Моим прапрадедушке и прапрабабушке – Шевелевым Тимофею Дмитриевичу и Марии Андреевне. Мы гордимся и помним.
Лучи рассветного солнца озаряли село, будто спрятанное среди бескрайней степи и колхозных полей. Речка радостно журчала у самых дворов, но ни у кого сегодня не было легко на душе. Как и много где по улице, рядом с добротным домом из известняка стояли двое.
– Ты уж береги себя, родной, – прошептала женщина, поправляя ворот рубашки мужа и смахивая невидимые соринки с плеча, оттягивая неизбежное расставание.
– Не грусти, моя дорогая Мария! – с улыбкой ответил ей мужчина, задорно сверкая голубыми, как небо глазами. – Хорошо всё будет! Сейчас соберёмся и откинем эту фашистскую погань от границ, а там может и к следующей посевной вернёмся.
Мария смотрела на него, не отводя взгляда раскрасневшихся глаз, будто надеялась насмотреться впрок. Видно было – её муж свято верил в то, что говорил, да так уверенно, что немудрено было заразиться этой уверенностью, но… Как отпустить его на войну, как остаться одной с шестью детьми? Тимофей был её опорой и защитой, а теперь станет защитой всей страны, это почётно! Она безумно гордилась, но и боялась тоже.
– В твоём-то возрасте и положении… – ещё тише прошептала Мария, будто стесняясь своих слов, но не смогла смолчать.
Тимофей нахмурился.
– Да что ты говоришь такое! Кто, как не я, председатель, должен быть первым? Оглянись по улице, жена – сколько мужей и сыновей сегодня уходит. Пошли бы они, если бы я дома отсиживался?.. Да как бы я им в глаза смотрел потом! – всё больше распаляясь, спрашивал он.
