Глава 1
"Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень"
(псалом 137, Ветхий Завет).
Лера
– Мне так страшно, мама..
Все глубже проваливаясь в царство морфия и теряя связь с реальностью, слышу эхо своего хриплого шепота. Комната перестает существовать, и я окончательно погружаюсь во тьму. Мне снова снится она..
Ее черты каждый раз ускользают, но образ врезался в память навсегда. Утонченная, длинные каштановые волосы и глаза орехового цвета. Моя мама. Айла Мадьяни. Она двигается в мистическом танце, будто сама Айла Сах исполняет танец семи вуалей*. Ее взгляд поражает, а смех мягко отдается в ушах.
Теперь я вижу ее очень близко. Она так несчастна.. Смех близок к слезам, а в глазах обреченность. Вспышка.. На платье мамы кровь, шея и грудь изранены ножом, на лице застыла гримаса боли. Я не вижу убийцу и не хочу видеть этого, но подсознание коварно. Картинки с каждым разом появляются чаще и становятся только ярче, а я больше не могу это контролировать. Мне все сильнее кажется, что я вижу себя.. Мне хочется верить, что это всего лишь видение, игра моего воображения, взволнованного сценой из фильма или спектакля. Однако, несмотря на самообман, я знаю, что вижу эти кошмары из-за событий, произошедших со мной в прошлом..
С трудом открыв глаза, вглядываюсь в темноту и слышу, как демоны внутри меня заливаются диким хохотом, намекая на то, в кого я превратилась за год. Дрожащими руками открываю бутылку вина. Слёзы стекают по лицу тонкими линиями, а я снова и снова мысленно возвращаюсь в тот проклятый вечер. Праздник в честь моего дня рождения ровно год назад. В тот вечер тень, которая преследует меня уже несколько лет, наконец, показала свое лицо. Лицо, которое я забыла, и вот уже год пытаюсь вспомнить, но безуспешно.
Тогда впервые за долгое время я была по-настоящему счастлива, находясь в кругу близких людей. Только это мнимое счастье буквально вырезали ножом из моего сердца, оставив шрам на ключице, как метку зверя.
Я смутно помню, как все произошло.
Из-за полученной травмы головы у меня долго была амнезия. А сейчас иногда случаются кратковременные провалы в памяти и потеря связи с реальностью. Помню, как праздновала день рождения в ресторане. Крестная арендовала отдельный балкон с прекрасным видом на лес, в котором позднее и нашли мое бессознательное тело. Было много людей. Родственники, друзья, одноклассники.. Мне позвонили и коротко сообщили в трубку: «Здравствуйте, доставка». После этого курьер попросил спуститься на крыльцо ресторана. Я не помню, почему я никому не сказала и незаметно ушла с праздника. Дальше воспоминания в моей голове представляют собой странный пазл из тревожных картинок. Я помню человека крепкого телосложения в темной одежде с капюшоном на голове. Он резко схватил меня и потащил в глубь леса. Я пыталась кричать и вырываться, но он приставил нож к горлу и приказал замолчать и не двигаться. Сначала он стоял сзади, обнимал и будто вдыхал запах моих волос. А потом обошел меня и грубо прижал к дереву. Я знаю, что несмотря на то, что уже смеркалось, я хорошо видела его лицо, как он и хотел. Но сейчас каждую ночь, как и в тот вечер вижу только его чёрный взгляд, окутанный дымкой в моей памяти. Взгляд зверя, загнавшего свою добычу в угол. Помню свои ощущения, как все внутренности болезненно скручивались от осознания обреченности, ожидания самого худшего. Холод от лезвия ножа на моей шее, чужое прерывистое дыхание, и эта фраза, которую мужчина беспрестанно повторял: «Ненавижу тебя..». При этом обжигающие кожу горячие поцелуи, резко контрастирующие с его словами и тоном. Словно он плохо себя контролировал. Я не понимала, что он делает, и за что он меня ненавидит. Монстр, потерявший человеческий облик говорил ужасные слова, называл меня шлюхой и водил ножом по моему лицу, шее, ключицам и спускался к декольте. А я не дышала, зажмурившись, полностью парализованная от страха.
И только, когда почувствовала резкую боль, осознав, что он сделал порез на моей ключице, я вскрикнула от ужаса и распахнула глаза. Он убрал нож и принялся языком зализывать рану. Я ощущала, как кровь стекает тонкой струйкой вниз и проникает под ткань платья.
