Тибет

– Ты где? Я сейчас к тебе подъеду.

– Нет, нет, Ритусь. Я сейчас переговорю с одним человеком и буду дома.

Он действительно приехал домой быстро, был оживлённым, даже весёлым. Ложась спать, Рита приласкалась к нему, решив осторожно выведать, как у него дела.

– Ты не переживай, лапусь, вроде бы всё нормально.

– Вадим, расскажи, пожалуйста, что у тебя за проблемы. Понимаешь, мне так только хуже – когда я ничего не знаю. Человек ведь боится неизвестности, а когда знаешь, чего бояться – уже не страшно. Если я буду в курсе дел, я буду думать, как выйти из создавшегося положения, а если ничего не буду знать, я могу насочинять такого, что как раз таки может меня расстроить до безобразия.

– Да, да, конечно, ты права, – Вадим минуту думал, как бы сказать помягче, – понимаешь, я хотел раскрутиться, вложил деньги в одно дело, надёжное, беспроигрышное, но фирма оказалась подставной, а деньги я взял под проценты, большие проценты и не в банке. Короче, я сейчас на счётчике.

– Но почему ты родителям ничего не сказал?

– Не знаю. Думал, сам справлюсь.

– Ну, а теперь? Я думаю, что не так всё безнадёжно. На подставную фирму можно подать в суд.

– А судиться-то не с кем. Нет никого, понимаешь? Те люди, которые меня вывели на эту фирму, сами в трансе – как это так? Я думаю, рады, что на мне обкатали этот вариант, свои денежки сберегли. А документов никаких нет для суда. То, что ты, молодец, заметила – мелочи, когда я стал раскручивать эти бумаги, то нашёл ещё много чего, мне сразу стало ясно – подстава. А те, с которыми я имел дело – слиняли.

– Как это?

– Пропали. Нет их, и не было никогда.

– Всё равно в суд подай.

– Подам. Может быть. У меня ещё один вариант есть. Попробую его раскрутить.

–  Вадь, Вадюшенька, не надо, а?

–  Почему?

–  Не знаю, предчувствия какие-то. Давай родителям расскажем. Твой отец такой умный, такой рассудительный, мой тоже. Они обязательно что-нибудь придумают.

–  Хорошо, родная, как скажешь.

Они улеглись спать, закрепив соглашение любовью, которой стало заниматься уже и не так-то просто. Утром Вадим ушёл, когда Рита ещё спала, а вечером ей позвонили из приёмного покоя больницы, куда Вадима привезли после автомобильной катастрофы.

Не помня себя, Рита примчалась в больницу, но было уже поздно. Вадим скончался, не приходя в сознание. Рита потеряла сознание, а когда очнулась – через двое суток – оказалось, что у неё нет не только мужа, но и ребёнка.

– Рит, Ритусь, ну, прости меня подлюку, я вечно так, не думая, ляпну что-нибудь, а потом извиняться приходится, – Ларка уже давно теребила Риту, но та ничего не слышала, – ну, чего ты такая – как мумия стала, а? Рит, а Рит?

– Что? – очнулась наконец-то Рита.

– Рит, прости дуру, посмотри, отбивные переворачивать?

– Да, переверни, – Рита осмотрелась вокруг, вернувшись из прошлого.

В сердце опять зашевелилась боль – тупая, настырная. Нет его – Вадима. Нет. А жить надо. Нет и малыша. Но жить то надо! Надо жить! Зачем? Кто его знает? Кто-то свыше диктует, кому надо жить, а кому не надо. Вон – Ларка – смотрит на неё виноватыми глазами, а в чём она виновата? Что напомнила то, что невозможно забыть?

– Лар, накрывай на стол. Всё готово уже. Давай не «нажрёмся», а культурно выпьем и покушаем. Где-то у меня тут кизлярский коньячок завалялся?

– Я пива хочу, – канючила Ларка.

