел в кровати и почесал нос. Завтра он поговорит с Найтией Ворен. Только вот что он ей скажет? «Ой, знаете, а во дворце-то, оказывается, никого нет!» А она ему: «Да что вы говорите? Ну дела…»

Да, глупо получается. Но поговорить все равно надо. Хотя как-то тревожно.

Уни вспомнил свое последнее общение с настоятельницей или… кто она там? Не самое приятное ощущение. Интересно, чем она занимается сейчас? Спит спокойно или медитирует? «Мне бы тоже не помешало поспать, только вот разве заснешь, когда все эти мысли?..»

Рывком спрыгнув с кровати, Уни подхватил меч и ветром вылетел на улицу. Монастырь был пуст, и что-то ощутимо поменялось в воздухе. Если еще недавно горную свежесть досадно портил запах свежей мертвечины, то теперь вокруг отдавало пеплом. Оглянувшись, переводчик увидел внизу, со стороны поля, огромное, пульсирующее, словно гигантское сердце, зарево.

«Трупы жгут, – подумал Уни. – Тела павших воинов». Эта мысль породила в нем много вопросов, однако ноги сами понесли вперед – полюбоваться мрачным, но по-своему грандиозным и притягательным зрелищем.

Чтобы лучше видеть, молодой дипломат устремился в гору – с высоты охватить всю полноту картины. Дорога была едва различима во мраке ночи, и лишь отблески бушующего внизу пламени дрожащими всполохами освещали путь. И вот теперь Уни стоял на краю поросшего деревьями утеса, а вдалеке, сколько хватало глаз, сотни костров жадно поглощали останки неудавшихся мятежников. Густой серый дым исчезал в ночи и тут же оседал на языке вкусом паленой плоти. Облизав губы, Уни провел по ним рукавом, а потом медленно опустился на камень, не отрывая взгляда от мрачного праздника огненной смерти.

Он не знал, сколько просидел в таком трансе. Вернуться в обычный мир его заставило мимолетное ощущение чьего-то присутствия. Удивительно, как они подошли так неслышно… Или это камни просто взяли и превратились в человеческие фигуры?

– Пришли посмотреть на огонь? – тихим вопросом поприветствовал его Оркодий Кейрис.

– Да, – с легким наклоном головы ответил Уни.

Ну что же, это даже лучше, чем в волнении ждать утра. Может быть, сейчас все и решится?

– Я вижу, что их сжигают, в отличие от анвиллов, – после небольшой паузы продолжил переводчик. – И как только догорят костры, у вириланов больше не будет воинов. Как нет и владыки, которого они хотели свергнуть, – добавил он чуть слышно.

– Воины всегда возвращаются, – задумчиво произнес Оркодий.

– В самом деле? – с легким равнодушием ответил Уни. – Но рискну предположить, что их наставник остается неизменным.

Продолжая смотреть на костры внизу, Оркодий молча кивнул.

– Надеюсь, вы поймете меня правильно, – стал развивать мысль Уни, – но я не мог не спросить себя, почему сейчас ваше место здесь, а не там?.. – он мотнул подбородком в сторону объятой огнем долины.

– Вопрос и ответ рождаются одновременно, – вкрадчиво вступил в разговор Укелий Нактрис. – Каков же ваш ответ, позвольте узнать?

– Оркодий Кейрис тоже анвилл, – с готовностью ответил Уни. – Сначала я думал, что он ваш агент в стане врага, но потом…

– А вы знаете, каково значение слова «анвилл»? – поинтересовался сидевший чуть поодаль Мадригений Вейно.

– Очевидно, что мои познания в вириланском не настолько обширны, особенно это касается различных диалектов и множественных значений…

– «Анвилл» – это «выживший». Так стали называть тех, кто выжил после Большой черты, и их сподвижников. Оркодий Кейрис, безусловно, анвилл, и в этом вы правы, вне всякого сомнения.

