- -
- 100%
- +
Елизавета
Одна из дверей большого дома была приоткрыта, оттуда в коридор проникал лучик света. Лиза осторожно подошла к двери, заглянула в щёлку. За большим дубовым столом сидел отец и задумчиво смотрел на гору золотых монет, лежавших перед ним на столе.
– Заходи, Лизок, – сказал он, подняв голову.
Лиза, смущаясь (ведь она не постучалась, а подглядывала за отцом), зашла в комнату и потупила глаза.
– Иди ко мне, я знал, что ты придёшь. Вот, смотри – это наше богатство, ваше с Олюшкой приданое. Матвею дом останется, лесопилка, он мужчина, а вам девчонкам – вот это.
Лиза, чуть хромая (в детстве упала с печи, поломала ножку, которая неправильно срослась) подошла к отцу.
– Ну, что же ты меня так боишься? Иди сюда, – отец притянул её и посадил к себе на колени, – вот, смотри, а вот это мне император лично вручил.
Отец взял в руки восьмиугольную звезду.
– Это орден Святого апостола Андрея Первозванного! «За веру и верность» Высшая награда за государственные заслуги! Мне её сам Николай Второй вручил! Лично!
У отца из глаз потекли слёзы, он смахнул рукой, закашлялся и только чуть успокоившись, продолжал:
– Это не приданое. Это реликвия. Это честь. Как твой отец угоден императору. Ты вот глупышка ещё, не знаешь, сколько леса мы поставили ко двору его императорского величества. А сейчас война идёт…. Ещё больше леса надобно… Ну, иди. И помни, что ты богатая невеста. А то, что ножка хромая – не беда. С такими деньжищами любой тебя рад будет замуж взять. Только, чур, жениха я выбирать буду. Ты только будешь говорить, люб, не люб.
Отец уже развеселился, подмигнул испуганной Лизе, ссадил её на пол, а сам потянулся за штофом, стоящим здесь же на столе.
– Иди к Марфе, скажи, скоро ужинать буду, – сказал он, выпив залпом стакан водки, не закусывая, утираясь рукавом.
– Хорошо, папенька, – робея, выговорила Лиза, и помчалась выполнять поручение.
После ужина, а отец любил, чтобы вся семья собиралась за столом, Лиза прошла в свою комнату, чтобы помечтать о своём, о девичьем.
Она знала, что семья богата. У отца был свой лесопромышленный завод в горах Кавказа. А сейчас, когда шла война – первая мировая, его завод был особенно нужен императору. Отец не раз об этом говорил. Император даже выделил 20 солдат, чтобы они помогали тем рабочим, которые были на заводе. Вот из-за этих солдат Лиза и стала сиротой…
Мамочка! Мамочка… Тихая, спокойная, необычайно красивая, а Лиза это знала не только потому что сама видела, но не было случая, чтобы кто-нибудь из немногочисленных гостей не сказал: «Аглая Петровна, как же вы хороши!» или «Фёдор Кузьмич, ах, какой же ты счастливчик, такую красавицу отхватил. Да не просто красавицу, а ещё и жену-душечку. Ведь ни слова против не скажет! Это ли не счастье?» Счастье оказалось долгим и не долгим. Вышедши замуж в 15 лет, Аглая успела родить троих детей к своим 25 и оставалась всё такой же моложавой красавицей, в то время как её сверстницы уже в 20 лет выглядели пожилыми. А когда началась война, Фёдор Кузьмич стал больше времени проводить на лесопилке, не доверяя двум своим управляющим. А тут ещё император прислал в помощь 20 солдат. Глаз, да глаз. Фёдор Кузьмич по очереди отправлял их в имение, чтобы помогали на кухне, солдат ведь тоже кормить надо было. Впрочем, Фёдор Кузьмич кормил и наёмных рабочих.
И вот один из этих солдат, красавец, каких мало, стал поглядывать на Аглаю. А вдруг и Аглая, смиренная жена Фёдора Кузьмича, стала заглядываться на красавца. Иногда солдаты оставались в имении всю неделю, чтобы не возить их туда-сюда каждый день. И вот в одно из таких «дежурств» вышла Аглая на кухню за чем-то, а красавец-солдат картошку чистил. Слово за слово, разговорились. Оказалось, что солдат этот – не из простой семьи. Отец его, разорившийся дворянин, послал сына на войну и получил за это какие-то деньги, чтобы содержать семью. А солдат этот был сначала в чине, но «благородная кровь» взыграла, и вот теперь чистит картошку, хотя уж сколько раз просился на передовую. Потом только узнал, что его отец слёзно просил императора, не отправлять его в горячие точки, он был единственным сыном, продолжением династии. После службы женился бы и доживал в родном имении, продолжал род…
Но не судьба, видно была. Влюбился он в Аглаю, а она в него. Муж, заимев троих детей, решил, что теперь надо заботиться об их будущем, да и война же была. Все дни он проводил на заводе, ездил в леса. Домой заезжал лишь изредка. Детей любил, по приезду устраивал праздник, баловал подарками. Дети его всегда ждали с нетерпением, старшего, Матвея, стал уже брать с собой, чтобы видел, как вести хозяйство. Ну, а дома было «бабье царство». Хромоножка Лиза, маленькая Олюшка, Аглая, да бабы в услужении. Поэтому красавец солдат был, что называется, как ясно солнышко. Не сразу, но с каждым «дежурством» всё сильнее и сильнее разгоралась страсть между ним и Аглаей. И вот как-то на сеновале… они согрешили. А уж где раз, там и много, много раз.
