Катрина: Падение Проклятых

© Алексей Кондратенко, 2025

ISBN 978-5-0067-2055-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книги цикла

Фактологическая справка

На облик современной Сербии повлияла неспокойная история, полная жестоких войн и смены власти. Тем не менее, это край красоты и жизнелюбия, знакомство с которым станет для читателя приятным открытием.

Сербия находилась под владычеством Османской Империи более четырех столетий с 1459 по 1878 годы. Несмотря на власть турков, сербам удалось сохранить православную веру и традиции, которые крепки по сей день.

Первая Мировая Война началась с непосредственного участия Сербии, а во Вторую Мировую Войну сербы и балканские евреи подвергались жестоким этническим чисткам со стороны хорватских усташей.

Югославские войны 1991 – 2001 годов стали эпохой боли и несправедливости, в результате которых погибло по самым скромным подсчетам более 35 000 сербов, а государственные границы вероломно дробились на самостоятельные страны. НАТО неоднократно атаковали Сербию, в том числе бомбами с обедненным ураном. Некоторые из разрушенных зданий оставлены в центре Белграда как памятник истории, среди них здание Генштаба Югославии и Телецентр.

Причиной войн становились этнические конфликты с албанцами, боснийцами, хорватами и словенцами. Многие из них остаются актуальны до сих пор. Частые войны стали причиной популяризации армии в обществе. В Сербии каждый десятый военнослужащий – женщина. 25% сотрудников Министерства обороны Сербии тоже женщины. Здесь воительница это не художественный образ, а повседневная реальность.

Культурная, духовная и этническая связь роднит сербов с русскими. Теплые чувства к России тянутся из глубины веков. Истории наших стран тесно связаны. Оба славянских народа поддерживают друг друга в трудные времена. Сербию можно назвать экзотической южной ветвью русского мира.

Кроме того, Сербия это край мистических суеверий и единственная страна с документально подтвержденными случаями вампиризма в ходе расследования Австро-Венгерского военного управления, в рамках которого в XVIII веке комиссия офицеров и военных врачей провела опросы сельчан и эксгумацию 19 захороненных тел, 12 из которых находились, согласно официальным архивам, «в вампирическом состоянии».

Само слово «вампир» имеет сербохорватское происхождение и впоследствии заимствовано в западноевропейские языки.

А сербский правитель XV века деспот Стефан Лазаревич и воевода Милан Катич состояли в Ордене Дракона, том самом рыцарском обществе, куда входил валашский господарь Влад III Басараб, известный как Влад Цепеш или Дракула.

Современная Сербия это быстро развивающаяся страна с активной ночной жизнью, это удивительный контраст культур и эпох, который бережно перенесен в данную книгу. Обширное исследование материала по истории Балкан легло в основу книги «Катрина: Падение проклятых».

Название цикла «Катрина» продолжает традицию называть произведения именами вампиров, начатую ещё 1872 году Джозефом Шериданом Ле Фаню в «Кармилле» и впоследствии продолженную Брэмом Стокером в «Дракуле».

Глава 1. Непредвиденный риск

Александр Риск только что сказал почти не знакомой ему женщине, что её муж мертв.

Стояло тихое туманное утро. Он шел теперь к своей машине от её дома в элитном коттеджном поселке под Москвой, мысленно ещё прокручивая их трудный разговор, длившийся почти час. Пропитанный горечью и благодарностью за прямоту. Риск постарался смягчить момент и выразить слова поддержки. Он не сказал ей только об одном. Что он сам убил её мужа.

Риск не был хирургом, выходящим к родственникам пациентов, чтобы сообщить, что сделал всё, что мог. Он не был и сотрудником правоохранительных органов или психопатом, убивающим людей ради наслаждения. Он был человеком, который ещё в раннем юношестве узнал, что существует зло, превосходящее самые темные людские пороки. Однажды он решил, что кто-то должен с этим что-то сделать.