Лихорадочно соображая, как спастись, я ударила его в пах. Он отстранился, и пользуясь его заминкой, я решительно побежала. Не разбирая дороги и не помня, в какой стороне ресторан, я просто бежала, царапая ноги и спотыкаясь. Глаза застилали слезы, а мозг сверлила одна единственная мысль.
Я хочу жить.
В очередной раз споткнувшись, я упала, и он настиг меня слишком быстро. Схватил, перекинул через плечо и снова куда-то потащил. Сердце в моей груди делало сальто, казалось, что я вот вот потеряю сознание. Я брыкалась и кричала изо всех сил, пыталась укусить его, но тщетно. Окончательно обезумев от страха, я, ломая ногти в кровь стала яростно царапаться и дергать ногами, надеясь причинить ему хоть какую-то боль. Спустя секунды мужчина зарычал скорее от злости, чем от боли и резко скинул меня на землю. Моя голова приземлилась на что-то твердое и холодное. Оглушительная боль. Дальше полнейшая пустота..
Очнулась я уже в больнице, где ещё пробыла больше месяца. Из-за травмы головы я потеряла много крови и частично ослепла.. Мне сделали операцию, но полностью зрение восстановить не удалось. Я жива, формально, вижу на процентов 60, приспособилась.. Однако так и не смогла найти в себе силы жить дальше полноценной жизнью.
Теперь моя жизнь разделилась на до и после. Когда-то я была жизнерадостной и целеустремленной. Шла к своей мечте, игнорируя проблемы и тот факт, что я рано потеряла родителей и оказалась в детдоме. Сейчас же я боюсь лишний раз выйти из квартиры. Перестала танцевать, общаться с друзьями, удалилась из всех соцсетей, а на ночь плотно закрываю шторы. Мне страшно, тревожно, и почти каждую ночь я просыпаюсь в липком поту от ощущения, что в квартире кто-то есть. Чувствую себя жалкой и беззащитной, и очень злюсь на себя же за своё состояние. За то, что не могу побороть свой страх. За то, что не могу вспомнить его лицо. Я даже не знаю, что именно я чувствую. Просто необъяснимое навязчивое состояние, которое сопровождается головокружением и тошнотой. Часто возникает неудержимое желание отключиться от мира, исчезнуть. В такие моменты помогают только таблетки..
Полиция уже год ищет нападавшего, но ни одной улики. Как такое возможно? Словно я все придумала и никакого маньяка не было. Я уверена, они так и думают. Следователь уже намекал мне, что возможно я сама упала. Ударилась и заодно порезалась об камень или сучок дерева. Подключали психологов, гипнологов и психотерапевтов. Все впустую, я не могу вспомнить лица, будто стоит какой-то блок в подсознании. Но я точно не сумасшедшая. Он был, и я видела его. Мне кажется, я и сейчас ощущаю его за спиной. Его взгляд. Я на всю жизнь запомнила эти глаза. Черные, пристальные, злые. Иногда шрам начинает так сильно жечь без причины. Следом накатывает какая-то бесконтрольная паника, переходящая в истерику. Дыхание перехватывает, а лёгкие сжимает колючей проволокой. Перед глазами все плывет, тело дрожит и хочется кричать … Когда это начинается, я сразу окунаю голову в прохладную воду, выпиваю дозу успокоительных и ложусь спать.
Так и сегодня, после очередной панической атаки выпиваю несколько разноцветных таблеток, ложусь в кровать и укрываюсь с головой. Привычно включаю шум дождя, чтобы быстрее уйти в царство морфея. Однако уснуть мне не дают..
Неожиданно на всю квартиру раздается громкий звонок в домофон. Я вздрагиваю и крепко зажмуриваюсь, думая, что мне это мерещится. Ведь еще несколько месяцев назад я отключила звук домофона. Какого черта? Демоны снова играют со мной в свою безумную игру? Или я переборщила с таблетками? Аккуратно вылезаю из-под одеяла и подхожу к двери.
Ледяными от ужаса руками снимаю трубку домофона..
– Здравствуйте, доставка!
Резко открываю глаза. Сознание спутанное, а голова тяжёлая, будто набита свинцом. Сколько я спала?
Через неплотно закрытые шторы в комнату пробивается тоненький лучик света. Уже утро.
У меня снова случился провал в памяти. Я не помню, что делала после того, как сняла трубку домофона. Может, мне это все приснилось?