– Оркодий Кейрис, или Торвелий Суйено? Найтия Ворен – простите, не сразу заметил вас, – или Натайниш Айлис? Вы обе так мастерски владеете копьем, но это же просто совпадение, не так ли? Укелий Нактрис, или, может быть, Эневир Ченис? Прозвище Волшебный лучник подходит вам как нельзя лучше! Мадригений Вейно – ой, нет, простите, Фораний Утайру… Я никогда не видел в деле ваши парные мечи, но они так естественно смотрятся у вас на поясе, как и вы сами в этой теплой компании! Право же, какое совпадение, что вы все так похожи на Изначальных вириланов, живших четыреста лет назад! Не хватает, правда, еще одного вашего друга – Ирамия Нэтиса, который по странному стечению обстоятельств страдает тем же душевным недугом, что и Иктигин Зой – Меч демонов и реальный предводитель ваших воинов, как я полагаю! Хотя у меня же его кольцо, значит, наше собрание в полном составе. Я хоть никогда и не верил в переселение душ, но после всего, что пережил в вашей прекрасной стране, смогу принять что угодно. Итак, заседание Совета Изначальных можно считать открытым, прошу высказываться, господа!

Закончив мощным выдохом эмоционально насыщенную речь, молодой дипломат откинул голову и на миг прикрыл глаза. «Сейчас, наверное, хорошо будет меня клинком в спину! – подумал он. – Да нет, впрочем, это вряд ли… Не знаю, что на меня нашло!»

– Вы хоть и поняли кое-что, но мыслите об этом в категориях вашей страны, – осторожно заметил Мадригений Вейно. – Если полагаете, что наш Совет играет такую же роль, как император в Герандии, то вынужден вас разочаровать.

– Признаться, вопрос ролей занимает меня больше всего, – кисло усмехнулся Уни. – Я уже понял, что все здесь не такое, каким кажется. Скажем, ваши воины – совсем не воины, если судить по тому, с какой легкостью вы с ними разделались.

– Ну почему же, они как раз воины и есть, – пробормотал Оркодий Кейрис.

Уни глубоко вздохнул и с неумело скрываемым раздражением произнес:

– Мы можем играть в слова бесконечно долго, если я не буду знать контекст.

– Мы ничего не скрываем от вас, энель Вирандо, – звенящим голосом ответила Найтия Ворен. – Задайте вопрос, ответ на который будет вам понятен.

– Ну хорошо… Кто управляет Вириланом?

– Простите, но, думаю, вы и так это знаете. Мне сложно произнести это, потому что, с нашей точки зрения, все обстоит несколько иначе. Ведь, согласитесь, фраза «никто не управляет» имеет смысл, если для вас существует некая альтернатива. Но если в нашей стране веками лишь одно мироустройство и другого мы не мыслим, то как нам дать определение от противного?

– Л-ладно, – с усилием взялся за виски Уни. Голова его ощутимо кипела. – Ладно. В конце концов, я здесь переводчик, мне и переводить – самому себе в этот раз. Я понимаю, о чем вы говорите, хотя вы же, наверное, читали исторические книги, записи о том, как было у вас раньше. Да что книги – вы же все сами должны помнить события, свидетелями которых были четыреста лет назад!

– Вы что, и правда верите, что мы духи? – с легкой улыбкой поинтересовался Укелий Нактрис.

– Может, вы мне и ответите? – мгновенно парировал Уни.

– Нет, конечно. Хотя ваше отождествление нас с жителями той эпохи справедливо.

– Вы… вы живете вечно?

– В каком-то смысле. Не в физическом – в духовном. Мы меняем плоть, но личности наследуют новые телесные оболочки, продолжая жить и развиваться.

– А… как такое возможно?

– Скажите, что же есть ваша личность? Вы наверняка задавали себе очень простой вопрос: «Почему я – это именно я»?

Уни стало не по себе. Мороз пробежал по коже, оставив длинный след из колючих мурашек.

– Ну, я точно не знаю… Наверное, я похож на своих родителей… в чем-то.

– И все?

– Разные события, испытания. Все то, что меняло меня, формировало характер!