А мужу тут же донесли. И вот в дни «дежурства» этого солдата Фёдор Кузьмич, никого не предупредив, приехал домой и, конечно, застал их за прелюбодеянием в лесу. Разъярившись, он схватил кнут и стал лупить по двум беззащитным телам. Больше, конечно, солдату досталось, но и Аглае хватило. Кровь пошла горлом и, как не рыдал над ней потом Фёдор Кузьмич, умерла она через три дня. А солдат – там же в лесу. Так и отвезли его в родное имение в запечатанном гробу. Поговаривали, что отец всем говорил, что пал он смертью храбрых на поле боя…
Отец после смерти Аглаи запил. А пьяный, бывало, позовёт Лизу и показывает ей кнут, которым мать запорол:
– Вот, смотри. Будешь мужу изменять и тебя то же ждёт.
Лиза очень боялась отца, а за матерью скучала. Аглая была необыкновенная женщина. Кроме красоты бог наградил её и пытливым умом, и природной наблюдательностью. Она часто ходила в лес с Лизой, рассказывала о растениях, делала зарисовки, вместе они собирали гербарий.
Олюшка была ещё слишком мала, а Лиза не приняла сердцем мачеху, которую отец привёл в дом через год после смерти Аглаи. Мачеха, правда, была не злая, с Лизой хотела подружиться, а уж Олюшка так вообще стала её душечкой. Правда, своих детей они с отцом так и не успели завести.
У них вокруг всё было тихо, но приходили люди, говорили, что война уже теперь не с немцем-австрияком, а уже в России люди друг с другом воюют. Что теперь есть «красные» и «белые», а кто это такие никто толком не мог рассказать. Солдат с завода отозвали. Рабочие тоже разбежались кто куда.
Отец стал много времени проводить дома, но так пил, что дети трезвым его почти не видели. То, что отец рассказал и показал Лизе, было таким откровением, что она долго не могла прийти в себя.
А через полгода отец исчез. Вечером его все видели, а утром нигде не нашли. Ни живого, ни мёртвого. Матвей с мачехой вскрыли сейф, где он прятал золото, но сейф оказался пуст. У мачехи осталось немного денег наличными, но люди говорили, что эти деньги уже не в ходу. Жили своим хозяйством и, надо отдать должное мачехе, она крутилась, как могла. Матвей потихоньку начал поднимать завод. Люди пришли на работу, Матвей смотрел записи, которые отец делал, завод работал, правда не так, как раньше. А досаднее всего было, что лес никому не нужен был. Потом, правда, пришли какие-то люди в кожаных куртках и забрали всё, что они переработали, не заплатив ни гроша.
Матвей признал новую власть, взял новых рабочих, скоро производство наладилось, только денег от этого не было. Всё уходило куда-то «на нужды пролетариата», как выражался Матвей, но семью из дома не выгнали, хотя новые рабочие жили там же и кормились все вместе. Соль, муку, сахар, что ещё Лиза не знала, но каждую неделю привозили на телеге припасы «откуда-то оттуда».
А потом мачеха выдала замуж Лизу за кузнеца, который жил в станице. Он был старше её на 20 лет, но относился хорошо. Она хоть и была хромоножкой, но красавицей стала в мать.
Лиза и по дому управлялась и деток нянчила. Жили в достатке по тогдашнему времени. И счастлива Лиза была по-своему. Только иногда вспоминала она отца и его «приданое», которое так и не досталось его девочкам. Кто его знает, может всё было бы по-другому, может от того богатства не была бы она счастлива от своей востребованности, как жена, как мать, а потом и как бабушка. Бог весть.
Екатерина
Катенька осторожно шла по заднему двору. Поздоровалась с утями и гусями, на что они откликнулись дружным гоготаньем. Проголодались, понятно. Но Катенька ведь маленькая ещё. «Вона, сейчас встанет кто-нибудь из старших снох и покормят вас». Она ходила здороваться с солнцем, небом, речкой, лесом за речкой. Так делала мамка, которая сегодня спала по случаю праздника. А праздник был большой! Самый большой в году! Воскресение господне!
Катюша зашла в тёмные сенцы, затем в зал, перекрестилась на образа в углу. А под образами… ум… сколько сегодня вкусного будет…
Попила водички из ведра, стоящего на табурете в углу, по домотканым половикам, выстиранным к празднику, пробралась в жилую комнату, где на печи спали дети. Перекрестилась на рогачи, кочергу, «чаплейку», стоявшие у печи (не дай бог провиниться!). Потом добралась до лежанки, где лежали ещё трое и, свернувшись калачиком, уснула.
А когда проснулась, праздник был в разгаре. Вернувшись из церкви, вся многочисленная семья, как пчёлы в разбуженном улье, сновала туда-сюда.
Под иконами стоял стол, накрытый расписной скатертью, на него ставили праздничную снедь. Сегодня вся семья, за исключением малышей, таких, как Катенька, и стариков, ходила в церковь на всенощную, а теперь готовилась «разговеться».
Катенька стояла так, чтобы видно было, что там на стол ставят, но, чтобы, не дай бог, не попасться никому под ноги (это же столько вкусного не видать до следующей Пасхи!).
А на стол устанавливали куличи с сахарными петухами наверху, и пасочки из сладкого творога под дощечками с крестами. Это Катюша сразу приметила, а ещё мясо с картошкой, холодец, колбасы домашние, «кендюх», пироги, пампушки, овощи, узвар… Ой, чего только нет на столе. А то! Ведь семья соберётся немалая! У деда Ефима четыре сына, у каждого из них – семья по три, четыре ребёнка, а у некоторых из их детей уже и свои семьи. И все сегодня соберутся за большим праздничным столом! Малышам, вроде Катюши, которым ещё пяти нет, тоже стол накроют, только поменьше. И тут уж, если руки проворные, Бог даст, наешься сладостей вволю.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.