Рита любила, «чтобы всё было красиво», даже просто перекусить она накрывала на стол – скатерть, салфетки, ставила красивую посуду. Поэтому сейчас она отбивалась от Ларки, которой очень хотелось «вмазать» пива из бутылки перед тем, как сесть за стол. Но всё-таки пришлось ей уступить, хотя бы потому, чтобы не портить себе настроение, ибо Ларка заявила, что «пиво из стакана – это моча». Ларка – суматошная болтушка – рассказала ей всю свою подноготную за последнее время (то, что было раньше, она периодически докладывала ранее). Оказалось, что Дима – вовсе и не сволочь, что он запал ей в душу, что она устала искать, что все порядочные уже заняты, а Дима – он хоть и порядочный, но занят своими делами. Потому и сволочь. Ларка глотала коньяк залпом и подливала себе ещё, так как подруга не торопилась с выпивкой.

– Рит, я ему ещё не сказала, что беременная. Ва-ще, не знаю, как сказать.

– Что? Что ж ты мне раньше не сказала? Ну, ты даёшь! Ты столько болтала о пустяках, а о главном говоришь как бы, между прочим!

– Ритусь, я ещё даже тест не делала. Так, задержка небольшая. Но я себя как-то не так чувствую. Хотела никому не говорить, чтобы не сглазить, да вот проболталась.

– Ларка, я тебя умоляю, оставь ребёнка, даже если Дима будет против, ладно? – глаза Риты повлажнели, а Ларка постаралась перевести разговор на другую тему.

– Ой, Ритка, – Лариса снова подлила себе коньячку в рюмку, старательно не замечая обеспокоенного взгляда Риты, – ты не представляешь, кого я недавно встретила!

– Кого? Лар, может не надо столько пить, а?

– Надо. Даже, если беременная, всё будет – о*кэй! Выветрится! Ладно тебе, вот, слушай – помнишь Юрку Лопуха? Ну, одноклассника нашего? Такой прыщавый, лопоухий, над ним все любили поиздеваться. А теперь! Иду, смотрю, такой парень необычный – волосы до плеч, очки модные, одет необычно – как-то по заграничному небрежно. Я не то, чтобы залюбовалась, но по своей природной любознательности засмотрелась, а он: «Привет, Ларкост!» Представляешь, моя школьная кличка! Лариса Костюкова – сокращённо Ларкост, а потом мне ещё духи «Лакоста» понравились и все меня так и звали, кроме тебя, конечно.

– Ну, а Юрий, что?

– Да, так. Поговорили, даже в кафе он меня пригласил, но я согласилась только на кофе. Бахвалился – жуть. Закончил МГУ, работает… не помню, как это называется, в общем, свободный историк или географ. Ездит по экспедициям. Интересно – жуть! Но разговаривать с ним – как учебник по истории читать. Я ему так и сказала напоследок, дескать, как был ты занудой, так и остался.

– Какая же ты жестокая, Ларка! Он ведь просто хотел на тебя впечатление произвести. У тебя все – зануды. А вообще, жаль, что мы не встречаемся со своими одноклассниками, не знаем кто – где.

– Это ты не знаешь. А я – я про всех всё знаю. Тащи сюда школьный альбом, я тебе расскажу.

– Ларка, сдаётся мне, что ты уже пьяная. Как-нибудь в следующий раз.

– Обижаешь, подруга. Я в следующий раз, может, уже не вспомню ничего. Тащи.

Пришлось Рите идти на поиски школьного альбома, но когда она его нашла и принесла, оказалось, что звонил Дима, который не сволочь, что он ждёт Ларку дома, не дождётся, а она тут… Она уже вызвала такси и даже успела собраться.