Две недели назад заплаканная клиентка пришла в детективное агентство Александра Риска с просьбой найти пропавшего мужа, Дмитрия Ломакина, крупного бизнесмена из сферы организации мероприятий, которого за полгода не смогла найти полиция. Клиентка дала исчерпывающие сведенья, в которых уже крылись намеки на разгадку исчезновения мужа, невидимые для правоохранителей. Разыскать пропавшего бизнесмена оказалось лишь вопросом времени – он стал ключом к разгадке другого дела, над которым Риск ломал голову месяцами. Но то, чем Ломакин стал, уже не было человеком и несло смертельную угрозу окружающим.

Риск поступил с ним так, как требовал моральный долг. Но с делом Ломакина всё было не так просто, как казалось на первый взгляд…

Возле «Шевроле Камаро» Риска ждала фигуристая блондинка в коротенькой желтой косухе и джинсах с вышивкой: яркая цветочная лоза обвивала длинные спортивные ноги. Зеленый топ в цвет глаз дерзко обтягивал грудь. Она расслабленно опиралась на капот машины. Увидев идущего Риска, блондинка вынула из ушей наушники и выключила телефон. В туманном воздухе из наушников успел прогудеть гитарный рифф британской глэм-метал группы Def Leppard, особенно популярной в 80х годах.

– Как прошло? – вопросительно кивнула блондинка.

Риск устало покачал головой. В голосе прозвучала тень сочувствия:

– Не люблю сообщать людям плохие новости. Но бывало и сложнее, Лиз.

Александр Риск обладал приятной, но совсем не примечательной внешностью. Классические прямые черты лица сочетались гармонично, без особенностей. Стрижка, лишенная кричащей погони за модой и простоты уличной шпаны, аккуратная, но уложенная извечно небрежно. Выделялся только наполненный умом взгляд, прямой и неспешный как у людей несуетливых, основательных. А его насыщенно серые глаза в зависимости от освещения визуально меняли оттенок от добросердечного лазурного до азартного песочного. Причем, никакой мистики за этим не крылось, то была лишь игра света.

В одежде московский детектив придерживался изысканно-повседневного стиля, лаконичного кроя и натуральных оттенков: серый лонгслив с пуговичным воротником Генри, простые джинсы, кеды и короткое бежевое пальто фасона кромби. Его образ сочетал смесь незатейливой классики и городской небрежности.

Он достал ключи от машины из кармана. Его автомобиль выглядел дороже, чем есть на самом деле. Красный Шевроле шестого поколения смотрелся агрессивно и стильно, но от культовых «Камаро» модель Риска отличал самый скромный в линейке четырехцилиндровый двигатель мощностью всего 275 лошадиных сил, что делало эту машину бюджетным спорт-каром, стоимостью как половина однушки в спальном районе Москвы.

– Дело сделано, это главное, – вздохнув, подытожил Александр Риск.

– Два дела разом! – в победном жесте вознесла кулак Лиза и радостно посмеялась. – Ночные улицы стали безопаснее. Вечером всей компанией отпразднуем успешное завершение и очередную победу?

В противоположность бойкой натуре у Лизы был чуть грустный разрез глаз и от природы припухшие веки, но стоило ей хоть слегка улыбнуться, и взгляд её смешливо сиял как два изумрудных солнца.

– Конечно, как всегда, – кивнул Риск. – Собираемся у меня после семи. Пусть будут все из наших. Надо кое-что обсудить.

Александр Риск выглядел чем-то озабоченным и занятым своими мыслями. Загадка, которую он пытался решить, определенно, распаляла в нём азарт и любопытство. Риск открыл дверцу водителя и остановился возле Лизы, задумчиво рассматривая сосновый бор позади частных особняков.

Он думал о странной находке, найденной им в ходе дела Ломакина. Лиза пока ничего не знала об этом, но события принимали чертовски интересный оборот!

Блондинка пригляделась к нему:

– Вид у тебя такой, будто ты снова что-то замышляешь.

Ни секунды не колеблясь, Риск подтвердил:

– Так и есть. Может быть, мы что-то упускаем.

– Алекс, кажется, я не успеваю угнаться за ходом твоих мыслей. Что именно мы упускаем?

– Возможно, есть новое дело. А может, мы чего-то не знаем про дело Ломакина.

– В смысле? – удивилась Лиза. – Мы же только его закрыли.

– Для жены Ломакина да, закрыли.

