Дважды коронован

Подушка оказалась отличным глушителем – выстрел прозвучал совсем негромко.

– Соседи вокруг, могли услышать, – будто оправдываясь, сказал Моток.

– В натуре, – озадаченно почесал затылок Фурман, глядя, как из-под лопнувшей головы Трюфеля расползается лужа крови.

– Я там смотрел, ну, когда сюда лез, окна в соседнем доме не зажглись, – продолжал Моток. – Ты стрелял, но, похоже, никто ничего… Может, я еще пойду гляну, что там да как, а?

Вернув Фурману обрез, он шагнул к лестнице на второй этаж, шлепнув по пути Риту по мягкому месту. Девушка скривилась от омерзения, но не взвизгнула. Похоже, она уже поняла, что никуда ей от судьбы не деться.

Моток поднялся на второй этаж, а Фурман кивком головы показал Рите, чтобы она прошла в гостиную, где только что безобразничала с Трюфелем. Там просторно, и стол накрыт – шампанское, виски, разносолы. Окна выходили в огород, и соседям не видно, что происходит в доме. Но на всякий случай он велел Горемыке зашторить окно. Тот беспрекословно подчинился. Хоть и Моток добил Трюфеля, но завалил его все-таки Фурман. Он своей цели добился, и теперь Горемыка, считай, его раб. Договор, как говорится, дороже денег.

Моток будет наблюдать за подступами к дому со второго этажа, Косого Фурман отправил обследовать подвал, а Горемыку вернул в холл, следить за двором. Уходя, тот облизнулся на виски, но Юра показал ему кулак. Не сейчас. Он усадил Риту на диван, сел на место Трюфеля и обнял оцепеневшую от страха девушку. Та даже не пыталась отстраниться, отодвинуться. Зачем, если все равно догонят?

– Ну вот, теперь я твой хозяин, – развязно проговорил Фурман.

– Паша не был моим хозяином, – жалко пролепетала девушка.

– А кем он тебе был?

Фурман потянулся к бутылке виски, налил и себе, и ей. Он заслужил право немного расслабиться – и с девочкой, и вообще. Впрочем, можно обойтись и без виски, Рита и без этого пьянила его воображение.

– Мы… Мы собирались пожениться.

– Ты с ним спала?

– Это личное…

– Я – твое личное! – Одной рукой Фурман сжал ей шею, а другой – расстегнул халат. Как он и ожидал, под ним ничего не было.