Ларка, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Маленького Принца, пробиралась к своей одежде, но всё же умудрилась наступить на его подстилку. Тот приоткрыл глазки, потянулся, сладко зевнул и перевернулся на другой бочок. Попрощавшись, Ларка пообещала позвонить и скрылась. Рита усмехнулась. Сколько она знала свою подругу, она ещё ни разу не видела её тихо сидящей где-нибудь в углу. Ларка всегда была в центре событий. Так и не окончив институт (потому что было некогда), она работала в какой-то фирме «менеджером», по сути же была секретаршей и участницей всех презентаций, в которых участвовала фирма. Ларка была незаменима. Она могла поддержать любой разговор, даже с иностранцами, не зная их языка. Она умела выглядеть при любой погоде так, что мужчины цокали ей вслед, а женщины, которым «не хватало на себя времени» угрюмо смотрели, как она изящно курит, держит бокал и беспрестанно тараторит о каких-то мелочах, которые милы, не больше. Она всегда производила впечатление «лёгкой» во всех отношениях девушки, а потому и отношение к ней было лёгким. Девушка-однодневка, как бабочка. Удивительно, как это Дима у неё задержался, кажется уже… – Рита вряд ли могла вспомнить, сколько времени, поскольку всё время она делила на два этапа – до смерти Вадима и после. До смерти – это было так давно, это было в далёком прошлом.

Ей снился Вадим. Во сне всё было, как всегда, как раньше. Вадим – такой надёжный, сильный, любимый. Он долго смотрел на неё, потом что-то сказал и поцеловал. Этот поцелуй – такой реальный – всколыхнул Рите душу, она уже проснулась, но поцелуи – горячие, влажные продолжала ощущать. Она боялась пошевелиться, думая, что сошла с ума, потом ей показалось странным, что губы Вадима такие влажные, даже мокрые, и целовал он только лицо. Она осторожно открыла глаза, всё ещё надеясь, что Вадим жив, пришёл, сидит на кровати и целует её. Влажный поцелуй не заставил себя ждать.

У её изголовья на кровати сидел… Принц и периодически лизал её щёки, губы, нос – куда попадёт. Рита, увидев его мохнатую мордочку, сначала разозлилась, но тут же поняла, что злится на себя, за то, что обозналась, а Принц был такой потешный, что она рассмеялась, глядя, как он обрадовался тому, что она наконец-то проснулась.

– Ах ты, лиходей! – Рита подхватила его на руки, не давая возможности облизать себя, – как ты сюда попал, дружище?

Принц, конечно же, умолчал, но следы его деятельности были повсюду. Рита просто в ужас пришла, увидев беспорядок по всей квартире, от прихожей до своей спальни. Всё, что лежало на уровне роста маленького героя, валялось на полу, а кое-что, что ему либо сильно понравилось, либо, напротив, показалась омерзительным – тапочки, газеты, салфетки, валялось изорванным в клочья. Рита села на пол в гостиной, не зная, как отреагировать на это безобразие. У неё всегда было так чисто, во-первых, некому раскидывать вещи, во-вторых, она сразу же вешала всё по своим местам, а теперь… Зато Принц был очень доволен и приглашал её поиграть с изорванным тапком, который он принёс из прихожей. Рита, не зная, наказывать его или отложить это мероприятие до лучших времён, решила позвонить в собачий клуб, спросить, как ей быть, но Принц не дал ей даже такой возможности, так как перегрыз провод от телефона. Пока она искала свой сотовый телефон, в дверь позвонили. Рита боялась, что, если она откроет дверь, Принц тут же выскочит, а во дворе ещё полно строительного мусора, он может куда-нибудь забежать и покалечиться. Она стала ловить его, но проказник, решив, что с ним наконец-то решили поиграть, всё время изворачивался, радостно лая. В дверь позвонили настойчивей. Пришлось открыть. Это оказалась мама, которая зашла проведать дочь.

– Боже мой! Что тут творится, тебя обокрали?! – мама испугалась не на шутку.

Но тут с громким тявканьем на неё налетел виновник торжества.

– А-а-а, – испугалась мама ещё больше, – что это такое, что это за безобразие?

– Ничего, мамочка, – Рита наконец-то поймала неугомонного щенка, который тут же её облобызал, – это маленькое «безобразие» стоит всего-навсего тыщу рублей.

