Истребитель брaтвы

От Кирилла постепенно отворачивались старые друзья-приятели. А ведь он продолжал производить на людей приятное впечатление, мог поддержать любой разговор. Но он и сам не замечал антижизненной, даже смертельной энергии, излучаемой существом, в которое он превратился. На место старых друзей приходили новые, связанные с ним единственным интересом. Он знался и с бомжами, и с высокоинтеллектуальными, или делающими такой вид, субъектами. Опиум уравнивал всех.

Скоро Кирилл полностью осознал, какой это чудовищно жестокий мир – наркомания. Он просыпался не раньше чем к обеду. И первый вопрос: есть или нет? Если есть чем вмазаться – ты счастливейший из смертных. Если нет – Кирилл боялся себе даже представить, что может тогда быть. У него всегда была доза. Потому что были деньги. До какого-то момента, когда его обокрали. В один прекрасный день он проснулся и обнаружил, что тайник в доме вскрыт и денежки тю-тю. Тогда-то он понял, что такое «нет». Это ломка – бесконечная боль и полуобморочные ознобы. А мир вокруг при этом ранит тебя своей немыслимой враждебностью, непереносимым присутствием. Нормальный человек живет равномерно – чуть хуже, чуть лучше. А жизнь наркомана сплошная крайность – рай-ад-рай. И так до бесконечности.

Тогда Кирилл нашел выход из положения. Он занялся торговлей. Продал телевизор, видик, музыкальный центр, взялся за мебель. Когда распродал все, ухитрился сдать на год чужую квартиру чужим людям – поимел на этом какие-то деньги, которые ушли на героин. К тому времени он перешел на более крепкий наркотик.

Из Москвы он перебрался в Битово к родителям. Жил и кололся на их скромную зарплату. Когда чаша их терпения переполнилась, пошел по миру. Вспомнил о старых друзьях и знакомых. Одноклассников не забыл. Ему везло. У одного он смог занять пятьсот баксов, у другого триста. Кто-то давал рублями. Никто не отказывал. А потом все дружно от него отвернулись и послали его куда подальше…

Татьяна для него была как подарок судьбы. От Кирилла не укрылось, как она смотрела на него. Презрение вперемешку с жалостью. Кем он был и кем стал. Был нормальным парнем, бойцом, преуспевающим спортсменом. А стал бомжевидным дегенератом. Но какая разница, осуждает она его или нет? Главное, дала денег, которых ему хватит на две дозы.

Кирилл со всех ног летел к тете Гере за «дядей Герасимом» и чувствовал себя счастливейшим из смертных…

Эта точка на Петровской улице появилась не так давно. Слишком уж строго было до этого в Битове с наркотой. Говорят, чересчур крутой мент правил бал на этом корабле. Волчара его кличка. Этот тип мертвой хваткой вгрызся в глотку местным мафиози, перекрыл им героиновые кингстоны. Говорят, героин и кокаин – притом безупречного качества – всегда можно было достать в дорогих ночных клубах. Но цены там запредельные, только богатеям под силу. Да и не пустили бы Кирилла в ночной клуб. Не в чем ему туда ходить. Были у него когда-то приличные костюмы, да все продал… Приходилось ездить в Москву, там он знал не одну наркоточку.

Но в последнее время наркотики для простого народа появились и в Битове. Ослабла ментовская хватка. Местные мафиози не замедлили этим воспользоваться. Одна точка открылась, вторая.... Может, их уже с десяток, но Кириллу хватает и одной-двух. Нет у него денег, чтобы скупить весь товар со всех наркопритонов. А хотелось бы. Пару мешков чистейшего героина под мышку и куда-нибудь на необитаемый остров. Не жизнь была бы, а рай. Женщины ему не нужны. Он давно в них не нуждается. Наркотик давал ему иллюзию подлинной любви без выражения в каком бы то ни было объекте. Наркотик делал его абсолютно самодостаточным…

Кирилл добрался до дома, зашел в подъезд, на лифте поднялся на восьмой этаж. Вот она – заветная дверь. Условный сигнал – два длинных, два коротких и еще два длинных звонка. Как будто за веревочку дернул. Дверь, как в той сказке, и открылась.