Встаю с постели и выхожу в коридор. Трубка висит, едва покачиваясь, а на коврике возле двери стоит огромная розовая коробка. Господи..
Несколько минут просто стою и смотрю на нее, затаив дыхание и боясь пошевелиться. Не могу оторвать взгляд от коробки. Розовая, с огромным бантом, она кажется чужеродным объектом в моей прихожей. Как же так вышло, почему я ничего не помню? Мысли роем кружатся в голове, но ни одна не задерживается. Такой провал в памяти после разговора с курьером – это что-то новое, зловещее. Неужели он был здесь? Или я просто, как всегда, теряю связь с реальностью, и это часть моей больной фантазии?
Сердце стучит как сумасшедшее. Подсознание кричит: "Не открывай!". Но любопытство, или что-то еще более темное, толкает вперед. Я присаживаюсь на корточки, касаюсь атласной ленты. Холод. Словно изнутри коробки веет могильным холодом. Пальцы дрожат, пока я развязываю бант, потом медленно поднимаю крышку..
Внутри виниловый проигрыватель, а рядом лежит старинная шкатулка из красного дерева с перламутром. Я достаю ее, ощущая тяжесть и прохладу дерева. Замок сложный, витиеватый, но на нем висит маленький серебряный ключик.
Пальцы сами находят замочную скважину. Щелчок. Шкатулка открывается, и я замираю. На бархатной подкладке лежит толстая пачка старых писем, перевязанных выцветшей лентой, и небольшая, пожелтевшая от времени фотография. На ней – молодая женщина, невероятно красивая, с длинными каштановыми волосами и глазами цвета ореха. Она танцует, закружившись в каком-то восточном танце, ее руки изящно изогнуты, а взгляд полон жизни и… печали? Это она. Девушка из моих снов. Моя мама.
Рядом с фотографией лежит искусно сделанный браслет из серебра, с маленькими колокольчиками, которые тихо звенят при малейшем движении. Я помню этот браслет! Мама надевала его на каждое выступление. Он всегда издавал нежный, почти волшебный звон, когда она двигалась. Этот звук ассоциировался у меня с чем-то прекрасным и хрупким. Но кто прислал мне это?
Взяв браслет в руки, я чувствую легкое тепло. Он будто живой. Прикладываю его к запястью, и колокольчики издают тихую мелодию, от которой по коже пробегают мурашки. Это не просто браслет, это часть мамы. Часть того мира, который я потеряла так рано и так внезапно.
Слезы снова душат меня. Я откладываю браслет и беру в руки письма. Их много, они написаны разным почерком. Большинство – мамины, некоторые – от ее поклонников, еще какие-то – от… кого-то другого. Открываю первое письмо.
«Моя дорогая Айла, каждый твой танец – откровение. Ты – само воплощение грации и страсти. Я не могу без тебя жить. Ты нужна мне, как воздух. Скоро я смогу быть рядом, и никто не помешает нам».
Подпись неразборчива, лишь небрежный росчерк. В этих строчках чувствуется одержимость, почти безумие.
Читаю еще несколько писем, одно за другим. Все они полны восхищения, любви, но в каждом втором сквозит некая темная тень – угроза, требование, почти мольба. Одно письмо написано грубым, мужским почерком, словно выведенным наспех:
«Ты думаешь, можешь сбежать? Ты – моя. И твоя дочь будет моей. Так же, как твоя кровь принадлежит мне, так и ее будет принадлежать. Ты забыла, кто ты, Айла? Ты забыла, кому ты обещала верность? Я найду тебя. И найду твою маленькую копию. Она будет расплачиваться за твое предательство».
Подписи нет. Просто инициал – «К». Мороз пробегает по коже. Я чувствую, как волосы на затылке встают дыбом. Это не просто поклонник. Это он. Тот, кто преследовал мою маму. Тот, кто, возможно, убил ее. И тот, кто теперь преследует меня. Моя мать – Айла Мадьяни, знаменитая танцовщица, которая погибла при странных обстоятельствах… Видение, сон – это не игра воображения, это прорываются обрывки памяти, заблокированные годами.
Я перебираю письма, лихорадочно ища ответы. Почему мама никогда не говорила мне об этом? Почему не предупредила? И почему я только сейчас получила эти письма? Крестная… Она что-то знала? А папа? Почему я его совсем не помню?