– О, господи, ты ещё и деньги платила за этот ужас, – она уже немного пришла в себя, и, пройдя в гостиную, остановилась, разглядывая следы ночного разбоя.

Мама помогла Рите сделать уборку, радуясь про себя, что дочь хоть немного оттаяла, перестав смотреть на мир стеклянными глазами. Она пришла поговорить, что надо бы подключаться к работе, но никак не могла отважиться начать этот разговор. Благодаря Принцу, Рита сама завела его, сетуя, как же она будет работать, если это «чудо» оставить дома.

– Надо будет отцу сказать, чтобы срочно делал вольер.

– Да он же ещё маленький!

– Зато большой безобразник, – мама уже смеялась, отбирая у Принца только что положенную на место вещь.

– Его ещё в собачью школу надо отдать. Хозяйка сказала, что ещё рано, значит, надо будет подержать дома, пока не подрастёт.

– А ты уже собираешься на работу? – как бы невзначай спросила мама.

– Да, наверное, – Рита задумалась, – пора уже, наверное.

– Что-то ты не уверена в своём решении.

– Не знаю, как-то тоскливо становится при одной только мысли, что я буду работать с другими людьми, особенно с Романом.

– Ну, ну. Зря ты так.

Мама и сама не симпатизировала Роману – племяннику мужа, который появился недавно, как бы из ниоткуда. Двоюродный брат мужа жил на Севере, что-то там заработал и решил переехать в столицу, чтобы начать жизнь по-новому. Приехали всей семьёй, надеясь на помощь брата. Тот и помогал, не жалея себя. Помог и с квартирой, и с работой, более того помог и с документами, по которым получилось, что брат вложил свои деньги в его предприятие и имеет право на определённый процент. Странные они оказались люди. Пока брат занимался их делами, они ходили каждый день в гости, будто не понимали, что от родни тоже устают. По мере того, как решались их проблемы, они отдалялись, только узнать сумму по процентам всегда являлись вовремя и всей семьёй. Потом встал вопрос о трудоустройстве Романа – их сына и опять каждый день они приходили в гости с застольем. Рита уже жила отдельно с Вадимом, но ей тоже не нравились эти родственники. Особенно – троюродный брат Рома. Он был больше похож на девушку – весь какой-то смазливенький с ярко красными всегда влажными губами, глазами с поволокой. Изображал из себя застенчивого малого, но наедине мог сказать такую сальность, что Риту с души воротило.

Романа устроили на фирму к отцу Вадима. Особенной прыти он не проявлял, но встречи с кредиторами и просто влиятельными людьми у него получались на славу. Родители считали его тихоней, поэтому были несказанно рады, когда он стал иногда погуливать. Роман не стал их разочаровывать и стал гулять чаще. На людях он всегда был корректным, но однажды он пригласил Вадима на «мальчишник», после чего тот долго не мог с ним общаться. Рите он ничего не рассказал, но она почему-то подумала, что Рома – голубой. Потом как-то всё сгладилось. В последнее время он так втёрся в доверие к отцу Вадима, что тот продвинул его по службе, они стали с Вадимом почти на равных, часто ездили вместе по делам, что очень не нравилось Рите. Она совсем отошла от дел за те полгода, что не работала, но внимательно слушала, когда папа рассказывал ей что-либо о работе. Только когда он хвалил Рому, её передёргивало. Для неё было достаточно того, что он был последним, кто видел Вадима живым. Через несколько дней после похорон он что-то мямлил по поводу того, что он, де, соболезнует, что не вернёшь, что надо жить. Но Рите эти заезженные, всеми повторяемые слова в его исполнении показались кощунством. Она не могла сказать, что недолюбливает своего троюродного брата или, как стало модным говорить, кузена. Она не задумывалась о причинах своей неприязни, просто он был полной противоположностью Вадима – любимого человека. И всё, пожалуй.

