Жизнь как она есть

Автофикшн – рискованный жанр, беллетристичность и фактологичность которого должны находить филигранно рассчитанную соразмерность, но бойкого автора было не испугать, и в результате на свет появилось ее энергичное биографическое самоописание в специфической рамке африканской этничности, достаточно любопытное для первого знакомства с ней, но одновременно и недостаточно захватывающее, поскольку она «не видела смысла создавать произведения, которые не представляли бы собой политического высказывания», а политические высказывания в литературе не всем интересны так же, как непростые женские судьбы. А я как раз рассчитывала на последнее.Подобных книг я прочитала уже не одну. Эффект они производили разный, но по большей части не оправдывали моих ожиданий. Эта книга исключением не стала и, к сожалению, я прочитала ее почти без интереса – как длинную и слегка пристрастную википедическую справку. Первым минусом для меня стал какой-то бесконечный избыток политических знакомств героини, о которых у меня не было ни малейших представлений. Жизнь героини прямо или косвенно переплеталась с жизнями, видимо, известных в разных странах африканского континента политиков, писателей, общественных деятелей, чьи заслуги и политические судьбы были от меня так же далеки, как и сам африканский континент.Второй минус – временнáя удаленность большинства описываемых событий. Повествование начинается в далеком 1958 году, и мне трудно было существовать в африканских реалиях семидесятилетней давности. Что-то удавалось представить, но качественной картинки не возникало, атмосфера времени-места не складывалась, отчего весь текст воспринимался как абсолютно чужая хроника.Третье, что разочаровало, – то, что в книге было очень мало художественности. Она была собрана из сплошной фактологии индивидуальной жизни, и эти факты почти ничего не говорили мне как читателю. Эта отстраненность, дистанцированность, фокус на чем-то, значимом и понятном только самой М.Конде, делал чтение безадресным.Четвертый минус выступил для меня в виде обманки: обещалось острое самоисследование автора, а на деле никакой особой психологичности и рефлексивности я в тексте не нашла. Да, она, вроде бы, производила впечатление откровенности, но почему-то мне в нее не верилось из-за ее избыточности, настырной обнаженности, выставленности напоказ даже там, где не надо. Так бывает на приеме у психолога: клиент, как кажется, готов обсуждать все болевые, спорные, рисующие его в нелучшем свете точки смело и подробно, но на деле такая открытость оказывается непробиваемой скорлупой, скрывающей его подлинное отношение к обсуждаемому контенту. В таком дискурсе нет места диалогу, спору, сомнению и приходится «принимать» позицию автора, что сводит на нет искренность и желание понимать.Да, здесь были встречи-расставания, удачи-разочарования, восхищение-презрение, удовлетворение-фрустрация и пр., но все было изложено беглым суховатым языком, словесной дробью, не вызывавшей моих читательских эмоций (а мне хотелось где-то удивиться, где-то пожалеть героиню, где-то восхититься чем-нибудь в ней…), а многочисленные отсылки к своим (но неизвестным мне) произведениям и героям только усугубляло чувство отстраненности.Да, автор – женщина яркая и не стесняющаяся свою яркость демонстрировать, но такой яркости вокруг в жизни немало, понять в ней что-то новое, принять что-то в качестве «изюминки» мне не удалось. Ну, а то, что она хотела «вместить в себя всю Африку», наверное, достойно интереса, но, к сожалению, не моего. Мне очень быстро стало скучно, я уже на первой сотне страниц устала от авторского какого-то антинарративного стиля повествования, да и потом не раз хотела бросить чтение. Дочитала, как отмучилась. Наверное, чувство удовлетворения от того, что эта экзистенциальная скороговорка, наконец, закончилась, и есть мое основное впечатление от прочитанного.

Африка это такой континент с множеством стран, где живут чернокожие люди, но каждое государство имеет свою историю и особенности. В которых разная степень благополучия. Есть страны с английским влиянием, французским, советским. Да-да, советским. СССР давно нет, но влияние так и осталось. И есть Мариз, чернокожая женщина с африканскими корнями, но рожденная не в Африке, а на островах Мартиники, которые были колонией Франции. На островах Мартиники тоже живут чернокожие граждане, потомки вывезенных из разных стран Африки таких же чернокожих людей с целью превращения в рабов для работы на плантациях, принадлежащих белокожим людям. Итак, мало того, что есть этнические отличия, мало того, что есть отличия в мировоззрениях у разных народов, вызванных разными сферами колониального влияния, есть еще различия были твои предки рабами или нет! Или не так. Впитал или не впитал ты культуру колонизаторов будучи рабом в прошлых поколениях. Гордишься или стыдишься тем, что впитал или, наоборот, не впитал. И со стороны тех, кто не был рабом – презираешь или завидуешь наследникам рабов? И еще вопрос ко всем – говоришь гордо про цвет своей кожи или стыдливо умалчиваешь. В наших широтах все гораздо проще. Твои предки были крепостниками или крепостными? Может, вообще «вне игры» – мещане какие-нибудь. Дальше можно было бы раздувать рефлексии, но мало кто знает кем были его предки. Все светлокожие и все тут. Мы спасены от страданий кризиса идентичности. Экологично, не правда ли?То ли дело главная героиня Мариз! Мариз искала себя во всем мире. Очень хотела себя найти в Африке. Она много читала, много общалась, много перемещалась по свету. Она искала не просто себя, она искала в себе чернокожего человека среди чернокожих людей. Искала себя чернокожей и без привязки к цвету своей кожи среди белокожих людей. Чужая везде, она оказывалась непоследовательной Маризой с восторгами, завистью и гневом, которая часто нуждалась в спасении от себя самой. Но где ей спастись? Мартиника не рассматривается вообще, Африка слишком мала для нее, для ее поиска с ее знанием языков. Франция мала, Англия мала. Но все вместе способно дать хороший материал для писательства и обретения места в нем.Не спешите ее осуждать за неразборчивость в половых связях. За непоследовательность в поступках. За периодические пренебрежения материнскими обязанностями в отношении ее четырех(!) малолетних детей. Что касается связей, она не единственное в них действующее лицо, а что касается родительства – похоже, что единственное. Так почему же нас тянет (уверяю, читая, потянет) осудить женщину, но не отцов и отчимов этих замечательных детей? Совершенно неназойливых в своей опеке над детьми, к слову. За политическую и культурную неразборчивость – тоже осуждать не спешите! Не нам с нашим объемом родовой памяти. Не нам с нашим холодным солнцем.