Выхожу из транса, хватаюсь за телефон и набираю крестную. Фактически, сейчас она- мой единственный опекун и близкий человек. Мне было 14, когда родители погибли в аварии и меня определили в детдом. Бабушек и дедушек у меня нет, давно умерли. Крестная работает археологом и очень часто уезжает в длительные командировки. В детдоме я пробыла пол года, прежде, чем она меня забрала. А после нападения она долго была рядом со мной, но я понимала, что без раскопок она не может жить. Поэтому старательно уверила ее, что со мной уже все отлично, и постоянный присмотр ни к чему. Сейчас Ольга работает в Праге, должна вернуться только через 2 месяца.
– Ольга.. привет.– начинаю неуверенно. Не хочется ее расстраивать и вырывать с работы.
– Привет, малышка! Ну как ты там?– женщина отвечает оживленно, а на фоне слышно постукивание молоточков.
– Нормально. Прости, что отвлекаю.. Мне прислали подарок на день рождения..там..
– Да, милая. Это я отправила. Тебе понравилось?– поспешно перебивает крестная и добавляет,– Ой. Извини, давай позже созвонимся, меня зовут.
– А..– не успеваю ничего ответить, на другом конце трубки меня уже никто не слышит. Иногда мне кажется, что я для нее обуза, но она старается быть милой со мной. Очень странно, что мама отдала свои письма Ольге.
Неожиданно шрам на ключице начинает гореть. Я хватаюсь за него, пытаясь унять эту адскую боль, которая теперь кажется связанной не только с нападением, но и с чем-то гораздо более глубоким, унаследованным. Словно кровь моей матери, ее страхи и тайны, теперь текут по моим венам.
Я срываюсь с места, шкатулка падает на пол, письма рассыпаются. Мне нужно выйти. Свежий воздух. Я бросаюсь на балкон, хватаясь за холодные перила. Дождь хлещет по лицу, но я не чувствую холода. Только этот обжигающий шрам и ледяной ужас в душе.
С 13-го этажа городские огни кажутся расплывчатыми пятнами. Где-то там, внизу, стоит эта черная машина. Каждый день. И мужчина внутри. Я больше не могу списывать это на воображение. Мне не мерещится. Он здесь. Он чего-то ждет.
Нарастает паника. Дыхание перехватывает, легкие сжимаются колючей проволокой. Я ощущаю себя загнанным животным, запертым в ловушке. Бежать некуда. Он знает, где я живу. Он знает обо мне все.
Собрав последние силы, я отступаю от перил. Мне нужно успокоиться. Таблетки. Вода. Но сейчас они не помогут. Мой страх обрел лицо, пусть и скрытое. И он связан не только со мной. Он тянется из прошлого, из жизни моей матери.
Странная мысль озаряет меня. Я вспоминаю мамины уроки танцев, которые она давала мне в детстве. Она всегда говорила, что танец – это не просто движение, это способ рассказать историю, выразить боль, страсть, гнев.
Я иду в гостиную, где стоит большой зеркальный шкаф, в котором отражается весь мой страх. Включаю проигрыватель. Музыка заполняет комнату приглушенным шипением винила. Я выбираю одну из маминых пластинок, ту, что она любила больше всего. Восточные мотивы, ритм, который вызывает дрожь в теле.
Сначала движения неловкие, скованные страхом и застарелой болью. Но постепенно я вспоминаю, как мама двигалась. Как ее тело подчинялось музыке, становясь единым целым с ней. Я закрываю глаза, позволяя звукам унести меня прочь от реальности, от страха, от этой квартиры, ставшей тюрьмой.
Мои руки начинают двигаться сами по себе, ноги скользят по полу. Я чувствую, как пробуждается что-то древнее, дикое. Это не просто танец. Это танец боли, гнева, отчаяния. Но в нем есть и сила. Сила, которую я унаследовала от матери. Сила, которая может быть моим спасением.
Я танцую, пока пот не начинает струиться по лицу, пока мышцы не начинают гореть. В каждом движении я пытаюсь найти ответы, разорвать проклятый круг, которым он очертил мою жизнь. Я танцую для мамы, для себя, для тех мальчиков, чья кровь на моих руках… Я танцую, чтобы вспомнить. Чтобы понять..
Я была глупым подростком, когда произошла трагедия с моим одноклассником.