И сама сказка показалась. В лице тети Геры. Она смерила его вопросительным взглядом. Вдруг он пришел к ней без денег? Вдруг начнет просить в долг? А в кредит тетя Гера товар не отпускает. Хозяйская установка.

– Все в порядке, – кивнул Кирилл.

Тетя Гера сразу расслабилась. Морщины на лице разгладились. Она даже стала красивой.

– Заходи…

Она закрыла за ним дверь. В прихожей сгребла с его руки три сотки. Ушла в комнату, вернулась. С пакетиком из парафинированной бумаги.

Судорожными движениями Кирилл спрятал порошок за подкладку куртки.

– Ну я пошел…

Ему не терпелось сделать раствор и уколоться. Давно пора вмазаться. И приход поймать, и ломки избежать.

– Иди, – пожала плечами тетя Гера.

Она открыла дверь, чтобы выпустить его. И тут же вместе с Кириллом втянулась в глубь квартиры под натиском крепких тел, закованных в кожу.

Его пронесли через всю прихожую, с силой прижали к стене. Накачанный исполин в коже легко развернул его к себе спиной, заломил руки назад, защелкнул на запястьях браслеты наручников. Краем глаза Кирилл видел, как то же самое проделывают и с тетей Герой. Могучие ребята. Жесткие волевые лица, короткие стрижки, кожаные куртки. И даже как-то странно было услышать от них:

– Милиция, уголовный розыск…

Если бы не красные корочки, которые раскрылись перед глазами Кирилла, он бы ни за что в это не поверил. Уж больно эти исполины напоминали крутых братков-мордоворотов. А их главный еще тот типаж. Кирилл только глянул на него. И жутковато стало. Не хотел бы он попасть на ужин этому ментозавру.

А может, это и есть тот самый Волчара?.. Если так, то ясно, почему наркопритоны в Битове – явление временное.

В квартиру вошли еще люди. Самые обыкновенные мужчина и женщина. «Понятые», – решил Кирилл. И не ошибся. В квартире начался обыск. Крепкие парни в кожанках работали быстро, без лишних слов. Будто знали они, в каком месте тетя Гера хранит товар. Не прошло и пяти минут, как нашли наркотики. Начали составлять протокол. Все как положено.

О Кирилле словно бы забыли. Оставили его стоять у стены в наручниках. Ему очень хотелось, чтобы о нем забыли на самом деле. В подкладке куртки лежит наркота. А это статья…

Но нет, дошла очередь и до него. Его обыскали в присутствии понятых. Куртку тщательно проверили. Достали из-под подкладки пакетик.

– Ого, вещество, похожее на героин. Да там целый клад, – пробасил мент.

И продолжал потрошить куртку. Но больше ничего не нашел.

– А больше и не надо, – сказал мент. – На статью здесь хватит....

Душа у Кирилла ушла в пятки. Будто приговор ему зачитали.

Порошок изъяли в присутствии понятых, оформили протокол. Дальше проведут экспертизу вещества, определят состав. И не отвертеться ему, бедному. На два-три года за решетку можно загреметь. Перспектива мрачная.

– Где взял? – показывая на изъятую наркоту, спросил у него старший ментовской команды.

– Да я даже не знаю, что это такое, – уныло ответил Кирилл. – Шел по улице, гляжу, лежит. Взял – думаю, дома посмотрю…

– И этот на улице нашел, – ухмыльнулся мент. – Может, кто-то с неба пакетиков насыпал?..

– Не знаю…

– А ты знаешь?

На этот раз крутой мент обратил свой взор на тетю Геру. У нее спрашивал.

– Твой груз на полкило тянет. Тоже на улице нашла?