– Но?…

– Но я продолжаю копать. Там, в притоне, где мы нашли её мужа, былое кое-что странное. Пока ни в чём не уверен. Надо кое с чем разобраться. Вечером всё расскажу.

Перед отъездом Риск бросил сочувственный взгляд в сторону дома Ломакиных и подумал, что обратись к ним жена этого бизнесмена на полгода раньше, возможно Александр смог бы вернуть его живым.

Всю дорогу до МКАД-а они просто болтали. Лиза даже не пыталась вытянуть из Риска больше информации. Она знала, расколоть его не выйдет.

Александр подбросил Лизу до парковки их офиса в районе бизнес-центра Белая Площадь, где её ждал японский спортивный мотоцикл с двигателем на 600 кубов. Забрав мотошлем из его багажника, Лиза тепло попрощалась с Алексом, а Риск поехал в Историко-Архивный Институт РГГУ. В полдень у него там была назначена встреча.

На Тверской-Ямской снова вели дорожные работы и ограничили движение по одной полосе с каждой стороны, поэтому ехать пришлось объездами. Утро понедельника растянуло дорогу, которая без пробок заняла бы меньше пятнадцати минут, почти на час. Планируя сегодняшний день, Александр Риск заранее учел это и на встречу успел вовремя.

Историко-Архивный Институт занимал псевдоготическое здание синодальной типографии, построенное в 1814 году на месте сгоревшего Московского печатного двора. Украшенный барельефом со львом и единорогом фасад центральной части походил на готические соборы и смотрел на Никольскую улицу характерными бифорами и трифорами, только окрашен был в пастельные тона холодной гаммы.

Внутри Риска ждал профессор Савин, историк-геральдист из учебно-научного центра архивных исследований. Александр уже дважды обращался к этому специалисту в прошлом, поскольку нередко имел дело с фамильными реликвиями, династическими тайнами и историческими артефактами. Контакт был давно налажен. А профессор с симпатией относился к Александру Риску, ведь этот молодой человек схватывал всё на лету, и профессору не приходилось ничего объяснять.

Частный детектив и историк-геральдист поприветствовали друг друга и прошли в кабинет Савина по длинной галерее на втором этаже.

Савину было за пятьдесят, он всегда носил трикотажные жилеты и две пары очков, одни из которых висели на груди на цепочке. Невысокий, вихрастый с бесформенным телосложением, при этом очень располагающий человек благодаря обходительной манере держаться, бодрой энергии и безукоризненно четкой дикции.

Профессор устроился за своим столом в небольшой, заставленной стеллажами комнате со сводчатым потолком и толстенными белеными стенами, делавшими окно похожим на крепостную бойницу. Каждый раз кабинет Савина напоминал Риску о восточноевропейских замках и средневековых летописцах. Здесь он чувствовал себя, словно в келье многовекового монастыря, и темы для разговора сегодня оказались под стать обстановке.

– Итак, рассказывайте, какое у вас дело на этот раз? – в предвкушении поинтересовался Савин.

Риск выложил на стол листок с распечатанной фотографией эмблемы, похожей на герб. Композицию составляли всего три элемента, если не считать декоративных узоров на их фоне.

Латинская V. Меч. И роза.

Цветок с оружием под острым углом пересекались на фоне латинской буквы. Накануне Риск перерыл все поисковики и электронные каталоги распространённых логотипов, брендов и исторических символов, но такого нигде не нашел. Этот символ был в загадочном конверте, который Алекс обнаружил там же, где скрывался Ломакин.

Алекс подался вперед и изучающе вгляделся в профессора:

– Встречался ли вам такой символ?

Савин сменил очки и долго рассматривал изображение. Освещенное интеллектом лицо профессора напряглось.

– А в каком контексте он упоминается? – уточнил профессор, взглянув на Риска поверх очков.

– Пока известно только одно упоминание. Это штамп на письме, заменяющий подпись. Некий отличительный символ, указывающий на личность автора, – заключил Риск.

– Да, тут вы правы, – покивал профессор, продолжая рассматривать эмблему.

– Мне нужно выяснить, на кого указывает символ. Может ли он быть связан с неким Черным Георгом?

– Черный Георг, – повторил Савин. – Интересно, интересно. Это определенно иносказательное указание, но так сходу на ум не приходит ни одна историческая аналогия. А датировка? Известно, к какому периоду относится герб?