Ольга забрала меня из детдома спустя пол года после гибели родителей в аварии. Я пошла в 9 класс в новую элитную школу. Там я училась по ускоренной программе в небольшой группе. Из-за постоянной занятости крестной я была предоставлена самой себе. После смерти родителей мое эмоциональное состояние оставляло желать лучшего, и несмотря на отличную учебу, я вела себя не всегда хорошо. У меня случались приступы агрессии, я была циничной и нелюдимой. И как ни странно, стала звездой нашего потока. С самого детства люди тянулись ко мне, как мужчины так и женщины, в то время как я ценила только своё одиночество.
Со мной в классе учился Рустам Гаджиев, местный мажор и сердцеед, который не смотря на это, ходил за мной, как привязанный. Первые пол года меня это забавляло, потом стало серьезно надоедать. Я разговаривала с ним и по-хорошему и ругалась, просила, чтобы отстал. Но он все равно очень навязчиво продолжал ухаживать и вообще буквально преследовал.
Я часто оказывала такое влияние на парней, сама до конца не понимая, как это происходит. Я никогда не обладала сногсшибательной внешностью, да и характер не лучше. Что-то неуловимое привлекало ко мне людей, как магнитом и неминуемо заставляло их страдать. И я страдала от этого не меньше. Даже в детском доме за пол года успела нажить себе врагов в лице нескольких девочек, чьи парни оказывали мне знаки внимания. Ни один из них мне не был нужен, и каждый из них об этом знал. Так может, в этом и проблема? Людям свойственно зацикливаться на том, что недоступно. Несколько раз мне устраивали темную, и только появление воспитательницы, а иногда охранника спасало меня от серьезных травм. Что сказать, я была счастлива, когда этот каждодневный ад закончился. Однако в школе не было проще.
В конце десятого класса наша общая одноклассница устраивала у себя на даче большую вечеринку по случаю окончания учебного года. Все веселились, немного выпивали, и я в том числе..
2 года назад
– Лера! Иди к нам.– перекрикивает музыку хозяйка вечеринки и машет мне рукой.
Я стою, облокотившись на холодную кирпичную стену и смотрю на озеро. Закат медленно окутывает водную гладь и переливается, отражая силуэты деревьев. Ребята веселятся около костра, кто-то даже купается, несмотря на то, что вода еще недостаточно тёплая. А я задумчиво всматриваюсь в рябь на воде и ощущаю какое-то нарастающее чувство тревоги. Именно то, что я чувствовала в день смерти моих родителей. Это странное жжение в груди..
С коктейлем в руке подхожу к девочкам, сажусь на скамейку и понимаю, что сегодня что-то произойдет.. Горько усмехаюсь, осознавая, что ровным счетом ничего не могу сделать, ничего изменить. Не контролирую это чувство, просто ощущаю что-то странное вокруг. Озираюсь по сторонам и замечаю, как пьяной походкой в нашу сторону идёт Рустам и ещё пара знакомых парней.
Рустам подходит ко мне и неуверенно плюхается рядом, обдавая меня запахом изрядно выпитого алкоголя.
– Лер..– шепчет Рустам и наклоняется, зарываясь лицом в мои волосы.
– Рустам, ну хватит!– раздраженно восклицаю и отодвигаюсь от него, удивляясь такой наглости. Как же он надоел.
Парень глупо моргает и встаёт напротив меня.
– Да что мне сделать?! На колени встать?..– горячо выпаливает и действительно опускается на колени. Берет меня за руки, целуя их. Я вырываюсь и отхожу в сторону.
– Перестань уже, пожалуйста.. – смотрю на него, борясь с жалостью.– Мне пора домой. Не нужно провожать.– говорю и двигаю в сторону выхода, не желая здесь больше находиться. Однако другой мой одноклассник Глеб перегораживает мне путь. Удивленно смотрю на него, и в памяти всплывает его недавнее смс с предложением увидеться.
Как же меня это все достало, что со мной не так? Другая бы на моем месте радовалась такому вниманию. Но сейчас тревога только больше разгорается в душе, а руки начинают подрагивать.
– Рус, а давай на спор переплывем озеро? Кто последний, тот отваливает. – Глеб обращается к Рустаму, но смотрит на меня. Я в ужасе округляю глаза, открываю рот, но не успеваю ничего сказать.
– Погнали!– отвечает Рустам и на ходу снимает футболку.
Парни очень быстро подходят к озеру, которое небольшое и в принципе, неглубокое, но я понимаю, что их нужно срочно остановить. Бегу за ними и встаю напротив, упираясь обеими руками им в грудь.