– Ага, нашла, – враждебно отозвалась та. – Сами подбросили. А теперь дичь какую-то несете…

– Сами, значит, подбросили? – нехорошо усмехнулся мент.

– А что, нет?

– Суд разберется…

– До суда еще дожить надо…

– Вот и попробуй, доживи… Давайте в машину обоих…

В отдел милиции Кирилла и тетю Геру везли в разных машинах. Он понял, зачем. Чтобы не спелись по пути друг с другом. Чтобы не договорились, как вести себя в дальнейшем. Как ни крути, а они в одной связке. Сообщники в преступлении… Преступление. От этого слова на душе у Кирилла стало тоскливо. Он преступник. Хотя его вина лишь в одном. В том, что он стал наркоманом…

Крутой мент сидел за столом. Не человек, а глыба, гранитный монолит. В армии у Кирилла был командир, полковник Батыров. Крутой мужик был, круче, казалось бы, и не бывает. В части его боялись все, от мала до велика. От одного его вида мурашки по спине бегали. Но по внешней крутизне армейский командир проигрывал этому менту.

Хотя, если честно, Кириллу было все равно, как он выглядел. Ему было тошно, тело колотил озноб, жилы выворачивались наизнанку. Ширнуться хотелось, хоть в петлю головой.

– Подполковник Круча, – представился мент.

Так и есть. Тот самый Волчара. Хозяин Битова. Ун-тер Пришибеев…

Кирилл думал, что мент будет испепелять его взглядом, парить мозги, давить на психику. Но тот не хмурил брови, не метал молнии. Смотрел на него по-отцовски озабоченным взглядом.

– Как же вы, гражданин Коньков, до такой жизни докатились? – покачал он головой.

Тот же самый вопрос ему задавала и Татьяна. Вчера это было. Еще до того, как его загребли в кутузку. Остаток дня в ней прокантовался, всю ночь. И только сегодня утром – ближе к полудню – на допрос к самому подполковнику Круче.

– До какой такой? – спросил Кирилл.

Его жутко ломало.

– А ты на себя в зеркало посмотри и все поймешь.

– Да не надо зеркала. Сам знаю. Хреновая жизнь…

– Вмазаться бы? – усмехнулся Круча.

– А есть?! – живо среагировал Кирилл.

– Ну а как же, конечно, есть. У тебя вчера забрали… Кстати, чистейший героин. Знаешь, на сколько тянет?..

– На две дозы?

– Да нет, дружок, не ту единицу измерения берешь. На три годика твое добро тянет…

Только Кириллу сейчас было все равно, год или три. Ему невыносимо хотелось ширнуться. Эта жажда заслоняла все чувства и страхи.

– Плохо тебе. Плохо, да? – спросил мент.

Кирилл кивнул.

– Ладно, только в виде исключения…

Это было как в сказке. Круча вытащил из кармана пакетик. Развернул его. А там кокаин. Он пододвинул его Кириллу.

– Считай, что это лекарство… Лечись…

Кирилл не заставил себя ждать. Кокаин – это, конечно, не героин. Но вещь не менее улетная. К тому же еще и более дорогая. И вот это богатство досталось ему. Ад сменился раем. Подполковник Круча казался небесным ангелом.

Он загнал дозу в нос, дождался прихода – первых нескольких самых сильных минут кайфа. Ощутил бездну наслаждения, воспарил в облака. Но высоко взлететь не получалось. Будто гиря к ногам была привязана. Она становилась все тяжелее. И неудержимо тянуло вниз. К бренной земле. К мрачной тюремной камере – к расплате за старые грехи.

– Торчишь? – спросил мент.

– Да-а… – отозвался Кирилл. Он стремительно падал вниз.

– И не просто торчишь. Ты как слива в заднем проходе торчишь… Выбираться надо.

– Как?

Он рухнул на землю. И вместе с внутренней болью пришло понимание. Он понял, как может помочь себе. Подозрительно покосился на Кручу.