– Я рассчитывал, что вы прольете свет на это.

– Если бы это был обычный герб, несомненно, – озадаченно вздохнул Савин. – Для традиционных фамильных гербов этот штамп очень минималистичен. Он не следует европейской геральдической традиции. Не хватает основных элементов: щита, девизной ленты, отсутствуют и щитодержатели. Очень любопытный случай! Знать бы хотя бы место или даты… – приговорил Савин и еще раз задумчиво вздохнул. Какое-то время он молча рассматривал эмблему, а потом озвучил вердикт: – Мне не знаком этот символ. Он что-то смутно напоминает, возможно, мимоходом я видел что-то подобное в контексте Балкан. Хотя в орнаменте на его фоне я вижу кельтское влияние. Я, с вашего позволения, возьму листок и поинтересуюсь у своего коллеги-балканиста. Может он узнает эмблему. Но, к сожалению, происхождение символа мне неизвестно.

Балканы. Риск и сам подумывал, что это подходящее направление. Он надеялся, что от профессора узнает больше, но этот ответ предвидел. Поэтому задал следующий вопрос:

– А его значение? Могли бы вы растолковать символы, заложенные в этот герб?

Савин охотно кивнул:

– Конечно. Меч символизирует защиту неких идеалов, например страны или рода. А также указывает, что обладатель герба имеет непосредственное отношение к сражениям. Хотя бы родоначальник принимал активное участие в войнах. Если мы говорим о допетровском периоде российской геральдики, то меч символизировал еще и власть. И даже апокалипсис. Но латинская литера «V» говорит нам, что это не отечественный герб. Она, несомненно, указывает на фамилию. Значит, родоначальник носил имя, начинающееся на V, и был воином. А вот розы в европейскую геральдику пришли во второй половине XIII века. Как символ роза несет в себе мифопоэтическую смысловую нагрузку, отождествляется с любовью и красотой, но в германоязычной традиции означает смерть. Скажу больше, в средневековой философской традиции изображение розы было связано с мистическими тайнами. Перекрещенная роза с мечом означает единение воплощенных смыслов. Пока, это всё, что можно сказать. И должен заметить, я очень озадачен. Прошу прощения, что не дал вам исчерпывающий ответ, но деталей и правда мало.

– Детали есть, – подхватил Риск. – Только это не даты, а такие же загадки, как и Черный Георг.

– Ну давайте, попробуем разгадать загадки.

Алекс Риск усмехнулся и покачал головой. Он знал, что Савину сейчас придется нелегко:

– Хорошо. Кто такие дети отнятой веры?

Профессор снял очки и задумчиво откинулся на спинку стула.

– Давайте следующую, – с азартом попросил Савин.

– На какой горе сын Дибры сжег святые останки?

– Что-то дело у вас совсем необычное в этот раз.

– Это точно, – улыбнулся Алекс. – Но я думаю, что ваша догадка о связи герба с Балканами верна.

Савин оживился и оперся на стол:

– Значит, вы разузнали, что такое Дибра?

– Дибра это не женщина. А географическая область в Албании.

– Именно! Я не знаю, кто такие «дети отнятой веры», и кто может скрываться под иносказанием Черный Георг, всё это я обязательно обсужу с коллегами. Но кое-что я знаю!

Риск хитро прищурился и озвучил догадку:

– Вы знаете, на какой горе сын Дибры сжег святые останки?

– Совершенно верно! Дело в том, что Албания долгие века находилась под властью Османов, но некоторые регионы Сербии периодически отбивались, и туркам приходилось заново их захватывать. На местах часто назначались албанцы, лояльные османам. А святые останки это мощи. Один из наиболее известных случаев, когда мусульмане сожгли христианские мощи, это мощи Святого Саввы чудотворца, основателя Сербской православной автокефалии. Произошло это на горе Врачар. Если вы поинтересуетесь, кто сжег мощи, то обнаружите, что это был османский паша Коджа Синан. Разные источники приписывают ему разные места рождения. Турки указывают расплывчатую формулировку, что он родом из Дибры. А на месте сожжения мощей позднее возвели Храм Святого Саввы по проекту архитекторов Александра Дероко и Богдана Несторовича – теперь это весьма узнаваемая достопримечательность Белграда. К слову сказать, Балканский край до сих пор раздирают культурные, религиозные и политические противоречия.