– Прекратите! С ума сошли? – кричу, пытаясь образумить парней. – А вы чего молчите?! – обращаюсь к остальным ребятам. Но те всего лишь улыбаются, а парни синхронно и как-то зловеще смеются, ловко уворачиваются от моих рук и прыгают в воду. Все восторженно кричат, скандируя имя Рустама.
Только не это..
Беспомощно смотрю на сражение мужских рук с волнами, и сердце вдруг замирает. Глеб неожиданно отстаёт и начинает плыть обратно. Рустам же явно не замечает этого и упорно гребёт в сторону противоположного берега. Я щурюсь и неотрывно смотрю на удаляющуюся плавающую голову, в то время как Глеб доплывает до берега и вылезает, победно улыбаясь.
На мгновение отвлекаюсь на Глеба, который закрывает мне обзор, но сразу же отталкиваю его и смотрю на воду. Рустама нет. Просто нигде нет. Громко зову его, ребята сбегаются и повторяют за мной. Кто-то прыгает в воду и плывёт ему на помощь. Но безуспешно.. его нигде нет. Словно течение унесло, хотя вода была спокойной..
Позднее уже вижу машину скорой и полиции. Всех допрашивают, пока дайверы ищут тело. Происходящее вокруг напоминает плохой триллер с быстрой концовкой. И это мерзкое чувство какого-то странного удовлетворения не дает покоя. Нечто темное внури меня злорадствует, насмехается, снова доказывая свое превосходство. Ведь я знала, что сегодня кто-то умрет.
Через какое-то время нас отвозят домой, а глубокой ночью в общем чате приходит сообщение от старосты, что тело Рустама нашли.. Я проплакала всю ночь. Мне было очень жаль парня. А ещё я злилась.. злилась на себя за то, что я какая-то неправильная. За то, что из-за меня такое происходит. Чувство вины сжигало изнутри, и я даже не хотела идти на похороны. Но совесть все же не позволила..
На церемонии было много людей. Я сидела на скамейке в десяти метрах, не в силах смотреть в глаза его близким. Смотрела себе под ноги и мысленно просила прощения у Рустама. Иногда встречалась взглядами с каким-то парнем. Он смотрел на меня не мигая и вообще производил не самое доброе впечатление. Наверняка он один из родственников Рустама, хотя на первый взгляд общих черт у них нет. Он смотрел на меня, презрительно прищурившись. И женщина, которая постоянно плакала, видимо мама Рустама тоже не скрывала своей ненависти ко мне. Я больше не могла выдерживать эти взгляды и это обжигающее чувство вины. Я просто сбежала оттуда.
Пока ехала домой, пыталась вспомнить, когда именно в моей жизни начались трагические странности.
12 лет назад
– Сынок!, мальчик мой.. – слышу чей-то плачущий голос.
Я стою высоко на крыше какого-то гаража, недалеко от детской площадки. В руке у меня липкий козинак, мое любимое лакомство детства. Смотрю вниз, и длинные банты свисают с моих хвостиков. На земле в неестественной позе лежит мальчик из моего детского сада того же возраста, что и я. Около его головы много крови, а рядом сидит женщина, плачет и гладит мокрые волосы ребёнка. Затем кто-то из взрослых спускает меня с крыши, смутно вижу скорую и медработников, которые затаскивают тело мальчика в машину. Женщина садится рядом, двери закрываются, но напоследок она бросает на меня жуткий взгляд, полный ненависти и глубочайшей скорби.
Через несколько минут я уже сижу на заднем сиденье автомобиля моих родителей, и мы в тишине едем домой. Никто и никогда больше не поднимал эту тему, а я до сих пор не помню, что именно тогда произошло..
Глубоко внутри я уверена, что хоть и не толкала мальчика, в смерти его была виновата именно я.
Наши дни
Музыка нарастает, и я кружусь, бросая взгляд в темноту за окном. Он там. Я чувствую это. И в этот момент, в самый разгар танца, я резко останавливаюсь. Открываю глаза. Мой взгляд падает на браслет, который я так и не сняла. Колокольчики на нем едва слышно звенят.
Я подхожу к зеркалу. Мое отражение выглядит иначе. В глазах больше нет той безнадежности. Вместо нее – вспышка гнева, решимости. На мгновение мне кажется, что я вижу в зеркале не только себя, но и маму, танцующую рядом и передающую мне свою силу.