– Правильно. Первое – это наследие предков, второе – опыт. Но для нас, вириланов, есть только второе.

– Но почему? Разве у вас нет родителей?

– Конечно, есть. Более того, вириланом можно только родиться. Но даже если вы вирилан, нет никакой гарантии, что ваши дети тоже будут вириланами.

Уни медленно выдохнул и закусил губу:

– Помню, Онелия мне говорила. И не представляю, как можно жить… вот так.

– Мы пробовали разные варианты. Точнее, те, другие, которые уже мертвы. Выжили только мы, как вы догадываетесь. Но это повлекло огромные изменения в мировоззрении. Для нас нет родственных связей, но мы все едины. Мы индивидуалисты, но действуем как одно целое. Не потому, что это хорошо или правильно. Просто другие, желавшие жить иначе, были уничтожены. Такими, как вы.

– Но как же тогда любовь? Вы говорите, что вы добрые и неагрессивные, но это же изуверство – не иметь возможности любить своих детей!

– Эти дети могут убить вас или позволить, чтобы вас убили. Если расскажу вам о том, что́ было в Войну Пятого царства, это полностью перевернет ваше представление… о вас, не о нас.

Уни впился пальцами в колени и покачал головой:

– Значит, ваша женщина рожает ребенка от любимого и не уверена, что он будет одним из вас. Это… это чудовищно!

– Да, вынести такое очень непросто. Онелия Лерис, возможно, не смогла.

– Что?!

– Она полюбила вас, зная, что ваша любовь разобьет ее на куски. Возможно, она не смогла принять решение в этом теле и решила… временно дистанцироваться, – глядя в одну точку, очень спокойно произнесла Найтия Ворен.

Уни вздрогнул, потом поднялся и поспешно поклонился настоятельнице:

– Да, конечно, я… понимаю вас.

На какое-то время все замолчали.

– Вы сказали про другое тело, – осторожно начал Уни. – Но я не совсем представляю, как это происходит. Здесь какая-то магия?

– Все гораздо проще. Каждый вирилан после подтверждения сущности получает личность одного из тех, кто жил тогда, во времена Войны Пятого царства.

– Получает?..

– Да. Имя – прежде всего. А вместе с ним – подробный отчет с опытом предыдущих воплощений, изложенный в дневниках своих… ранних сущностей. После этого вирилан проходит особую подготовку и испытания, закрепляющие его личность в носителе, но уже в новых условиях. Когда все заканчивается, каждый получает имя воплощения – то, которое будет носить до смерти этого тела.

– Невероятно! – от возбуждения Уни даже вскочил. – То есть вы почти с рождения учите каждого вирилана быть другой личностью?

– Можно сказать и так.

– Теперь понимаю, зачем вам эти дневники. Как у Онелии Лерис… Но это же просто кража истинного «я» человека! Это… Да как вы можете? Он же будет совсем другим!

– Индивидуальные различия, доставшиеся нам от предков, определяют индивидуальные особенности, только и всего. Личность для нас – это то же, что для вас, скажем, профессия. Вы же не возмущаетесь, когда сын пекаря становится пекарем?

– Да, но… – Уни снова опустился на камни и в отчаянии покачал головой. – Но зачем это нужно?

– Чтобы выжить, мы продлили в будущее личности каждого из тех, кто победил в той войне. Наше общество создано под конкретных индивидов, как огромный слепок с их коллективной личности. Это единственный способ не дать таким, как вы, убить нас и наш мир.

Потрясенный услышанным, переводчик смотрел на бушующее внизу пламя.

– Что же тогда происходит с другими? С теми, кто не рождается вириланами, кто не продолжает эту вашу… цепочку перерождений? – прошептал он. – И как вы вообще определяете, кто есть кто?