– Вы хотите, чтобы я помог вам?

– А чем ты мне можешь помочь? – в упор смотрел на него мент.

– Не знаю… Может, точку сдать?

– И много ты точек знаешь?

– Две… Одну уже взяли…

– А вторую?

– Не знаю.

– А ты мне адрес назови, я тебе скажу…

Кирилл покачал головой. Не в его правилах подставлять кого-либо. Тем более тех, кто снабжает его счастьем.

– Герцена, восемь? – спросил Круча.

Только, оказывается, сдавать никого и не надо. Мент сам все знает.

– Да…

– Больше не знаешь?

– Нет…

– Зато тетя Гера знает… Вернее, знала…

– Знала? Почему в прошедшем времени?

– Потому что нет больше тети Геры. Сегодня ночью в камере вскрыла себе вены…

Кириллу стало немного не по себе. Не так уж приятно узнавать, что человек, с которым ты виделся еще вчера, сегодня уже в морге.

– А как она смогла? – жалко спросил он.

– Очень просто. Лезвием по венам и все…

– Да я не про то. Как у нее лезвие в камере могло оказаться?

– Ты уж извини, но это наши проблемы…

– Да я понимаю…

– Ничего ты не понимаешь, – покачал головой мент. – Ты вот скажи, зачем я с тобой разговариваю?

– Обвинение хотите предъявить.

– Этим следователь займется… Мог бы заняться. Если бы я этого захотел… Но не хочу я тебя сажать. И без того за решеткой уйма народа. А потом, тебе в СИЗО не поздоровится. Знаешь, почему?

– Знаю, – кивнул Кирилл.

Он ведь не абы где служил, а в спецназе МВД. Их полк не раз бросали на ликвидацию беспорядков в местах не столь отдаленных. Его друзья оборзевших зэков месили, а он их прикрывал со снайперской позиции. Один раз из «СВД» зэка подстрелил, который с заточкой на ротного бросился. Рука у Кирилла быстрая, глаз меткий…

Подполковник Круча сумел навести справки о Кирилле. И заключенные, в камеру с которыми он мог бы попасть, тоже смогут узнать сей факт его биографии. Бывшего мента по головке не погладят, можно в этом не сомневаться. Как пить дать, опустят. Дерьмо с параши есть заставят.

– Ты не думай, что в милиции одни бюрократы служат, – сказал Круча. – Ошибаешься, если думаешь, что нам главное – человека засадить, план выполнить. Если человек случайно оступился, зачем ему судьбу ломать?..

Мент с сожалением посмотрел на Кирилла. Вздохнул.

– Только, вижу, ты сам себе судьбу сломал… Где на иглу подсел? В Чечне?..

И про Чечню знает. Про те полгода, которые он там провел.

– Нет, – покачал головой Кирилл. – Там не до наркоты было…

– Снайпером был…

– Ага. На блокпостах стояли. Да и не только…

– Убивать приходилось?

Кириллу не хотелось отвечать на этот вопрос. Да, приходилось стрелять, приходилось убивать. На войне как на войне. Только и зэки, и чечены тоже люди. Какие-никакие, а люди. Большой грех Кирилл на себя брал. Не по своей воле, но все же…

– Не хочешь говорить, не надо. – Круча, казалось, понял его. – Война – дело страшное. И личное. Не для чужих ушей… А вот беда твоя не личная. Общественная. Наркомания – явление социально опасное. От наркоманов избавляться надо… Нет, не стрелять их надо, а лечить… Сам-то завязать не хочешь?..

В ответ Кирилл лишь пожал плечами.

Наркомания – это тюрьма. И он давно осознал этот факт. И не раз ставил себя перед выбором – быть наркоманом или нет. Оставаться им навсегда либо попытаться вырваться из темницы. И тут непреодолимой стеной вырастает вечная наркоманская дилемма. Хочется завязать, но в то же время так остро хочется получать кайф от укола.