Риск ухватился за важную для себя информацию. Значит, Белград. Если копнуть, выяснится, что Черный Георг и дети отнятой веры тоже как-то связаны с этим сербским городом. Риск уже начал искать связи, чтобы сложить общую картинку с делом Ломакина. Тут профессор Савин уже ничем помочь бы не смог – здесь начиналась компетенция самого Алекса Риска.

Риск с толикой торжества поблагодарил:

– Вы мне очень помогли. Как всегда. Спасибо!

– Ну что вы. Скорее вам спасибо, вы подкинули мне интересную задачку. Я еще подумаю над вашими загадками.

Они перекинулись еще несколькими словами как старые знакомые, затем частный детектив попросил все новые сведенья присылать ему на электронную почту еще раз поблагодарил Савина за помощь и ушел. Риск направился к парковке через Ильинский сквер, а оттуда на своем «Камаро» поехал в квартиру, в жилом комплексе на Проспекте Мира.

Детективная деятельность служила Риску и его верным друзьям прикрытием для дел более экзотических. Помогать людям в ситуациях, связанных с мистикой и необъяснимыми происшествиями они стали задолго до «Детективного агентства Риска». Так распорядилась судьба. Много лет назад, будучи еще школьниками, они сами угодили в историю, изменившую всё. Выбравшись из сущего кошмара, они решили помогать другим. Это оказалось круто, весело и прибыльно. За годы деятельности им действительно удалось сделать ночные улицы безопаснее. Кое-что они знали и про ло́рдоков.

По пути домой Александр Риск успел многое обдумать, прокручивая в уме их рейд в притон позапрошлой ночью. Он хотел скорее перечитать странное письмо с гербом, что взял в притоне, где нашелся Ломакин. Письмо, которого там не должно было оказаться.

Притоном они с друзьями называли место сходок, обустроенное в ореоле обитания альфа-распространителя ло́рдочьей заразы, куда обращенные слетаются дневать. Нередко там привечают наркозависимых, барыжа дурью и позволяя наркоманам зависать у себя. Это обеспечивало обращенных постоянной легкой добычей.

В реалиях мегаполиса притоны иногда мимикрировали под частные подпольные клубы с возможностью развлечений без ограничений для желающих вкусить вседозволенности. Посетителей отбирали тщательно из числа окружения тех из смертных, кто уже имел доступ к притону. Всё для создания постоянного притока свежей крови. Вокруг формировались слишком узкие круги тех, кто в теме, поэтому отследить их было очень сложно.

Впрочем, такую организованность Алекс видел не часто. В последний раз они разогнали высокоорганизованный московский притон два года назад. И долгое время всё было тихо. Но потом вновь начали появляться тревожные признаки. В ночных клубах стало неспокойно. Увеличилась статистика пропавших без вести. Как сорняк, зараза Ло́рдока, возвращалась вновь и вновь. Унося жизни смертных, превращая людей в зависимых гематофагов, а ночные улицы в смертельно опасные охотничьи угодья истинных чудовищ. Это была настоящая эпидемия, страшнее любой чумы.

Вместе с верными друзьями, давно посвященными в потусторонние тайны ночи, Алекс Риск несколько месяцев пытался установить местонахождение нового обиталища обращенных, и каждый раз они заходили в тупик, пока не подвернулось дело Ломакина.

Обычно притоны устраивались на промышленной заброшке, в особняках жертв и даже на недостроенных в советский период станциях метро. Новый притон ничем не отличался от остальных. След Ломакина вывел точно к цели. Его устроили на одной из бесхозных территорий в промышленных кварталах района Царицыно вдоль павелецкой железной дороги. Вокруг на пару километров тянулись пустыри и бетонные заборы с колючей проволокой.