– А вот это как раз просто, – ответил Мадригений Вейно. – До пяти лет дети живут вместе, под присмотром воспитателей. Это удобно и для родителей: они могут заниматься… делами. Воспитатели внимательно наблюдают за подопечными, создавая для них обстоятельства, где дети могут себя проявить. В пять лет происходит определение сущности. Тот, кто по итогам наблюдений признается воплощенным, становится анвиллом. Это и есть настоящие вириланы, если говорить вашим языком. Их цель – посвятить жизнь самосовершенствованию, физическому, умственному и духовному. Большинство же просто хочет «жить и давать жить другим», и мы не лишаем их такой возможности.

– И что же они делают?

– Обрабатывают землю, занимаются ремеслом, строительством, играют в театре… Да что угодно! У них есть все необходимое и даже больше, в том числе предметы роскоши из вашего мира. Но анвиллы чужды этому, мы довольствуемся настолько малым, что нам нет нужды обременять остальных податями и налогами. Нам не нужны деньги; каждый вирилан получает еды столько, сколько сможет съесть. Кроме того, у нас огромный резерв в производстве любых товаров, мы способны обеспечить каждому тот уровень жизни, который ему нужен.

– Но ведь потребности человека бесконечны, ему всегда хочется больше…

– Человеку – без сомнения. Не для того, чтобы использовать, а для того, чтобы возвыситься над другими. Но не забывайте: вириланы лишены этого качества. Если у вас особняк из ста комнат, это не значит, что вы реально живете в каждой из них. В эпоху Пяти царств подвалы императорского дворца были забиты зерном, которое гнило там годами, в то время как крестьяне ели лебеду. Мы не утверждаем, что это аморально. Мы полагаем, что это… неразумно.

Уни недоверчиво хмыкнул.

– У нас тоже есть люди, которые хотят все поделить. Но не думаю, что они преуспеют. При всех пороках нашего общества оно единственно правильное из всех возможных, как плод, созревший на дереве в свой заданный срок.

– Вы сказали «люди»… Это все объясняет. Вы сказали «поделить», то есть отнять. Это для вас главное. Разве Норей, ваш первый император, не отнял все у побежденных царств, чтобы владеть всем от имени Солнца и всеобщего равенства? И как близка к равенству и справедливости сейчас ваша империя?

– Вы знаете про Норея? – удивился Уни.

– Вы же сами сказали про исторические книги. Империя и Вирилан возникли почти в одно и то же время, но пошли вперед разными путями.

Уни тяжело вздохнул:

– Наверное, это долгий разговор. Не знаю, готов ли я сейчас к нему. Моя голова похожа на кипящий над очагом котел, который вот-вот лопнет. Столько всего сразу… сложно переварить. Мне даже кажется, что я не сижу здесь с вами, а вижу сон!

– Слова – наихудший способ передавать знания или обучать чему-либо, – произнес Оркодий Кейрис. – Вот почему воплощенные постигают свои личности действием. А дневники – это лишь карта в путешествии длиною в жизнь.

– Вы ставите их в те же ситуации, чтобы вызвать сходные реакции для формирования сходного опыта, лежащего в основе желаемой личности? – скороговоркой выдал Уни. – А фехтовальные формы, они ведь тоже нужны для этого?

Оркодий с достоинством кивнул.

– Ну а чувства? Вириланы должны испытывать те же чувства, что и их… предыдущие воплощения?

На мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь гулом костров. Наконец Найтия Ворен медленно подняла глаза и произнесла:

– А на этот вопрос каждый должен ответить себе сам.

– Да, конечно, – быстро проговорил Уни, пряча взгляд. Ему показалось, что он сказал что-то лишнее, и он даже догадывался, о чем именно может идти речь. – А скажите, что же тогда становится с теми, кто рождается не анвиллом и даже не вириланом, а… ну, нами, людьми? Теми, кто хочет господствовать, возвышаться за счет других и подавлять? Побеждать и быть первым любой ценой?

Оркодий Кейрис внимательно посмотрел на Уни, а потом молча перевел взгляд на костры.

– Не может быть… – взволнованно прошептал переводчик.

– Иктигин Зой выступал за то, чтобы просто убивать их, не дожидаясь взросления, – задумчиво произнес Укелий Нактрис. – Но Натайниш Айлис убедила нас, что есть другой путь.