Мама, видя, что дочь опять глубоко задумалась, что в последнее время было для неё характерно, показала на Принца, который не безобразничал, но тявкал, явно клянча ароматный кусочек курочки, который был у неё в руках:

– Рит, ты же хотела в клуб собачий позвонить. Хорошая собачка, иди сюда, я тебя угощу!

– Мама, только этого не надо. Нельзя собак баловать, как и детей. Потом с ним несдобровать будет, – очнулась Рита, – сейчас я ему насыплю корма и позвоню в клуб.

Мама очень обрадовалась, что дочь хоть чем-то озаботилась, вышла из состояния глубокого транса. Рита долго разговаривала по телефону, потом рассказала вкратце маме как обращаться с щенком. Оказывается, если их не наказывать с малых лет, они превратятся в своенравных чудовищ.

– А ещё они дали мне адрес, где берут щенка в интернат, воспитывают там, пока не подрастёт, потом отдают хозяину готовенького.

– Тебе что, некогда самой им заниматься? На днях или раньше сделают вольер, будку, да, целый домик, поселишь его там, будешь ходить с ним на занятия.

– Да. Всё так. Мам, мне почему-то захотелось куда-нибудь съездить. Как-то вдруг.

– Поезжай. Куда?

– Не знаю. Не знаю, не думала куда, но очень хочется совершенно другой атмосферы – и моральной, и даже воздушной.

– Понимаю, доченька. Я обговорю всё с папой. Думаю, что путешествовать – это всегда лекарство от стресса, а вот – куда поехать – это вопрос денег. Чем больше денег, тем дальше поедешь.

Рита чмокнула маму в щёчку и тут они обе увидели, что пока они были заняты разговором, Принц набезобразничал по – большому. В прямом смысле этого слова.

Всё последнее время уходило у Риты на устройство маленького Принца. С ним было столько хлопот и забот, что даже на ребёнка столько времени не тратят иные мамы. В тот же день начали строить вольер под руководством молодого человека, который представился, как большой знаток собак и их проблем. Под его же руководством Рита научилась хоть как-то управлять щенком. Он понимал, что при окрике: «место», – надо идти и ложиться на подстилку у порога. Правда, его хватало пока ровно на несколько секунд, тут же он снова начинал носиться по комнатам, хватать всех зубами за пятки, теребить всё, что попадётся на глаза. Молодой человек, на правах знатока внушал Рите, что «собака – это не игрушка, не ребёнок, не заменитель супруга, не сигнализация от воров и даже не друг. Собака – это собака». Рита соглашалась с ним, совершенно не пугаясь таких слов, как «ребёнок» и «супруг». Наверное, она уже адаптировалась.

Когда ей позвонила Ларка, как всегда, неожиданно, она едва вспомнила, что прошло уже несколько дней.

– Ритка, сегодня мы к тебе в гости придём!

– С кем? С Димой? У вас всё нормально?

– Нормально, нормально, но он сегодня занят, а мы придём с Юркой, который был когда-то Лопухом. Он, правда, и сейчас лопоухий, но незаметно. А рассказывает! У-м-м-м! Короче, придём вечером. Жди.

Юрий действительно очень сильно изменился. Пожалуй, Рита не узнала бы его на улице. В школе он был длинным нескладным подростком с сильно оттопыренными ушами, который стеснялся себя так сильно, что краснел, едва упоминали его имя. Теперь это был самоуверенный молодой человек, который, оказывается, много повидал, которому есть что рассказать, и есть виды на будущее. С Ларкой он вообще вёл себя нагловато, что Рите очень не понравилось. С Ритой же был корректен, доброжелателен и предупредителен. Видно, Ларка уже рассказала ему, что Рита – вдова, натерпелась и т.д. и т.п.

Юрию, по известным причинам не хотелось вспоминать школьные времена, зато он много и подробно рассказывал, как он учился в МГУ, как он со второго курса стал работать лаборантом при кафедре, а их зав. кафедрой оказался романтиком, лето не проходило без экспедиций, да таких… О-у!