Попеременно сотрудники агентства, Александр Риск, Лиза Волкова, Максим Донников и Игорь Сенчин вели слежку за трехэтажным зданием с притоном. За несколько дней они составили график и число особей. На рассвете друзья устроили рейд. Сработали по отлаженной схеме. Облачившись в защищенную тактическую одежду, вооружившись холодным и огнестрельным оружием, они пошли в наступление. Если ошибутся и их спалят обычные люди, всегда было объяснение: снимаем страйкбол-клип для Ютуба. В XXI веке любую дичь можно было списать на видеоблогинг. Тем более Лизу часто путали с двумя популярными блогершами.

Прикрывая друг друга, они спустились сначала в темные коридоры подвалов, пахнущие размоченной землей и гнилостными останками обескровленных бродячих собак. Прошли лабиринтами технических переходов вдоль труб, а оттуда попали в самое пекло, в залитый красным неоновым светом подвал, где Ломакин прямо в этот момент упивался фонтаном крови из перерезанной глотки девушки с синяками на венах. Впрочем, это был уже не Ломакин.

Первая пуля досталась ему.

Вокруг царил истинный храм боли. Стоял резкий смрад. Комната за комнатой открывали всё больше ужасов. Пол, ржавый от крови. Люди в цепях с содранной кожей на полуобнаженных телах, размазанные по диванам наркоманы, хохочущие в полусонном бреду, бьющиеся в конвульсиях фигуры в латексных мешках на головах. Жертвы, стонущие, не то от боли, не то от удовольствия. Добыча с затуманенным разумом.

И над всем этим царствовали они – худощавые, белолицые человекоподобные фигуры с мерцающими зрачками ночных хищников. В безвкусных одеждах ночных кутил. С пастью, усеянной острыми зубами. Они истязали своих жертв, игрались с их плотью, обливаясь человеческой кровью.

Истинная смерть во плоти. Упыри.

Увидев чужаков, они набросились со скоростью, многократно превосходящей быстроту человеческой реакции. С дикими воплями и прыжками по стенам и потолку. Ужасающее шипение неслось из их клыкастых ртов. Они нападали с исступленным бешенством. Но тусклый ультрафиолетовый свет, белые пули, выжигающие в их телах черные дыры, и посеребрённые ножи, в конце концов остановили чудовищ.

Через несколько минут всё закончилось. Обращенные не были готовы к рейду. А друзья отделались царапинами и синяками, хотя и понимали, что каждый может умереть сегодня. Но сегодня всё обошлось.

Выжившим ребята вызвали скорою с телефона одного из наркоманов, а из-за трупов, что лежали в дальней комнате, пришлось обращаться к людям, более компетентным. Отец сводной сестры Алекса занимал кое-какую должность в городском управлении МВД, и давно о многом догадывался. Он привык получать звонки от Алекса и высылать то наряды, то кареты скорой помощи без лишних вопросов: ни в уголовном кодексе, ни в законах ничего не говорилось о делах потусторонних, а значит, они его не интересовали. В отчетах всё списывали то на анонимные звонки, то на сообщения случайных свидетелей. В этот раз Алекс вновь позвонил ему. Через час сюда должны были приехать полицейские.

Обугленные тела обращенных вытащили на улицу. Дальше косые лучи солнца сделали свое дело – когда сюда приедут из органов, на пустыре останется лишь пепел.

Всё прошло обычно, кроме одной детали.

Риск заметил её еще в первые секунды, но потом завязалось сражение. И лишь когда всё закончилось, он вернулся в притон, чтобы вновь взглянуть.

На столике, заваленном мусором, перетяжками для вен, шприцами и ржавыми лезвиями бритв, высилась ваза с высохшими цветами, сверху которой лежал странный конверт. Поверх его дорогой бежевой бумаги витиеватым росчерком чернил выведены слова:

«Для тебя»

Александр не сомневался, обращенные не пишут писем. Всё, что им интересно, не выходит далеко за рамки примитивных инстинктов. Это письмо настолько выбивалось из типичной картины притонов, что Алекс решил прихватить странное письмо с собой.

Прочитал он его уже дома. И убедился в одном. Версия Риска казалась единственно верной. Кто-то посторонний с легкостью нашел притон, который Алекс с друзьями искал месяцами. Оставил там письмо и так же легко ушел из этого гиблого места. Письмо, адресованное людям, которые придут в притон, чтобы зачистить его от упырей.