– И тогда вы создали касту воинов, чтобы они сами…

– Сами выбирали свою судьбу, – продолжила фразу Найтия Ворен.

– И так все четыреста лет… Было ли хоть раз, чтобы воины не пытались захватить власть?

– Ни разу. Со временем это стало ритуалом, символизирующим обновление и очищение нашего народа.

– То есть вы осознанно собираете вместе всех желающих подавлять, а потом бросаете на убой – и так по кругу? И руководит этим один из вас, член Совета Изначальных, Верховный наставник касты воинов Оркодий Кейрис!

– Я лишь помогаю им проявить их истинную природу, – ответил Оркодий.

– Но ведь вы сами обучаете их! Как, как вы потом с такой легкостью уничтожаете тех, кто посвятил жизнь искусству войны?

Наступила тишина. Уни показалось, что сидевшие рядом Изначальные, пользуясь тем, что он плохо видит их лица, тихонько улыбнулись в полутьме.

– Человеку очень сложно убить вирилана, – немного извиняющимся тоном произнес Мадригений Вейно.

– Но возможно?

– Безусловно, случалось всякое. Но в конце остались только те, кто… выжил. Понимаете, энель Вирандо, боевые искусства стали для нас не просто способом защитить себя. Их практика изменила наше сознание, а потом и тело. Человек может добиться большого мастерства во владении оружием, но мало кто идет дальше.

– Что вы имеете в виду?

– Человек проявляет свою суть лишь на грани между жизнью и смертью. Это единственный путь самосовершенствования. Говорят, что лесная антилопа и степнойвийран произошли от одного предка. Но вийран бегает намного быстрее, чтобы спастись от степного льва на открытом пространстве. Судьба поместила нас в суровые условия. Те, кто выжил, не просто приспособились к ним. Мы стали другими. Антилопа никогда не сможет догнать вийрана, как бы много она ни бегала.

– Но вийран получает эти способности по наследству…

– У нас то же самое. Но для того чтобы проявить свою природу, есть Тропа анвиллов.

– Это особый метод тренировки?

– Особый метод жизни – так будет точнее. То, что вы прошли под руководством Онелии Лерис, – самый первый этап.

– Но ведь я не анвилл!

– На людей это действует схожим образом, за одним исключением. Все полученные способности быстро теряются.

– Да, меня как будто обдул теплый майский ветерок, а потом опять наступили холода. Все проходит, словно сказочный сон. Но ведь что-то я вынес из обучения? Я ведь не забуду, как работать мечом?

Найтия Ворен склонилась перед ним в почтительном поклоне. Уни машинально ответил ей тем же.

– Все, что я здесь услышал, увидел и почувствовал… не поддается пониманию. У меня просто нет сосуда для вина этого сорта. Мы пришли не туда и ловили руками воздух. Нам здесь просто не с кем вести переговоры и заключать договор. И уж конечно, я никак не смогу объяснить это ни членам посольства, ни… нашему императору. Мда. Просто не знаю. Зря мы сюда приехали. Хотя для меня…

Уни снова вспомнил Онелию. Душа его словно озарилась радостным светом, обрамленным темной скорбью. Да, после того, что́ он здесь пережил, жизнь уже никогда не будет прежней.

– Вы плод того, что уже произошло, энель Вирандо, – мягко произнес Мадригений Вейно. – Отказываясь от ваших решений, вы отказываетесь от того, чем уже являетесь. А жизнь всегда опирается на ту реальность, которая есть сейчас. В нашем обществе каждый лично отвечает за все, что происходит вокруг. Но у этого, как и у всего на свете, есть обратная сторона: вы точно так же можете влиять на все происходящее. Онелия Лерис подарила вам гораздо больше, чем жизнь. Пользуйтесь моментом, пока ваш сон не растаял до конца.

– От всей души благодарю вас! – с искренним воодушевлением поклонился Уни анвиллам. – Я сделаю все, чтобы понять и усвоить полученный урок. Не от посольства, но от себя лично…